Игра

1

Больше недели назад.

Звезды гаснут. Наступает тишина. Мидорима открывает глаза, ощущая в голове глухой звон. В конечностях вязкая нега, хочется снова погрузиться в беспамятство, только бы не чувствовать самого себя. Кровать, на которой его услужливо пристроили, большая и безумно удобная. Только ткань слегка жестковата. Наверху фиолетовый балдахин, с соцветием созвездий и резких угловатых символов. Похоже на молнии. Длинные, скользящими змеями оплетающие Пояс Ориона, взрывные, имитирующие глаза Лебедю и Малой Медведице, обрывчатые, лучами не достигнувшие сцепленных ладоней Близнецов. Парень приподнялся, смаргивая сонливую влагу. Чего-то не хватало. Очки рядом на прикроватном столике. Там же графин с водой и одинокий пузатый стакан. Пальто висит на деревянном крючке вешалки, примостившейся вблизи массивного, но простенького комода, по цвету напоминающее сандаловое дерево. Шутер окончательно сел, растеряно оглядевшись. Внутри что-то скреблось и будто набухало. Мидорима подцепил очки и только тогда понял. На руке нет браслета, подаренного Момои. В душе воцарился искренний ужас. Парень нервно зашарил руками по постели, комкая простыни и тонкие одеяла. Подушки полетели на пол. Усилившийся тремор перешел с рук на все тело, зля и пугая еще больше. Чертыхнувшись, Шинтаро соскочил с лежанки, принявшись осматривать территорию поблизости. Его не волновало странное и неизвестное место, в котором он очутился, не трогали последние воспоминания, оборвавшиеся вспышкой света и затхлым запахом гари — только громкое сердцебиение в висках и понимание, что если он сейчас же не пересчитает ониксовые звенья, то случится нечто плохое. Талисман нашелся под столиком, где все так же сиротливо ютился сосуд с водой. Наскоро нацепив его на кисть, Мидорима принялся вести счет: три, шесть, девять… Звезды гаснут. Наступает тишина. Вольп выдохнул. Спокойствие потекло по жилам живительной влагой. Посмотрев в изумрудный зрачок полумесяца, Игрок горестно хмыкнул. Ничего не изменилось. Он все такой же зависимый от Провидения чудак. Дверь из такого же, что и мебель, красного дерева распахнулась с полязгиванием железных петель. В комнату просунулась лисья морда. Мидорима от удивления приоткрыл рот, впившись в черные раскосые глаза взглядом. Звериная голова отвечала тем же. Спустя минуту странного молчания, лис заговорил. — Господин ждет вас на террасе. Я проведу. «Оно говорит!» — Шинтаро сглотнул, не имея никакого желания следовать куда-то за этим чудом. Лис сощурил веки, превратив свои глаза в две дугообразные волны. Зверек отворил дверь шире, показываясь полностью. В воздухе парила настоящая миниатюрная лисичка, ядовито желтого окраса. Пышный хвост покачивался. На шее висел алый ошейник с колокольчиком. Черные большие уши заинтересованно стояли торчком. Вокруг животного кружили разноцветные огоньки, оставляя после своего хаотичного движения тающие «кометные» следы. — Пожалуйста, пройдемте. Мидорима недоверчиво поморщился, но подчинился. Что делать то он все равно не знает. Прихватив пальто, снайпер осторожно пошел следом за… своеобразным дворецким? Проводником? Почему эта штука говорит? Разве это не зверь? Гнорд вот в их штабе лишь ворует еду со стола, да мурлычет на плечах капитана, ластясь под чужие прикосновения. Но не болтает. А что, если может? Коридор, по которому мерно парила лисица, был схож с описанием любого средневекового замка: каменные стены, гобелены, картины каких-то людей, высокие подсвечники и стоптанный палас. Сандаловые двери, аромат сырости и каких-то трав, что разжигают в попытке перебить неприятную вонь, от которой нет возможности избавиться полностью. Узкие окна застеклены, древесные рамы потерты, кое-где даже торчат «занозы». Что примечательно, здесь было тепло. Не жарко — именно тепло. Судя по тому, что они преодолели уже третий лестничный пролет, а температура не изменила себе, тут либо магия, либо опытные и талантливые кочегары постарались. В комнате, где он пришел в себя, не было камина, только стандартный набор любой спальни — кровать, шкаф, пара тумбочек и столиков, письменный стол со стулом, и импровизированный умывальник у входа. А насколько ему известно, поддерживать приемлемую температуру в замках (?) невероятно сложно, оттого почти в каждом помещении присутствует камин. Здесь же все поразительно гармонично. Значит, все-таки, магия. Лис вывел Мидориму в главный холл, чьи размеры поражали. Расширенное пространство с высокими потолками, минимальным убранством и готическим стилем наводило на мысль, что это место не используется для постоянно жилья. На роскошной мебели и статуях непонятных зверей и людей наверное налип десятый слой пыли, освещение только необходимое, отчего клубился полумрак, и сотни паутинных сетей повсюду, начиная от лестничных перил и заканчивая небольшими щелями между отшлифованными камнями в полу. Пауки, к слову, ничуть не землянские: палочковые тела, вытянутые, синие, с двумя парами лапок, почти неразличимой от туловища головой и причудливыми крючкообразными наростами повсюду. Насекомые встречались самого разнообразного размера, от еле видимой крошки до габаритов большого пальца, но все идентичные друг другу — потому и пугающие. Прежде чем подойти к широким входным воротам — только так это можно назвать — Мидорима краем глаза приметил полотно справа, огромное и темное. Сбавив шаг, парень обратил все внимание на изображение. Мужчина и женщина по центру едва ли соприкасаются плечами. Он — высокий и статный, с острыми скулами и презрительным ледяным взглядом. Она — усталая и печальная, с великолепными вьющимися блондинистыми волосами. Слева от мужчины две девчушки, одна чуть выше, с яркой улыбкой, пухленькая и лучистая, другая — копия, видимо, отца. Рядом с женщиной же находились три парня, одному где-то года три, он стоит вплотную к матери, вцепившись ручками в подол платья, и прикрывает лицо такой же светловолосой копной кучеряшек. Тут же пристроился надутый паренек, с веснушками и носом горбинкой. И последний — Лорд. Его не узнать невозможно. Черные прямые волосы, внимательные серые глаза и прямая осанка. Если сравнивать всех детей, то Лорд казался самым старшим. Семейный портрет, надо же. Лис «подплыл» ближе, тоже глядя на картину. — Семья Барго. Они были довольно влиятельными личностями. Маленькая госпожа Шата обладала неоспоримыми талантами во всем. Хозяин возлагал на нее большие надежды, ведь она была его точным протеже, — тоненьким голоском заговорил зверек, — чуть старше, Раэла, очень отличалась от всех. Она всегда смеялась и умела поднять любому настроение. Малыш Брит был очень застенчивым и скрытным, а средний — Норвик — все расстраивал Хозяина своей увлеченностью живописью. Господин Эйрс, как старший, был также гордостью Хозяина, ведь всегда следовал традициям семьи и беспрекословно исполнял любое поручение на отлично. Правда, в последние годы жизни Хозяина Эфая они перестали ладить, но это уже прошлое, — лис чуть ли не подпрыгнул, когда на мордочке отчетливо проступил оскал улыбки, — Хозяйка Лимая была потрясающей! Она всегда делала слишком много, чем многие того заслуживали. Мидорима слушал, не отрываясь взором от нарисованных лиц. Такие разные, и такие одинаковые. Двое должны были пойти по стопам отца, один еще не успел раскрыть себя, еще один шел против семейных правил, и последняя просто наслаждалась моментом и хотела видеть счастье. Его собственная сестра явно не собиралась связывать свою судьбу с бизнесом семьи Мидорима — медициной, тогда как самого Шинтаро к этому тянуло. Родители принимали увлечения и стремления своих детей одинаково позитивно, но вот, перед ним случай, когда что-то подобное недопустимо. Если не следуешь заветам предков — то ты чужой и неправильный. Это неверно. Нельзя перекладывать свою судьбу на своих детей. Только почему-то все равно существует те, кто с этим не согласен. Что на Земле, что на планете, удаленной за сотни световых лет. Все разные, иные, индивидуальные, а какой мир из тысячи живущих ни возьми — психология одна и та же. Лис все же потребовал выйти наружу, где снайпера встретил мокрый ветер. Тусклое белое солнце, дарующее привычный свет, прикрылось седыми тучами, изредка поблескивая. Морось охватила все, чего касался взгляд. Извилистые лиловые и оранжевые деревья поникли под натиском маленьких, но усердно бьющих капель. Высокая яркая зелень травы отдавала приятным запахом свежескошенности. Свежесть отличалась от привычного своего состояние — здесь она имела привкус озона и колкой свободы. — Как твое имя? — это было первое, что сказал Лорд, не повернувшись к вышедшему на террасу шутеру. Мидорима восхитился способностью этого существа делать вид, что все так, как надо. Барго смотрел на смурной и плаксивый горизонт. Погода ябедничала на что-то, что было ясно ей одной. Сам же обитатель этого места вел себя спокойно. Будто все это — нормально и привычно. — Мидорима Шинтаро, — отвечает Игрок, замерев в паре шагов от наемника. — Что ж, приятно познакомиться, — усмехается Лорд, оборачиваясь. В зубах тлела самая обыкновенная сигарета. — Не люблю курить, но иногда приходится. Это помогает привести мысли в порядок. А. Хорошо. Так его пленитель все же нервничает. Отлично маскируется. — Для Элементалей важно поддерживать душевное равновесие, ведь именно от эмоций питаются их силы. Такие простые вещи вроде сигарет, считалочек, игр, шахмат и седзи — так у вас это зовется, верно? — готовки, физических упражнений и многого другого дают необходимую психологическую передышку. С помощью эффекта отвлечения можно решить терзающие сознание вопросы и проблемы, находя ответы там, где и не думал их отыскать. — Зачем ты привел меня сюда? Раскат робкого грома озарил небеса. Дождь усилился, принося с собой духоту и озноб одновременно. Мидорима рискнул встать рядом, понимания, что сейчас ему никто угрожать смертью или побоями не будет. Старые синяки и ссадины все еще ныли, а царапина на шее превратилась в толстую корку запекшейся крови. Останется шрам, без сомнений. — Я уже говорил, что мы с тобой последние представители Элементалей Электричества? — Эйрс дождался утвердительного кивка, и только потом продолжил. — Как я заявил ранее — мне важно знать, что ты достойный соперник. По воле случая, разумеется. — И что это должно значить? — Что ты не опозоришь нашу расу, вот что, — усмехается Лорд, косясь на зеленоволосого. Сигарета почти дошла до фильтра. Шинтаро шутку проигнорировал. — Моя бабка неустанно твердила: не важно, связаны вы кровью, дружбой, любовью, враждой — если вы одной стихии, то вы семья. Нравится тебе это или нет, хочется или нет, но если ты Элементаль Электричества, то мы семья, а семья должна присматривать друг за другом. — Какая героическая идеология для наемника, — фыркает Мидорима, не веря. Какая к черту семья? Они встречались два раза и каждый раз пытались чуть ли не убить друг друга. Он может понять и принять, что единство в чем-то сближает, как, например, факт, что во всей галактике вы оба последние представители вымершей расы, но Мидорима человек, и свою силу получил с легкой подачи Высшего. Даже если он Элементаль, он не является полноценным членом этой лиги. Так ведь? — Игроки получают полный комплект особенностей стихийной магии, проще говоря, даже если ты не рожден Элементалем, попав в Игру, и получив ее привилегии, ты становишься чистокровным магом. Так что да, пожинай плоды нашей идеологии, — Лорд смеется. Шинтаро чуть пораженно наблюдает, изучает. Все прошлые их встречи Барго был похож на того, кто перережет глотку без лишних вопросов, а сейчас — обычный человек, со своими принципами и верой. — Мне на самом деле все равно, как это звучит. Бабка может и тронулась умом на старости лет, но ее словам я всегда доверял. И, так уж вышло, что, благодаря своим собственным чертам, ты получил эту силу, а это значит, что ты очень похож на нас. Может, в будущем мы снова встретимся по разные стороны, и тогда уж воля судьбы, но я хочу видеть достойного своего народа заклинателя, и раз так вышло, что кроме меня тебя некому обучать… Я смирюсь, потому что семья поддерживает друг друга, даже если когда-нибудь придется встать насмерть друг перед другом. Ничего идеального, простого или справедливого не существует, я всего лишь верен своим принципам, и этого для меня достаточно. — И твои принципы велят помочь вероятному врагу, — утвердительно произносит Мидорима, все еще не проникаясь сказанным. Как-то это все… Нереально, что ли. В словах Лорда есть зерно истины, есть желание поверить, но шутер все еще землянин, где подобному нет места. А даже если есть, все равно не верится. Страшно это, вот так поддаться чужому мировоззрению. Увериться, что ему действительно хотят помочь, хоть потом все это может обернуться чем-то нехорошим. С одной стороны, предупрежден, значит вооружен, с другой — доверяй, но проверяй. — Как я сказал: ничего идеального и ничего справедливого, к тому же, есть такая вероятность, что врагами мы так и не станем, а своему сородичу я помочь обязан, и это не потому, что ты второй, — Лорд выкинул окурок на землю. Тот пустил тонкую струю дыма и погас, пораженный небесной карой. — Просто ты такой же, как я, как все Элементали Электричества. У вас на планете существует такая штука, как взаимопомощь «землякам». Вы не знаете друг друга, живете в разных городах, воспитываетесь по-разному, но при необходимости и ситуации готовы рискнуть, только потому, что этот человек родился в одной с тобой стране. Считай, тут также. Я не стал бы помогать тому Инферну или Геномосу, но тебе буду, потому что мы… земляки. Мидорима вовсе выпал в осадок, считая, что это и глупо и… и имеет смысл. Но до сих пор он не понимает, как подобные мотивы могут заставить помочь незнакомцу. — Пока ты валялся в отключке, я навел справки: из всех десяти команд ты единственный, кто получил дар Вольпа, если бы был кто-то еще, он бы тоже оказался здесь, — сказал Лорд, поджигая новую сигарету и предлагая одну Шинтаро. На автомате снайпер принял предложение, по-прежнему находясь в смятении. — Я научу тебя основам, расскажу о различиях тренировок стихийников, о связи с магией, но, — Эйрс резко развернулся, подняв голову, — дальше ты развиваться будешь сам, и если так выпадет карта, что мы столкнемся противниками, пощады не жди. Я сдерживаться не буду — убью, если того будет требовать миссия. Мидорима впервые затянулся дымом, подавляя кашель. На лице ни капли сомнений. Ладно, если этот тип хочет дать ему знания на полной серьезности, он тоже будет вести себя соответственно. — Договорились. Но, вот что, есть один вопрос. — Что? — Что это за лиса? Проводник-дворецкий витал все это время вокруг, прислушиваясь к диалогу. — Это Бэйя, она… фамильяр, если по вашему. — Хорошо же ты осведомился по поводу землянской культуры, — шутер докурил сигарету, морщась от привкуса. Как такое может успокаивать? Отвратительно. — Ты долго спал, — по-доброму усмехается Лорд, — род Бэйи уже давно служит Барго, как и я — она последняя. Фамильяры бывают разные, у каждой стихии свои, лисы один из самых распространенных видов. Стихийные фамильяры помогают магам и обладают элементарными основами магии, они что-то вроде помощников или секретарей. В связке с определенным магом они достигают того же уровня силы, что и хозяин. Получить фамильяра дорогого стоит — на дороге они не валяются. — А… Гнорды, они относятся к фамильярам? — Нет. Гнорды существуют везде и они что-то вроде… паразитов. Их много, они сильны, но к магии стихий не имеют никакого отношения, да и — они свободолюбивые создания. Если Гнорд выбрал кого-то в качестве хозяина, то это о многом говорит. Такое случается крайне редко, и, хоть их способности отличаются по природе от стихийной магии, они могут быть неоценимыми компаньонами. Мало кто способен добиться подобного признания. В большинстве своем их выращивают для получения меха и мяса, а дикие же особи — настоящее сокровище, — Эйрс нахмурился, — почему тебя это интересует? — Да так, праздное любопытство, — сказал Мидорима, припоминая одну любвеобильную и вездесущую псевдокошку.

2

Наше время

Момои в сотый раз объясняла Аве, где и что находится, и как работает, но та со смехом ее прогоняла. — Тебе надо развеяться, посмотри на свои мешки под глазами! Сацуки грустно улыбается, кивая. Она не может всего сказать Фаллианке, но основной проблемой в мутных тонах поведала: пропал друг, но работа не ждет, мы разрываемся между поисками и выполнением обязанностей. Авенира любезно предоставила свою кандидатуру на пост «смотрителя», пока Игроки заняты делами. Акаши был против того, чтобы оставлять постороннее существо в их штабе, но Момои надавила, сказав, что на месте больше сидеть не может, а за ситуацией хоть кто-то должен следить. Аве она доверяет, так что все в порядке. Сейджуро согласился, но присутствие Вэ Ладжо его не радовало по-прежнему. Подозрительно это. Альтруизм известной журналистки звучит лицемерно. Акаши хоть и дал добро на ее присутствие, но попросил не терять бдительности, мало ли что малиновоглазая может выкинуть. Сигналов вспыхнуло земляничными цветами сразу два. Вновь разделение. Капитану это вновь не понравилось — потому что доверенного лица в виде Мидоримы, что мог его подменить, нет — но поделать ничего нельзя. Либо они теряют время, либо получают два артефакта — ответ очевиден. Момои, Куроко и Акаши отправились в место, что мультипликаторы с Земли называют Нуар — бесцветный, серый и наполненный рыцарским пафосом мир, тогда как Кисе, Аомине и Мурасакибара попали на небезызвестный Блотер — вот же шутка вселенной — санаторий, где любой может получить лечение и помощь. А также заказать киллера, но это так, случайное дополнение. Этот второй осколок, за которым направились Аомине с компанией, находился далеко от самого санатория, и отношения никакого к нему не имел, но между делом Акаши сказал проведать и лечебницу, может что полезного и удасться разузнать. «Двух зайцев», как говорится. Не может же так вселенная над ними насмехаться? Это переходит все границы. Только они узнали о Блотере — и вот, получите артефакт и заодно возможность узнать, как найти ублюдка, что утащил в свое логово их друга. Где-то есть подвох, но какой, не узнать, пока они туда не прибудут. Измерение Нуара встретило их смогом и пылью. Сколько бы Игроки не терли глаза — картинка перед ними не становилась цветнее. Лишь оттенки серого, белого и черного. Как в старых фильмах на первых телевизорах, легкая рябь и стойкое серебро. Непривычно видеть розовые локоны в тоне мышиных спинок, и голубые глаза в реализме белой погрешности. Акаши качнул головой в сторону, заставив разум быстро подстроиться. Резко стать дальтоником весьма удручающе. Существа, населяющие измерение Нуар на планете Конди, были подобны людям, но имели по две пары глаз — находящихся одна под другой — и были чрезвычайно высокими, с сильно выпирающими локтевыми и коленными суставами. Из-за этого создавался эффект, будто они ходят пружинисто, а руками машут, как крыльями. — Где осколок? — спросил Сейджуро, взглянув на серость по-новому. Когда не видишь цветов, то все остальное становится не так уж и важно. Если все жильцы Фикса — город, куда они попали — всегда видят в столь скудной цветовой гамме, то и придирок и перешептываний это не заимеет. Тут точно всем плевать, как ты одет и кто ты. Все равно разницы нет. — Не могу сказать точно, он движется, — ответила Сацуки, отрываясь от часов. Плечи девушки поникли. Если артефакт меняет положение — значит он прикреплен к кому-то живому. А выуживать кусочек пазла у живых та еще морока. Это скверно. Где искать, у кого спрашивать — непонятно. В Фиксе ходили в одежке похожей на их спецформу Идониама, но это скорее феномен эпохи. Обычные здания, но транспорт — парящие где-то высоко над крышами машины, без колес, а так все прохожие бродили как хотят, исключая какие-то своеобразные телефонные будки, что отличались от обыкновенных на пару темных тонов и не имели стационарных телефонов. Они служили точкой переправки, откуда Фиксианцы могли попасть куда-то угодно, если там была подобная будка. Метро нового поколения. Игроки двинулись по тротуару, ничего не планируя. Момои старалась зафиксировать контрольное место перехода осколка, но пока безуспешно. Подумать только, они снабжены передовыми технологиями, и те все равно бессильны в условиях чего угодно. Это как вообще? — Эй, глядите, — говорит Куроко, притормозив у одной из ограждающих стен. Рекламные объявления, афиши с выступлениями и концертами местных и заграничных знаменитостей, прокламации, обращённые к неравнодушным слоям населения, строчки из газет и журналов, граффити — все это оккупировало одну единственную листовку, где красовался меч и надпись: украден экспонат, за возращение назначается вознаграждение в сто тысяч беллионов. Беллионы, судя по всему, местная валюта, но не это главное. В рукояти меча торчал осколок, разрывая украшающую черную ленту — была ли она на самом деле черной?

3

— Ебал я в рот этих тварей! — кричал Аомине, уворачиваясь от смертоносных и ядовитых жал шмелей. — Аоминеччи, не выражайся! — в ответ вопил Кисе, перепрыгивая через поваленное бревно. Планета Гуу`аро было известна как обитель гигантских насекомых и арахнидов, и непосредственно там находился Блотер, защищенный от нападок коренных жителей тем, что расположился на пиковой позиции самой высокой горы, где живучие крылатые и лапчатые бестии просто не могли находиться из-за разряженного воздуха и давления. Беда в том, что гора сама по себе неприступная, окруженная лесной стеной из колючих и шипастых лиан, так еще и располагалась далеко от пункта их назначения. Даже найди они способ подобраться к шмелиному гнездовью, уйти бы у них не получилось — хреновы полосатые стражники бдительны и защищают свой дом хлеще, чем псина конуру. Впрочем, у них и подойти на десять метров не выходило — их засекали и тут же старались уничтожить. Патовая ситуация ни к чему не приводящая. — Надо было не отсылать Мурасакибараччи в Блотер, его навыки бы здесь пригодились, — пыхтит Рета, засев в овраге. Наверху, у сплетения корней, пристроился Аомине, отчаянно шикающий на напарника. — Я думал ты их приморозишь, а ты все: нет воды, нет здесь влаги! — Но там и впрямь ничего нет! Парни резко закончили препирания, когда стая гигантских шмелей пролетела мимо. Жужжание больно било по перепонкам, а вид огромных, с газель, насекомых, и вовсе внушал неподдельный страх. Кисе еще больше зарылся в листву, стараясь слиться с окрестностью, а Дайки просто замер, зажав пальцами плотные корни стройного недодуба. Когда толпа пролетела дальше, парни выдохнули, воскрешая в себе недовольные чувства. — Как не может быть воды там, где дожди не редкость и где живут насекомые?! — шипит Аомине, глядя вниз. — Этого недостаточно, чтобы остановить ЭТО! — так же отвечает блондин, скидывая с головы листья. — У тебя бесполезная способность! — На себя посмотри! Ты вообще ничего против них не можешь! Шмели вновь загудели, возвращаясь к сотам. Массивные, толстые, розовые. На голове имелась ротовая полость, оснащенная акульим рядом зубов-пил, причем как внизу, так и наверху у тактильных усиков. Неясно зачем этим тварюгам такая оборонительная сила. Неужели есть что-то, чего им стоит опасаться? Когда жуки покинули зону видимости, Игроки расслабленно осели, вытирая пот. — Тут точно нет металла? — Кисе встает, начиная карабкаться вверх по склону. — Неа, — говорит Аомине, помогая другу подняться. Плохо. Все плохо. Они неосмотрительно и легкомысленно отпустили того, кто мог побороть этих настырных и упертых сволочей с крыльями, посчитав, что их магии хватит. В результате — ни воды, ни металла, а земля повсюду. Вот поэтому Акаши и не ставил их в руководящие позиции, потому что они не просчитывают наперед. Кисе потер ноющее колено, размышляя. Мурасакибара все равно на полпути к Блотеру, его возвращать бессмысленно, если только происходящее не обернется катастрофой, но пока такого не предвидится. Тогда что же остается? Собирать по крупицам то, что есть? Влаги не хватит на полноценную заморозку, а Аомине… А Аомине носит на себе куртку, где дохренища металлических скоб и игл. Рета беззвучно рассмеялся, понимая весь идиотизм ситуации. — Че ты гогочешь? — рыкнул Дайки, воровато оглядываясь, как бы на мельтешения блондина не прилетели новые «постовые». — Аоминеччи, ты взаправду не ощущаешь никакого металла? — Я же сказал, что… — Твоя кожанка им усеяна по самое горло. Ты серьезно? Ферро открыл рот и так же его закрыл. В самом деле, в почве ничего такого не было, но на нем самом — вполне. Заклинатель повел рукой. Нашивки и заплатки отозвались проворно, ртутной жидкостью стекая по коже куртки и принимая необходимый магу вид. — Идониам подстраивается под нужды носителя, — повторил за когда-то сказанной информатором фразой Кисе, забывшись и беря смуглое лицо напарника в ладони, — и все это время ты имел личный запас металла, в любой момент готовый его применить, Ками-сама! — блондин снова засмеялся, находясь критически близко к тяжелому форварду. Аомине слушал веселье в стороннем голосе и не мог пошевелиться. Конечности будто сопротивлялись мысли отступиться и привычно огрызнуться. Холодные ладони копировщика приводили в порядок, остужая адреналиновый пыл. А эта сережка, едва покачивающаяся в такт движениям головы… Кисе успокоился, возвращаясь взглядом к другу. Синие радужки отсвечивали небом. Гидрос убрал руки, нервно хохотнув. — В твоем духе не замечать очевидного, — пробормотал Кисе, поднимаясь. — Может быть, — согласился Дайки, тоже поднимаясь. Душа ворошилась внутри, мурлыкая и томлено тлея.

4 Неделю назад.

— Первое, что ты должен усвоить, это то, что эмоции и чувства главный источник питания стихийников на первой фазе, — оповестил Лорд, разминая руки. Светило белоснежное солнце, переливаясь во всей красе. Дождь кончился, и началась пора жары. Хотя понятия жары на Земле и Дьерде — так зналась планета Элементалей Электричества — значительно отличались. Что на Дьерде звалось зноем, то на Земле именуется началом весны. Теплый холодок ласкал кожу, и водолазка с горлом уже не ощущалась таким наказанием. Пальто и то — к месту. И пока Мидорима наслаждался, Лорд явно испытывал дискомфорт, отбросив свое привычное одеяние в сторонку. Барго остался в одних светлых штанах и алебастровой рубашке с рукавами в три четверти. Но, похоже, закоренелого заклинателя это не спасало — интенсивное потоотделение выдавало его с головой. — Что значит на первой фазе? — Шинтаро принял условия, вставая напротив наемника и готовясь к возможному нападению. — Первая фаза — это осознание своего дара, — Эйрс стер с подбородка каплю пота, ухмыляясь, — когда ты понимаешь, что можешь подчинять себе стихию. На первой фазе работают одни эмоции, благодаря им можно добиться высоких результатов, но в конце концов они начинают тебя тормозить. Если всегда зависеть от чувств — далеко не продвинешься. Лорд демонстрирует два энергетических шара: один, более взбалмошный и яркий, другой — симметрически правильный и маленький. — Тот, что живее, состоит сплошь из моих негативных эмоций, другой, невзрачный и простой — результат практики и контроля, — Вольп направляет два заряда в близ растущие деревья. Дикий и необузданный шар раскрошил растение в труху, а другой, что не отличался размером от светлячка, прошел сквозь ствол ровно по центру, проделав идеальную дырку. — Эмоции имеют разрушительную силу и иногда это полезно, но в большинстве случаев лучше пользоваться тем, чем ты в силах управлять, — говорит Лорд, поднимая ладонь, на которую тут же опускается неповрежденный пульсирующий сгусток энергии. — Если чувства на твоей стороне, то и сделать можешь больше. Мидорима понятливо кивает, слушая лекцию дальше. — Эмоции только первый шаг, за их принятием наступает следующий этап, — Барго создает импульсы микроскопических зарядов, снующих меж пальцев, — момент понимания, что можешь черпать энергию из самого себя. Раз переживания это часть тебя, то почему бы просто не обращаться к себе внутреннему, чтобы восполнить энергию? — Лорд поднимает руку, где гуляли токовые снаряды, преобразуя их в более яркие и мощные вспышки. — За этим и идет основа: эта сила в тебе, нужно лишь научиться ее слышать. Шинтаро нахмурился, переглядываясь с Бэйей, что на каждую реплику пожимала плечами. Снайпер ответственно внимал, запоминая каждое слово, но пока что это только звуки, ничего не значащие. Лорд, видимо, это понял, и тогда пошел иным путем. — Некоторые Элементали берут свои силы строго извне, как, например, Геномос, чтобы тебе было понятнее, — Эйрс подходит ближе, развевая магию, — земля есть земля, ее в организме не добудешь, но большинство Элементалей могут находить подпитку как снаружи, так и внутри, — Барго оголяет руку, показывая желточные вены, перемигивающиеся всполохами искр, — твой дар находится в тебе, тебе нужно научиться отделять его от всего остального. В мозге ежесекундно происходят мириады энергетических операций, где девяносто процентов — это обыкновенное побуждение к телодвижению. Твои нейроны всегда заряжены, вот как я смог без проблем лишить сознания тебя и твоего друга Инферна. Вся эта энергия — она внутри. В твоих жилах, венах, сосудах, органах, коже, — наемник повел рукой, показывая как огненные ручьи в артериях потекли к ладони, создавая взрывчатые вспыхивания. — Она всегда в тебе, попробуй ее вычленить из всех остальных ощущений. Мидорима прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Любопытно, каким образом он должен это провернуть? Пока что на первом плане лишь мысли, да колика от стояния на одном месте. Обратиться к организму… это сложнее, чем кажется. Если постараться, можно услышать внутренним ухом сердцебиение, а если приложить руки к ушам — ток крови, но здесь такое не прокатит. Дыхание громкое, перебивающее все остальное. Зайти дальше? Энергия, что живет в молекулах и рядом с лейкоцитами, что незримым попутчиком сподвигает на бег или на замах кулака. Энергия, что генерирует идеи, что заставляет притаиться — когда безысходность лижет гортань — что решает ответить на судьбоносный вопрос. Она всегда соседствует непозволительно возле, шепчет, наставляет, предостерегает, подталкивает, советует — она это ты, только более эфемерная и неощутимая. Она всегда знает, чего ты на самом деле хочешь, знает все твои страхи, знает твои пределы. Она смотрит из зеркала, улыбаясь в ответ твоей попытке быть дружелюбным, грустит, когда ты, сжавшись от дрожи в коленках, корчишься от горечи и одиночества, дает силы швырнуть стул или кресло на пол. Она с грацией говорит: кто не спрятался, тот сам виноват — и идет вершить правосудие, каким бы оно ни было: бумажка или окурок брошенные мимо мусорки, или задирство младшеклассников. Это энергия, что заставляет вставать по утрам, что движет пробежать еще один круг, что после загруженного дня ищет стимул на обычную прогулку со своей парой, где тот радуется первой проявившейся звезде. Она — жизнь. Она — я. Мидорима отпускает себя, позволяя чему угодно бушевать в груди, при этом направляя поток слитых воедино эмоций в одно конкретное место. В ладони загорается шаровая молния, готовая бить на поражение. Лорд наблюдает одобрительно, чуть усмехаясь. — Эмоции дают подпитку, даже если не испытываются в данный момент, они помогут подойти к тому, чтобы ощущать стихию в принципе, чтобы признать, что нет нужды делить способность на части, что она и есть твое естество. Игрок пустил шаровую в последнее оставшееся поблизости дерево, а новый виток подзаряженного электричества пустил в небо, вызывая волну громового грохота. — Отлично, быстро учишься, — Лорд прищурился от вновь начавшегося ливня, — еще один урок истории — первоначально маги электричества практиковались на том, чтобы управлять погодой, в основном это вызов дождя, чтобы не пропал урожай, и, поздравляю, ты достиг этого уровня! Шинтаро мало что видел через запотевшие стекла очков, да и слышал и того хуже, но был уверен, что продвинулся на ступень выше, чем до этого.

5

Музей «Зого» славился своими редкими и ценными экспонатами, где одна реликвия времен могла стоить пять миллионов евро — если считать по землянским меркам. И вот одна украденная вещица вызвала фурор, призвав еще больше посетителей, чем до этого. Как иронично, что людей интересует больше пустое место, чем то, что находилось там до этого. Владелец музея — Прайз Лутро — был крайне обеспокоен пропажей, и его, похоже, действительно больше интересовало возвращение меча на законное место, чем тот ажиотаж, что поднялся, когда подлинника не оказалось на месте. Момои медленным шагом обходила экспозиции, осматривая все детали. Куроко занимался тем же, коротая время, пока капитан не наговориться с хозяином выставки. Здесь присутствовало все, чего душе угодно: и посудина самых первых разумных существ во всей галактике, и первый механический прибор, с помощью которого все расы получили путь к открытому космосу. Орудия труда, одежда, доспехи, первые компьютеры, карты космических дорог, приспособления ориентирования, рецепты блюд, архитектурные чертежи, инженерные озарения. Ходи и наслаждайся. — Каждая вещь была добыта особым упорством, и у каждой печальная история, но, у какой вещи нет трагичной судьбы? — Прайз пытается поддерживать позитивный настрой, но Акаши хорошо видит, что мужчина беспокойно дергает ус и вздрагивает каждый раз, когда кто-то произносит хоть слово. — Чем этот меч отличается от остальных? — вопрошает Сильф, мечась взглядом по четырем серым глазам Лутро, стараясь выбрать оптимальный вариант. Момои, подоспевшая вовремя, мило улыбнулась хозяину, сцепив руки за спиной. — Вы явно обеспокоены именно его пропажей, ведь, если бы было иначе, вы бы не стали привлекать общественность, — нагло ворвалась в разговор информатор, — в музее множество драгоценных предметов, на которые обыватели охотно захотят поглядеть, заплатив дорогую цену, и, насколько я могу судить, только за самые редкие ценности коллекционеры могут так трястись, тревожась больше о самих артефактах, чем о деньгах, — девушка оперлась плечом об Акаши. — Вы больше любите сами вещи, чем доход, что они приносят. Такое редко встретишь, но раз на пару случаев приходится. Мистер Прайз отчаянно выдохнул, признавая поражение. Сейджуро с уважением покосился на подругу, безмолвно хваля ее умение влиться в обстановку. — Ладненько, я покаюсь — этот меч из эксклюзивной коллекции; я начинал как собиратель редкостей со всего света, вначале меня лично интересовали вещи с достойным и, порою кровавым, прошлым, — Лутро осел на стул, что использовали смотрители, когда проходили выставки, — я просто любил это чувство: быть хранителем легенды, но чем старше становился, тем больше понимал, что надо на что-то жить, а за просмотр экстраординарных зачарованных предметов могут и накинуть малость… вот и начал все, но природное пристрастие никуда не делось — я всегда переживал больше о сохранности реликвий, чем за что либо еще, — Прайз тяжко покачнулся, неравномерно моргая четырьмя глазами, — этот меч проклят, поэтому я и волнуюсь! Проклятия бывают разные, и персонально тот гарантирует гибель владельцу и всем, кто находился рядом. Акаши переглянулся с Момои, не отрицая заверений Лутро — если в мече находится осколок, может всякое приключиться. Куроко слушал разговор отдаленно, не прерывая своего мини-путешествия по древностям разных миров. Было интересно узнать, как и чем жили инопланетные существа. Как они развивались, как достигли прогресса, превышающего землянский. Чем они отличаются? Чем они непохожи? Почему уже столько планет нашло путь в другие частички вселенной, тогда как земляне до сих пор спорят, кто был первым на Луне? Этот музей находился на иной ступени, представляя то, что никогда не увидят люди с Земли. Может и увидят, конечно, но точно не в этом столетии. Тецуя шел вперед, анализируя, как вдруг неясный шепот привлек его внимание. Этот зов не был похож на другие, когда его окликали в попытке увидеть, или когда хотели привлечь внимание. Этот голос не имел знакомой интонации, не слышался ранее. Он не манил, не призывал, просто был, и звучал так явственно, так чисто. Куроко решил не противиться, следуя за звуком. Огибал препятствия, ловко обходил посторонних личностей, преодолевая широкие промежутки от начальных и средних экспонатов, достигая того самого — находящегося на реставрации меча. Катана, боевая, с острым лезвием и множественными сколами, с круглой гардой, кое-где покрытой трещинами, и оплетенной черной тканью рукоятью, где-то потрепанной, а где-то вовсе порванной. Меч выглядел так, словно прошел с десяток войн, но все равно был прекрасен. Призрак остановился возле подиума, забыв как дышать. Звезды гаснут. Наступает тишина. Куроко, точно завороженный, протянул руки вперед. Пальцы притронулись к ледяному металлу и шершавой ткани. Шестым чувством ощутив, что что-то не так, мистер Лутро поднял взгляд, сразу же цепляясь за тонкую фигуру распасовщика, тронувшую экспонат. — НЕТ! Не прикасайтесь, он!.. Весь музей дрогнул он пробежавшей волны темной материи, что образовалась после соприкосновения Куроко с мечом. Катана загорелась на мгновение черным пламенем, моментально приходя в норму. Тецуя непонимающе посмотрел на оружие, переведя взгляд на подбежавшего хозяина музея. Прайз задыхался, преодолев дистанцию меньше чем в десять метров. В школе над ним бы точно посмеялись. Но он побил свой рекорд, пробежав это расстояние за пять секунд. Куроко все еще держал катану в руках, потеряв посторонний голос в ушах, но все равно ощущая его внутри головы. Лутро свистяще отдышался. — Что ж, поздравляю, вы прокляты. — Что? — Куроко нахмурился, неосознанно сжимая меч. — ЧТО? — одновременно воскликнули Акаши и Момои, находясь на другом конце помещения. В музее повисло электрическое напряжение, разбавляемое натужными выдохами мистера Прайза. Куроко опустил взгляд на катану, что выглядела обыкновеннее обычной, и если бы не всплеск чернильного огня минуту назад, и призрачный голос, что подтолкнул его коснуться меча, он бы и не заподозрил чего-то неладного. Здорово. Мало ему было стать Игроком в божественных играх, так теперь он еще и проклят. «Мидорима-кун, если ты жив, надеюсь, что у тебя дела лучше, чем у нас», — пробормотал про себя Фантом, держа в руках то, что определит его жизнь до самого конца.