82 минуты Сэма Уильямса

      Утро.       До чего волнующе само это слово.       Сколько губ произносило его, сколько произносит сейчас, и сколько ещё будет произносить...       Однажды Ханнели распахнула окно и в приступе восторга прокричала это слово на всю улицу, вспомнилось Сэму. Да, хорошие были времена...       Впрочем, Сэму и теперь хорошо, пусть даже Ханнели и не с ним; он стоит у окна и смотрит, как занимается рассвет.       Поселок ещё спит, но это лишь видимость, эта тишина обманчива.       Дальние тополя покрываются розовой пеленой рассвета, а небо над ними поражает своей ледяной голубизной.       Черные крылья грачей мелькают над деревьями, словно руки неведомых танцоров.       Сэм ждёт, пока разогреется в микроволновке вчерашний ужин и смотрит в белый потолок своей кухни. Слишком много времени уходит на размышления, слишком мало остаётся на приготовления к работе...       Он неторопливо одевается, расправляет складки зелёного свитера и внимательно оглядывает своего двойника в зеркале. Сэм на самом деле очень любит смотреть на всё не спеша, и вся его жизнь, кажется, течет неторопливо, размеренно, именно так, как он того хочет.       И всё же иногда ему приходится признавать то, что время имеет над ним определенную власть: например, сейчас, когда он смотрит на наручные часы, где светятся цифры, - 8:36, Сэм понимает, что нужно бежать на работу.       И он спешно доедает еле теплый вчерашний ужин (микроволновка-то совсем старая!), надевает свой любимый плащ цвета хаки и миролюбиво улыбается себе самому в зеркале.       Улыбаться самому себе - это его правило. И совершенно неважно, спешит ли Сэм Уильямс на работу, или нет, - он всё равно найдет даже миллисекунду, чтобы улыбнуться своему отражению.       Но время улыбок проходит, и Сэм выходит на улицу. Теперь он не просто Сэм, а Сэм Флориан* Уильямс, полицейский, уважаемый человек.       Утро завоевало ещё немного небосвода: облака стали похожи на бежевые кружева, пока Сэм ехал в горку на своем чуть поскрипывающем велосипеде.       Как это волнующе, - снова и снова бороться за каждый метр до тех пор, пока ноги не станут каменными.       И ползти, ползти вверх, а потом в одно мгновение стремительно скатываться вниз, и вся эта борьба в конце концов кажется бессмысленной, смешной, бесполезной, недолговечной, как протекающие секунды.       Теперь вокруг Сэма стелятся поля, и золотые колоски трепещут на еле заметном ветерке. Рассвет окрасил поля в рыжий цвет.       Плащ цвета хаки развевается за спиной Сэма, колеса велосипеда скрипят, а макушку еле заметно греет солнце.       Сэм Уильямс смотрит на часы, которые сообщают ему, что сейчас 9:06, и довольно улыбается: у него в запасе есть ещё где-то полчаса.       Он поднимает голову вверх, к солнцу, и размышляет о том, что кто-нибудь, наверное, точно так же смотрит сейчас на эту огромную звезду в попытках осознать что-либо или же просто от нечего делать.       Из-за далёкого поворота появляется синяя машина. Она похожа на огромного жука, который рассекает время, воздух и пространство. Синяя машина все ближе, ближе, ближе...       Но Сэм ее не видит. Он смотрит теперь на зелёную траву и размышляет, каково это, - пробыть целую зиму и часть весны под снегом. Наверное, это ужасно долго для таких маленьких созданий, как растения, думает он. А может, они вовсе не замечают времени?.. В конце концов, что такое время?       Время - это ничто или все, потому оно и летит со скоростью света, живёт в лепестках цветов и в мокрых волосах, растворяется в свисте птиц и испаряется с туманом. И когда-нибудь времени не останется, оно совсем исчезнет с лица земли, покинет этот мир, как и всё другое; как и все другие...       Синяя машина проезжает мимо Сэма, весело поблескивая боками, и швыряет прямо под колеса его велосипеда огромный булыжник.       Сэм ударяется о слишком твердую поверхность асфальта, и вдруг эта маска порядочности, неспешности и покоя слетает с его лица, разбивается оземь.       Уильямс кое-как хватает велосипед, отволакивает его в сторону и без сил падает на зелёную траву поля. Все видится ему смутным и расплывчатым...       Из раны в ноге сочится кровь, а по лицу катятся слезы. Их слишком много, слишком много для него одного, и Сэму кажется, что он потонет в этих слезах, и тогда от него ничего не останется, и последнее, что он увидит, - зелёные стебельки трав, тянущиеся к небу, все дальше и выше, выше...       Поднимается ветер, облака внезапно становятся непреодолимо огромными, и Сэму кажется, что невидимые враги крадутся по зелёной траве прямо к его распростёртому телу. Он поспешно садится, но поздно.       Темные, алчные до чужих чувств фигуры встают за его спиной и шепчут, шепчут.       У них нет ни сознания, ни душ, только глаза, устремлённые в никуда, выделяются на пустых лицах.       И стоя за спиной, они шепчут, припоминая Сэму все его проступки, все его ошибки, всё грустное и постыдное, что случалось с ним и по его вине.       Он вспоминает гневное лицо Ханнели, яростные движения ее рук, когда он видел ее в последний раз. Темные ее глаза смотрят на него пронзительно и холодно, лицо кажется жёстким, грубым. - Мы оба друг друга не поняли, очевидно, - чётко выговаривает она и растворяется в океане его мыслей. Она чужая, незнакомая, и никогда уже не станет прежней.       Сэм понимает это и захлёбывается в слезах, тонет все быстрее и быстрее...       А темные фигуры цепляются своими невесомыми, всепроникающими когтями в его плечи и продолжают нашептывать.       И перед Сэмом стоит отец. Взгляд его устремлён мимо сына, седые волосы топорщатся, зубы крепко сжаты. - И откуда же взялось это?! - грозно вопрошает он, указывая на ясно выведенную двойку на странице дневника.       Отец исчезает, уходит вслед за Ханнели. Перед Сэмом теперь какая-то старушка в линялом жёлтом платье и маленькой шляпке. - Это всё вы виноваты! Это из-за вас дела в государстве идут отвратительно, на улицах не пойми что творится! - кричит она и толкает Сэма в грудь. - Идиоты, лучше бы делом занимались, а не стояли по двадцать четыре часа на одном месте! Тоже мне, полицейские! Да вы только и делаете, что невиновных в тюрьму швыряете!.. - Хватит, хватит, - шепчет Сэм, а по лицу его неостановимо льются слезы; нога страшно болит.       Но темные фигуры за его спиной неумолимо продолжают шептать, упиваясь его слабостью, и не собираются отступать. Ветер все крепчает, он клонит травы к земле, обдает холодом руки Сэма.       Бешеным вальсом проносятся в памяти Уильямса проступки и ошибки, мелкие и серьезные прегрешения.       Он падает на землю, переворачивается на живот, а темные фигуры обступают его со всех сторон, как будто он - предмет поклонения.       Они не собираются давать ему шанс спастись, нет, не в этот раз; они шепчут, шепчут, шепчут... - С вами все хорошо? Эй, вы в порядке?       Темные фигуры вдруг исчезают, испаряются с недовольным ворчанием в воздухе. Теперь вокруг Сэма только зелёная трава и солнечные лучи, тихие-тихие. Наручные часы сообщают, что на работу Сэм не успевает - 9:37. - Так вы в порядке?       Это новый голос, теплый и какой-то знакомый, и он совсем не похож на шепот темных фигур.       Сэм осторожно приподнимается на локте и смотрит на незнакомца.       Тот серьёзен, одет в клетчатую рубашку и обычные брюки. - О, ну и ну! Вы только посмотрите на вашу ногу! - восклицает незнакомец. - Вы упали, верно?       Сэм Флориан Уильямс неуверенно кивает: - Это всё... машина и камень... и нога... нога... - Давайте я вам помогу, - спокойно говорит незнакомец, протягивая ему руку. На душе у Сэма вдруг становится необычайно легко.