Rainbow six

Куроо любит мотоциклы. Любит это ощущение, когда во время прыжка сердце замирает на секунду, а время растягивается в тонкую полоску улыбки. Ты будто попадаешь в четвертую незримую плоскость, и тебя разрывает на части рекурсии. Куроо видит бесконечные версии самого себя. И то же, что он, и не то же. Прямоугольники проскальзывают его старой волейбольной формой, которая сейчас пылиться в коробках подвала его родительского дома. Тогда он значил больше.Сейчас он ничего не значит. В крови бурлит раскаленный свинец.Под шлемом от дыхания появляется конденсат. Куроо крепко, до покраснений и мозолей, сжимает руль своего красного питбайка. Знает,что если позволит себе ослабить хватку хоть на миллисекунду, то отдаст свою жизнь в руки самого Иисуса или там Будды. Но иногда мысль о случайном смертельном исходе, обычно проскальзывающая на бешеной скорости, буксует, оставляя после себя грязные ребристые следы шин и мерзкое ощущение страха с запахом машинного масла. Бокуто никогда ничего не говорит, когда он зовет его снимать новый -особо-опасный- трюк. Смотрит только слишком серьезно, но ничего не спрашивает. Верным псом идет куда угодно. Хотя поначалу с энтузиазмом ездил в другой город за байком вместе с Куроо, и уговаривал открыть канал на ютубе. Видимо, не знал,что опустошенность после отказа от волейбола примет тенденцию осознанного риска. В воздухе тысячами прозрачных кристаллических пылинок висит вопрос. Что же ты делаешь, Куроо? Он-сломанная игрушка динозавра.Он-увядший самодельный букет полевых цветов.Он-помятый бумажный пакет из макдональдса и разлившаяся кола. Сегодня он решился сделать одиночный бэкфлип. Трюк не такой сложный, но если выполнять его неподготовленным всегда есть риск развалится как шарнирная кукла. Даже Бокуто в этот раз не выдерживает и спрашивает "нахуя?". Но Куроо и сам не знает, хмыкает и отвечает "хз прикольно". Трамплин находится в 40 км от города,в карьере. До туда они всегда ездят на байке Куроо,и Бокуто, любящий скорость, но не любящий открытое пространство, всегда смешно ухает ему в ухо. Куроо был здесь уже много раз, но узоры вмятин колес на прессованном песке всегда меняются калейдоскопом различных петлей. Бокуто отбегает на поле, а Куроо перепроверяет исправность своего мотоцикла и отъезжает на разгоночную полосу. Педаль газа выжимается на полную, мотоцикл слегка заносит, когда колесо неудачно встревает в почву. Скорость набирает обороты и стремится в вышину. Куроо Бокуто не видит, но уверен, что тот сейчас с камерой в руках задрал голову и жмурится от солнца. Он возвращается к лабиринту кривых зеркал с изображением себя. Да, сейчас он ничего не значит. Он-летит, и этого достаточно. Мотоцикл вместе с ним переворачивается против часовой стрелки. Кровь приливает к голове, и его немного мутит. Потом все черным орлом падает вниз. Пальцы будто колют миллион стальных иголок. Он думает о том,чтобы потом поставить этот момент на стоп кадр и попытаться вспомнить это чувство. Оно круче всякого оргазма в тысячи железных руд. Хочется закричать, как все приходит в нормальный вид, и сила тяжести возвращает его обратно к трамплину. Толчок.Приземление.Куроо выдыхает. Песочная пыль восстает, очерчивая его силуэт. Бокуто с расширенными от восхищения глазами и подрагивающими руками, подбегает к нему и жесткой ладонью бьет по спине. След наверное останется даже через защитный черный костюм. -Вау, это было просто охуенно,честно! Домой приедем и посмотрим видео на плазме. Куроо и не сомневался.Совсем. Ему хватит полученного адреналина примерно на месяц, потом будет новый трюк и новые следы шин. Стантрайдинг для него лишь хобби. Куроо больше никогда не позволит выйти чему-либо за пределы его чувственных границ. Так вышло с волейболом.Так вышло с Бокуто. Но в отличии от первого, последнее до сих пор въевшимся пигментом течет по взбухшим венам.