И тогда, одним августовским вечером, ты замечаешь дуновение ветра, И еще одно лето уже прошло. Ты понимаешь, что скоро наступит зима, Каждый год холоднее другого.
Холодный ветер безжалостно треплет занавески на окнах и проникает в полумрак комнаты. Он ворошит бумаги, разбросанные по столу, тревожит табачный дым, который, кажется, заполнил всё помещение, заставляет огонёк сигареты немного потускнеть, в конечном итоге пробираясь и под легкую футболку мужчины, касаясь его горячего тела, проводя своими невидимыми руками по чётко виднеющимся под бледной кожей рёбрам, от чего брюнет всё-таки ёжится, но не спешит закрывать окно. После двух бутылок вермута только эта прохлада может хоть немного отрезвить его. Лето действительно прошло, причём довольно давно уже, но до зимы еще есть время: пока лишь середина октября. Строчки песни сами всплывают в голове. «Любимый, уже наступил, наступил октябрь, октябрь, со своими серыми тонами, которые я так люблю, в октябрь, мне кажется, что начинается новый год, ну почему Новый Год не в октябре?». Горькая усмешка на лице. Действительно, а что бы было, начинайся год в октябре? Глубокий вдох, еще одна затяжка, еще один глоток вина. Имеет ли это вообще какое-либо значение? Ведь, в сущности, Новый год —это всего лишь смена цифр, которая никак не влияет на жизнь человека, от которой ни горячо, ни холодно. Так какой тогда смысл, наступает он в декабре или в октябре? Жизнь в любом случае продолжает идти своим чередом, ей плевать на цифры, плевать на все банальности, придуманные людьми для... Для чего? Когда-то давно нашими предками были придуманы цифры, от которых теперь мы зависим как от воздуха. Они везде. Возраст, деньги, внешний вид —вся наша жизнь упирается в циферки. А ведь мы так легко можем отказаться от всего этого, но кому оно надо? Всё останется так, пока большинство довольно этим. Мужчина встряхнул головой. Как-то он сильно отошёл от первоначальной темы размышлений. Итак, уже почти год позади. Продуктивный? Безусловно. Покорена новая вершина, практически забыто прошлое и начата новая история, новая страница в книге его жизни, новое путешествие. Стал ли он счастливее за этот год? Да, наверное. Хотя, что такое счастье? Это ведь чисто субъективная единица, понятие которой меняется у каждого человека на протяжении всей его жизни. Что же есть счастье для него сейчас? И мужчина знал ответ на этот вопрос. Оно прямо здесь, находится в соседней комнате. Эти шоколадные глаза, которые гипнотизируют и в которых спрятана целая вселенная; этот тихий хриплый голос, будоражащий до глубины души и отзывающийся эхом в его сердце; эта лукавая улыбка, которая может осветить всю планету; эти прекрасные губы, от которых невозможно оторваться часами. Мужчина мечтательно прикрыл глаза и запрокинул голову назад. Он до сих пор не верил, что всё это его. Его и ничьё больше. Каждый миллиметр тела, каждый теплый взгляд предназначен только ему. И пусть об этом никто не знает, и пусть глупые девушки, берущие у него интервью, продолжают хлопать своими длиннющими искусственными ресницами, пусть продолжают пытаться подлизаться и заполучить хоть минуты внимания, мужчина абсолютно точно знает, что это всё бесполезно. Что все теплые и нежные слова, все горячие ласки достанутся только ему. Эта мысль приносила огромное удовольствие. Единственные, с кем он готов делить своё счастье — дети. Они просто прекрасны, все в отца, и им-то он отказать не мог, не мог ревновать к ним. Глоток вина. Третья бутылка уже практически пуста. Многое же всё-таки изменилось за этот год... Поток мыслей был прерван шорохом из коридора и недовольным ворчанием. Кажется, его счастье проснулось и негодует. — Господи, Эрмаль, ты заморозить нас решил? — воскликнул мужчина, зайдя на кухню, и поежился от холода. — Да ладно тебе, зато квартира проветрится. — Ага, с таким-то количеством дыма, — недовольно буркнул Фабрицио и закрыл окно. — Ты еще и в футболке сидишь. Сдурел что ли? Понимаю, что у тебя сейчас "отпуск", хотя ты такого слова не знаешь, но тебе вообще-то так или иначе уже скоро на сцену возвращаться, в новый тур ехать. Я молчу еще про три выпитые бутылки вина, почти выкуренную пачку сигарет и про то, что уже три часа ночи. — Ну, во-первых, я еще не допил бутылку, специально для тебя оставил. А во-вторых, я думал, что ты поможешь мне согреться, папочка, — с ехидной улыбкой тихо произнес Эрмаль. — Нет, — строго сказал Моро и скрестил руки на груди, — Иди спать. — Ну Биииицио, — протянул кудрявый, но Фабри даже не пошевелился. Упрямый. Однако они оба прекрасно знали, что стоит Эрмалю сделать лишь пару движений и крепость падёт. Он медленно поднялся из-за стола, хищно улыбнулся, не сводя глаз с Фабрицио, а в следующий момент одним рывком преодолел расстояние между ними и прижал римлянина к стене. Тот даже не смел сопротивляться. Кудрявый облизнул свои губы, и тихо прошептал: — Всё ещё нет? — Переубеди меня, — с ухмылкой ответил Моро, и их языки закружились в страстном танце. Фабрицио положил свои руки на талию Меты и притянул его ещё ближе к себе, тот в свою очередь выгнул спину и застонал. — Вот же чёрт кудрявый, — прошептал римлянин прямо в губы парню и потащил его в спальню. Это было их счастье. Их маленький мир, в который могли войти лишь самые близкие люди. Но в этой спальне он сужался до ещё более мелких размеров. Только эта комната, только эти фотографии, только эта кровать, только эта быстро снятая в порыве страсти и раскиданная по полу одежда, только эти белоснежные простыни и двое мужчин. Двое любящих мужчин, кружащие в нежном танце. Они тонут в этой любви, в этих стонах, в страстных поцелуях, в нежных ласках. Они тонут друг в друге. Каждый раз как в первый. И ни один не хочет спасаться, потому что они любят и любимы. Потому что они счастливы.Становится памятью о счастье Наша жизнь.