***
— блять, прохоров, вот я наебенюсь завтра вечером и выебу тебя. — матвей кидает беглый взгляд на курящего блондина. — базара ноль, — коля подмигивает буранову и выдыхает облако густого дыма.***
он же не мог наебать прохорова? нет, конечно не мог. они же друзья, сука. друзья, если не считать тех поцелуев в тесном школьном туалете, когда простое проёбывание занятий чуть не лишило девственности колю. друзья, если забыть о всех прикосновениях, которые коля с особым трепетом хранил в мыслях. друзья, если бы у прохорова перестал вставать хер от каждых таких мыслях. матвея, кажется, всё это не цепляло. почему? да потому что, блять, они Д Р У З Ь Я. и всё что было — это так, по-дружески, по-братски. «и по-пидорски» — всегда мысленно добавлял прохоров, облизывая губы. у матвея была девушка, и коля действительно хотел бы желать им счастья, если бы после очередной сториз матвея, где она засасывает его, почти жрёт, у коли сердце не останавливалось. он ревновал, бесился, искал в себе изъяны, пил и в итоге, — почти отсасывал матвею, когда они оставались наедине в квартире прохорова. прилетевший в спину коли снежок, быстро прогнал мысли блондина, заставляя того вздрогнуть. — ну ты, ик, пизда глухая, — буранов еле шёл, держа в одной руке бутылку джека. — я тебе нахуй орал… — не слышал, — во рту как-то резко пересохло, а сердце забилось быстрее, когда между «друзьями» осталось меньше метра расстояния. почти свалившись на колю, матвей отпил из бутылки и приобнял свою опору за талию, громко вздыхая. — она такая… шлюха, знаешь, — начал матвей, не называя имени. коля и сам понял, что друг расстался со своей девушкой. она его бросила., но матвей в этом не признался бы. стыдно. — бля, братан, нахуй баб. на-хуй. — да, ты прав. — необычайно спокойно ответил коля, даже не матерясь. он старался и не дышать, ведь руки матвея сейчас так нежно придерживали его талию. в какой-то момент он прижался ближе к тёмноволосому, повторяя: — нахуй баб, братан, нахуй. ноги матвея совершенно перестали держать своего владельца и он всем весом навалился на колю, прижимая того к трубам. между их лицами — пара сантиметров. глаза у обоих горят. у матвея — от алкоголя, у коли — от матвея. секунда, две. три. коля вздыхает и резко сокращает эти жалкие сантиметры, целуя буранова. матвей сначала стоит, пытаясь осознать, что происходит, но когда понял — не растерялся. блондин был посажен на трубы, а его колени разведены в стороны, чтобы удобнее было. руки коли беспомощно цепляются за плечи буранова, а тот, в свою очередь, сжимает талию прохорова уже под курткой, жадно кусая его губы, почти рыча в поцелуй. аккуратный толчок коли, — сигнал о том, что воздуха не хватает, — и матвей спускается губами по шее блондина, то целуя, то кусая белую кожу. серые глаза прохорова почти закаьтываются от наслаждения и возбуждения. он прижимается пахом к бёдрам буранова, а тот, наглея и пьянея от ощущений, сжимает плоть сквозь ткань, заставляя колю извиваться в его руках. — какой ты божественный, когда ведёшь себя, как сучка… почти ангел. — буранов прикусывает губу прохорова, сжимая ткань сильнее. через тело блондина проходит дрожь и он тихо пищит, зажмуриваясь. — но ты слишком развратен. я ещё ничего не сделал, а ты уже кончаешь. маленькая шлюха, ха, — матвей целует парня в щёки и поднимает на руки, заставляя того посильнее обнять тёмноволосого ногами за талию. — холодно, пошли ко мне. у коли нет никакого желания говорить. не смотря на оргазм, он всё ещё был возбуждён и желал целовать матвея круглые сутки. он обнимает его за шею, прижимаясь и шепчет: — нахуй баб.