you are the ruler of the stars (and my heart)

Неровные тени, отбрасываемые яркими на фоне вечера фонарями, исчезают с его римских занавесок благодаря наступлению утреннего света и появлению симфонии поющих птиц, нарушающих монотонность привычного городского шума. Сквозь туман в своих глазах он может увидеть рваные очертания своей грязной одежды, валяющейся где-то на комоде в виде кучки. Он чувствует слабый аромат кофе и подгоревших тостов со стороны соседских жилищ. В комнате холодно: его кожа усеяна крупными мурашками, хоть он и достал свое самое теплое покрывало. Складывается ощущение, будто кости тоже покрываются корочкой льда. Он чувствует усталость, но, в то же время, неоправданную свежесть и бодрость, может, это что-то вроде напряженного ощущения, которое появилось из-за беспокойных и бессонных ночей. Чимин остается лежать, его грудь поднимается и опускается, что создает в голове картину нежного ковра из невысоких волн. Шея побаливает, а грудная клетка приподнимается с трудом, не до конца, будто каждый раз ей что-то мешает. Он всегда просыпается с каким-то онемением. Только когда он наконец видит солнце, так старательно пытающееся проглядеть сквозь занавески, светя ярче, чем когда он проснулся, Чимин, наконец-то, пытается сесть. И в этот же момент, Чимин улавливает звук мягких, слегка шуршащих шагов и захлопывающейся двери, что отдает небольшим эхом. Эти шаги наполнены уверенностью и некоторой яростью, несмотря на все попытки остаться незаметными. Чимин уже знает, кто это, поэтому не удивляется появившейся из-за его двери копне светло-шоколадных волос и веселой усмешке. — Вставай, блистай, винишко наливай! — раскричался Тэхен, сияя во всей своей славе, появившейся благодаря статусу оживленного жаворонка. Слишком для такого сонного утра. Он одет в странное сочетание предметов гардероба: на нем яркая клетчатая рубашка с галстуком, на котором изображены непонятные геометрические фигуры, и бежевые брюки. На голове приподнятые, круглые, золотистые солнечные очки. На мгновение Чимин даже восхищается: как ему удается каждый раз сделать катастрофически плохой, на первый взгляд, внешний вид идеальным до такой степени, что создается ощущение, будто тот — часть модного показа с самыми лучшими критиками со всей страны? Но восхищение исчезает тут же, когда Тэхен продолжает настаивать на том, чтобы он встал с постели. Чимин стонет и тянет свое одеяло на себя, накрываясь им с головой. — Уйди, Тэ. Еще чересчур рано. Брюнет недовольно цокает языком, а затем подходит и внаглую хватает одеяло, выдергивая его из цепких рук Чимина, после отбрасывая на пол. — Сегодня транзит Меркурия! Ты обещал, что пойдешь со мной, чтобы посмотреть на это чудо природы. Кроме того, я уже сказал остальным членам астрономического клуба, что собираюсь привести тебя к ним в качестве потенциального нового участника. И вообще, что может быть лучше, чем наблюдать за передвижением планет из одной точки в другую в течение нескольких часов? Давай, мать твою, вставай! Мы должны уже быть свежи и готовы к новому дню! Чимин поднимает взгляд, наблюдая нетерпеливое выражение лица Тэхена. На то, как он волнуется, ожидая ответа Пака, и параллельно строит щенячьи глазки. Чимин вздыхает со всем нежеланием, свалившимся ему на плечи. — Ладно, хорошо, окей, — Чимин перекидывает ноги, сползая с кровати и надевая тапочки, улыбаясь тому, как лицо Тэхена загорается как самая яркая люстра, — Дай только собраться. После того, как Чимин надел первое, что попалось ему под руку, а именно: толстовку с невероятно объемным капюшоном и спортивные штаны, Тэхен уже волнительно топтался около двери. Чимин хватает телефон и ключи, оглядываясь на уже выскочившего из апартаментов Тэхена. Он слышит знакомый хохот, доносящийся из-за своей спины, пока закрывает квартиру. Ему хотелось слышать его всегда. Ну, что, Пак Чимин, желаниям свойственно сбываться? Чимин позволяет Тэхену утащить себя в сторону учебного кампуса. Ким перевозбужден и похож на цыпленка, только что увидевшего белый свет, которому не терпится узнать все об этом большом мире. Солнечный свет наполняет голубое небо новыми красками и освещает все новые и новые участочки такой большой земли, а также создает подобия лестниц из тонких облаков, благодаря розоватому свечению. Чимин представляет себе Небесную руку, дрейфующей в этом тандеме и вырисовывающей каждое облачко. Солнце, поднявшись с самых низов, устанавливается в небе, делая свою работу: освещает самые высокие здания, сделанные из органического материала, и отражается от листьев деревьев, заставляя последние выглядеть так, будто они надели золотые короны прошлой весной. Легкий ветерок поднимается ввысь, ласкает своими порывами щеки и мягко дует на распущенные, немного растрепанные пряди волос. Он вдыхает свежий воздух начала осени. Чимин слышал много историй об астрономическом клубе, в частности большое спасибо за это Тэхену, который был чертовски горд тем, что является его неотъемлемой частью. Астрономический или же космический клуб был довольно востребованным местом в течение нескольких лет после его создания. Из-за того, как рассказал ему Тэ, что клубом были заинтересованы профессорско-преподавательский состав и студенческий союз, он финансово поддерживался. А также им финансировали все надлежащее оборудование и дали возможность сотрудничать с близлежащей местной обсерваторией для регулярного наблюдения за звездами и пульсарами. Клуб, по своей сущности, должен был способствовать признанию астрономии как естественной науки в атмосфере свободных искусств, но, немного погодя, студенты начали терять интерес к космосу, что впоследствии привело к ничтожному количеству людей, готовых посвящать свое свободное время планетам и метеоритам. Чимин задается вопросом о причине такого регресса, но, возможно, люди просто потеряли страстную искру, которая помогала бы им исследовать чудеса и неведомую красоту Вселенной, сверкающие хитросплетения, которые составляют весь мир. Глядеть на звезды теперь стало чем-то вроде иностранного явления в мире передовых технологий и интернета. Он не очень был заинтересован астрономией. Для него звезды были лишь маленькими точками, которые изредка появлялись сквозь густые облака, скапливающихся вокруг ночного неба каждый раз после захода солнца за горизонт. Он не думал, что за ними стоит какое-то глубокое значение, кроме перевода их небесных передвижений в виде гороскопов, напечатанных в современном мире лишь в устаревших газетах. И даже тогда он думал, что они всегда были неточны. Все планеты были вне досягаемости, за исключением столь привычного нам Марса и, возможно, еще парочки экзопланет где-то вдалеке; черные дыры гарантировали смерть как во тьме, так и в измерениях. А в галактиках было слишком много тайн — у Чимина не было столько терпения, чтобы понять хотя бы несколько из них. Слишком запутанно, слишком странно, слишком сложно. Он любит простые и понятные вещи, что-то вроде истории. Здесь есть все для простого и не требующего лишней подмоги изучения: укоренившиеся временные рамки, даты и неопровержимо доказанные факты. Тем не менее, астрономический клуб нуждается в еще одном члене, чтобы продолжить функционировать так же, как в предыдущие года. В противном случае, он столкнется с полнейшим закрытием. И, считая себя лучшим другом и без того несчастного Тэхена, который поддается всем формам убеждения и всем типам щенячьих глазок, он согласился. Он согласился на проверку, которая поможет ему увидеть, сможет ли астрономия проникнуть в его область интересов и остаться там. Даже несмотря на то, что он знает, что у космоса шансов не так уж и много. Но это слишком много значит для Тэхена. Чимин делает это исключительно ради него. Вдалеке Чимин замечает палатку с синим балдахином, установленную рядом с телескопом. Она была окружена двумя людьми, поэтому с каждым новым шагом, Чимин все отчетливее и громче слышал смех, заполняющий кратеры тихого утра. Чимин увидел блондина в темных очках и мальчика со светящейся улыбкой, напоминающей ему горы, которые улыбаются при виде мягкого солнца каждый раз. Они, должно быть, ранние пташки, учитывая степень громкости их разговора. Чимин же чувствует себя ходячим мертвецом. Чимин наблюдает за тем, как Тэхен отпускает его руку и с прыжками убегает к двум парням — их выражения лица оживляются при виде брюнета, бегущего к ним. — Намджун-хен! — прокричал Тэхен. У Намджуна милая улыбка, отмечает Чимин, а также очень своеобразный вкус в моде. Он замечает джинсовый комбинезон поверх неоновой розовой футболки и полосатые носки, что необычно хорошо сочетаются с его оксфордами. Чимин знает его. Тэхен много говорил о нем. Несмотря на то, что они раннее не встречались лицом к лицу, он чувствует, что уже знаком с ним. Это немного странно и даже пугающе. Они звучат куда более интересно, чем он сам, и Пак не может не думать о себе, как о самом скучном человеке на планете Земля. Это давит на него изнутри, поэтому он немного отступает, отстраненно посматривая по сторонам. — Привет, Тэ! Ты сегодня рановато, — его голос имеет слегка низкий тембр, что является подобием грандиозности, идеально сочетающееся с тем, как он выглядит и как говорит. Намджун похлопывает Тэхена по спине; выражение лица у него мягкое и совершенно безобидное. Он посматривает на свои наручные часы, — Транзит начнется где-то через полчаса. Сейчас только восемь. — Я пришел бы раньше, если бы Чимин не был таким тугодумом… О, кстати о медлителе, — Тэхен улыбается своей квадратной, любимой всеми, улыбкой, а затем хватает Чимина за руку и тянет на себя. Пак шаркает ногами, волна скромности и смущения накрывает его на фоне веселого дуэта, — Чимин, это мои коллеги — космические энтузиасты! А это, ребята, Чимин, мой маленький и вечно злой лучший друг, у которого есть докторская степень во всех вещах праведности, — он резко дернулся и схватился за руку, когда Чимин ударил его с глубоким возмущением и полным недоверием в управлении ситуации, — Ой! И, кажется, во всех вещах, связанных со склонностями к насилию тоже. — Рад наконец познакомиться с тобой, Чимин, — улыбается Намджун, демонстрируя свои ямочки на щеках и пожимая Чимину руку с безграничной уверенностью в своей уравновешанности, — Счастлив видеть тебя здесь! Волнующий денек, не так ли? Транзит Меркурия — довольно редкое явление. Поистине удивительно и волнительно наблюдать его миграцию. Телескоп имеет полноапертурные защитные солнечные фильтры, поэтому тебе точно не придется беспокоиться о повреждении сетчатки, пока ты смотришь на планету. — Круто, — лаконично ответил он, хотя, если честно, не особо понимал, о чем ему только что поведал Намджун. Другой парень, с широкими плечами и молодым, невинным лицом с ослепительной улыбкой, наклонился вперед с небольшим волнением и нетерпением к своим действиям, а затем воскликнул прямо рядом с лицом Чимина: — Приятно познакомиться! Ты можешь звать меня Джин. Но реально серьезная вещь, о которой мы должны тут разговаривать, так это… Ты все еще думаешь, что Плутон — это настоящая планета? Лично я думаю, что НАСА может засунуть свой спектрограф изображения области его интерфейса в свою… Намджун прервал его тираду, откашливаясь. Он выпрямляется, расправляя плечи и складывая руки на груди. — Извини, конечно, что прерываю твой монолог и лопаю пузырь недоразумения в виде твоих красноречивых разглагольствований, но, хочешь ты этого или нет, Плутон официально больше не является планетой, — говорит он высоким голосом, немного вздергивая нос, — Даже несмотря на то, что он круглый из-за силы собственной гравитации и вращается вокруг Солнца, он все еще не подходит под третий пункт, который бы делал его полноценной планетой. Плутон не доминирует в своем соседстве в космосе, поэтому понижен в должности. Эти факты просто нельзя отвергать. — Ну, факты были созданы, чтобы в итоге оказаться ложными, Джун-и. — Неа. Ничего подобного. — Ну вот, опять, — бормочет Тэхен себе под нос, вставая между спорящими. Чимин с неподдельным удивлением наблюдает, как эти двое продолжают спорить, чувствуя, как на его лице невольно появляется улыбка. Он может наконец ощутить то, что чувствует Тэхен каждый раз, когда делится самыми разными историями об астрономическом клубе; у парней были совершенно разные цвета их личностей, они обладали уникальными частями сложной головоломки, однако, в сочетании они давали соединенные друг с другом звезды, которые в итоге вырисовывали целые созвездия. Когда Чимин отступает, оставляя спорящих в своей атмосфере доказательств и опровержений, он смотрит на небо и раскрывающийся оттенок кристально-чистого синего, который распространяется с возвышением солнца. Он протягивает руку к небу и наблюдает то, как лучи пока недостаточно яркого, чтобы ослепить, солнца льются сквозь его пальцы и попадают на чуть запрокинутую назад голову. Интересное, универсальное понятие: когда они под солнцем, ему все равно. Все они были под ним равны. И ему очень нравится мысль о том, что он никогда не сможет разочаровать солнце, ведь оно будет светить ему даже в самые темные и тяжелые времена. Позади него раздается легкий шорох, слабый звук шагов по нетронутой ранее траве, на которую наступают тяжелые ботинки, и у него появляется ощущение покалывания, похожее на подозрение, что способствует небольшому поднятию волос на затылке (знаете, как показатель небольшого такого страха). Чимин оборачивается и встречается взглядом с парой серьезных глаз, принадлежащих парню с резким выражением лица, что явно склонно к турбулентности. У него есть все эти острые и холодные особенности: темные, слегка волнистые волосы и стоически хмурый взгляд, как будто он казался недостаточно грозным со своей кожаной курткой, огромным количеством сережек в ушах, расположенных так, что они создавали прямое созвездие, и пирсингом на брови, что поблескивал на солнце. Чимин не замечал его присутствия до этих пор, и, похоже, что другие тоже. Он не помнит, чтобы Тэхен описывал кого-то, похожего на этого незнакомца. Судя по тому, как парень откровенно пялился на него, Чимин полагал, что на его лице могло быть что-то компрометирующее. Он внезапно осознает, как он взбудоражено и неаккуратно сейчас выглядит. Во мгновение ока он сожалеет о том, что оставил волосы в таком беспорядке, и сразу же в робости опускает руку от солнца, смущаясь, будто его поймали с поличным. Но он успокаивается, расплываясь в дружеской улыбке, чтобы поприветствовать незнакомца, однако, таинственный парень отводит взгляд на дружелюбный жест и отворачивается к палатке с балдахином, направляясь к одному из стульев, чтобы занять место. Чимин хмурится, как только видит лишь плечо перед собой. Заносчивый ребенок с раздутым эго? Может быть. Часть мотоциклетной банды, пугающей всех и вся? Весьма вероятно. Он оборачивается и садится на траву, непреклонно показывая тому точно такой же ответ. Чимин возвращает свое внимание к кучке, скопившейся около телескопа, в особенности к Намджуну, который пару раз чуть было не свалился на него и заставил паниковать других. Чимин тяжело выдыхает: впереди еще один долгий день. Все время ожидания Чимина состоит из возбужденного бреда астрономов, который наполовину состоит из взбудораженного состояния перед транзитом и крика о том, что они уже смогли увидеть медленно появляющиеся в небе планеты. Но, к сожалению, Чимин довольно равнодушен к этому: его глаза бродят туда-сюда по территории кампуса, наблюдая за иногда проходящими мимо студентами. За его спиной раздается недовольный вздох. Тэхен садится рядом с Паком, рассеянно расшуровывая травинки. — Ну же, Чимин, это реально самое крутое дерьмо на свете. Ты просто обязан посмотреть на это. Клянусь, это намного веселее и интереснее, чем играть с кучкой мертвой травы. — Что такого захватывающего в движении планет? — бормочет Чимин, бросая в друга несколько травинок, на что Ким недовольно стонет, — Это не похоже на метеорит, падающий вниз к нашей неминуемой смерти. Пока это не метеорит, мой интерес будет оставаться в том же состоянии, что и сейчас. — Э, звучит достаточно… болезненно? — усмехается Тэ в недоумении, — Может, тебе стоит отложить работы Эдгара Аллана По, потому что, чувак, транзит Меркурия достаточно редок, если сравнивать с транзитом Венеры. Тебе не кажется, что это просто охренеть, как здорово? Меркурий проходит прямо между солнцем и другой планетой, а мы, простые материальные и смертные человеческие существа, удостоены чести быть свидетелями этого! Чимин немного задумывается, а после тихо урчит: — Наверное. — Не наверное, а совершенно точно. Иди попробуй, хватит хандрить, — Тэхен подталкивает друга к телескопу, а Чимину ничего не остается, как подчиниться. Он встает, отряхивая свои спортивные штаны, а затем приближается к аппарату. Он немного наклоняется и выравнивается около окуляра, заглядывая в него. Чего он явно не ожидает, так того, что его дыхание перехватит сразу же при виде чего-то поистине потустороннего: простая черная точка медленно движется, перекрывая гигантский и ярко-желтый шар, но мысль о его удивительной однородности и симметрии пленила мгновенно. Редкое, бесшумное явление, тихое открытие. Чимин не думал, что его заинтересует, но теперь это намного больше, чем интерес — его заинтриговало. Это первый раз, когда он наблюдает что-то подобное. Он действительно находит странным то, как что-то большое может быть таким маленьким в сравнении с другим. Необъяснимое чувство проходит через его тело, слабо пробираясь внутрь и оставаясь сидеть в самом потайном уголке его разума. Он не знает, как долго стоит здесь, таращась на удивительное явление, пока не чувствует, что рядом с телескопом и ним кто-то стоит, отбрасывая тень на периферию. — Ты закончил? Чимин подскакивает и быстро выпрямляется. Таинственный незнакомец, которого так и колется язык назвать «слишком крутой для школы», стоит прямо перед ним. Его голос оказывается пугающе мягким и не таким резким, какой ожидал услышать Чимин. Но его глаза все еще холодны и равнодушны, и Чимину очень не нравится, какими отчужденными они кажутся. Незнакомец производит впечатление человека, который не испугается пойти на убийство, который не боится оставлять людей позади в течение всей своей жизни. — А-ага, — Чимин прочищает горло и рукой делает движение в пространстве между парнем и телескопом, — Все твое. Он оборачивается, а затем сразу слышит адресованную незнакомцу фразу от Джина. — Чонгук… — а затем какой-то скрипучий смех Джина на какую-то глупую шутку Чонгука. Чонгук. Чимин повторяет его имя в своей голове и он понятия не имеет, почему он продолжает это делать. Тэхен совершенно точно ничего не упоминал про этого парня в своих историях про космический клуб. — Крутяк, да? — Тэхен улыбается, когда Чимин возвращается на свое место. Чимин усаживается рядом и его руки сразу же возвращаются к бедной траве, что поднимает его дух. Он вспоминает яркий вид Меркурия, крошечный по своей форме, существенно отличающийся от солнца по своим размерам, и невероятный во всей своей грандиозности. Чимин улыбается, кивая другу, а тот мгновенно оживляется при виде ответного энтузиазма Чимина, — Я же говорил, что это невероятно! Меркурия и его транзита достаточно для тебя, чтобы присоединиться к нам? — Я слышал, в Новой Зеландии можно увидеть млечный путь, — удивленно и заинтересованно говорит Чимин, — Это включено в программу клуба? — У меня нет астральных манипуляций с галактикой или денег, чтобы отправить тебя в Новую Зеландию, — ворчит Тэхен, потряхивая плечами. Чимин рассмеялся, а Тэ тут же ему улыбнулся своей яркой улыбкой, — Ну, и как тебе предложение? Я гарантирую: мы делаем гораздо более крутые вещи, чем обычное наблюдение за планетами, что передвигаются по солнцу, хотя… черт, это само по себе ужасно крутое дерьмо. Пока Чимин гудит в своих раздумьях, его глаза блуждают по направлению к Чонгуку, который наблюдает транзит через телескоп. Он слышит оживленный голос Джина, смешивающийся с утренней суетой, и низкий, многострадальный голос Намджуна, когда они обмениваются опровержениями о чем-то тривиальном. Но сердце его совершенно точно замирает, когда Чонгук откидывается назад от телескопа и запрокидывает голову назад. Пак ловит выражение его лица, наполненное благоговейным трепетом, изумлением и обожанием, расписанными по всему его лицу. Когда-то отрешенные глаза теперь удерживают сгустки очарования в глубоких лужах из янтаря. Чимин чувствует, как к нему тянется все составляющее его самого, но в первую очередь: разум и душа. Тэхен смотрит на него выжидающе, пока Чимин держит свой взгляд на улыбке Чонгука. — Это интересно.       

☾ ☾ ☾

       — Ты никогда не рассказывал о нем раньше. Тэхен смотрит с большим вопросительным знаком, витающим где-то над его головой. Они сидят на своих местах в холле здания студенческого союза, прежде успев заскочить в кафе за черным кофе. Есть два варианта: либо заняться чтением материала, либо заняться прокрастинацией до начала занятий. Чимин со стопроцентной уверенностью может сказать, что будет второй. — О ком ты? — Тэхен поднимает ноги вверх, чтобы закинуть их на стол, но Чимин тут же бьет его по коленям, — О, ты про Чонгука что ли? Высокий тихий парень, который носит слишком много джинсовой ткани и кожи и выглядит так, будто он способен притянуть даже самый сильный магнит своими серьгами? Чимин немного фыркает на такое описание, а затем опускает глаза на свой кофе, чтобы казаться совершенно равнодушным и беззаботным. — Ага. — Ах, — Тэхен театрально вздыхает, с умным видом кивая головой и нащупывая пальцами подбородок, — Он первокурсник. Молоденький цыпленочек. Он еще не раскрылся нам. Всякий раз, когда я пытаюсь с ним поговорить, то чувствую себя сумасшедшим, который пытается пересказать теорию вероятности кирпичной стене. Плюс, он… к нему довольно трудно найти подход. Это немного пугает. — Ким Тэхен, ты что, боишься первокурсника? — Чимин не смог сделать ничего с тем, что смех сам по себе вырвался из его рта. Тэхен грозно посмотрел на него. — Нет, — категорично фыркает Тэ, — он просто чересчур перекаченный для первокурсника. У него чертов пирсинг на брови. Это дерьмо выглядит так, будто это одновременно чертовски больно и чертовски горячо. И, прикинь, этот парень никогда не улыбается, представь себе. Он выглядит так, будто может раздавить мою голову своими жилистыми бедрами. Не то, чтобы я был очень против, но я все еще хочу поберечь свой мозг, — он игнорирует то, как Чимин давится кофе и обжигает язык в процессе непристойного комментария, — Он олицетворение «если бы взгляды могли убивать». Я бы держался от него как можно дальше до того самого дня, пока не увижу, что он действительно может проявлять признаки человеческого довольства, обитая в холодном сосуде под названием тело. Вот так, ага. А почему ты спрашиваешь? Чимин равнодушно пожимает плечами, наклоняясь за сумкой. — Да так, просто. Тэхен щурится в подозрении, очевидно, он не убежден таким безразличием, но в конечном итоге просто оставляет все, как есть, понимая, что если Чимин захочет что-то сказать на эту тему, то он обязательно скажет. Поэтому он переходит на тему, касающуюся Намджуна, рассказывая о том, как его непреднамеренные разрушительные тенденции вызвали не только всеобщее горе, но и кучу возмущения, когда он сломал высокотехнологичную камеру, которая могла увеличить изображение Луны в идеальном качестве. Тем не менее, несмотря на характер произошедшего, в голосе Тэхена присутствует нежность, а рассказ сопровождается его ослепительной улыбкой. Пока Чимин внимательно слушает, он выталкивает из орбиты сосредоточенности воспоминание о улыбке Чонгука, что была полна удивления, которая также идеально подходила к его стоическому лицу, и о том, как его глаза практически улыбались сами по себе, выходя за рамки своего обычного ледяного расположения. В конце концов, они наблюдали путь кометы мимо планет. Такое наблюдается единожды. И, возможно, не будет наблюдаться снова никогда больше.       

☾ ☾ ☾

       По крайней мере, вот о чем он думал, все еще не до конца присоединившись к клубу астрономов. (На самом деле, Тэхен все-таки затащил его на еще одну встречу. Чимин не сопротивлялся — бороться с другом бесполезно) Их еженедельные встречи чаще всего проводятся в спорадическое время, в том числе по вечерам. Это достаточно удобно, так как здания колледжа все еще открыты из-за ночной или же вечерней школы. Чимину удобно: может переписывать конспекты или делать домашку, он в любом случае в плюсе. Тэхен также упомянул, что большинство заседаний клуба состоит из опробования нового оборудования и дискуссий, которые часто превращались в дебаты. Но кроме этого, они также ездят в обсерваторию в качестве дополнительной работы и наблюдают за звездами в поле в определенные ночи, когда небо, как они говорили, является достаточно чистым. Вот так Чимин находит себя сидящим за одним из столов во время своего первого собрания, спокойно слушая, как Джин и Тэхен обмениваются оживленными спорами взад и вперед снова и снова. Для Чимина это было что-то вроде бессвязной ссорой между Твидлиди и Твидлидом о чем-то тривиальном — вроде, они говорили о том, что не стоит убирать правильные звездные карты обратно в картотечные шкафы — и Чимин, честно говоря, находит до безобразия забавным наблюдать за этим, будто он смотрит какое-то реалити-шоу. Однако, большую часть времени они все-таки говорят об освоении космоса и вообще стоит ли на это тратить деньги. Это проблема, которая была поднята уже несколько раз, даже недавно, во время многих их разговоров. Когда они разговаривают между собой, Чимин отводит взгляд и замечает, что Чонгук сидит в том же положении, что и он, ерзая рукавами своего пальто, внимательно слушая других и не изменяя выражения своего лица. Оно действительно не стало чересчур торжественным или пустым, он просто немного хмурился и больше ничего. Его взгляд продолжает блуждать по Чонгуку, совершенно не пугаясь того факта, что последний может заметить. У Чимина действительно была дурная привычка пялиться. Он замечает небольшую полку с книгами, расположенную между разделителями в углу у окна. Она выглядит относительно неуместно на фоне всего интерьера помещения, на фоне простого декора, на фоне массы карт на стенах между досками. Остальные слишком увлечены дискуссией, чтобы заметить Чимина и попросить его сказать хоть что-нибудь по поводу темы спора, но он полагает, что оно к лучшему. Сегодня небо не поражает своей ясностью, поэтому встреча заканчивается на веселой ноте, а Намджун закрывает разговор последним словом в надежде о том, что в другие дни небо будет чуточку яснее, чтобы увидеть хоть пару звездочек. Стулья царапаются ножками о линолеум, а Чимин лишь наблюдает за тем, как все уходят. Чонгук движется медленно, совершенно не спешит и встает со своего места. Чимин не двигается до тех пор, пока Тэхен не подталкивает его. — Мы с Намджуном хотим суши на ужин. Надо обязательно взять Терияки, — с ухмылкой размышляет Тэхен, — Хочешь пойти с нами? Мы бы тебе побольше рассказали о всяких подробностях клуба, хотя… кажется, ты вписался в компанию без каких-либо проблем. Чимин задумывается над словами друга. Ему будет приятно посидеть с ними и поболтать. Есть много вещей, которые Тэхен рассказал о Намджуне, и он очень хочет увидеть все эти привлекательные качества в живую, но он также не очень хотел вмешиваться в личное пространство этих двоих. Тэхен сегодня надел свою любимую висячую серебряную серьгу. Он носит ее только тогда, когда пытается произвести впечатление или ухаживать за кем-то. Хотя Тэ ничего не говорил об этом и, вероятно, будет отрицать что-либо, касающееся его сердечных вопросов, всякий раз, когда Чимин будет пытаться поговорить с ним о Намджуне. Чимин был очень проницателен — не говоря уже о том, насколько открытой книгой является сам Тэхен. Друг, к сожалению, недооценивает способность Чимина замечать подобного рода вещи. — Все в порядке, — улыбается Чимин, — Думаю, я просто пойду домой. Принеси мне немного еды потом. — Будет сделано, сэр! Чимин засовывает руки в рукава пальто, накидывая его на свои плечи, перекидывает через плечо кожаную сумку и наблюдает за тем, как Намджун с Тэхеном выходят за дверь. Он также видит спину Чонгука, облаченную в кожаную куртку, на пороге комнаты прямо перед Чимином. Он подходит к маленькой книжной полке, почти что как крошечная библиотека, проводя пальцами по корешкам ламинированных обложек, прежде чем название бросается в глаза. Чимин смотрит внимательнее и видит, что перед ним энциклопедия о планетах, звездах и галактиках, с полными иллюстрациями и фотографиями, что оказывается достаточно заманчивым для Чимина, чтобы вытащить книгу из ряда толстых томов невероятной литературы. Несочетаемые вещи часто вызывают у него любопытство. Он кладет ее на небольшую стойку, листает страницы и пролистывает содержимое вдоль линий системы солнечной системы, включая туда карликовые планеты, вроде Плутона, Церера и Эрис; последние разработки в области космических исследований, науки и исследований, как звезда рождается и умирает, и еще сотни таких же интересных вещей. Он продолжает с приглушенным интересом листать книгу до того, как останавливается на странице, где изображена вся Солнечная система в яркой иллюстрации на две страницы. Планеты представлены до одурения в точном описании, хотя Чимину несколько стыдно, что он не может распознать некоторые из них, показанные на диаграмме. Он знал названия (имена), но он совсем не разбирается в космосе, поэтому он никогда не удосуживался ознакомиться с тем, как они все выглядят. Их было так много. — Меркурий, — бормочет он про себя, водя пальцем по блестящей странице и пытаясь назвать все правильно, — Венера, Юпитер? — затем он приземляется пальцем на планете бежевого цвета, украшенной множеством красивых кратеров, не в состоянии вспомнить ее название. Чимин находит это немного грустным и разочаровывающим, когда он ломает голову, задаваясь вопросом, должен ли он быть принят в такой клуб, когда он даже не может назвать одну из планет одной Солнечной системы, в которой они живут. Кто-то с таким же успехом может в этом надрать ему задницу и отругать его за это, говоря о том, как ему должно быть стыдно за незнание таких элементарных вещей. Чимин вздыхает, почесывая пальчиками лоб и… — Сатурн. Чимин чуть ли не выпрыгивает из собственного тела, когда кто-то позади него произносит это тихим голосом, благодаря которому он узнает то, что это Чонгук, который появился буквально из ниоткуда, встал рядом и многозначительно посмотрел на страницу. Чимин улавливает слабый запах его мускусного одеколона, но он не в состоянии сказать что-либо; его лицо горит от смущения при факте того, что его буквально поймали на том, что он не знает как выглядят планеты проклятой Солнечной системы. Тем не менее, Чимин отступает на шаг от Чонгука, чтобы позволить ему смотреть в книгу, что сам Чонгук, похоже, не замечает — не тогда, когда его глаза бегают по странице таким образом, что Чимину кажется, что страница этой книги — единственное, что было важно для него в этот момент. Чонгук говорит точно, немного яростно и уверенно. Он точно знает, о чем говорит: — Это Сатурн. Это вторая по величине планета в нашей Солнечной системе. Он известен своими прекрасными кольцами, созданными из кусков камня и льда, но там все, на самом деле, куда сложнее. Плотность этой планеты меньше, чем у воды. Это буквально гигантский шар водорода и гелия, как Юпитер, но он все еще остается огромной загадкой и великолепным источником для научных открытий. У него есть девять условных лун. Самая известная из них — Титан. Он заполнен метановым смогом. Если говорить о Титане, то дискуссия, которую мы только что развели по поводу освоения космоса, была бы очень полезна для человечества. Титан имеет достаточно озер и океанов природного газа для того, чтобы переместить человечество сразу на несколько лет вперед, к новым технологиям. Кроме того, исследование космоса также создает много зеленых технологий, так что нам, возможно, никогда не придется использовать ресурсы Луны. Чертовски впечатляюще, если тебя интересует мое мнение. — Эм, — Чимин моргает от легкого удивления. Вообще-то, его очень удивляет манера речи Чонгука и уровень его возбуждения в его тоне, что так противоречив его внешнему виду. Детское ликование в его выражение лица и легкая улыбка на его губах, которая постепенно превратилась в полноценную, яркую и мягкую улыбку. Все же, это в некотором роде очень мило. Шокирующая по большей части, но милая улыбка, — Круто. Я, э-эм… — Кстати, ты еще две перепутал. Это не Венера, это Меркурий, — Чонгук показывает на планету и Чимин смотрит туда же. Он издает звук признания, хотя это больше похоже на какое-то кваканье. Он просто не хотел прерывать тираду Чонгука, когда он звучит так страстно и наполнено энергией, — Меркурий — маленькая планета и больше напоминает Луну. Она расположена достаточно близко к Солнцу. Предполагаю, ты знаешь о транзитах, так как был на одном из таких на прошлой неделе. Так вот, у него самый короткий орбитальный период. — Оу, — это все, что Чимин может ответить, ибо такого пыла, как у Чонгука, у него правда нет. Он чувствует себя немного смущенным и глупым, но его сердце пускается во все тяжкие при виде улыбки Чонгука. — Извини, — быстро отступает Чонгук, сгорбившись и засунув руки в карманы, отводя глаза, — Я… я просто оставил здесь свою ручку. Пришел, увидел, что ты немного неправильно называешь планеты, и совершенно ничего не смог с собой поделать. Я… да, прости, — Чимину не понравилось, что Чонгук так извиняется из-за него. Выглядит достаточно неловко и стыдно, но почему? Нет ничего такого в том, чтобы извиняться за такие вещи. Ведь тут дело в его страсти и волнения о чем-то, что он так любит! Чимин чувствует себя немного виноватым, видя, как Чонгук быстро снова стал отчужденным. Он ерзал, испытывая неудобство, и выглядел так, будто собирался уходить, но Чимин открывает рот, надеясь на мужество Чонгука: — Кронос. Чонгук тут же останавливается, немного вопросительно наклоняя голову. Чимин воспринимает это как знак, чтобы продолжить. Пальцы играются с краями страницы. — Кронос — греческий эквивалент Сатурна, римского божества посева, семени и освобождения, в честь которого была названа эта планета. Когда Зевс изгнал Сатурна с Олимпа, он правил Лацием — древней областью на западе Италии, ставшей столицей Римской Империи. Он обучал свой народ сельскому хозяйству и другим мирным искусствам. Это был поистине золотой век, все было мирно и счастливо. Все любили его. Хотя, родителем он был дерьмовым. Чонгук смотрит на него с любопытством, а Чимин пожимает плечами, слегка улыбаясь: — Думаю, это очень интересно. Столько совершенно разных историй, связанных с этими планетами. Все лишь зависит от того, с какой точки зрения ты на них смотришь. — Тебе нравится мифология? — тихо спрашивает Чонгук. Теперь, когда Чимин ясно дал понять, что не возражает и что его не смущает спонтанная и неожиданная болтовня о планетах. — В какой-то степени, — тихонько смеется Чимин, — я изучаю классику. А ты? — Астрономия. — Никогда бы не догадался. Это вызывает у него застенчивый… застенчивый смешок от добродушного сарказма. Чимин чуть ли не задыхается от неожиданного мягкого звука. Чимин не думал, что что-то настолько мягонькое и милое может быть сделано от кого-то, кто всем своим внешним видом кричит о том, что может поднять сто фунтов веса, а также рисовать хиппи-граффити над заброшенными зданиями во время полуночной прогулки по городу. Но вот он, маленькая улыбка на лице, большие глаза, такие сверкающие и искрящиеся, выглядящие более, чем невинно, чем пирсинг и кожа под ним. Чонгук, в общем, в целом и вкратце: ходячее противоречие. — Эй, а что насчет этого? — Чимин указывает на страницу энциклопедии на подставке, а затем совершенно случайно у него появляется немыслимая идея в голове. Не зная, куда деть этот невероятный приступ храбрости, Чимин решает воспользоваться им, несмотря на смущение и быстрый темп биения собственного сердца. Чонгук был для Чимина словно планетой и его сила тяжести тянула Чимина в сторону его орбиты, — Как насчет обмена информацией? Расскажи мне что-нибудь о планетах, нашей галактике и всем таком, а взамен я расскажу тебе что-нибудь о греческих и римских мифологических сказаниях. Или просто какие-нибудь случайные факты, если внезапно мой запас опустеет. Что скажешь? Чимин поднимает взгляд и видит явное мерцание в глазах Чонгука и его неподдельную радость при упоминании обмена знаниями по своим специальностям. Он никогда не ожидал увидеть такую его сторону — скромную, страстную в каком-то роде и разговорчивую — от мальчика с холодными глазами и супер спокойным характером. Это заставляет Чимина думать о том, что внешние факторы влияют слишком сильно на людей. Затем губы Чонгука расплываются в теплой улыбке и сердце Чимина наполняется теплом от чувства победы. — Было бы отлично.       

☾ ☾ ☾

       Они проводят целый вечер за разговором, обмениваясь фактами и иногда неловким молчанием то о том, то о сем. Тем не менее, вместо того, чтобы играть в какую-то страшную ледокольную игру, Чимин позволяет природе взять свой курс и делает все возможное, чтобы разговор протекал комфортно для них обоих. Вскоре после этого, у Чимина закончились истории, поэтому он просто рассуждал с Чонгуком, какой же все-таки мудак был Зевс. Для того, чье присутствие чаще всего признавали в последний раз, Чонгук говорил наиболее страстно, когда дело касалось космоса, забывая о выдуманных запретах и застенчивости. Чонгук упоминает, как астрономы ищут за пределами Солнечной системы земные планеты, расположенные в зоне Златовласки, которая находится не слишком далеко от их ближайшей звезды с идеальной температурой, таким образом, содержащей всевозможные обитаемые планеты. Он также уделяет особое внимание орбитальным периодам планет, их отличительным характеристикам, которые либо делают их пригодными для жизни, либо значительно ценным источником для исследований, и их спутникам. Много Лун, по-видимому, не только у соседей Земли. Это одновременно увлекательно и немного страшно. Невозможно представить, насколько мучительна обширна Вселенная. А тот факт, что люди еще не рисковали во всем этом неизведанном пространстве, все еще пугающе жуток. Странно это все-таки. Чимин все равно всегда окружен расстоянием и пространством, осознает он этого или нет. — Прости, — извинения Чонгука вырывают Чимина из глубокой задумчивости: он мысленно делает пометку, что пора переставать мечтать настолько серьезно. У Чонгука такая странная смесь на лице: смущающееся выражение лица и этот пирсинг на брови. Поистине странный контраст, — Я слишком много говорю, да?.. Прости. Я… эм. Впервые в жизни я говорю так много. Это странно, я знаю. Просто я… — его глаза опускаются куда-то вниз, а пальцы дергают и без того дырявые узкие джинсы, — …очень люблю астрономию. Чимин снова моргает с легким удивлением. Чонгук действительно полон бесконечных сюрпризов. — Нет, ты не должен извиняться, Чонгук. Это я должен извиняться… просто у меня был достаточно долгий и тяжелый день, но, клянусь, я очень внимательно тебя слушал! — категорически заявляет он, но Чонгук смотрит на него, хмурясь. — Откуда ты знаешь мое имя? Чимин замирает, проклиная свой собственный промах. Мысли тают, хотя надо бы выбрать хоть какой-нибудь ответ, который был бы хоть немного похож на правду. Он просто уверен, что было бы невероятно странно и жутко, если бы он открыто сказал, что подслушал его разговор с Джином тогда. Это точно был самый худший вариант из всех. — Тэ… Тэхен. Он много говорит о клубе. Он коротко упомянул тебя один раз. Да и ты отличаешься от других, так что… — он нервно смеется, пожимая плечами, чтобы казаться максимально равнодушным. Чонгук поднимает брови. Чимин замечает, какие у него большие, прямо как у лани, глаза. — Я не знал, что он говорил обо мне. — Он говорит о многих вещах, поверь мне. — О… ладно, — Чонгук чуть покусывает нижнюю губу, а после толкается языком в щеку прежде, чем снова взглянуть на Чимина, — Ну, тогда… как зовут тебя? Чимин выпрямляет спину и протягивает ему руку, тепло улыбаясь: — Я Чимин. Приятно познакомиться с тобой лично, Чонгук. Парень смотрит на свою протянутую руку в течение довольно долгого времени, изучая ее, как будто размышляя о реальности жеста, а затем Чонгук наконец-то пожимает ее и тихонько хихикает: — Мне тоже. Чимин удивляется, почему Чонгук так искренне удивлен дружелюбию Чимина. И подобно тому, как космос для Чимина был огромной загадкой, точно такой же загадкой теперь являлся и Чонгук — тайна, держащая звезды удивления в его глазах. Странно, как Чимин может видеть в глазах Чонгука и в нем самом целую вселенную. Он не знает почему, но он и не может объяснить, что конкретно увидел в этом парне. Возможно, это из-за того, как Чонгук одновременно нежно и мощно говорит о небесном мире, существующем за пределами Земли, как его глаза сверкают, как его голос становится выше от волнения, какой он весь мягкий внутри, но увековечивающий жесткое впечатление снаружи. Все это облегчает, делая более комфортным погружение в, казалось бы, не видящую конца беседу. Чимин задается вопросом, будет ли он сам когда-нибудь таким же бесконечным. Какая вселенная внутри него? В нем запрятана вселенная, облаченная в свет или она все-таки запрятана за мраком, полна темной материи и таких же вещей? Иногда ему кажется, что внутри него нет ничего, кроме пустоты. — На самом деле, уже немного поздно… Мне нужно закончить кое-какие дела, прежде чем день окончательно подойдет к концу, — Чимин встает со своего места, поправляя сумку на плече, которую снял чуть ранее. Чонгук выглядит слегка противоречивым, будто он не знал, стоит ли делать ему то же самое. — Да, хорошо. Я просто… я просто останусь здесь и просмотрю еще несколько книг, — Чонгук показывает рукой в направлении к небольшой коллекции самых разных книг. Чимин улыбается и машет ему рукой, когда он подходит к двери: — Увидимся, Чонгук. Когда он оборачивается, он уже не видит, как Чонгук машет ему в ответ.               Бархатное ночное небо затянуто тучами. Бархатное ночное небо совершенно беззвездно. Между густыми облаками выглядывает восковой полумесяц, извивающийся между ними, как грязная вода, стекающая в канализацию, и растягивающийся по небу, оставляя туманное серебряное послесвечение. Чимин видит, как его дыхание превращается в небольшие клубки дыма, преследуя силуэты уличных фонарей. Он видит за горизонтом угасающие синие цвета. Солнце больше не видно. Обычная, тихая и короткая прогулка домой. Но всякий раз, когда Чимин смотрит на ночное небо, он задается вопросом, смотрит ли кто-то в ответ. Когда он возвращается в апартаменты, он застает темноту. Свет не включен, кроссовки Тэхена не разбросаны по коврику, значит, он все еще не дома. Чимин не потрудился включить свет, проходя дальше мимо кухни и небольшой гостиной, до тех пор, пока не достигает своей спальни. Чимин кладет свои вещи и идет к балкону, открывая, заходя на него и затем закрывая за собой дверь. Он садится на старый поддержанный «Лазбой», оставленный прежним владельцем. Он видит, как в окнах здания напротив мерцают золотистые огоньки ламп — одни только-только загораются, а другие, наоборот, потухают. Холодно. Губы бледнеют. Но он продолжает наблюдать за тем, как ночное небо погружает город во тьму, превращая все в сплошной темный занавес, будто фильм-нуар, накинутый на яркий экран. Все будет темно до тех пор, пока яркие огни центра города не осветят далекий горизонт. Он вставляет наушники в уши, включает музыку и остается до конца ночи на балконе.       

☾ ☾ ☾

       Солнце едва поднимается над горизонтом и наполняет небо туманным, персиково-розовым среди темно-синих, когда Чимин оказывается сидящим за столом в блинной недалеко от их апартаментов. Улицы все еще наполнены тишиной. Тэхен сидит напротив него, топит свои блинчики в тошнотворной луже кленового сиропа и сахарной пудры. Чимина тошнит при виде этого счастья диабетика. Тэхен-таки забыл принести ему еду вчера вечером, так что он загладил вину перед Чимином, угостив его завтраком. Это могло значить лишь одно: он проснулся на рассвете и потащил Чимина есть долбанные блинчики. Чимин начинает переоценивать свой жизненный выбор проживания с ранней пташкой. — Ты просто категоричный неряха, — комментирует Чимин, наблюдая за тем, как Тэхен отрезает большой кусок и запихивает его в рот, жуя содержимое и показывая свою ясноглазую усмешку. Честно говоря, это забавное зрелище, если вы хотите понаблюдать на пару, полную противоположностей: движения Чимина были медленными и слабыми от беспокойной ночи, а у Тэхена же есть откровенный дух и энергия, которых так недостает многим грустным и бедным студентам колледжа. — Я твой любимый неряха. — К большому сожалению, — Чимин закатывает глаза, тыча вилкой в ягоды на тарелке, но так и не закидывая их в рот, — Ладно. Как прошло твое свидание с Намджуном? Он с огромным удовольствием наблюдает, как Тэхен давится блином, который был у него во рту, и бормочет, пока Чимин успешно уворачивается от летящих кусочков, вывалившихся изо рта друга. — Это было не свидание, это был дружеский ужин! Откуда у тебя вообще такие дурацкие мысли? Чимин пожимает плечами, сдерживая смех, когда он спокойно крадет кусочек блина у Тэхена. — Всего лишь предположение. Кроме того, все слишком очевидно. Ты говоришь о нем девяносто девять процентов всего времени, отведенного на разговоры. Типа, «Намджун такой умный! Он может отличить треугольник от квадрата! И он одновременно самый симпатичный и чертовски горячий человек во всей этой огромной вселенной!» О, и вот мое любимое: «Я бы снял с него одежду со скоростью св… — он резко вскрикивает, когда Тэхен держит соломку с солью над его тарелкой и угрожая ему высыпать ее всю. Чимин убирает подальше тарелку от дьявола и хмурится. — Я не говорю о нем так, — ворчит Тэхен, почти надувшись, — Но он реально очень умный. — Я в курсе. Просто стебусь над тобой, — смеется Чимин, ставя свою тарелку обратно на стол, как только он убеждается в том, что блин не рискует стать соленым, — Честность, однако, имеет большое значение, если ты вдруг будешь интересоваться. — Ради Бога, я не хочу слушать твои эти штучки, — хмыкает он, выпячивая подбородок. Иногда Тэхен напоминает Чимину претенциозного наследника какого-нибудь богатого семейного бизнеса, который проводит свое свободное время, попивая Каберне Совиньон из причудливой формы бокала и читая Оскара Уайльда в освещенной свечами ванне с разбросанными лепестками роз. Это, конечно, забавно, но факт все еще остается фактом: Тэхен напоминает ему именно такого человека. Однако, все свои похабные мысли Чимин упорно держит при себе. Чимин просто пожимает плечами, засовывая ягоду клубники в рот и довольно напевая, раздражая друга. После этого они смеются, все еще пребывая в состоянии легкости и удовлетворенности, благодаря забавным мелочам — даже после того, как они потеряли ту самую недостающую часть в своем трио.               Остаток утра они проводят в блинной. Они из тех, кто говорит бесконечно, пока не потеряют счет времени, неважно, будь то поздняя ночь или грань утра. Чимин находит это трогательным и удовлетворяющим его, что, несмотря на все шутки на тривиально поверхностном уровне, они могут погрузиться в серьезный разговор в любой момент. Обнаружение торжественности атмосферы между ними — это последствия очень долгой дружбы. Чимин все еще видит Луну, выглядывающую из-за голубого неба и медленно угасающую от солнечного сияния, когда они направляются к учебному зданию. Ряды тополей выстроились вдоль бетонного тротуара, мягко покачиваясь от ветров, а теплые гобелены весенней листвы украшали дорожки. На площади Плаза в западной части города, где в центре мраморной площади был выстроен огромный фонтан, Чимин видит сидящую у этого самого фонтана фигуру, одетую во все черное, как смоль, и отлично подготовленную для устрашения народа. На этот раз у парня на голову натянута шапочка, а длинная темная челка почти что закрывает глаза, которые все еще напоминают Чимину лань. Тэхен болтает о чем-то рядом с ним, но в этот раз какая-то импульсивная искра внутри Чимина достигает его мозга и тот, не задумываясь, открывает рот: — Хей, Чонгук! Чимин беззастенчиво поднимает руку и машет парню, а Чонгук почти что уронил то, что держал в этот момент в руках. Чонгук выглядит как олененок, пойманный в свете фар на близком расстоянии. Он не хило так испугался. После мгновения, Чонгук смотрит на Чимина с полным недопониманием, что тот признал его средь бела дня, а затем быстро, неловко и достаточно жестко кивает, после вскакивая со своего места и уходя в противоположном направлении. Чимин сдувается при сдержанном ответе, наполовину ожидая и надеясь на такой же энтузиазм, который он наблюдал вчера. Между всем, Тэхен смотрит на друга с изогнутой бровью и повышенным уровнем недоумения. Чимин наконец отскребает свой взгляд от места, где сидел Чонгук, и почти что вздрагивает, улавливая взгляд Кима. — Чего? — С каких пор ты с Чонгуком дружбу завел? — подозрительно спрашивает Тэхен, суживая свои глаза, — С каких пор он стал… дружелюбным? С каких пор вы вообще разговариваете? Я никогда не видел, что вы вообще хоть как-нибудь контактировали. Взволнованный всеми вопросами и тем, как Тэхен смотрел на него, Чимин пожимает плечами и продолжает свой путь к зданию либеральных искусств, ускоряя темп. — Он хороший парень, Тэ. Тебе просто стоит посмотреть за весь этот металл и кожу. Он действительно необычный. — Он похож на тех подражателей альтернативных поэтов, которые торгуют наркотой и имеют эстетически особое отношение к темным, туманным лесам или, знаешь, заброшенным складам возле железнодорожного пути в середине непонятно чего. Похоже, он слушает Guns ‘N Roses двадцать четыре на семь. Да у него под курткой может быть охапка татуировок, которые могут кричать о принадлежности к какой-нибудь мотоциклетной банде! Ладно. Хорошо. Он же не бросался на тебя? Не угрожал тебе отрезать яйца или типа того? О чем вы вообще можете разговаривать? — Тэхен вцепился в Пака, буквально обнимая его, а Чимин лишь вздыхает, смягчаясь, — Да ладно тебе! Ты не можешь скрывать столь важную информацию от лучшего друга! Чимин смотрит на него неодобрительно. Они только начали приближаться к зданию. — Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты делаешь смешные, стереотипные предположения о людях, опираясь лишь на то, как они выглядят? — Да, — Тэхен кивнул, — ты только что это сказал. — Чертов умный осел, — бормочет Чимин себе под нос и издает еще один вздох, чувствуя поражение. Они входят в здание и неожиданный порыв тепла охватывает его. После холодного утра — самое то, — Ладно, Господи, успокойся. Мы говорили только единожды, и это было вчера. Короче говоря: я немного задержался, чтобы посмотреть на все эти ваши космические книги, а он поймал меня на том, что я, дебил такой, не знаю разницы между Венерой и Меркурием, и что я не в состоянии назвать Сатурн… Он успешно игнорирует обиженную моську Тэхена и продолжает: — И, эм… да. О космосе. Чонгук поддерживал большую часть разговора, если быть честным. Ты должен как-нибудь увидеть, как его глаза сверкают, когда он говорит об этом! Его лицо светится, будто он ребенок, смотрящий на свои подарки в Рождество. Благодаря этому, ты просто забудешь, каким пугающим он изначально был. Тэхен, кажется, не особо верит сказанному. — Серьезно? Большую часть времени он выглядит так, будто хочет отхерачить меня головой об стену. Чимин хмурится, думая о тенденции Чонгука поддерживать все разговоры своим интенсивным взглядом. — Ты преувеличиваешь. — Я не поверю, что он правда не хочет забрать мои органы, пока не увижу его так называемые блестящие глазки, — пожимает плечами Ким, оставаясь непреклонным, — Но я верю лишь тому, что он действительно влюблен в астрономию. Он — именно тот, кто пожертвовал все эти книги, чтобы сделать в нашем клубе небольшую библиотеку. В это трудно сначала было поверить, но однажды он просто вломился со всей этой кучей книг в своих руках. С тех пор они стоят на той полочке и многие их читают. Это лишь подпитывает его интерес. Чимин почти что смеется от мысли, что однажды он увидит, как Чонгук несет на руках все эти толстенные книги и удивленно смотрит на каждую из них. Это так мило. Уровень обожания и страсти Чонгука в отношении предмета настолько высок, что он самостоятельно создал небольшую библиотеку для их астрономического клуба. — Ха, это мило, — запоздало комментирует Чимин. Тэхен резко оборачивается и приподнимает брови. — Что? — Чимин слышит дразнящий тон в его голосе — Ты заинтересован? — В дружбе? Да. Тэхен хмурится снова. Он выглядит так, будто собирается сделать еще одно поддразнивающее замечание, но его взгляд смягчается. Так происходит всегда, когда он говорит о нем. — Это хорошо. Хорошо, что ты хочешь узнать кого-то нового поближе. Но Чимин больше действительно не хочет затрагивать эту тему. Это все то, что с тех пор с ними произошло Все, что Чимин может сделать, это тихонько кивнуть, а зубам позволить зацепить нижнюю губу. Он смотрит вперед, сосредотачиваясь на пустоте. Их аудитории находятся на разных этажах, что и положило конец разговору. Тэхен помахал Чимину на прощание и направился вверх по лестнице. Глядя, как он уходит прочь, Чимин задается вопросом, исчезло ли то облако дождя, зависшее над их головами.       

☾ ☾ ☾

       Чимин проходит мимо садовой беседки. Небо окунается в фиолетовый мираж, который на горизонте становится алым. Время — половина восьмого. Он устал от двухчасовой лекции об Аристофане и о том, как на симпозиуме он разглагольствует, как Зевс разрезал человечество пополам, тем самым придумав концепцию, вращающуюся вокруг «родственных душ». В его венах жужжит кофеин. Он обнаруживает, что приближается к фонтану недалеко от центра к кампусу. После того, как он проходит мимо незнакомого ему квадроцикла, плексигласовые здания отражаются от туманного заката. Чимин снова замечает знакомую фигуру, одетую во все черное, очерченную красотой нисходящего Солнца, сидящую у фонтана, кажется, с кошельком в руках. Только когда Чимин приближается на дюйм ближе, он понимает, что тот бросает Пенни в воду. Это немного странно, как кто-то, кто выглядит так, будто может быть частью мотоциклетной банды, беззаботно бросает Пенни и загадывает самые невинные желания. Чимину кажется это смешным. Может быть, из-за контрастов в самом Чонгуке. К тому же, тут еще роль играет факт, что давно никто не бросает маленькие медные монетки в воду, чтобы загадать желание. Это то, что побуждает свернуть его с пути и изменить направление, направляясь к Чонгуку. Возможно, Чимин противоречит сам себе, но он лишь пытается доказать, что это просто безобидное любопытство. Загадывать желания у фонтана — по-детски. Чонгук не кажется обладателем подобной черты. Он, кажется, не слышит шагов, когда Чимин подходит к нему и стоит позади, ожидая, что его заметят. Но, когда этого не происходит, Пак уверенно начинает говорить верно: — Что ты пытаешься поймать? Чонгук по-театральному пружинит с собственного места и почти опрокидывается в воду из-за неожиданности. Ему удается сбалансировать в последний момент, кружась в недоумении и замешательстве, пока выражение его лица и разум не приходят в норму, а самообладание не восстанавливается. Вместо ответа, Чонгук осматривает Чимина с неразгаданным взглядом, медленно возвращаясь на место. Сначала Чимин думает, что Чонгук игнорирует его. Это немного смущает. Может, Чонгук не хочет, чтобы его видели с ним? Или он не хочет снова разговаривать? Чимин не винит его — Пак явно не из тех людей, которые откладываются в памяти как нечто необычное и интересное. Но потом Чонгук прочищает горло и дергает плечами, говоря низким голосом: — Это чтобы небо было чистым, — кажется, он смущен. — Что? — спрашивает Чимин, чуть наклоняясь так, чтобы видеть его лицо. Чонгук держит голову повернутой в сторону фонтана, шарясь в своем кошельке в поиске мелочи. Чонгуку нечего сказать, но Чимин, не успев поймать его взгляд или хотя бы выражения лица, не может точно судить: было ли это «оранжевое от заката небо» или нет, что заставляло щеки Чонгука становится слабовато розового оттенка. Чонгук все-таки был полон сюрпризов. Он вынимает Пенни из кармана бумажника и бросает в сверкающую воду, что волнообразно колеблется от крошечного удара: — Тогда я смогу увидеть звезды ночью. Чимин моргает. — Оу. Он заглядывает в фонтан и видит там кучку Пенни, разбросанных по кафельному полу, скрытому под водой. Небрежно отмечает: — У тебя и правда много Пенни. Может, небо сегодня будет на твоей стороне. Чонгук, наконец, смотрит на него, суровые черты его лица разгладились и превратились в нечто воздушное и тепло, его глаза теперь напоминали сахарную вату: бесконечно мягкие и полные удивления. Его голос сменился на более мягкий, от отчужденности не осталось и следа. — Что заставило тебя так подумать? Чимин лишь пожимает плечами. — Если вдумываться, вселенная работает достаточно странным образом. Небеса смещаются так, что некоторые планеты могут ненадолго выровняться лишь один раз в жизни. Что-то могло быть в нашей галактике, но их траектории вывели их куда-то еще. Следуя из всего этого, я просто не понимаю, почему небо не может быть ясным сегодня, если так много магии происходит вне нашей досягаемости. Чонгук смотрит на него малообъяснимым взглядом, а глаза покрыты завесой тайны. Чимин задается вопросом, сколько раз люди предполагали худшее, оглядывая Чонгука только с внешнего фактора. Он задается вопросом, не волнует ли Чонгука то, что о нем думают другие. Чимин хочет быть одним из тех, которым все равно. Ну чтобы прям вообще не волноваться. Чимин протягивает руку и с улыбкой спрашивает: — Можно мне? Короткая пауза. — Да, конечно. Чонгук кладет Пенни в ладонь, а Чимин закрывает глаза, заставляя его желание предстать перед ним, а затем бросает медную монетку в воду. Он наблюдает, как она мягко пульсирует, прежде чем опуститься окончательно вниз на пол фонтана в кристаллическом искажении. — Что ты загадал? — с некоторым любопытством и немного нерешительно спрашивает Чонгук. — Чтобы небо было чистым, — говорит он с беззаботной улыбкой, — Так ты сможешь увидеть звезды сегодня ночью. Чимин встает с коленок, на которые опирался стоя на краю фонтана, похлопывает себя по джинсам, отряхиваясь от пыли, которую они, возможно, собрали, и игриво улыбается Чонгуку, который с удивлением смотрел на него. — Ну, мне пора. Надеюсь, твое желание сбудется и все эти гроши даром не пропадут. — Да, — кивает Чонгук, а затем улыбается. Видимо, это привычка или что-то в этом роде, но его губы становятся по-особенному привлекательными, когда он с ним прощается. И это явно не должно заставлять грудь Чимина внезапно мерцать неописуемой теплотой. Но, увы, все происходит с точностью до наоборот. Чимин не знает почему (и знать не хочет), — Спасибо тебе. Позже ночью, Чимин смотрит в окно, прислушиваясь к статической тишине наушниках, и замечает крошечные и слабо мерцающие точки, которые появлялись в безоблачном небе. Ночь была ясная и, без сомнения, бесконечно прекрасная.       

☾ ☾ ☾

       В следующий раз, когда Чимин видит Чонгука на собрании, он преодолевает все нарисованные запреты и садится рядом с ним, улыбаясь, когда Чонгук смотрит на него с недоумением. Чонгук кивает ему в знак приветствия чуть погодя, но его взгляд был где-то между столом и лицом Чимина, будто он не знал, куда смотреть. На этот раз собрание было посвящено недавним открытиям, таким как первое в истории прямое обнаружение гравитационных волн от LIGO. Чимин понятия не имел, о чем идет речь. Большинство, кажется, были в восторге от этого открытия, но Чимину не хватало информации и предварительных знаний, чтобы понять его монументальность. Он бы хотел поделиться таким же энтузиазмом, как это делали другие. Особенно он бы хотел без умолку болтать об этом с Тэхеном. Итак, невежественный и растерянный, он поворачивается к Чонгуку, который спокойно о чем-то размышлял. Тот удивленно поднимает взгляд, когда Чимин его легонько хлопает по плечу. — Я не понимаю, о чем они говорят. Что такого важного в обнаружении гравитационных волн в космосе? — Хм, — Чонгук приподнимается, немного выпрямляясь и слегка наклоняясь к Чимину, начиная тихо говорить, — видишь ли, гравитационные волны в пространстве времени — это рябь. Это недавнее открытие является важным потому, что оно открывает целую новую область для астрономии. Гравитационные волны обычно несут информацию об объектах и причинах их рождения. Это может быть что-то вроде новых дверей в космос, которые ранее никто и никогда не открывал. Чимин напевает в раздумье, хмуря брови. — Разве ученые уже не изучают вселенную, собирая свет с далеких объектов? — Да, верно, но гравитационные волны создаются не теми свойствами, что создают свет, — в глазах Чонгука появился блеск, когда он наклонился ближе, шепча более разгорячено и возбужденно, чем раньше, — Так как они обнаружили гравитационные волны, они также смогли подобрать две черные дыры, кружащиеся вокруг друг друга и время от времени сталкивающиеся. Столкновение было бы невидимым, если бы не волны. Кто знает, какие еще космические сокровища это может открыть для нас? Совершенно новый прорыв! — Как что? — криво говорит Чимин, — Еще один конец света? Черная дыра собирается поглотить всю планету? Чонгук моргает, смотря ему в глаза. — Вау… да ты пессимист. — Ладненько. Не очень хочу разлучать вас, попугайчики-неразлучники… — звонкий голос Тэхена гремит где-то рядом, оставляя Чонгука бормочущим и краснеющим в попытках отрицать притязания про попугайчиков. Чимин же равнодушно смотрит на друга с невозмутимым выражением лица, — но попытайтесь внести хотя бы небольшой вклад в нашу дискуссию, о чем бы вы там не шептались, окей? Чонгук опускает голову, глядя на стол. Его щеки становятся розоватого цвета, а пушистые темные волосы падают на лоб, прикрывая его выражение лица, что было странно, если сопоставлять все вышеперечисленное с пирсингом, который заставлял выглядеть его таким своенравным. Нет, Чонгук все-таки полная противоположность своенравия. Чимин полагает, что распространенная фраза «не суди книгу по обложке» достаточно уместна в данной ситуации. И это чертовски мило. Остальная часть собрания проходит как в тумане. В заключение Намджун объявляет дату поездки в ближайшую общественную обсерваторию в STARGAZE, если погода позволит. Чимин никогда раньше не был в обсерваториях, поэтому он удивляет себя своей взволнованностью, с нетерпением ожидая поездки. Когда собрание заканчивается, он в замешательстве наблюдает за тем, как Тэхен хватает свои вещи и отводит Чимина в сторону. Чимин, прежде чем Тэхен откроет рот и выпустит заветные слова, уже предполагает, о чем он может вести речь. — Позволь угадать, ты хочешь отложить на время наш традиционный ланч, потому что собираешься пойти учиться с Намджуном. Или чем вы там обычно занимаетесь. Что бы вы, ботаники, там не делали, факт остается фактом. — Окей, эм. Я предпочитаю звание эрудитов, ты, некультурная поросюшка. Плечи Чимина немного сдуваются, отчего он будто становится меньше. Он поглядывает в сторону, где Намджун оживленно болтает с Джином. Он не может заставить себя не чувствовать небольшое раздражение. Не тогда, когда у Намджуна поистине добрая и безобидная душа, которая просто хочет провести время со своим другом. Без каких-либо подтекстов, вроде кражи бро у Чимина. Поэтому он вздыхает и кивает. — Ладно, хорошо. В другой раз. Но ты платишь. Полностью. — Ты просто кровопийца, — фыркает Тэхен, но его рот расплывается в широкой и благодарной улыбке. Чимин не может не улыбнуться, наблюдая за тем, как его друг направляется к высокому парню и как их лица светятся при виде друг друга. — Такой идиот, — бормочет Чимин, наблюдая за тем, как парочка выходит из помещения. Он понимает, что тут, кроме него и Чонгука, никого не было. Чонгук подошел к нему, немного шаркая рядом с ним и обхватывая лямки своего рюкзака, болтающегося на плечах. Он с любопытством интересуется: — Кто идиот? В конце концов, они вместе выходят и идут по длинному коридору. Это удивляет Чимина, ведь он видит, что Чонгук искренне хочет продолжить разговор. — Тэ идиот. Я не понимаю, почему он так вытанцовывает вокруг парня, который нравится ему взаимно. — Ты про Намджуна? Чимин озадаченно смотрит на него. — Ты знаешь? — Ну, не так-то просто не заметить, как они смотрят друг на друга, — пожимает плечами Чонгук, улыбаясь, — Надеюсь, рано или поздно они все-таки поймут чувства друг друга. Чимин хмыкает в знак согласия и кивает. Он все еще чувствует себя немного скучным, полусонным и постоянно усталым, поэтому, когда они спускаются по лестнице, он немного подталкивает Чонгука локтем: — Эй, не хочешь пойти в кафе и выпить кофе? Мне бы сейчас не помешало подкрепление. Кроме того, если быть предельно честным, я немного не догоняю, что стоит за открытием гравитационных волн. Если у тебя нет занятий, на которые нужно пойти прямо сейчас, конечно же. Чонгук смеется, нежно и немного застенчиво. Это оставляет Чимина полностью плененным, когда они заходят в главный этаж здания, по которому студенты снуют туда-сюда в спешке на занятия. — Конечно. Мои занятия по астрофизике начинаются только после обеда. Но ты уверен, что хочешь слушать, как я бесконечно болтаю об этом? — Уверен. Мне нравится слушать твою болтовню, — говорит Чимин, совершенно не задумываясь ни о чем и дружелюбно улыбаясь, — Это напоминает мне о времени, когда я был молод и полон страсти. Его щечки также окрашиваются в розовый цвет, как тогда, когда Тэхен стоял и смущал их, заставляя краснеть Чонгука. — Говоришь так, словно ты старше меня на века. — Но я чувствую себя старым. — Уверен, твое лицо отражает твои истинные чувства. Чимин недоверчиво таращится на него, собираясь выгнать его отсюда к чертям, когда Чонгук от души смеется и почти бросается бежать от предопределенного гнева Чимина на подрывной удар. Сопляк, думает Чимин, как будто он и без того не справлялся с ребячеством, пока Тэхен был в таком же возрасте. Он улыбается. Чонгук был достаточно милым сопляком, так что отпустить его… ну только в этот раз.               Вскоре после того, как Чимин наконец получает свой темный жареный кофе и, в конечном счете, заряд кофеина, они садятся за один из круглых столов около окна на высокие стулья. Чонгук заказал себе французскую ваниль. Теперь держит стаканчик двумя руками и попивает, иногда болтая ногой. У него красивые руки, изящные длинные пальцы и гладкая кожа. Чимин смотрит на свои руки и опускает рукава ниже, смущаясь. У него не так все хорошо. — Итак, — Чимин подпирает ладонью щеку, с легким интересом спрашивая, — почему астрономия? — Это увлекательно, — Чонгук отвечает легко, хотя в последствии он размышляет подольше в поисках лучшего ответа, — В детстве я всегда любил узнавать о чем-то подобном. Все знания зафиксировались у меня с тех пор, хотя я не знал, что астрономия будет включать в себя столько математики, — он ворчит по поводу последней части, отчего Чимин заливисто смеется. После этого разговор продолжался супер плавно. Он медленно распутывал факты о парнях и позволял им узнавать о друг друге что-то новое, какие-то простые вещи, даря атмосферу свободы и раскованности. Из-за того, что Чимин услышал, он выявил то, что он знает: о увлечениях фотографией и фильмами, о любви к собакам, а также о хороших отношениях с семьей и со всеми родными с самых разных городов. Он также подчеркнул приземленную природу и смирение, которые просто уничтожили прежний образ Чонгука в голове Чимина. И Чимин. Ему особо нечего было рассказывать о себе. Точнее, ничего интересного. Немного разочарований, немного потерь без направления, немного заботы о холодостойких растениях, о любви к мерцанию дров в камине или костре, и запаху жасмина. Немного разговоров о частых бессонных ночах. Он, возможно, даже немного завидовал непрекращающемуся энтузиазму Чонгука. Он бы очень хотел обладать чем-то подобным в отношении своих увлечений. Но Чонгук слушает его. Слушает, ставит Чимина в центр своего внимания, концентрируется на его разговоре все время, пока они вместе, размывая все вокруг. Он ни разу не дрогнул, не отвел взгляд, не стал рассеянным и отстраненным; его безмерно большие и заинтересованные глаза ни разу не покинули лица Чимина. Он слушает с таким же энтузиазмом, с таким же сиянием, которое уготовлено у него исключительно для вселенной. И самое главное: Чонгук смотрит на него так же, как он смотрит на звезды и планеты. Чимин старается упорно не замечать этого.       

☾ ☾ ☾

       Чимин влюбляется в космос медленно, постепенно, как только их путешествие в обсерваторию подходит к концу. Из-за публичной лекции про пульсары, которые представляли из себя шаровидные, компактные объекты, содержащие больше массы, чем Солнце, и вполне имеющие возможность помочь с обнаружением столкновений черных дыр, и других вещей, вроде нейтронных звезд и магнетар, и из-за двух визуальных презентаций двух узких пучков света в противоположных направлениях с пульсарами, откуда получается мерцание от Земли, Чимин находит себя более восхищенным чем раньше. И как только лекции и презентации подошли к концу, они перешли туда, где были большие телескопы, где ночное небо возвышалось над ними, а ноги переступали по металлическим сетчатым полам. Чимин никогда раньше не видел обсерватории изнутри — всегда только снаружи, поэтому он удивлялся внутренним частям купола и его размерам. Это был захватывающий дух опыт. Иметь возможность наблюдать сложные детали космоса и объекты, виднеющиеся только через прорези купола — поистине прекрасная картина. Это напоминает Чимину о нескольких потерянных снах, застрявших в небе, где звезды мерцают словно тусклое пламя. В то время как остальные ходят то тут, то там, Чимин бродит по сувенирному и книжному магазину возле выставочного зала. В магазине было куча космических наборов предметов обсерватории, а также астрономические и космические книги, подарки, одежда и все остальное. Он смотрит на чашку с космическим рисунком, когда замечает Чонгука, с интересом разглядывающего какую-то коробку. — Что-то приглянулось? — спрашивает Чимин, подходя к нему и заглядывая через плечо. Искорки в его глазах не дрогнули на протяжении всего их небольшого путешествия. Выражение лица Чонгука было просто очаровательно. Было приятно наблюдать за тем, как человек занимается тем, что безмерно любит. Чонгук оборачивается, улыбаясь. Теперь ему более комфортно рядом с Чимином, особенно после того разговора в кафе и всех последующих, когда они терялись в собственном мире во время всех встреч. Они даже обменялись номерами телефонов (хотя Чонгук все-таки удосужился поделиться своей теорией заговора об инопланетянах. Как-то в этом были завязаны телефоны). — Да. Это проектор планетария. Не знал, что их продают здесь. Большинство нужно в основном искать в интернете. Он такой крутой! Чимин смотрит на коробку, бросая взгляд на галактические узоры на ней. Он отвечает с улыбкой: — Тогда ты должен купить его. Будет отличный сувенир с первой поездки в обсерваторию. Чонгук поворачивает коробку и показывает Чимину цену, наблюдая за тем, как расширяются его глаза. — Твою же налево. Пиздец как дорого. Чонгук печально кивает, вздыхая. — Верно подмечено. Может, я найду подешевле в интернете. Но все равно было бы круто купить его в реальной обсерватории, — в его тоне есть небольшое разочарование, а когда Чонгук ставит ее на место, то глядит на свою маленькую мечту с тоской и отдаленным разочарованием. — Как насчет того, чтобы купить футболку? — Чимин кивает на висящие в стороне от него футболки. — Здесь нет белых. — В смысле белых? — Чимин сканирует его с ног до головы, — Ты всегда носишь только черное. — Я ношу белое! — категорически отвечает Чонгук и приподнимает черный свитер, обнажив приталенную белую футболку под ним, — Видишь? — Как будто кто-то может увидеть, — бормочет Чимин, не зная, отчего его лицо кажется немного разгоряченным. Может, он просто не ожидал увидеть, как футболка так плотно облегает его торс, очерчивая тонированные изгибы талии. Он стряхивает странную мысль, дернув головой, а Чонгук хмыкает и опускает свитер. Чимин не может удержаться от смеха, когда Чонгук начинает пыхтеть от неудовольствия. Он подталкивает его к двери и утешительно похлопывает по спине, — Может, в следующий раз. Чонгук-и. — Ага, — тихо и неуверенно говорит он, — Может быть. Они встречаются с остальными, столпившимися у выхода. Однако, как только они приближаются, Джин утаскивает Чонгука вперед, о чем-то оживленно начиная болтать с ним. Намджун следует за ними, успевая всем раздать свои комментарии и смеясь над тем, как Джин заводится из-за их разногласий. Тэхен же пристраивается к Чимину с самодовольной улыбкой: — Вижу, ты поладил с Чонгуком. — И теперь ты можешь видеть, что он не такой уж и страшный. — Ладно, ладно! — восклицает Тэхен, — Но послушай, даже если у него джип, а не мотоцикл, он может быть частью… я не знаю, джип-банды или чего-то такого. — Тэ, — Чимин уставился на него, а голос был совершенно беззвучный, — он буквально прыгал от волнения, когда они открывали потолок купола, дабы показать ночное небо. Ты видел искры в его глазах? Он… он пищал. Пищал. Тэхен поджимает губы, чувствуя себя немного виноватым, а затем поднимает руки в поражении: — Не могу с этим спорить, хорошо. Чимин ухмыляется, довольный. Он осматривает окрестности, когда они направляются на парковку. Холодный ветерок проносится мимо них, а тротуар предстает мокрым от мертвых, сероватых листьев под ногами. По вечерам появлялась все большая и большая угроза дождя. Воздух слишком прохладный. Чимин подносит шарф ближе к лицу, чтобы прикрыться от ветра. — Знаешь, — на этот раз Тэхен говорит тише, мягче, — он никогда по-настоящему не высказывался на наших дискуссиях. Ну, вообще-то, он никогда с нами не разговаривал. Но в последнее время он открылся, это приятно видеть. Клянусь Богом, я думал, что в этом году меня побьет первокурсник. — Серьезно? Ты так драматизируешь, — смеется Чимин. — У меня есть основания для этого, лады? — улыбается Тэхен ему в ответ, — Но я просто хотел сказать спасибо. Он стал менее холодным и отчужденным с тех пор, как ты начал цепляться… я имею в виду, как вы начали проводить время вместе, — он меняет выбор в пользу других слов, замечая взгляд Чимина, — Чувствую, мы все становимся похожими на настоящий клуб! Отличный будет семестр в этом году, прям чувствую. Чимин пожимает плечами. — На самом деле, я не делал ничего сверхъестественного. Человеку нужно время, чтобы раскрыться, как цветку нужно время, чтобы расцвести. Он просто стеснительный, понимаешь? — Но он забывает об этом, когда находится рядом с тобой. Тэхен продолжает с глубоким вздохом: — Просто хочу, чтобы он не одевался так, как будто он собирается встретиться с компанией друзей-гопников и пойти побить кого-нибудь в переулке. Чимину удается засмеяться даже над этим. Тэхен обнимает его за плечи, мягко подталкивая. — Я счастлив, что ты счастлив, Чимин. Он тоже будет счастливым. Он смотрит вперед на троих парней, шумевших по пути на парковку. Чимин наблюдает, как Тэхен догоняет их, цепляясь за руку Намджуна. Чонгук слегка поворачивает голову, смотря туда, где идет Чимин, а Пак видит его глаза — они будто звезды в далекой галактике. Его сердце, которое когда-то перестало биться для подобного, теперь вдруг жаждет прикоснуться к светящемуся звездному небу. Проводя время с Чонгуком, Чимин вспоминает о всех своих некогда потерянных мечтах, которые у него были, о страстях, которые были успешно позабыты, и это заставляет тепло разгораться в камине его души, будто кто-то наконец начал подкидывать в него дров. И, может быть, он все еще не видел звезды, галактики и всю Вселенную в своей душе, в своих глазах. Но он видел измерения — вещи, в которые Чимин влюблялся раньше во времени и пространстве за облаками, которые парят над оловянными горами. И он боится, что параллель мерцающего света в глазах Чонгука станет одной из вещей, в которую Чимин тоже влюбится.       

☾☾☾

       Чимин, кажется, узнает все новые и новые факты о Чонгуке практически ежедневно. Чимин заметил W-образный знак, когда Чонгук закатывает рукава своей огромной толстовки, что заставляла выглядеть его мягоньким и «обнимательным» (но Чимин этого не говорил), пока он упорно занимается. Осталась неделя до экзаменов, и Чонгук следовал за ним по пятам везде: в библиотеке, в кафетерии, да даже в квартиру, упорно оправдывая себя тем, что он может сосредоточиться на учебе только в присутствии другого человека. Чимин снисходительно верит в откровенную ложь. Чонгук похож на воплощение смерти и лишение сна, когда он продолжает томно листать страницы своего учебника. Чимин ловит его и со слабым жестом руки говорит: — У тебя есть татуировка. — А? О-оу… да, — Чонгук немного встрепенулся, моргая от сонливости. Он смотрит на татуировку с легкой улыбкой, а его ушки немного краснеют, — Я сделал ее в прошлом году на свой восемнадцатый день рождения. Это созвездие Кассиопеи. — Это так здорово. За созвездием Кассиопеи скрывается целый миф. И, по-моему, это уместно — постоянно напоминание о силе и гордости, — ласково улыбается Чимин, проводя пальцами по татуировке на коже Чонгука, — Я всегда хотел татуировку. — А почему бы и нет? — спрашивает Чонгук, — Сделай одну. Живем же один раз, верно? — Верно, — кивает Чимин, с какой-то любовью смотря на улыбку Чонгука. Он прослеживает созвездие, замечая, как Чонгук слегка вздрагивает от прикосновения, — Вообще, у меня были планы сделать определенный рисунок. Но я отказался от него. — Почему? — он тут же отступает, — В смысле, если это личное, то ты можешь не говорить мне. Немного удивительно, как Тэхен не разболтался об этом всем раньше, но в отсутствие Чимина, будучи сторонником преодоление горя, ему действительно тяжело держать свой язык за зубами. Сейчас об этом легче говорить, но все еще при одной мысли об этом у Чимина сжимается горло. В тишине, заполняющей пустые места и тянущейся от угла к углу, это постоянное напоминание о том, что он ушел. — Ничего личного, на самом деле. Просто я немного переборщил с желанием. Подумал, что было бы круто оставить на коже долговременный след, как символ и историю чего-то поистине важного. Но я больше не видел в этом смысла, когда мой близкий друг… — он замолкает, пытаясь найти нужное слово, — ушел. — Оу, — на лице Чонгука появляется вина, он сжимается и голос становится тише, — Мне жаль. Я не хотел вскрывать старые раны. — Ты и не вскрывал. Кроме этого, это не рана, а давно заживший шрам, — Чимин пожимает плечами и ободряюще улыбается, — Все в порядке, правда. Это было много лет назад. Я думаю, что иногда просто нужно вспоминать о вещах, которые остались в прошлом. Все-таки есть то, что я забыл с того времени. Нахожу это немного ностальгическим, чтобы помнить о них в данный момент. Чонгук проводит языком по губам неуверенным движением, будто он тормозит с каким-то вопросом. Может, Чимину и вовсе не стоило об этом говорить. Разговоры подобного рода часто приводили к напряженному молчанию. Но Чимин больше не хотел иметь с этим дело, если все касается Чонгука. Он хотел быть свободным рядом с ним. — Если ты не возражаешь, я все-таки спрошу, — довольно кротко говорит Чонгук, а в его глазах притаился интерес, — каким был твой друг? И вот, появляется кто-то, с кем Чимин может спокойно говорить о хороших воспоминаниях — о тех, что заставляют маленький огонечек тепла согревать его сердце каждый раз. Чимин больше не увидит то, как Тэхен с грустью и отчаянием в глазах оглядывается на него в процессе разговора. Становится легче. — Он был танцором. Учебники и разбросанные тетрадки позабыты. Чимин вспоминает о погребенных весенних днях и смехе, который кружился в солнечном свете, что преследовал его всю дорогу от начала старшей школы до самого колледжа. В этих воспоминаниях коренится меланхолия, но, когда Чимин говорит об этом и видит в глазах Чонгука маленькие огонечки заинтересованности, появляется исцеляющая боль и перекрытие всего тяжелого, что переживал Чимин каждый раз, говоря об этом. Чимин думает, что Чонгук поладил бы с ним. Они были бы как золотой дуэт звезд, которые сияли бы ярче всех.       

☾☾☾

       Позже, в этот же день ближе к ночи, Чимин говорит Тэхену о том, что у него был разговор о нем сегодня. Тэхен дергает головой, не веря словам друга, однако, говорит Чимину, что он гордится им. — Я в порядке, — настаивает Чимин. — Я знаю. Но иногда это не так. И я думаю, что это тоже нормально в своем роде. — Ну, а ты? Тэхен усмехается, а Чимин не может не улыбнуться. — Никогда не было лучше. И Чимин думает, как однажды Чонгук рассказал ему историю о том, как души ушедших близких людей живут в звездах и никогда не исчезают по-настоящему; что они всегда присутствуют в небе, наблюдая за тобой, как крошечные ангелы-хранители. Он напомнил Чимину, что есть сила, которая двигает ими. Точно такая же, благодаря которой звезды никогда не перестают двигаться по вращающейся Земле. Чимин чувствует, что он наблюдает за ним, улыбается и дает ему обещание держаться с высоко поднятой головой и дальше.       

☾☾☾

       — Почему космос именно черный? Чонгук смотрит на него вопросительно от такого небрежного вопроса, пока Чимин продолжает играть в Candy Crash на своем телефоне. Другие члены клуба о чем-то оживленно говорили, что было связано с ну очень углубленным исследованием космоса. Пара не замечает этого, так как группа часто отвлекается от тематики разговора на что-то стороннее. Чимин благодарен, что Чонгук относится к нему по-прежнему тепло, потому что он не хотел бы, чтобы его запомнили как друга, который был поражен экзистенциальной тупостью, вызванной тоской по лучшему другу. Чимин хотел, чтобы его помнили и знали как человека, который каждый раз поднимается и продолжает пытаться снова и снова. Всегда. Чонгук осторожно пододвигает свой стул ближе к Чимину, наклоняясь ближе, настолько, пока их плечи не соприкасаются и Чимин не может почувствовать его дыхание на своей щеке в процессе объяснения. — Ну, хорошо. Черный цвет обычно сигнализирует об отсутствии света. Большая часть Вселенной пуста, поэтому космическое пространство предстает в черном цвете. Существует несколько теорий парадоксов, но из того, что я читал, наиболее правдоподобной была теория, что отсутствие света и цвета связано с удаленным расположением конкретного источника свечения. — Видишь ли, — Чимин недовольно морщит нос, — я вступил в клуб, надеясь, что смогу в новом свете взглянуть на небо и, может, узнать немного о звездах и созвездиях, но астрофизика — это то, на что я явно не подписывался. Гравитационные волны, белые дыры, квантовый вакуум? Я не просто так изучаю конкретно гуманитарные науки. — Эй! Это интересно, — отвечает Чонгук, затем останавливается, расширяя глаза от осознания, — Ва… подожди, ты никогда раньше не смотрел на звезды? В смысле, я имею в виду, ты не сидел где-нибудь под ночным небом и просто не смотрел на скопления звезд? — Когда был ребенком, может, и смотрел. Но на самом деле я мало что видел. В ту ночь было слишком много пыли, — Чимин задумчиво говорит, стараясь подобрать нужные конфетки, чтобы пройти уровень в игре. Он чувствует, как взгляд Чонгука прожигает в нем дыры. Когда Чимин проигрывает, он поднимает глаза и встречается с все еще заинтересованным взглядом Чонгука, он выглядел так, будто планировал что-то в своей голове. — Пенни за твои мысли? — Чимин вскидывает брови и подталкивает руку, предлагая положить туда монетку, но Чонгук наклоняется обратно, немного суетясь. Чонгук открывает и закрывает рот, раздумывая, но в итоге качает головой. — Забудь, ничего. Чимин с любопытством смотрит на него, но по итогу оставляет все как есть. В остальное время Чимин тайно играет в своем телефоне, если не слышит чего-то, что звучит достаточно заманчиво, чтобы заинтересовать его больше, чем тупая игрушка на телефоне. Однако, собрание заканчивается и они собирают свои вещи. Это стало уже привычкой, перетекающей в примитивную последовательность: он уходит с Чонгуком, так как Тэхен чаще всего уходит вместе с Намджуном, а Джин проделывает свой собственный путь, направляясь в научно-техническое здание каждый раз. Но Чимин замечает, что Чонгук стал тесно общаться не только с ним. Он также заводит тесную дружбу с Тэхеном, особенно после того, как делиться своими невероятными знаниями о звездах, что разделяли остальные члены астрономического клуба. Так, он отвечает взаимностью на всю активность Тэхена в его отношении. Это не может не радовать. Чимин оборачивается, чтобы поймать Чонгука, играющегося пальцами с серебряным колечком в своей брови и зацикливающегося на огнях по ту сторону окна. Иней начал медленно появляться на краях стекла. Красиво. Сгоревшие листья сиены оживают от бодрых последних осенних нот, пробуждающихся ото сна и требуя последний тоскливый танец, прежде чем зимнее объятие заполнит все и вся. Осень медленно уходит на второй план, сменяясь приближающимся зимним пейзажем. — Задумался о чем-то? Чонгук позволяет руке упасть вниз. Он качает головой и скромно улыбается: — Как обычно, о небе. Чимин понимает, что независимо от того, где он находится, будь то маленькая комната, заполненная его мыслями до краев, или же бесконечная Вселенная звезд и гор, Чонгук всегда будет занимать важную часть его разума.       

☾☾☾

       Холодным пятничным вечером, приближающимся к ночи, в семнадцать минут первого Чонгук появляется на пороге его квартиры, имея желание куда-то его отвезти. Чимин наблюдает за тем, как силуэты высоких, голых деревьев, возвышающихся над землей, проходят по размытой орбите тихой дороги под ясным вечерним небом, смешиваясь с синевой, застывшей на темном холсте. Wrangler немного дергается, проезжая спады асфальтовой дороги, а Чимин больше не может видеть огромный кампус, освещенный уличными фонарями и золотым внутренним освещением зданий из оргстекла. Город теперь сводится к восходящим фигурам зданий и мерцающим огням где-то вдалеке. Они едут куда-то далеко. Чимин чувствует себя свободно и тепло, несмотря на зимнюю погоду. В салоне автомобиля достаточно высокая температура, если сравнивать с улицей, она помогает оттаивать жесткости конечностей Чимина. Он подмерз, несмотря на бесконечные слои одежды и клетчатый шарф, размером с него самого. — Куда мы едем? — спрашивает Чимин. Его нежный голос рассеивает молчание, повисшее между ними. Он наблюдает, как Чонгук пожимает плечами, а таинственная улыбка появляется на его губах. Чимин пялится. — Увидишь. Чимин хмурится. — Ты не можешь просто похитить меня в глухую зимнюю ночь, не сказав мне, куда мы едем и что планируем делать. Это реально похищение, Чонгук! — Эй, ты добровольно пошел за мной. Тебе никакие объяснения не нужны были в начале, — отстреливается Чонгук, хохоча и фыркая. Чимин сравнивает его с отвратительным снеговиком. У него огромная пуховая куртка и он, как никто другой, похож на три расположенных поверх друг друга снежных шара, — Вряд ли это считается похищением. Кроме того, ты не ложишься спать так рано. Чимин ворчит, легкомысленно махая рукой. — Ага, да. Говори больше, умник. Лучше тебе постараться над твоим планом как следует. Он ловит блеск глаз Чонгука. — Постараюсь. Через несколько минут, Чонгук подъезжает к каменистой тропе, что переходит в травянистые поля, покрытые чистой белизной от мороза. Они заезжают на парковку перед небольшим восходящим ввысь склоном. Чимин осторожно смотрит на вид снаружи: волнистый холм с нетронутым полем, которое казалось огромным в своем одиночестве. Казалось, будто они проходят в другое измерение, хотя это совершенно обычная тихая, долгая поездка. Место казалось странным. Чимин был благодарен, что снег еще не выпал. — Пойдем, — Чонгук подталкивает его, прежде чем покидает машину. Чимин замирает на мгновение, но потом следует его совету. Он наблюдает за тем, как Чонгук идет к задней части джипа и достает из багажника два, больших и теплых пледа. — По прогнозу погоды ночь будет безоблачной. Зимой небо тоже бывает ясным, — говорит Чонгук, пока они направляются до самого скромного холма. Короткая и быстрая прогулка продолжается до тех пор, пока они не добираются до более плоской части земли. Холодная трава немного щелкает под ногами. Чонгук бросает одеяло Чимину, которое он ловит неуклюжим движением, возясь с ним от удивления. — Трудно быть безоблачным, не правда ли? — парирует Чимин, разворачивая одеяло и волнообразно разглаживая его, пока Чонгук осматривается вокруг. Чимин кладет его на землю и продолжает, — Со всем этим вечным смогом и загрязнением воздуха я не видел звезд в ясности с тех пор, как был маленьким ребенком. — О, правда? — в его голосе присутствует тон, заставляющий Чимина прекратить то, что он делал до этого, — Тогда подними голову. Он делает то, что ему говорят. То, что он видит, заставляет его замереть и лишает его дара речи: черный занавес, нависающий над небом, покрыт мириадами блестящих серебряных звезд, рассеянных вокруг, будто угольки угасающего пламени. Нет ни смога, ни густых тяжелых облаков, что могли бы закрывать их, чтобы могли бы препятствовать наблюдению красоты. Чимин был в окружении необъяснимо прекрасного. Он смотрит на убывающую Луну, висящую как большой охотничий рог высоко над головой. Все это, обрамленное темными формами, возвышается над ними в своем неподдельном виде. Чимин собирается сказать что-то с благоговением, смотрит на Чонгука, который стоит перед ним, видит очертания его фигуры, освещенной лунным светом, что отбрасывает немного туманную тень на острые черты его лица. Но он может видеть его глаза, сверкающие от озорства и слабой нежности, от которых Чимин забывает все, что хотел сказать, сердце замирает. Слова умирают на кончике языка, становясь бессмысленным. Чонгук выглядит так, будто он принц со сказочным сиянием от луны. Чимину это что-то напоминает… светотень, да? Уместно. Чонгук выглядит как картина. Мазки мягкие и легкие, но линии конкретны и предопределены. — Красиво, да? — губы Чонгука расплываются в мальчишеской улыбке. Чонгук укладывается на одеяло и Чимин делает то же самое после нескольких минут задумчивости. Одеяло лежит под ними и, несмотря на огромное количество одежды, все равно согревает. Идея делить его с Чонгуком согревает еще больше. — Да, — тихо говорит Чимин, незаметно поглядывая на парня краем глаза, — очень красиво. Чонгук урчит что-то в ответ. Его круглые глаза, кажется, отражают все звездное небо. Заманчиво. Чимин, кажется, не может оторвать от него глаз. Не тогда, когда Чонгук выглядит настолько влюбленным. — Как ты вообще нашел это место? Оно так далеко от города. — Ну, однажды ночью я так и не смог уснуть, поэтому сел в машину и поехал куда глаза глядят. Наткнулся на это поле и увидел, как небо открывается в этом месте. С тех пор это действительно особенное для меня место. Идеально для наблюдения за звездами, не правда ли? Небо достаточно прозрачно, чтобы разглядеть созвездия даже без бинокля. Но, думаю, это будет куда более захватывающее зрелище, когда ты будешь использовать его, — говорит он с волнением в голосе. Чимин замечает, как он сдерживает свое рвение. Его выразительные глаза все равно выдавали его, как бы он не старался скрывать это в голосе. — Когда я прихожу сюда и смотрю на звезды, планеты, Луну, это меня успокаивает. Напоминает мне о том, какие мы бесконечно маленькие. Но вот в чем дело — за пределами того, что мы видим с земли, находится просто невероятное пространство для открытий. Оно огромно и таинственно, полно загадок, что ожидают своего решения, — губы Чонгука растягиваются в широкой, раскованной улыбке, и он наклоняет голову, чтобы посмотреть на Чимина, — очаровательно, не так ли? — Знаешь, большую часть времени, когда люди понимают, насколько они крошечные, как пылинка, по сравнению с Вселенной, они чувствуют себя скорее ужасно, чем очаровательно, — отмечает Чимин. Чонгук фыркает, возвращая свое внимание звездам. — Да? Ну, меня осознание того, какой я на самом деле маленький, заставляет чувствовать себя живым. Это всегда ассоциируется с чем-то незначительным или даже негативным, но дело в том, что понимание всей работы Вселенной и знание того, что Земля — всего лишь маленькая точка в большой галактике, напоминают тебе о смирении. Чимин обдумывает его слова, а потом тихо смеется. — Ты такой ботаник. Чонгук тормозит. — Прошу прощения? — Ты стопроцентный ботаник, — улыбка растет на его лице, — Изначально я думал, что ты какой-то преступник, который избивает своих врагов каждый раз, когда ему становится скучно, но ты буквально пищишь от звезд, — смеется, — Это так мило. — Э-эй, я не… — Итак, на что я должен взглянуть? — Чимин игнорирует все отрицания Чонгука. Он смотрит на черное небо с россыпью звезд, которые стали появляться тогда, когда они стали отдаляться от города на машине, — У меня нет ни капли знаний о небесных объектах. За исключением Луны, но это общеизвестный факт. Все звезды похожи на крошечные белые огоньки. Слышен вздох поражения со стороны. Чонгук сидит слишком близко, а после его вздоха Паку кажется, что расстояние между ними катастрофически мало. Настолько, что их колени немного соприкасаются. — Мне нравится искать Большую Медведицу в первую очередь, — говорит тихим голосом он, — Как целое созвездие ее называют «Большой Медведь», хотя больше она похожа все-таки на ковш. О, — он указывает на определенную часть неба, но Чимин видит лишь бесформенные яркие точки, — там Большая Медведица. Она состоит из двух частей.Видишь форму чаши у этих звезд? — Все, что я вижу, это крошечные голографические точки, Чонгук, — хмурится Чимин, безрезультатно смотря туда, куда показывает парень. Чонгук хихикает и приближается: — Можно мне? С паузой он изучает свою руку в течение значительного момента, а затем кивает и берет парня за руку, пытаясь стабилизировать внезапный, ускоряющийся темп его сердцебиения. Глупо, что Чимин не может контролировать свое сердце, что постоянно борется с его разумом. Если бы только его сердце могло слушать его мозг. Но, кажется, у сердца есть свой собственный разум, что бьется каждый раз так быстро, как крылья колибри, даже при малейшем прикосновении. Он старается не замечать, как его рука прекрасно ложится в большую ладонь Чонгука. Становится теплее. Они такие разные. Чонгук сводит их руки вместе к небу и прослеживает большой узор Большой Медведицы среди замысловатого гобелена ярких звезд. — Видишь? Это чаша, а это ручка. Это Большая Медведица, — он двигает руки к внутренней стороне чаши, — две внешние звезды в ней называются Дубхе и Мерак. Они называются указателями. А вот это, — он проводит воображаемую линию через две передние звезды и приземляется на кончик маленького ковша. Чимин издает звук восхищения, — это Полярная звезда. Ты, наверное, слышал о ней. Она самая известная в отношении небесной навигации. — Как ты можешь рассуждать об этом так легко? Это… поразительно, — говорит Чимин, когда Чонгук помогает ему найти созвездие Малой Медведицы. Чонгук пожимает плечами с застенчивой улыбкой. — Это… не очень великий подвиг. Я знаком с ними с самого детства. Я много изучал звездные карты, в итоге хорошо запомнил основные звезды и созвездия. — «Не очень»? Блять… мягко сказано, — Чимин пихает Чонгука в плечо, сияя от удивления, — Это поистине удивительно. Я даже не могу запомнить рецепт долбанного итальянского омлета, а ты тут сидишь и расшифровываешь созвездия наизусть, — он снова смотрит на звезды, не замечая то, как долго и пронзительно смотрит на него Чонгук. Все это напоминает Чимину время, когда он был совсем маленьким. В детстве он поднимался на высокий холм неподалеку от своего района глубокой ночью, чтобы посмотреть на них. Хотя, все, что он видел, просто крошечные точки на фоне черной пелены. Несмотря на незнание звездных карт, он был очарован такой красотой и бесконечными тайнами мира, нераскрытыми и неисследованными загадками, до сих пор пребывающих без ответа. Но, как и у всех подрастающих детей, чудеса и любопытство, которые он чувствовал, вскоре исчезли так же быстро, как капля утренней росы в весенний полдень, оставив здоровенный застой между его снами, что делало их более скучными, чем была сама жизнь. И, хотя ему говорили, что все люди сделаны из звездной пыли, рожденных из звезд, он удивлялся, почему его кожа больше напоминала ему грязь. — Иногда я задумываюсь о том, почему ночное небо такое темное? Ведь наша Вселенная бесконечна? — спрашивает Чимин, поджимая колени, глаза продолжают блуждать по звездам, — Как между звезд могут существовать эти промежутки? Чонгук хихикает. — Забавно, потому что мой профессор по астрономии несколько лекций назад говорила об этом. Она сказала, что Вселенная конечна. Она просто еще молода и растет. Не было еще рождено достаточно звезд или галактик, чтобы заполнить все небо. Но это может означать, что в мире существует Вселенная с полностью заполненным ночным небом. Может быть, в той Вселенной небо выглядит как сверкающий драгоценный камень, заполненный до краев звездами. Или, может, тьма — это свет в другой, более старой Вселенной. Вряд ли такое возможно, но я все-таки надеюсь, что доживу до того дня, когда ночное небо, наполненное созвездиями, передо мной будет видно не только в открытом поле, но и в городе. — По-моему, это прекрасно, — бормочет Чимин. Он думает, что Чонгук такой же прекрасный, как бесконечная Вселенная, против которой он был настолько беспомощен. Все звезды в небе не могли удержать свой свет при виде его. — Ты так думаешь? — Чонгук смущенно улыбается, в его глазах прослеживается уже присущая ему теплота, — Не просто дурацкая мечта двенадцатилетнего мальчика? — Я думаю, это отличная мечта, — тихо говорит Чимин, — И я думаю, что каждый должен увидеть звезды в их истинном виде, чтобы понять, что нормально быть не чем иным, как космическим беспорядком, сгусточком пыли. Они проводят еще час или около того, созерцая звезды, обнаруживая Орион и слабовиднеющегося Тельца в небе. После того, как Чимин обнаруживает свои опасения по поводу заморозок, они, наконец, поднимаются, чтобы забрать свои вещи и уйти. Поездка в центр выдается тихой. Чимин сидит в наушниках, прислонившись головой к окну машины и прислушавшись к ровному облачному дыханию, струящемуся из его губ, собственному спокойному сердцебиению и тишине. Все вокруг — гауссова кривизна. Он чувствует себя яснее и легче. Спать не хочется. — Хочешь перекусить? — говорит Чонгук, как только они въехали на территорию города, — Я знаю одно хорошее место. — В час ночи, когда наши задницы замерзли до смерти? — смеется Чимин, но идея ему симпатизирует, — Конечно. Чонгук улыбается, а затем делает резкий поворот налево. После нескольких минут езды по полупустым улицам, Чимин понимает, что Чонгук едет в одну причудливую закусочную. Он обнаруживает себя чуть позже сидящим в одной из красных мягких кабинок с ретро-декором и неоновыми огнями, что очерчивают свечением прилавки. Чонгук сидит напротив и машет одному из официантов за кассой, у которого были синие волосы и сонное выражение лица. — Могу предположить, что ты часто появляешься здесь, — отмечает Чимин, смотря на поведение Чонгука рядом с парнями из закусочной. Чонгук кивает, а его передние зубки выглядят очень мило из-за широкой улыбки. — Верно. Иногда я приезжаю сюда ночью, чтобы покушать. Здесь тихо и безмятежно. Мне нравится. — Однако, тишина делает тебя восприимчивым к собственным мыслям. — Я держу свои мысли в позитивном настрое. Чимин вздыхает, а в его голосе слышится сарказм: — Что я должен сделать, чтобы у меня была такая же моральная сила, как у тебя… — У тебя есть надежда. — Надежда умирает, как и все остальное. Как звезды. — И, как звезды, надежда может возродиться из пепла. Чонгук улыбается. Чимин чувствует, как напряжение исчезает, позволяя ему улыбнуться в ответ. В конце концов им приносят молочные коктейли и они проводят остаток ночи, болтая в окружении тихого шума закусочной и ночного неба в два часа ночи. Половина города спит, а двое из всей этой бесконечной массы проснулись, чтобы поговорить о секретах Вселенной.       

☾☾☾

       И так во всем, конечно же, есть переломный момент. Может это все от того, что Чонгук замечает все эти бессмысленные мелочи и приносит ему кофе каждое утро, когда они встречаются. Или от того, что он никогда не затыкается про космос, но, если говорит Чимин, он будет молчать, уставившись на него с широко раскрытыми глазами, уделяя ему все свое внимание. Все это заставляло сердце Чимина сжиматься. Может, все от того, как Чонгук доверяет ему достаточно, чтобы говорить о своих недостатках, о том, как он жаждет быть непреклонным в своих убеждениях и мнениях со всем своим гордым львиным сердцем, но все эти выдуманные запреты заставляют его засунуть это как можно дальше. Он говорит о том, как пытается быть все напористее и напористее, замечая все это положительное влияние вокруг. Он говорит, что Чимин и есть это положительное влияние. Чимин думает, что Чонгук врет, но это ни разу не было ложью. Но снова же, может быть, все от того, как Чонгук добр и смирен, как он передает тихую уверенность, как он никогда не кажется претенциозным. Или то, как он всегда находится рядом с Чимином — рядом, позади, перед ним, будучи тихой поддержкой и оказывая невероятное влияние, когда слова подводят его. В последнее время, кстати, у Чонгука появилась дурацкая привычка пялиться, она становилась все более и более заметной, чем когда-либо. Его взгляды постоянно задерживаются на губах или руках Чимина. И он всегда становится очень волнительным, когда Чимин ловит его на этом. Или, может, все от того, что Чимин начинает все больше верить в себя, собирая свою душу по кусочкам и чувствуя невероятную моральную силу. По мере того, как заканчивались экзамены, заканчивался и сам год. Тэхен в конце концов уезжает на каникулы, чтобы навестить родителей и всю семью в принципе, обещая другу вернуться с подарком. Он также узнает, что Намджун с Джином сделали то же самое. Чимин не мог сделать так, ведь его родители давно уехали очень далеко, поэтому он тратит время, вяло проводя его в собственной квартирке и смотря дорамы, которые он откладывал на потом еще с начала учебного года. Также он разбавляет все это времяпровождением с Чонгуком, который не уехал домой, но устроился на работу в каком-то магазинчике игр. (Чимин, в секрете от Чонгука, посещает обсерваторию, возвращаясь домой с тяжелой коробкой.) Канун Рождества. Весь день был потрачен на выпивку и поглощение еды на вынос. Все без происшествий, зато в приятной компании Чонгука. Чимин засыпает в какой-то момент, а через пару часов просыпается от разразившихся где-то вдалеке звуков фейерверков. — Уже полночь, — тихо говорит Чонгук. Чимин может проследить улыбку на его лице, — Счастливого Рождества, Чимин. Чимин стирает сонливость с глаз, привыкая к темноте. — Счастливого Рождества, Чонгук. — У меня есть для тебя подарок, но он в моем общежитии. Гарантирую, что это будет лучший рождественский подарок, который ты когда-либо получал. Тэхен сказал, что купил дорогой свитер тебе в прошлом году, но, бьюсь об заклад, в этом году я выиграю. Подарок. Чимин должен подарить ему свой подарок. — Рад знать, что ваша дружба с Тэхеном теперь похожа на соревнование. — О чем это ты? — моргает Чонгук, — Я всегда впереди него. — Ну конечно, — Чимин приподнимается, вытягивая ноги, чтобы случайно не уснуть в странной позе, — Кстати, о подарках. У меня тоже есть кое-что для тебя. Чимин манит Чонгука последовать за ним в его комнату. Он не потрудился включить свет, но на это все равно. Чонгук садится на пол рядом со столом и притягивает к себе подарок с небольшим бантиком сверху для дополнительного счастья. Чимин сидит напротив и наблюдает за реакцией. — Вот. Чонгук приподнимает коробку, спрашивая: — Что там? Он такой тяжелый. — Есть определенная причина, по которой это называется подарком, Чонгук. Наверное, тебе все-таки стоит развернуть упаковочную бумагу и увидеть, что я подарил тебе. Перестань задавать глупые вопросы. — Ладно, ладно, — хмыкает он — Держи свою дерзость при себе. Чонгук начинает распаковывать подарок, избавляясь от красной оберточной бумаги. Как только он видит верхнюю часть коробки, Чимин чувствует, как на его лице растет улыбка при виде сбитого с толку Чонгука. — Твою мать, не может быть, — Чонгук осторожно убирает оставшуюся бумагу, отправляя ее куда-то в сторону, и держит коробку с небесным проектором планетария внутри в руках, осматривая ее. Он выглядит ошарашенным, его глаза раскрыты слишком широко, а рот не может закрыться, — Чимин, ты не… — Да блять, я сделал это, — Чимин смеется и машет рукой, — Давай, открывай! Мне интересно как эта штуковина работает. Чонгук взволнованно открывает коробку и устанавливает проектор, соединяя все законные части вместе и настраивая аппарат с помощью проводков. Чимин вскакивает на ноги и закрывает шторы, позволяя темноте поглотить комнату. Он садится обратно, Чонгук помещает проектор в виде черного пятиугольника между ними, разглядывая то, как он устроен. — Ну вот, это делает мой подарок не таким уж и крутым, — бормочет Чонгук. — Что я могу сказать? Я король в дарении подарков, — он улыбается, а затем указывает на включатель у основания проектора, — Давай, включай скорее. Чонгук подскакивает чуть ближе, касается пальцем кнопки и щелкает. Свет загорается в комнате, что напоминает Чимину старую катушку фильма, а затем проектор загорается так ярко, что почти ослепляет его, освещая всю комнату, окуная пространство во множество блестящих, теплых позолоченных звезд. Чимин слышит, как слабый вздох вырывается из рта Чонгука, когда он поднимает голову, глядя на поистине завораживающее зрелище. Простая имитация ничто по сравнению с настоящим небом, полным звезд, но Чимин думает, что это все еще безумно. Можно определить детали, более светлые пятна, скопления слабого и яркого света, созвездия, разбросанные по всем стенам. Чимин распознает Орион, очерченный четырьмя яркими звездами по углам воображаемой трапеции. Он видит Кассиопею, а в углу у его двери замечает Лебедя. Небольшую форму, напоминающую ему лебедя. — Так круто, правда? — Чимин не может не улыбаться, откидываясь назад и смотря на пейзаж. — Преуменьшение года, Чимин. Это потрясающе, — говорит Чонгук. Чимин видит, как золотые пятна звезд отражаются в его глазах, отбрасывая тени на его лицо и становясь похожими на люминесцентные веснушки, его рот приоткрыт, — Это так красиво. У меня нет слов. Большое спасибо, Чимин. Не могу поверить, что ты серьезно сделал это. Чимин весело смеется и поднимает руки вверх к освещенному звездами потолку. — Посмотри на это с другой стороны, Чонгук-и. У тебя под рукой всегда будет милая компания звезд, когда небо будет держать их под занавесом пасмурных ночей. Галактика в твоих руках. Внезапно, Чимин чувствует ладони на своих щеках. Чонгук оказывается слишком близко прямо перед ним. Их лица были в дюймах друг от друга. Золотой свет сиял между ними. Чимин чувствует, как дыхание сбивается, а зрачки расширяются от такой резкой близости. Его сердце сейчас — отражение Вселенной. — Мне нужно тебе кое-что сказать, потому что я не в силах больше скрывать это. Но… эм… Говорю заранее. Пожалуйста, отвергай меня помягче, — он услышал резкий вздох. — Что… — Ты нравишься мне, — проговаривается Чонгук. Его голос дрожит, а взгляд скользит в сторону, несмотря на то, что он все еще очень близко. Чимин может думать только о том, что, если он наклонится ближе, их губы соприкоснутся, — Ты мне нравишься так сильно, что мое сердце буквально разрывается. У Чимина закружилась голова. Он просто забыл, как правильно дышать. Чонгук отводит руки назад, садясь на место и смущенно прикрывая лицо руками. — Все в порядке, если ты не чувствуешь то же самое, Чимин. Мне просто нужно было сказать тебе это, потому что ты… ты говоришь и делаешь все эти вещи, вроде таких… — он указывает на проектор, а потом на Чимина, — они всерьез заставляют меня иметь неконтролируемое желание целовать тебя все время. Это ужасно, потому что я совершенно понятия не имею, чувствуешь ли ты то же самое. Тебя трудно читать, понимаешь? Ты не смеешься над моей привязанностью к кожаной одежде и не называешь меня подражателем хипстера. Ты видишь настоящего меня, а не видишь мой образ через слухи. С тобой так легко говорить. И ты позволяешь мне взволнованно и не останавливаясь говорить о вещах, на которые люди обычно плюют. И ты… ты… ты такой красивый, — Чонгук сглатывает, краснеет еще больше и прячет свое лицо, — Безумно красивый. Такой красивый, что дух захватывает. Я… Да. Ты красивый. Ты мне очень нравишься. О, боже, я уже говорил об этом, да? Господь Бог, забери мою… — Чонгук, — Чимин резко убирает руки от лица Чонгука и хватает его за щеки, пугая парня, — завали. Чонгук выглядит оскорбленным. Но Чимину плевать. Он не видит этого. Он сокращает между ними пространство и целует его. Нежнейшее прикосновение между губами, но Чимин может почувствовать тысячи звезд, появляющихся в этом поцелуе. Чонгук ослабевает под его прикосновением. Глаза сверкают, как только Чимин отстраняется. Формы золотых созвездий все еще продолжают мерцать на его лице. — Ты мне тоже нравишься, если ты еще не понял, — хихикает Чимин. — Правда? — Правда. Улыбка медленно формируется на его лице. Чонгук обхватывает рукой шею Чимина и снова целует его, как будто Вселенная вот-вот будет поглощена черной дырой. Чимин хочет картографировать карту дефектов и несовершенств, из которых состоят созвездия Чонгука на руках и спине, где кометы отскакивают от его ребер, а галактики нашли свое место между бедрами. Вселенная кажется чертовски маленький по сравнению с его сердцем, закрытым за ребрами. И, может, дела с астрономией в области открытий обстояли наоборот, Чимин — тот, кто был-таки обнаружен среди неиссякаемого количества звезд.