Одиноко

Одна из них кажется мне идеальной. У нее мягкие вьющиеся волосы до плеч, ямочки на щеках, когда она улыбается, и идеально белые зубы. Она всегда знает, о чем поговорить, и ее так интересно слушать, что иногда забываешь, где находишься. У нее элегантный вкус в одежде и плавные движения; она умеет держаться в обществе и знает, чего она стоит. Она пьет только дорогие вина и ходит в шикарные рестораны. Вокруг нее всегда есть те, кто в любой момент упадет к ее ногам, чтобы она могла перейти лужу и не запачкать обувь. Мне приятно ужинать с ней. У второй много плюсов, но и минусов — тоже. Она держится высокомерно и разбрасывается колкостями, но каждый, кто хоть раз общался с ней, знает, какой багаж комплексов за ее плечами. Она старается компенсировать их своим большим шикарным домом, хорошей работой и солидным заработком. Она курит длинные тонкие сигареты с привкусом вишни, чтобы казаться изысканней, и любит мартини. С ней интересно поговорить о книгах, философии и мироздании, но ее неинтересно слушать, потому что ее слова — всегда пустой треп. Она говорит, чтобы не прислушиваться к тишине внутри себя. Она окружает себя людьми, чтобы не думать о том, как ей страшно и грустно. Я ужинаю с ней, потому что она за все платит — она не может проиграть даже в глазах едва знакомого человека. Третья — порочна. У нее ласковая улыбка и мягкие руки, маникюр короткий и аккуратный. У нее есть кошка, которую она любит до невозможности, и больше нет никого. Она не пьет и не курит, заботясь о своем здоровье, но она обожает секс. Любой. Ей нет дела до пола, возраста и ориентации партнера, если он устраивает ее в постели. Нимфомания — грустная болезнь. Мы не ужинаем, потому что я мгновенно оказываюсь в ее постели. Четвертая — недотрога. Она выглядит, как ребенок, и говорит, как ребенок, — потому что ее сознание осталось в возрасте десяти лет, когда родной отец регулярно насиловал ее. Она ненавидит прикосновения и по возможности избегает абсолютно любых, но находит в себе силы приходить на свидания и широко улыбаться, демонстрируя свою ненастоящую самоуверенность. Ей нравится думать, что она еще может стать нормальным человеком, если ей этого захочется. С ней жутко проводить время. Мы ужинаем быстро, и я ухожу. Пятая убога (она постоянно говорит ужасные и нетактичные вещи и смеется над ними, а в ее голове так пусто, что там вот-вот промелькнет перекати-поле), а шестая — нормальна, и кроме этого о ней нечего сказать. А мне одиноко. Окна на кухне грязные и мутные, на стекле виднеются отпечатки от ладоней; я сжимаю в зубах пятую за утро сигарету и смотрю на проходящих мимо людей, смотрю на них и вспоминаю тебя. И мне одиноко.