Fucking Mondays and Five Meetings

Цукишима не любил понедельники. Не любил, когда приходится рано вставать и идти в набитое недоумками заведение по грязи, слякоти или палящей жаре. Не любил шум, гам, лязгающие ящики и паршивую еду. Бессмысленные горы домашнего задания, которые он всё равно, со стойкостью оловянного солдатика, выполнял и сомнительные методы преподавания. Понедельники привносят в размеренные будни некий хаос и Цукишиме правда, очень хотелось бы отменить их, но когда он рассказывает об этом Ямагучи, тот лишь пучит глаза и говорит, что тогда придётся ненавидеть вторники, превращает всё в цикл размышлений и ставит перед фактом что отменить рабочую неделю — нельзя. Цукишима вздыхает, хочет выглядеть несчастным, но в итоге просто закатывает на Ямагучи глаза. Всё плохое случается с Цукишимой Кеем исключительно по понедельникам. — Ты не поверишь, что случилось! — Ямагучи локтями распихивает толпящихся в коридоре подростков, спешит к Цукишиме, стоящему у своего отвратительно-жёлтого шкафчика и выглядит так воодушевлённо, будто наконец поговорил с той миниатюрной девочкой из класса искусств. — Она вышла! — Кто? — вопрос до невозможного логичный, но Цукишима ощущает стойкое чувство будто спросил что-то тупое, вроде того, почему Земля вращается вокруг Солнца, не меньше. Ямагучи дышит загнанно, выпрямляется во весь рост и сияет, Цукишима задумывается о том, правда ли он так хорошо знает астрономию. — Фигурка! — восторженно восклицает Ямагучи и тянет за рукав своего жёлтого джемпера. Слишком много жёлтого в окружении Цукишимы на квадратный метр. «А, — думает он, — фигурка.» — Какая? — количество односложных вопросов за пять минут неумолимо раздражает мозг и подкидывает мысль пойти проверить речевой аппарат. — С Человеком-Пауком, Цукки! Коллекционная же! — Ямагучи трясёт перед его лицом рекламкой, всовывает прямо в руки и смотрит так выжидающе, что отвертеться не получиться. На ламинированной бумаге, кислотно, хаха, желтыми буквами выведен текст, но утруждать себя читать его Цукишима не собирается, смотрит на картинку. — Забавно, что человек в латексном костюме в обтяжку, бегающий ночью по улицам города, вызывает такое одобрение общественности, что в его честь делают фигурки, — реклама отправляется в карман не смотря на протесты недовольного Ямагучи. — Я всё равно куплю её, — бурчит Жёлтый Джемпер и складывает руки на груди. — Ты говорил то же самое и про ту игру, что вышла два года назад, — Цукишима забирает учебник из шкафчика и хлопает дверцей так громко, что идущие мимо оборачиваются, даёт понять, что тема закрыта. Он не противник супергероев, нет. Пускай бегают, спасают мир и всё такое, но собирать мерч кажется чрезвычайно глупой затеей. Постер Соколиного глаза аккуратно сложен и втайне ото всех, в частности от Акитеру, мирно покоится под кроватью в коробке с комиксами. Но Цукишима фанател от него пару лет назад и всего месяц, потому что, ну это же Соколиный глаз и это единственное в чём их с Кагеямой интересы совпадают, к полному неведению оного. «Пусть так и остаётся.» — думает Цукишима, пока они пересекают забитый коридор и направляются в класс. Ямагучи скорбно молчит целых три урока и заговаривает только на обеде. — Смотри, идут, — он кивает в сторону входа в столовую, смотрит немного удивлённо. По помещению проносится звук такой силы, что Цукишима держится из последних сил чтобы не взглянуть в окно — может всё-таки гром. Бокуто вваливается из дверей, под руку тащит за собой Акааши и смеётся при этом так громко, что закладывает уши. — А вот и он, — констатирует Ямагучи, когда Куроо входит следом и, серьёзно, думает Цукишима, к чёрту журналистику, Тадаши, подайся в комментаторы. Столовая сразу же оживает гамом, будто небо резко посыпалось кусками на землю и из образовавшейся пустоты выпали все звёзды, собрались в человека, второго, третьего. Поэтический шок накрывает Цукишиму с головой, сравнение взаправду ужасное, учитель литературы за соседним столиком чихает. Для справедливости, Цукишима у себя в голове добавляет, что, возвращаясь к этому тривиальному литературному кошмару, человека изначально было всего два, но один разделился, при этом мозг остался один на двоих. Всё запредельно просто: Аллегория сна — Царство Морфея. Аллегория смерти — объятия Аида. Аллегория правосудия — Фемида. Аллегория тупой влюблённости Цукишимы Кея — Куроо Тецуро. К тому моменту как Цукишима приходит в себя, выплывает из несущегося потока мыслей и снова смотрит осознанно, шум почти стихает. — Да ну, Цукки, — Ямагучи тыкает в него соломинкой из-под яблочного сока, — ты должен с ним поговорить. — Заткнись, — телефон в кармане возмущённо вибрирует, смс от брата остаётся без ответа. — Ты сходишь по нему с ума с какого класса? С пятого? — соломинка тычется в щеку и оставляет на коже липкий след. — С шестого, — уязвлёно поправляет Цукишима и подпирает подбородок кулаком, размазывает картофельной палочкой кетчуп по тарелке и искоса смотрит на столик у противоположной стены. Бокуто, кажется, снова раздражает Акааши, кидается кусочками пончика в Куроо, который сидит прямо на столе, вытянув длинные ноги и скрестив их в лодыжках. «Серьёзно, — думает Цукишима, — такие узкие джинсы должны быть запрещены правилами дресс-кода. Незаконно вот так вот подчёркивать собственные икры и бёдра.» — У тебя слюна течёт, ботаник, — поднос с грохотом опускается прямо перед ним и Цукишима кривится так сильно, что лицо сводит. — Уйди, — серьёзно, речевой аппарат летит к чертям. Кагеяма только удивлённо поднимает бровь и, ого, ты способен не только на крик, поздравляю с расширением арсенала выражения эмоций. — Почему бы вам с коротышкой не попробовать сублимацию? — сказано невпопад, но Ямагучи тихо фыркает в кулак. Рыжей макушки на фоне не мелькает, с одним идиотом справиться всяко легче. Кагеяма бурчит в ответ что-то нечленораздельное и затыкается. Цукишима задумывается и приходит к выводу, что энотерапия — вовсе и не алкоголизм, когда спрашивает: — Потерял веру в победу? Ямагучи прыскает и разражается смехом, дёргает его за рукав лонгслива, Цукишима определяет это как призыв остановиться, но продолжает. — Как ты там сказал? Пока я рядом — ты непобедим? — смех рвётся из горла, но он позволяет только оскалу скользнуть по губам. — На.кха, — Ямагучи кладёт руку себе на грудь и пытается восстановить дыхание, — на контрольной по математике… Кагеяма давится картошкой, пытается смотреть злобно, но тут же кашляет снова. Ямагучи ловит истерику, когда фри вылетает из его рта и на огромной скорости попадает прямо в стакан с молоком и нет, тут уже Цукишима тоже не может сдержаться и смеётся с ним в унисон. Появление Хинаты, который в панике осматривает происходящее и, кажется, ловит яркие флэшбэки, вводит происходящее в ранг припадка. — Хэй, ребят! — Хината толкает Кагеяму бедром и плюхается рядом. Ямагучи цепляется за него и ещё чуть-чуть и просто упадёт на пол, утирает слёзы и пытается придать лицу самый невозмутимый вид. Он бледнеет как-то неожиданно, стучит Цукишиму по руке и громко шепчет: — Они смотрят сюда! Смех застревает в горле, собирается там комом и голова немного кружится. Цукишима садится ровно и переводит взгляд на тот самый столик. Он никогда не верил в эти тупые романтические клише, но Куроо смотрит на него и сердце ёкает где-то высоко, там где точно быть не должно, кажется, тоже в горле, выталкивает ком смеха и тот проецируется на лице нервной ухмылкой. — О ком речь? — Хината неугомонно вертит головой, пока его взгляд не замирает в понимании, — О! Это же Бокуто-сан! Эй, Бокуто-сан! Рыжий придурок машет руками, привлекает к себе внимание сидящих рядом и Цукишима невольно вспоминает все сто сорок три знакомые ему пытки, пятнадцать из которых подразумевают под собой наличие серной кислоты, так что, Хината, просто заткнись. Тем не менее, на том конце столовой Бокуто радостно машет руками в ответ, Акааши выглядит, как страдающее божество в своём черном кардигане, а Куроо всё ещё смотрит ему прямо в глаза, склоняет голову чуть набок и ухмыляется. Чёлка сползает на глаза и он прерывает зрительный контакт, убирает её пятернёй назад и отворачивается, продолжает разговор с Акааши. — Какого чёрта, — злобно шипит Кагеяма и это один из тех редких случаев, когда Цукишима с ним полностью солидарен, — ты знаком с Бокуто? — Конечно! — Хината выглядит невероятно гордым собой, — Мы ходим на английский вместе и однажды он случайно чуть не сел на меня, с тех пор и общаемся! Ямагучи падает головой на стол и снова заходится смехом, Цукишима трёт веки под очками и даже не старается скрыть вертящиеся на языке шпильки. — Вот увидите, ещё немного и мы станем лучшими друзьями! — Хината тычет себе большим пальцем в грудь и почти срывается с места, но Кагеяма вовремя хватает его за локоть и усаживает на место. — Твой эскапизм просто поразителен, — Цукишима смаргивает слёзы смеха и поднимается из-за стола. Ямагучи, как тень, подхватывает поднос и следует за ним. — Но я не хочу идти, — Цукишима почти плачет и до боли сжимает джойстик, пластик в руках умоляюще трещит и вот-вот попросит пощады. Ямагучи сидит рядом на диване и смотрит с укором, говорит: — Я всегда хожу, когда ты просишь, — и добивает его персонажа. — Какого чёрта, я даже не люблю Nutella, почему я должен идти за ней сейчас? — восклицает Цукишима, смотрит в ответ почти умоляюще. — Цукки, до магазина пешком пять минут, — Ямагучи ставит игру на паузу, откладывает джойстик на подлокотник, — в прошлый раз мне пришлось идти по дождю полчаса, потому что тебе хотелось шоколада с малиновым йогуртом. — Но я не ем Nutella! — Цукишима несчастно стонет и уже почти скатывается в истерику, когда за спиной тихо приоткрывается дверь. — Я бы тоже не отказался, — Акитеру появляется в проходе с кружкой в руках. — Видишь! — Ямагучи делает неопределённый пас рукой в сторону двери. Цукишима уязвлёно шипит, почти воет, но встаёт с дивана и идёт в прихожую за кедами. — Почему вы просто не сходите вместе? — Акитеру, спасибо Капитан Очевидность, делает глоток чего-то горячего и морщится. — Мы не ходим в магазин вместе, — Цукишима картинно вздыхает и говорит так, будто это всё объясняет, — когда сидим друг у друга дома. — Почему? — Святый Боже, думает Цукишима, просто спали себе уже язык к чертям. — Потому что на всё, — доносится из комнаты спасение, голосом Ямагучи, — Воля Судьбы. — Воля Судьбы? — переспрашивает Акитеру, когда Цукишима уже застёгивает ветровку. — Камень-ножницы-бумага. — И захлопывает дверь. Цукишима ненавидит понедельники и на это есть множество твёрдо аргументируемых причин. Например: утренние подъёмы после выходных, школа, шум, паршивая еда и, конечно же, ограбления. Цукишима думает об этом, пока не внушающие доверия люди в чулках вместо масок (и вместо мозгов, — тут же вносится мысленная правка) ставят его на колени, тыча дулом пистолета в затылок и кому-нибудь пора уже написать петицию и запретить людям тыкать в него неодушевлёнными предметами. Ситуация, это Кагеяма, который давится картошкой и выплёвывает её в молоко, теперь это Цукишима сидящий на грязной плитке круглосуточного магазина и прижимающий к груди банку сраной Nutella. — Не двигаться! — мужчина орёт, будто это в него целятся и осматривает скудный сет заложников: кассира, который сейчас дрожью создаст вибрацию такой силы, что ледники начнут таять быстрее, прокуренного деда, сидящего рядом и его, Цукишиму Кея, — Телефоны на пол! — Так не двигаться или телефоны на пол? — мазохист внутри ликует и Цукишима очень хочет заткнуться прямо сейчас. Мужчина смотрит на него удивлённо, даже поворачивается ко второму человеку с сумкой в руках, но тот лишь жмёт плечами и продолжает обчищать кассу. — Жить надоело? — и бьёт прикладом по лицу. Кассир рядом взвизгивает от испуга и весь вжимается в стенд с порно-журналами. Очки слетают и скользят куда-то под стенд. Кровь из разбитой губы отдаётся металлом во рту и вообще-то можно уже закусить этот вкус Nutella. Цукишима уже готов и сам попросить пристрелить его к черту, когда сплёвывает кровью на ботинок человека с пистолетом в руках. Оконное стекло дребезжит и разлетается как раз в тот момент, когда дуло пистолета смотрит Цукишиме ровно в лоб. Кассир кричит во всё горло и закрывается Горячими Дойками. Цукишима пытается неловко откатится за витрину с выпечкой, но только режет колени стекольной крошкой на полу и на полусогнутых добегает до размытых очертаний укрытия. Очки нащупываются на пыльном полу под стендом. Из своего импровизированного форта он слышит только грохот, который стремительно стихает и заменяется вознёй. — Всё в порядке! — возвещает голос, больше похожий на скрип газонокосилки. Цукишима выглядывает из-за прилавка и осматривает масштаб происшествия. Среди разгромленного магазина, на плитке лежит связанный мужчина, а прямо над ним с гордым видом возвышается Человек-Паук. — Их было двое, — хрипит Цукишима, но голос его не слушается. — Чего? — герой смотрит на него, подносит руку к уху. Цукишима замечает второго с пистолетом в руке у него за спиной и, прежде чем успевает подумать, что делает, банка Nutella прицельно летит мужчине прямо в лицо. Всё вокруг снова погружается в хаос. Фигура неожиданного спасителя мечется куда-то к потолку, Цукишима не успевает проследить за его движениями через очки с разбитой линзой, но замечает летящую паутину и размытое чёрно-красное пятно. Прежде чем раздаётся выстрел он снова сгибается в три погибели за витриной и закрывает голову руками, на стену рядом с хлюпом липнет паутина и Цукишима смотрит на застывшее белое пятно, чувствует вполне объяснимое желание переосмыслить всю свою жизнь и Волю Судьбы, в частности. Пока звуки боя за спиной не стихают, он успевает поклясться больше никогда в жизни не есть Nutella и не играть с Ямагучи в камень-ножницы-бумага. — Теперь точно всё! — оповещает голос за спиной, но здравомыслие предлагает не вылазить из укрытия следующие пару часов, пока не приедет полиция. Тем не менее, Цукишима медленно приподнимается и выглядывает из-за витрины, смотрит на заклеенные паутиной стены и героя посреди всего этого пиздеца. Сирена начинает выть за разбитыми окнами уже через мгновение и Цукишима щурится от красно-синих бликов в глазах. Человек-Паук помогает подняться на ноги старику и ждёт пока кассир нервно трясёт его руку, переводит взгляд на Цукишиму. На улице уже слышны голоса полицейских и их громкий топот. Цукишима неуклюже кивает в знак благодарности и на негнущихся ногах покидает место преступления. Колени неумолимо печёт и стягивает от свернувшейся крови, ткань домашних штанов неприятно липнет к разодранной коже, но руки трясутся слишком сильно чтобы сделать хоть что-нибудь. — Надо только добраться до дома, — собственный голос эхом прокатывается по пустынному переулку. — Я могу тебя провести, — механический голос вибрирует в воздухе и по внутреннему напряжению идёт небольшая трещина. Цукишима задирает голову и замечает тень на стыке зданий. — Спасибо, но мне не далеко, — спорить сил почти нет, но согласиться желания тоже. — Я настаиваю, — Человек-Паук приземляется рядом и хватает под локоть, — выглядишь паршиво. — В отличие от тебя, — ох, а вот и оно, дерзить незнакомым людям, в частности тем, которые могут покалечить, становится трендом дня. Механический смех разносится по округе и совсем не нравится Цукишиме. — Держись крепче, — тёплое дыхание греет кожу за ухом и румянец стремительно заливает шею. Крепкая рука скользит на талию, но Цукишима не успевает возразить, когда его резко дёргает вверх, ведёт куда-то в сторону. Открыть глаза страшно и Кей даже не может вспомнить когда закрыл их. Ночной Токио горит внизу, сверкает в стёклах проносящихся мимо витрин, разлетается всполохами искр и снова собирается смазанными цветными полосками по крышам автомобилей. Цукишима цепляется рукой за шею Человека-Паука, заворожённо смотрит на суетящихся людей и разражается звонким смехом. Ветер бьёт в лицо, полощет байку героя за спиной и скидывает с него же капюшон. Страх пропадает так же резко как и появился, Цукишима чувствует себя в полной безопасности пока под его ладонью бешено заходится чужое сердце. Твёрдый гравий крыши под ногами ощущается как-то необычно неправильно и его качает в сторону ещё несколько секунд, голова идёт кругом, перед глазами всё ещё пляшут огни. — Ого, — давит из себя Цукишима и опирается на перила у края крыши. — Понравилось? — всё так же механически спрашивает голос за спиной. Впечатления плещутся в груди, затопляют всё сознание и работают как топливо. — Да, — с придыханием произносит Кей и поворачивается, смотрит на героя, — это всегда так? — Да, — вторит ему и медленно подходит ближе, опирается локтями на перила, смотрит на здание Городского Банка. Тишина не кажется Цукишиме напряжённой, становится уютно и остаться на продуваемой всеми ветрами крыше кажется таким же правильным решением как и всего каких-то минут десять назад не вылазить из-за витрины. — Было очень опрометчиво кинуть в вооружённого человека банкой шоколадной пасты. Цукишима фыркает и переводит взгляд вниз: там широкая улица, до краёв залитая золотистым светом фонарей, люди выходящие из магазинов и запах выпечки из здания под ними. — Это было необязательно, — продолжает он и поворачивается спиной к перилам, смотрит на затянутое тучами небо, — паучье чутьё, — и указывает себе куда-то в район уха. — Какое тривиальное название, — Цукишима вздёргивает бровь и усмехается, — что-то типа сигнализации? — Ну вроде того, — чёрная маска растягивается на уровне рта и Кей ощущает улыбку шестым чувством. Снова воцаряется тишина и Цукишима думает, что поступил очень опрометчиво, позволив незнакомцу утащить себя на крышу среди ночи, ещё и после такого путешествия. Чтобы немного успокоить совесть, он говорит: — У тебя немного агрессивный костюм для супергероя. — Вот как? — спрашивает Человек-Паук и даже модификатор голоса не может скрыть насмешливые нотки. — Очень импульсивно, — Цукишима кивает сам себе и прислушивается к городу. Где-то вопит сигнализация, а ветер гоняет по крыше листья и пыль. — С чего ты решил, что я импульсивный? — С того что твой костюм — латексное трико и байка с капюшоном, всё это в чёрно-красных тонах, — Кей смотрит на героя и поправляет разбитые очки, — а ещё ты похитил меня прямо посреди улицы, а до этого чуть не получил пулю и… — Ладно! — он поднимает руки в примирительном жесте и, кажется, снова улыбается, — Я тебя понял. Механический смех снова режет слух и Цукишима морщится, тут же ощущает последствия боя на лице и проводит кончиком языка по разбитой губе. — Ты в норме? — рука замирает в воздухе, до его плеча всего какой-то сантиметр, но герой прячет её в карман байки и отворачивается. — Да, — Цукишима дотрагивается до лица, шипит от боли и утирает проступившую на губе кровь. Домой он возвращается только к полуночи. Издёрганная мама стискивает его в объятиях, покрывает поцелуями лицо, а потом долго кричит и плачет. Акитеру мажет его колени и губу мазью, молча ставит на стол чашку чая. — Тадаши увидел в новостях репортаж об ограблении того магазина и тут же пошёл искать тебя, — говорит он, после рассказа Цукишимы о произошедшем, с опущением некоторых подробностей, — где ты был так долго? — Меня допрашивали, — Кей достаёт мобильный из кармана, но удивляться тому, что стекло цело уже нет сил, — я позвоню Ямагучи и пойду спать, очень изматывающий вышел день. — И почти не лжёт. Ямагучи отчитывает его, как мама, потом уже спрашивает о случившемся. — Увидимся завтра в школе, — прерывая поток возмущений, говорит Цукишима, — у меня для тебя кое-что есть. Брошюрка новой фигурки с автографом аккуратно лежит в кармане байки. В следующий раз они встречаются через две недели. В понедельник. Цукишима возвращается из библиотеки, на улице уже темно и кричит, когда что-то цепляется за спину и тащит вверх. Смех звучит близко, прямо над ухом и уже не отдаёт такой очевидной механикой, почему-то успокаивает. — Больше никогда, — шипит Цукишима, поднимаясь на ноги с холодного гравия крыши, куда упал, подчиняясь гравитации, — так не делай. Человек-Паук смеётся, придерживается за перила и утирает воображаемую слезу. — Ты бы видел своё лицо, — воспринимать реальность становиться чуть проще, когда голос звучит более человечно, — просто неповторимо! Герой просовывает ноги между металлических прутов, свешивает их с крыши и усаживается на парапет. — Я принёс чипсы, — машет рукой куда-то в сторону и в темноте Цукишима различает доверху набитый закусками пакет из Walmart. Он замолкает, пока Кей не подтаскивает еду ближе и не садится рядом, вытягивая ноги. Человек-Паук лезет в пакет и шуршит упаковкой сырных крекеров, задирает маску до носа и пихает в рот сразу три штуки. Цукишима наблюдает за движениями ровной челюсти, отражением света на загорелой, матовой коже и отворачивается сразу же, кровь приливает к лицу, неровными мазками ползёт по бледным щекам. — Ты не говорил как тебя зовут, — Цукишиме кажется что голос ему знаком, но он давит это чувство в груди на корню. — Нет, не говорил. — бурчит он, — Зачем я здесь? — и поворачивается резко, так, что позвонки хрустят, вопрос звучит глупо, но любопытство берёт верх. Герой поднимает вверх указательный палец и Кей замолкает, ждёт пока он дожуёт. — Ты мне нравишься, — спокойно отвечает он и демонстрирует ряд идеально ровных зубов, — ты мило смущаешься. Цукишима вспыхивает, давит желание спрятать лицо в ладонях и убийственно щурится. — Не знал, что супергероям разрешается похищать людей, которые им нравятся прямо с улицы. — Я тебя не похищал, — он хмыкает и снова пихает крекеры в рот, — хочешь уйти — иди. Цукишима смотрит на него испытующе. — Цукишима, — Человек-Паук поворачивается и смотрит в ответ, — меня зовут Цукишима Кей. — Хорошо, — он снова улыбается и Кей чувствует, как сердце заходится в груди, — Цукки. Цукишима фыркает, лезет в пакет за Cheetos. И никуда не идёт. — Ты что?! — Не нужно кричать, — Цукишима закатывает глаза, щурится и шарит рукой по прикроватной тумбочке в поиске очков. Ямагучи снова приобретает природную чёткость, но смотрит всё так же возмущённо. — Ты, — укоризненно начал он, — уже второй раз встречаешь Человека-Паука, а я узнаю об этом через неделю в смс?! — Ямагучи, — Цукишима вздыхает и едва сдерживает гримасу отчаяния, смотрит на часы на столе, — сейчас суббота, семь сорок три утра и ты действительно думаешь, что это лучшая тема для начала дня? Я же подарил тебе автограф. — Но, Цукки! — Ямагучи беспардонно двигает его и усаживается на кровать, — Ты должен был мне рассказать сразу же! Цукишима трёт лицо и надеется выглядеть достаточно замученным, чтобы Ямагучи поверил. — Давай я схожу умоюсь и переоденусь, а ты пока сделаешь кофе, — Кей кладёт руку ему на плечо и смотрит прямо в глаза, — тогда всё и обсудим, ладно? Тадаши усиленно кивает и исчезает из комнаты так же быстро как и появился в ней. Цукишима устало падает обратно на кровать. — Один мой друг от тебя просто в восторге, — говорит он в следующую встречу на крыше. — Да ну, — Человек-Паук сидит спиной к перилам в позе лотоса и усмехается, — и это твой друг? — Смешно, — Цукишима прижимает колени к груди и ёжится на холодном ветру, — у него мерча больше, чем в некоторых магазинах. — Моего? — голос его срывается и идёт помехами, — вот чёрт. — Не только, — Цукишима наблюдает как герой неуклюже задирает маску до подбородка и возится с устройством за ухом, — Ямагучи обожает Капитана Америку, у него над кроватью даже висит копия на его щит. Всё в порядке? — Да, модификатор барахлит, я давно уже просил Ак… — он замолкает, пыхтит пару секунд и снова опускает маску на лицо, — одного друга посмотреть, но он слишком занят на стажировке у Старка. — У тебя есть друзья, которые стажируются у Тони Старка? — Цукишима трёт заледеневшие пальцы и ощущает в животе тугой ком нервозности. — Конечно! — весело объявляет он, — Этот чувак просто нереально умён, да ещё и выглядит как античная статуя божества. — Такой же ледяной и белый? — предлагает Цукишима и морщится от горечи во рту. — Такой же красивый, — Человек-Паук смеётся и Кей чувствует вспышку ревности, давит её в груди и затихает, — но и тут ты угадал. Они сидят в тишине около десяти минут, пока герой, разглядывая звёзды на ясном небе, не спрашивает: — Эй, Цукки, — голос его звучит фальшиво весело, но Цукишима списывает это на помехи, — а тебе кто-нибудь нравится? Молчание снова накрывает крышу прозрачным одеялом и Кей слышит, как оробело бьётся сердце о грудную клетку. — Да ну, скажи мне, — локоть пихает куда-то под рёбра, выбивает воздух из лёгких, — это как исповедь. Маска обезличивает людей. — Ты не человек, — парирует Цукишима, — люди не могут поднять до десяти тонн. — Ладно, — легко соглашается герой, — генетически изменённых людей тоже. Цукишима перебирает собственные пальцы и на грани слышимости давит: — Есть один человек…- Кей прокашливается и разглядывает ногти, — Он кто-то вроде сливок школы. Я же тот самый парень, который сидит на задней парте и действительно записывает все слова учителя. — Ботаник! — бодро отзывается герой, но тут же осекается, — Я не имел ввиду это… В смысле имел, но не то! — он машет руками и разворачивается к Цукишиме всем корпусом, — Я тоже в своём роде ботаник! — Что правда? — насмешка в голосе звучит так явно, что можно кусками резать и как соус продавать. — Мне нравится химия, — подтверждает Человек-Паук и дотрагивается до запястья, чтобы привлечь внимание. — Математика, — Цукишима кивает и улыбается. За углом снова вопит сирена. — Эта девушка уже занята? — Не взаимно, — поправляет Цукишима и прячет глаза за стёклами очков. — Но она миленькая? — тут же летит прямо в голову, — Мне вот нравятся с длинными волосами. Кей неосознанно трёт в пальцах светлую прядь и тут же одёргивает себя. — Блондинка? Мне нравятся блондинки, — мечтательно тянет Человек-паук и Цукишима нервно сглатывает, садится ровнее. — Не то чтобы я был основательно влюблён, — в тон ему тянет Кей, но тут же поправляется, — да о чём это я. Влип по самые уши. Человек-Паук затихает ненадолго, садится ровнее. — Давно? — Четыре… — Месяца? — удивление топит даже механические помехи от модификатора. — Года. — Ох, вау, — герой хватается ладонью за перила, будто его укачивает и неловко встаёт на ноги, — я. мне, кха, пора. Ну знаешь, геройские дела всё такое. — И прыгает с крыши так стремительно, что Кей не успевает вовремя вскочить с земли и попрощаться. Он перегибается через перила и смотрит на скользящую в воздухе фигуру. В тот вечер Цукишима спускается с крыши сам. Цукишима начинает паниковать после двух недель. После третьей — сходить с ума. Ямагучи только взволнованно смотрит, ходит рядом, но ничего не говорит. Его пробивает, когда они играют в Neverwinter в понедельник после школы. В квартире пусто: Акитеру ночует у друга, а родители на медицинской конференции в Аризоне. — Ты в порядке? — между словом спрашивает Тадаши, прикусывая кончик языка. — В полном, — проскрипел Цукишима, наклоняясь чуть вправо и втапливая кнопку на джойстике. — Выглядишь нервным, — Ямагучи недвусмысленно смотрит на его подрагивающие пальцы и вздыхает. — Как дела с Ячи? — Цукишиму кроет, болезненно-импульсивное влечение к обсценной лексике безо всякого повода свербит где-то в мозгу. — Не переводи тему, — Ямагучи повышает голос и Кею кажется будто парадокс во вселенной достиг предела, — ты знаешь, я буду драться с тобой на дуэли. — Грубиян, — Цукишима откидывается на спинку дивана и вздыхает, — Но Пасаран? — Но Пасаран, — кивает Ямагучи и ставит игру на паузу, — рассказывай. И Цукишима рассказывает. — Идиот, — Ямагучи хмурится, становится похож на маленькое грозовое облако или, в крайнем случае, на воробья. Очень злобного воробья. Цукишима сам себе напоминает, что воробьёв под метр восемьдесят не существует и чуть-чуть успокаивается. — Прости, Цукки, — тут же поправляется он и злость меняется на раскаяние, перескакивает на озабоченность, — просто, это так глупо. — Глупо? — апатично отзывается Цукишима и складывает руки на груди. Ямагучи это не трогает. — Да, — кивает он уверенно, — очень глупо строить из себя Форт Нокс, Цукки. Я знаю, что тебе нравится Куроо, но ты не можешь быть влюблён в одного человека вечно! Мы подростки и это совершенно нормально. — Мне не нравится Человек-Паук, мы просто друзья, — в голосе проступает нетерпение, но Кей упрямо поджимает губы, — ты это хотел спросить? — Я хотел спросить, — Ямагучи опирается спиной на подлокотник и втягивает воздух, — когда ты стал трусом? — Трусом? — Цукишима выпрямляется, смотрит с вызовом, — Я просто волнуюсь за друга, что в этом такого? Если бы ты пропал на месяц было бы тоже самое. Простое дружеское волнение. Что я должен делать? Бегать по городу и искать его? Простите, тут случайно не пробегал парень в латексе? Так ты себе это представляешь? — Цукки, я…- Ямагучи оторопело запинается, сжимает пальцами виски, — Я просто хочу сказать, если ты попробуешь поговорить с ним — может всё наладится. — Но я не могу поговорить с ним! — с досадой возражает Цукишима, — Мы не обменялись номерами! — Послушай… — Заткнись, Ямагучи, хватит! — Цукишима вскакивает с места и несётся в прихожую, громко хлопает дверью. Ходить по улице в одной майке становится невыносимо холодно и он вспоминает о забытой в квартире ветровке, но домой не возвращается. Вместо этого Цукишима сворачивает в тесный переулок между зданиями, где воняет гнилью от клубящегося в воздухе пара из канализационных люков и кирпичной крошкой. Он случайно пугает кошку сидящую на крышке мусорного бака и шарахается в сторону, когда она с громким лязгом опрокидывает пакет с бутылками на асфальт. Болезненный стон за углом пересиливает желание развернуться и уйти. Цукишима пятится, поднимает взгляд наверх, где среди крыш видна тонкая полоска ночного неба и выпускает в воздух облачко пара. — Есть там кто-нибудь? — голос звучит неожиданно смело, но разобрать ответное бурчание получается не сразу. — Цукки? Кей втягивает холодный уличный воздух и срывается на марш-бросок. — Цукки, ты вернулся, я уже хотел… — Ямагучи запинается на полуслове, бледнеет и сразу же открывает дверь нараспашку. — Помоги, — скрипит Цукишима, удобнее перехватывая раненного героя, — тяжёлый… Ямагучи тут же ныряет под вторую руку Человека-Паука, подтягивает его вверх и дрожащим голосом спрашивает: — Куда его? — В мою комнату, ты знаешь где аптечка. — Он будет в порядке? — Ямагучи взволнованно меряет комнату шагами. — Должен, — отвечает Цукишима, выверенными движениями протирая антисептиком широкий порез вдоль живота. — Цукки, ох, — Ямагучи накрывает его подрагивающие ладони и заглядывает в глаза. — Ничего, — Кей высвобождает руку и стирает пот с висков, — принеси тёплой воды. — Конечно, — Тадаши исчезает из поля зрения и Цукишима успокаивается только когда слышит шум воды в ванной. Снять костюм оказалось на удивление легко, материал, мягкий и эластичный на ощупь, поддался сразу же, но вот стащить его хотя бы до пояса, не потревожив рану — та ещё задачка. Цукишима проводит заледеневшими от страха кончиками пальцев по смуглой коже на боку героя, обводит чётко проступающие тазовые косточки и касается посиневшей ключицы. Глаза неприятно щиплет, но Цукишима бьёт себя по щекам и делает глубокий вдох, выпускает воздух через сжатые зубы и собирает в кучку последние капли самообладания. — Вот, — Ямагучи ставит рядом таз с водой и выжидающе смотрит, — мне помочь чем-то ещё? — Скорее всего, — Цукишима шумно вдыхает и борется с надвигающейся истерикой, — придётся зашивать. Он потерял много крови и простая повязка будет равносильна подорожнику. — Цукки, — Ямагучи сжимает руку на его плече и сам весь трясётся, — ты сможешь, да? Я знаю, что ты собираешься учиться на врача, но теория и практика сильно разнятся. Это не игра на приставке, он может умереть. — Но если ничего не сделать — он точно умрёт! — рявкает Кей и весь вытягивается, как натянутая струна, дёрни — зазвенит яростью и отчаянием, — Мы не можем отвести его в больницу, ты сам это знаешь! — Хорошо, — Ямагучи спешно кивает и лезет в аптечку за обезболивающим. Цукишима глотает две таблетки успокоительного и вдевает нитку в иглу. Он просыпается от ноющей боли в затёкшей шее. Солнце пробивается через занавески, заливает тесную комнату. Цукишима засыпает прямо в очках и сейчас на переносице явно остались красные пятна. Ямагучи вчера тщетно пытался увести его спать на диван, но в итоге просто перетащил кресло из гостиной, придвинул его к кровати и сам вырубился сидя на полу у изножья. Кей встаёт, потягивается и, стараясь не разбудить Тадаши, оглядывает пустую кровать. Паника отрезвляет стремительно, как холодной водой на голову. На смятой простыне он находит лист бумаги, на котором синей шариковой ручкой выведенным извинения. Цукишима вздыхает, трясёт Ямагучи за плечо и идёт делать кофе. Зима медленно подступает к Токио. Заключает его в кольцо морозов, напускает ледяных ветров и смотрит как люди укутываются в тёплые куртки. Ночи становятся особенно холодными, Цукишима поправляет шарф, натягивает его до самого носа и открывает дверь на крышу. Галька тихо скрипит под ботинками, когда он идёт к перилам у которых застыла высокая, если можно так сказать: автоматически высокими считаются все, кто достаёт ему до плеча, фигура. — И не холодно тебе? — Цукишима выдыхает облачко пара и заворожённо наблюдает как оно рассеивается в морозном воздухе. — Костюм термостойкий, — отвечает Человек-Паук, но не поворачивается. Цукишима подходит ближе, тоже опирается на перила и наблюдает за суетящимися офисными работниками в банке, как в первую встречу. — Думаю, я должен сказать спасибо за это, — герой тянет за конец байки и приподнимает костюм. Там на бархатной коже белеет тонкая полоска шрама. — Прошла всего неделя, а ты уже как новенький, — Цукишима фыркает и зарывается носом в шарф чтобы скрыть порозовевшие щёки. — Без тебя я бы не выкарабкался, — он поворачивается и крепко сжимает ладонь Кея своей рукой. — Что ты вообще забыл ночью на помойке в квартале от моего дома? — Цукишима прикрывает глаза, греет заледеневшие пальца под ладонью. — Видишь вон того парня? — рука пропадает, герой указывает на одного из офисных клерков и Цукишима жалеет, что вообще спросил, — В жёлтой рубашке. Кей щурится и среди людей различает самый ужасный оттенок лимонного, который ему доводилось видеть. Хаха, прогрессирующая паранойя потирает ладони и сдавленно смеётся где-то на грани сознания. — Конечно, — говорит он и морщится от ощущения на загривке холодных пальцев Воли Судьбы. — Неделю назад, когда он шёл домой с зарплатой, — начинает Человек-Паук и Цукишима готов ставить двадцать баксов на предсказанную концовку, — его попытались ограбить. Бинго, Цукки, умничка, переложи двадцатку в другой карман. — А как же твоё пресловутое паучье чутьё? Или оно распространяется только на огнестрел? — Цукишима нервно перебирает пальцы, но всё равно дёргает бровью. — Оно не гарантирует неуязвимость, просто предупреждает об опасности, — он сдавленно смеётся, — сигнализации в магазинах не атакуют воров, они оповещают полицию, а там уж как успеют, помнишь? Цукишима кивает, но молчать не собирается, Ямагучи бы им гордился: — Это всё ещё не объясняет почему ты валялся на помойке у моего дома. — Так уж вышло, — Человек-Паук мнётся на месте и нервно хихикает, — во время боя сильно пострадали веб-шутеры, а бежать по улицам города в костюме, да ещё и с дырой в животе — так себе идея, не думаешь? Ты был самым оптимальным вариантом, но пришлось пробираться по помойкам и переулкам, в одном из которых я собственно и свалился. Чудо, что ты нашёл меня. Цукишима невольно проводит параллель с «Кишками» Паланика и его воротит. Оранжевый корнеплод летает над городом. — Рад, что ты жив, — Кея подташнивает и хочется как можно скорее убраться с блядской крыши. Он уже разворачивается на хрустящем гравии, когда тёплая ладонь ловит за запястье. — Пообещай мне сейчас быть искренним, как Джоан Риверз, — говорит Человек-Паук и дышит так загнанно, будто марафон бежал. — Как я могу быть честным с человеком, которого я зашивал всего неделю назад, — злость покалывает на кончиках ушей, пробивает на крик. — Который сбежал на следующее утро! Как я могу быть честным с человеком, когда не знаю даже имени! Цукишима вырывает руку и отворачивается, смотрит на яркие звёзды на зимнем небе и думает о пользе телепатии. — Всё просто, Цукки, — голос за спиной утрачивает механические нотки и Кей покрывается колючими мурашками, — брокколи — отстой, кидаться шоколадной пастой в вооружённых грабителей — весело, а Человек-Паук — Куроо Тецуро. Цукишима задерживает дыхание и медленно поворачивается к краю крыши. Куроо неловко мнёт маску в руках, его помятая чёлка падает на глаза. В тусклом свете уличных фонарей сверкает только ухмылка: — Прости? Цукишима делает шаг вперёд, ещё один, смотрит в золотисто-карие глаза и срывается на шипение: — Ты будешь должен мне кое-что получше автографа и шоколадной пасты на завтрак. Куроо улыбается и целует его.