Муза

Последние лучики солнца растворялись на прохладном белёсом песке, который монотонно ласкали спокойные бирюзовые волны Эгейского моря. Высокий юноша в багровом фраке аккуратно распахнул свой продолговатый чемоданчик и достал оттуда флейту, затем протерев инструмент специальной тряпочкой, парень сделал глубокий вздох... Луна одиноко сияет на небе ночном И похожа на печальную душу мою. Все время в раздумьях я об одном, Оттого тоскливые песни пою. Компаньон Сорренто, являющийся ему господином, восхищенно поаплодировал и мягко улыбнувшись, сомкнул тяжелые веки. -Спасибо тебе, я нашел в твоей музыке успокоение для моей души! Кульминация безысходности всегда воодушевляет меня на новые благие свершения! -Я рад, что вам понравилось, господин!- австриец боялся признаться себе в страшной правде, и чтобы хоть как-то успокоиться, продолжил играть. Мелодия выражала дикое негодование и смущение, она словно кричала о нежных чувствах, которые безусловно никогда не смогут быть превращены в реальность. Я должен любовь свою к нему скрывать, Томиться в ожидании несбыточных чудес. Об этом ни к чему другим уж точно знать, Или же...нет, не глупи, все взвесь. Это чувство лишь сеет страдания и боль, Хозяин и слуга ведь никогда... Глаза на правду ты открой, Статусы разные у нас навсегда! Мне быть ассистентом навек, Служить, любить и защищать, Тем более, он же грек... Судьбу должны мы уважать! Прижимая хрупкую флейту ближе к сердцу, Сорренто еле слышно прошептал.- Если, вам, будет угодно, я могу еще завтра сыграть, сколько захотите!