***
Вскоре туристы наводнили Эвкалипто, и кофейня оживилась. Незуми продолжал обслуживать гостей, и у него отлично получалось, но потом все поняли, что не справляются втроем. Лаура пригласила свою племянницу помогать им в самое загруженное обеденное время. Майя, веснушчатый ураган, оказалась смышленой и шустрой, и все снова оказалось под контролем. Незуми излишне старательно оттирает одно очень въедливое кофейное пятно со столика возле самого входа, когда звякает колокольчик над дверью, впуская внутрь утреннюю прохладу. Пятно уступает, и Незуми довольно идет за кассу, вручая Майе поднос с грязной посудой. — Нужно три меню за столик у окна, — говорит она, прежде чем исчезнуть на кухне. Незуми берет три меню и направляется к столику у окна. Меню свернуты варварски неправильно, и он разворачивает их на ходу и сворачивает опять, кто вообще, черт возьми, додумался их так свернуть? Попутно он слышит чье-то удивленное «о боже», какое-то знакомое, но не успевает распознать, потому что занят меню, и потому что его резко останавливает Карина, загораживая обзор. — Незуми, твой? Он видит какой-то кошелек в её руке, морщится и мотает головой, и его взгляд, наконец, останавливается на посетителях. — Добро пожало--- В глаза въедается вспышка белого и шрам на левой щеке. Шион. Незуми внезапно начинает мутить, пальцы холодеют, потому что Шион здесь, смотрит на него, весь какой-то другой, но в то же время совсем-совсем прежний. У него вырывается дрожащее «Незуми», почти шепот, как будто он перестал контролировать мысли. — Незуми? Ты теперь домохозяйка? Инукаши, конечно. Пялится на его фартук. Незуми окидывает взглядом стол: тут мама Шиона, Инукаши и мальчонка, наверняка тот самый малыш, тогда, шесть лет назад, после зачистки… Незуми пытается взять себя в руки и ответить что-нибудь приличное. — Очень остроумно, Инукаши, — что ж, у него пока не очень получается. Инукаши крякает: — Я уж решила, что у меня глюки. Но, похоже, она рада его видеть. — Незуми, наконец-то! Отлично выглядишь! — причитает Каран, прикладывая ладонь к щеке, и у нее в глазах читается миллион вопросов. — Льстите, мэм! Его немножко нагребает, но он улыбается. — И все такой же наглец! — смеется она. Взгляд Незуми сам по себе возвращается к Шиону. — Никаких открытых окон на этот раз, да? Он улыбается в ответ, но этой улыбке тоже не достает искренности. — Я всегда хорошо находил третий вариант, помнишь? Правда, в этот раз я не специально. Взгляд так и застревает на нем, и он не успевает ничего сказать, потому что опять слышит колокольчик над дверью. — Ай-яй-яй, прошу прощения. Вот ваше меню. Дайте знать, когда будете готовы сделать заказ, пожалуйста. Он позорно сбегает, избегая взгляда Шиона и вообще избегая смотреть в их сторону. — Ты как, ничего? — спрашивает Карина пятнадцатью минутами позже, пока он режет хлеб, и ободряюще хлопает его по плечу. Незуми роняет нож и едва успевает отдернуть ладонь. — Воу, ты какой-то нервный. — Ничего. В смысле, прекрасно. Да. Она отслеживает его взгляд и, наверное, всё понимает. На улице темнеет: собираются тучи. Ласточки низко летают — к дождю.***
Смена кончается в семь, и Шион уже ждет его. Он попросился дождаться, когда оплачивал счет на кассе, при этом чуть не рассыпав мелочь. Небо немножко моросит дождем, и капельки подсвечивает солнце, то появляющееся, то снова исчезающее за облаками. Незуми одалживает у Лауры зонт, потому что не хочет снова позорно простудиться, и выходит к Шиону. Тот задрал голову и пялится в небо с пакетами в руках. — Шион. Он поворачивается и смотрит, улыбаясь, и Незуми неожиданно странно под этим взглядом — так много времени прошло с тех пор, как он просто смотрел на него. — Незуми. Он не спешит начинать разговор, позволяя себе просто разглядывать его. Некоторое время они пялятся друг на друга, потому что теперь можно, наконец, рассмотреть спокойно и ясно. Незуми первый нарушает тишину. — Ты отрастил волосы. — А ты обрезал. Карина и Лаура выходят закрывать кафе, и Незуми слышит щелчок ключа. Внезапно он вспоминает рюкзак в углу комнаты в Номере 3, полностью упакованный, и письмо от Карины. Хочется засмеяться. Но он одергивает себя. — Так удобнее. — Разумеется. — Прогуляемся? — С радостью. Они идут под одним зонтом, едва соприкасаясь плечами.***
Они гуляют по променаду вдоль пляжа, и мелкий дождь заглушает все остальные звуки, кроме спокойного дыхания моря, как будто пряча их от всего остального мира. Незуми спрашивает Шиона о его путешествии с мамой и Инукаши, и он с радостью рассказывает. — Мы долго собирались покататься, но мама вечно в пекарне, у Инукаши отель — мы его отремонтировали, кстати, но собаки так и остались, конечно, — было очень трудно состыковаться… …преимущественно из-за твоей собственной работы, — думает Незуми. — Сейчас уже лучше, всё более-менее утряслось, но восстановление еще отнимает почти всё время. Хотя я уже привык, мне даже нравится быть постоянно занятым, — смеется он, неловко запуская руку в волосы, — я так устал от того, что все твердят — хей, тебе стоит перестать быть таким трудоголиком! — поэтому, как только выпал шанс, я решил: почему бы и нет? Посмотрим, как там справятся без меня. Мамин знакомый был тут недавно и постоянно говорил о том, что нам стоит сюда поехать, и вот мы здесь. Внезапно он перестает улыбаться и отводит глаза. — Я не знал… если ты думаешь, что я приехал сюда, потому что… — Нет, — обрывает Незуми. — Не думаю. — Он вспоминает, как Шион смотрел на него, когда только-только увидел. Он никогда не смог бы подделать эту эмоцию. — Просто… совпадение? На языке вертится куда более подходящее слово (судьба), но он его игнорирует. — Мир тесен. — Да, — соглашается Шион, — да, пожалуй. Они разворачиваются, и теперь очередь Незуми отвечать на вопросы. Он рассказывает, как встретил Карину и Лауру, как работал и жил в Номере 3. Ему кажется, что улыбка дается Шиону через силу, но, может, ему кажется. Он стискивает крепче зонтик. Шион останавливается рядом с хостелом, и Незуми оборачивается на него, потом вертит головой по сторонам. Второй раз за день хочется смеяться, но теперь и Шиону тоже. — Что такое? — Я останавливался в этом хостеле в первый раз, когда сюда приехал. Шион хихикает, и Незуми прислушивается к звуку его смеха. — В какой комнате ты жил? — Третий этаж, та, что выходит окнами на левую сторону улицы. На этот раз Шион смеется, а Незуми не может сдержать улыбку. — Ты шутишь. — Нет, почему? — Потому что сейчас там живу я. — И как бы я догадался? Шион жмет плечами, посмеиваясь. Его хвост уже растрепался, несколько прядей выбилось, и Незуми славливает резкое желание что-нибудь с этим сделать. И он делает. Движение, которым он заправлял челку ему за уши или зачесывал назад тогда, оживает сейчас, такое неуместное под этим новым небом, и ощущается старым, но безумно дорогим воспоминанием, с которого бережно стирают пыль спустя много лет. Шион — весь — застывает, и Незуми кажется, что тот не дышит. Его волосы такие мягкие под его пальцами, прямо такие, какими он их помнит, и они все равно падают ему на лоб, когда он их убирает, но он делает это еще раз, и еще раз. Дождь закончился, но никого это не волнует. — Не знаю, — бормочет Шион, тихо продолжая диалог, который Незуми уже двести раз забыл, — Ты всегда как-то догадывался обо всем раньше. У него в глазах — та же печаль, которая была тогда, когда они стояли вдвоем на небольшом холме, оглядывая разрушенный город. — Просто ты раньше сам был не особо догадливым, а я всегда был талантливым актером. Признавать это вслух оказалось странно. Поднимается ветер; Шиону точно пора внутрь. — Можно мы увидимся завтра? — спрашивает он прямо, без прелюдий, и Незуми улыбается, потому что Шион не изменился. Он помнит, что сказал ему — я вернусь, чтобы посмотреть, каким ты станешь, — и вот, вот этот момент — всё, что ему было нужно. — Когда моя смена закончится, да. Не могу оставить кофейню без присмотра. — Хорошо. Шион смотрит на свои ботинки, ковыряет асфальт. Незуми знает его мысли. — Шион. Я буду тут. Шион кивает. — Ага. Тогда до завтра. И ни объятий, ни рукопожатия, ни поцелуя на ночь после этого не следует. Он просто улыбается и идет к двери. Незуми смотрит на его спину, пока он не скрывается внутри, и напоминает себе: завтра. Не четыре года, не шесть лет. Завтра. Ноги несут его не в съемную комнату, а обратно в кофейню. На двери весит табличка «закрыто», но внутри горит свет, поэтому Незуми заходит. Лаура занята за кассой, и когда она видит его, её взгляд смягчается. — Это тот самый загадочный мальчик? — спрашивает она в лоб. Незуми теряется. Когда он успел рассказать им про Шиона? — Не говори мне, что я нечаянно упомянул его имя два года назад? Карина выходит из кухни с двумя чашками чая. — Ты упомянул. Незуми снимает куртку и садится за тот же стол, за которым сидел Шион несколько часов назад. Он принимает из рук Карины кружку, она горячая и немного обжигает пальцы. Незуми пьет молча, слушая непринужденный разговор женщин, и внезапно его прорывает. — Шион был тем, кого я боялся. — М-м-м, — тихо произносит Карина, которую совершенно не удивляли внезапные откровения Незуми. — А сейчас? — Не знаю. Лаура улыбается и смотрит на свою жену. — Что ж, могу тебя понять. Я раньше до смерти боялась этой леди. — Было дело! — громко смеется Карина. — Для нас это обернулось просто отлично, — деловито говорит Лаура и отпивает чай. Незуми смотрит на них, на то, как близко они сидят, как Карина пихает Лауру плечом и как естественно Лаура тыкает её в ответ. — Слушай, Незуми, я никогда не считала тебя дураком-- — Ого, спасибо. — Шш, не перебивай старших, — шутливо пригрозила Карина. — Я никогда не считала тебя дураком, вот и не будь дураком. Не дай страху превратить тебя в него.***
Когда Незуми приходит в кафе на следующий день, Карина выпроваживает его. — Иди разберись со своей личной жизнью, молодой человек, мы тут без тебя справимся. — Какого… — Тебе все равно нужен выходной, — присоединяется Лаура, помахивая рукой откуда-то с кухни, — ты тут две недели мотался без продыху, это вообще незаконно. — Мне… — …было бы стыдно, если бы мы из-за тебя стали преступницами, да? — Карина скрестила руки на груди, и Незуми подумал, что лучше не сопротивляться. — Что тебе Лаура вчера сказала? — Что она хотела бы ресницы, как у меня? Карина закатывает глаза. — Не умничай, хитрая задница, и не стой столбом, шуруй. Но Незуми хочет побыть упрямым. — Ты же понимаешь, что я просто могу пойти к себе? — Да, да, только давай уже отсюда. …Он не идет к себе. Вместо этого он направляется к морю, минуя хостел, где остановились Шион и остальные, и вскоре уже выходит на дорожку, ведущую прямиком к морю. Сейчас едва девять утра, но солнце греет так, как будто сейчас полдень, и никому бы в голову не пришло, что вчера был дождь. На пляже уже полно людей. Кто-то прогуливается вдоль прибоя, дети возятся в песке. Незуми рассредоточенно смотрит на дымный голубой горизонт. Он проходит немного дальше, прежде чем замечает их. Шиона невозможно не заметить: белые волосы треплет ветер, они лезут в лицо, и он собирает их в хвост быстрым движением. Каран сидит рядом с ним, приглядывая за Инукаши и мальчиком, которые играют прямо в прибое; море то и дело целует их ноги. Он может развернуться сейчас, и едва ли они его заметят, но ему не хочется. Каран первая его замечает и машет ему, и Шион поворачивается. — Незуми? Он подходит к ним, расслабленно улыбаясь, и ощущает себя идиотом из-за вчерашнего «не могу оставить кафе без присмотра». — Ты не на работе? — Я был, но Карина дала мне выходной. — Как мило с её стороны! Теперь ты с нами, — радуется Каран, — не стой, дорогой, садись. Незуми вспоминает это иди разберись со своей личной жизнью, и решает не говорить, почему именно ему дали выходной. — Вы сегодня рано. Я думал, Шион будет спать до обеда. Шион улыбается и жмет плечом. — Ну, я жаворонок, и не смог бы спать дольше при всём желании. Незуми садится, слыша издалека крик «чего-то ты долго» — кажется, Инукаши заметила его. Они с малышом строили песочный замок у воды. — Ты как, Незуми? Вчера мы так и не успели с тобой наговориться всласть, — проворковала Каран. — Чудесно, мэм. Собираюсь держать смену в кафе всё лето. Она намазывает свежий хрустящий ломтик хлеба джемом, накрывает сверху еще одним и вручает Незуми. Ему кажется, что в ней так много чего-то шионовского, или в Шионе очень много от неё, и что он не заслужил её доброты. — Тут так хорошо! Я рада, что мы смогли выбраться. Угощайся, Незуми, не стесняйся, в корзинке еще сок есть, Шион, тоже возьми. Незуми смотрит на этот сэндвич, и ему кажется, что это все ему просто снится, и на самом деле он опять подхватил простуду и теперь валяется у себя в комнате и бредит, но безостановочный шум волн убеждает его, что все это и правда происходит. — Спасибо. И правда происходит. — Не за что, дорогой. Нравится клюквенный джем? Он домашний, я сама делала. Незуми смотрит на Шиона и ловит ответный взгляд. — Просто чудо. Нет, он точно не болен и не бредит. Ни в одном сне в глазах Шиона не может быть столько эмоций. — Шион говорил, вы все еще заправляете пекарней? — Точно. Мне нравится быть занятой и нравится готовить, а моим клиентам нравится моя работа. Они разговорились, потому что с Каран очень легко говорить, и болтают до тех пор, пока не возвращаются Инукаши и мальчонка. — Шионн, скажи привет Незуми, — распоряжается Инукаши таким мягким голосом, какого Незуми у неё никогда не слышал. Шионн добросовестно машет маленькой ладошкой и весело лопочет: — П’ивет, Незуми! Незуми дарит ему свою самую очаровательную улыбку, самую нежную, и мурлычет: — Рад снова встретиться с тобой, Шионн. Мальчик очарован. Он берет его за руку и садится рядышком, берет у Каран сэндвич и ест, не отпуская Незуми. — Вы посмотрите, он просто без ума, — жалуется Инукаши. — И вообще, мы с ним хотели погулять на площади, потому что там мило и я хочу в фермерский магазин. — Я пойду с вами, — говорит Каран, собирая остатки завтрака в корзинку, — развлекайтесь, мальчики. Надеюсь, мы еще увидимся, Незуми! Не успел он оглянуться, как они с Шионом остались одни. — Не пойдешь с ними? — заторможено спросил Незуми, поймав взгляд Шиона. — Боже, Незуми, — вздохнул тот, — я вижу их каждый день. Это тебя я не видел шесть лет. Как ты думаешь, я хочу пойти с ними? Незуми секунду смотрит на море, позволяя смыслу его слов достигать себя. — Справедливо, — сказал он, поднимаясь, — прогуляемся? Они отряхнули плед от песка и свернули. Незуми повесил его на руку. — Я ведь почти забыл, что ты умеешь так, — сказал Шион, когда они подошли к воде. — Умею как? — Делать ту штуку со своим голосом. Ты изменил его, когда говорил с Шионном. Незуми напустил на себя обиженный вид. — Забыл про мой актерский талант? Как грубо. — Нет, нет, просто… а, забудь. Шион звучит едва-едва сердито, но он улыбается, и Незуми видит эту улыбку у него в глазах. Это обманчивое чувство нормальности. Как будто это простая прогулка вдоль моря — но это не так, и как будто они лишь старые друзья, — но это тоже не так. — Пошли залезем в воду? — внезапно предлагает Незуми. — А? — В воду. Пойдем. — Что… Незуми, а она не холодная? Незуми пожимает плечами, бросает на песок плед, разувается и закатывает штанины. Шион стоит и смотрит. — Ты идешь? И, не медля больше ни секунды, разворачивается и шлепает босиком в воду, слыша «подожди!» уже через несколько секунд. Он позволяет себе чувствовать, как волны омывают ноги, и прикрывает глаза на секунду. Шион трусит следом и тут же с позорным визгом выпрыгивает из воды. Незуми запрокидывает голову и громко хохочет. — Она холодная! — А я не говорил, что она теплая, Ваше Величество! ауч. На секунду время застывает. Старое прозвище вырвалось у него само по себе, но теперь уже слишком поздно. Шион смотрит на него, и Незуми едва ли может понять этот взгляд. Секунды тянутся, как зачарованные — он считает: раз, два три, — но ощущает как будто тридцать. Миг — и момент прошел, Шион срывается с места и бежит к нему с явным намерением искупать, и Незуми разворачивается и убегает, а Шион бежит за ним. Вода брызгает во все стороны, и Незуми слышит только это: море, ветер, смех Шиона, звонкий, запыхавшийся. Они оба слегка задыхаются, когда выходят из воды. Незуми ложится на песок и бездумно пялится в небо, больше, пронзительно-голубое, безупречное. — Сейчас будешь весь в песке, — говорит Шион и сам ложится рядом. Они лежат так. Солнце согревает их кожу, ветер сушит ноги и слегка намокшую одежду. Незуми слышит, как совсем рядом ровно дышит Шион, и приказывает себе запомнить этот момент — он не смел и мечтать об этом, не мог представить этого ни в одной из возможных вселенных. Шион неровно вдыхает — момент прошел. — Сейчас я всё испорчу, — сказал он, и в его голосе звучит «извини». Незуми фыркает, но не может честно на него рассердиться. — Спасибо, что предупредил. — Пожалуйста. Шион перекатывается на бок и садится, загораживая Незуми солнце. — Можно один вопрос? Незуми замечает у него выбившуюся прядь и протягивает руку, но Шион ловит её и держит, и ему приходится сосредоточиться на своём сбившемся дыхании. — Валяй. Шион отводит взгляд. — Ты все еще боишься меня? Внезапно Незуми снова в кофейне, Карина говорит ему: не будь дураком. Он переплетает их с Шионом пальцы. — Ты не забыл. Шион задерживает взгляд на их ладонях. Его голос дрожит: — М, да, это то, что ты сказал перед тем, как ушел, как я мог забыть. Незуми кивает. — Я-то надеялся, что ты уделишь внимание другим вещам, которые я тогда сказал. Но ладно. Нет, я тебя не боюсь и да, я все еще боюсь тебя. — В этом нет смысла. — Есть, — он немножко сжимает руку Шиона и смотрит прямо, — я боюсь, Шион, но не так, как раньше. — А как? — Ты же хотел задать один вопрос. — Ну уж нет, я не понимаю… — Шион, я не могу этого объяснить. Просто не могу. Он видит протест в его глазах, его просто разрывают вопросы. Но, может, он знает Незуми достаточно хорошо, чтобы его понять. Он прячет лицо у Незуми на груди. — Прости, — внезапно шепчет он, и Незуми чувствует, что Шиона трясет. Черт. Черт. Черт. Черт. Он извиняется за то, что плачет, что за дурашка, и почему-то Незуми чувствует, как больно подступающие слезы сдавливают его собственное горло. — Я скучал по тебе, я так по тебе скучал. Шион плачет. Скольких же сил ему стоило держаться до этого момента и улыбаться для него, ради него? — Прости. — Не нужно, не извиняйся, — бормочет Незуми. Его собственный голос звучит потерянным и чужим. Свободной рукой он касается его щек, гладит по голове, трепетно перебирает волосы, снова и снова, пока не прекращается дрожь; они лежат рядом и просто вдыхают друг друга. — Я запутался, — произносит Шион севшим голосом. Незуми глубоко вдыхает, чувствуя, как намокают глаза. — Мы вместе запутались.***
Они должны уехать через три дня. Шион должен вернуться на работу, Каран — в пекарню, Инукаши — в отель. Незуми не хочет забивать этим голову, только не после их разговора на пляже. Он старается не упустить ни секунды оставшегося времени, но чувствует, как уходит слишком, слишком быстро. Эти три дня они встречаются после смен Незуми, и тот водит Шиона по любимым закоулкам Эвкалипто. Они едят мороженое на одной из открытых крыш рядом с площадью, где развернулась летняя ярмарка, окруженная небольшим парком, забираются на холм, где гуляет ветер и видно всё прибрежье с бесконечно раскинувшимся морем, в котором с шипением тонет солнце, похожее на огромный грейпфрут, а потом ужинают в ресторане, который советует Лаура. Шион в восторге и счастлив. У них негласное правило — не говорить о том, что будет через три дня, потому что им совершенно не хочется это делать — Незуми даже не знает, как начать, и знает, что рано или поздно это станет проблемой. Он не смеет думать о том, почему Шион тоже не хочет поднимать эту тему. Неужели боится того, что может сказать Незуми? Последний день застает их на том же пляже, сидящих плечом к плечу на фоне заката — Незуми хочется смеяться, потому что это слишком глупое клише, чтобы воспринимать серьезно. Но что-то без конца больно сжимается внутри, и он хочет что-нибудь сказать, но слова не хотят быть сказанными и стремительно испаряются из головы. Только совет Карины звучит там слишком ясно. — Шион, — начинает он и чувствует, как напрягся тот, — помнишь, что я сказал в первый день, когда ты спросил, как я здесь оказался? Следует пауза. — Да, — отвечает он и тихо вздыхает, — Незуми, ты не должен… — Должен. Он поворачивается, их лица теперь точно напротив. — Я не сказал кое-что. Когда я получил письмо от Карины, в котором она попросила меня приехать к ним, я уезжал из Номера 3. Я долго об этом думал, и, — он останавливается, смотрит на море секунду. Облака подсвечиваются золотым над гладью волн. — Тогда я уже собрал вещи, Шион. Эвкалипто должен был стать последней остановкой. Шион молчит, в глазах плещется солнце. Каждая его попытка что-то сказать проваливается, и Незуми с глупой щемящей нежностью берет его за руку. — Я собирался вернуться. В Номер 6. К тебе. Шион отводит взгляд и тихо ругается. — Следи за языком, — зовёт он с улыбкой, пальцами свободной руки щекотно касаясь шрама на его щеке, заглядывает в лицо. Его ресницы слиплись от слез. — Все нормально. Продолжай. Незуми чувствует, как на собственных губах расцветает улыбка, и не понимает, как он мог быть так слеп, как мог не видеть того, что было прямо перед ним. Но сейчас нет смысла себя винить. Он изменился. И возможно, только возможно, время, которое они провели порознь, было необходимо ему для того, чтобы понять то, чего он так страстно избегал. — Там, в Номере 3, не было ни дня, когда я не думал о тебе. Я с ума сходил, и все еще схожу. И сейчас я понял, в чем беда. Я пытался сделать Номер 3 своим домом, Шион, даже не замечая этого, но он никогда не стал бы мне домом, и не важно, сколько я бы там прожил. Зачем мне дом, где нет тебя? Шион сдавленно всхлипывает, и Незуми берет его лицо в свои ладони. Господь, сколько же любви в его глазах. Сколько влечения, безмерной тоски, искренности. Это все еще пугает Незуми, но он не повторит своих ошибок. — Смею ли я просить тебя подождать еще чуть-чуть? — Что… — голос Шиона ломается, и Незуми соприкасается лбом с его. — Я пойду за тобой. На исходе лета. Я пойду, если ты захочешь. Шион икает, уже не сдерживая слез. — Что, черт возьми… что за вопросы? Незуми, я ждал тебя шесть лет! Да, думает он, когда чуть подается вперед и целует его, да, ты ждал. Он чувствует, как ладони Шиона перемещаются с плеч на шею и затылок. Его касания настолько ласковые, что отстраняться почти что больно. — Оставить окно открытым? Он не может сдержаться и хихикает ему в губы. — Может, стоит как-нибудь поприличнее? Например, постучаться в дверь… — С каких пор ты стал приличным? — Точно, — он запускает пальцы в волосы Шиона и уже мечтает о том, чтобы время прошло скорее, чтобы он мог делать так каждый день. Он не знал, что может чувствовать Такое. Не подозревал. Он снова целует Шиона. На этот раз дольше, гораздо дольше, и Шион вообще забывает о том, что плакал. — Я буду рядом. — Я буду ждать.***
Они уезжают на следующий день, и Незуми приходит проводить их. — Ну че, увидимся через шесть лет? — бесцеремонно спрашивает Инукаши. — Ну поменьше немножко. — Немножко — это сколько? — Терпение и труд, Инукаши, слыхала? — Тогда Шион у нас просто святой, — крякает она. Шион отнекивается. У него на губах такая великолепная улыбка, она светит ярче солнца, и Незуми не может до конца поверить, что причина тому — он. Каран обнимает его и желает всего-всего-всего, напоминая, что её дом — его дом. Незуми благодарит её, и теперь снова только он и Шион, новое обещание, новый поцелуй. Уже в кофейне Карина едва ли не душит его в объятиях. — Ты всё-таки послушался! — радостно причитает она, и он даже не спрашивает, откуда черт возьми она всё знает. Сердце отбивает просто бешеный ритм, и Незуми уверен — Однажды встретившись, они больше не расстанутся.