(Бес)спорно

— Можешь не стараться, у тебя всё равно ничего не выйдет. Единственный из нас, кто закончит до вечера, — это я. Айсебрг ничего не ответил, а Фрэнки даже не посмотрел в его сторону. Его мышцы горели радостным огнём работы, когда он сколачивал первые доски, рождавшие днище корабля. Или, вернее, кораблика. Небольшого маломестного судна, которое должно было родиться до темноты — на спор. В том, что такой спор родился в голове Фрэнки, не было ничего удивительного. Удивительно было лишь то, что вечно педантичный Айсберг на него согласился. Тот из них, кто не успеет построить корабль до сумерек, должен будет прийти к Тому и отказаться продолжать работу над Морепоездом. Сейчас, когда Фрэнки сосредоточенно вбивал гвозди в податливое дерево, у него захватывало дух от собственной дерзости. Цена проигрыша была по-настоящему, нешуточно велика — при условии, что никто из них не струсит и не смалодушничает. Морепоезд был великолепным проектом, легко способным вознести его создателей на вершину славы, но и безо всякой славы возможность быть причастным — не то, чем стоило разбрасываться. Однако Айсберг согласился с такой лёгкостью, почти равнодушием, что Фрэнки даже почувствовал себя уязвлённым. Значит, Айсберг решил, что такое задание — не помеха ему, а Фрэнки — и вовсе не соперник! Честное слово, он даже бровью не повёл, только разложил инструменты и принялся за первый чертёж. Именно за это Фрэнки терпеть его не мог, что и стало причиной этого глупого спора: порой Айсберг раздражал его так сильно, что Фрэнки не мог сосредоточиться на работе — то и дело сбивался, оглядывался, терял время и концентрацию. Но уже скоро это закончится, если Фрэнки победит, а Айсберг сдержит данное слово. Айсберг точно сдержит, в этом можно было не сомневаться. Айсберг всегда был твёрд своим обещаниям и убеждениям, даже если последние шли вразрез с желаниями Фрэнки. Айсберг… Фрэнки опять думал о нём! Это никуда не годилось. Мысли Фрэнки снова утекали в сторону своего соперника, а это грозило промедлением и самыми неприятными последствиями. Подсчитывая расстояние от носа до кормы, он впервые подумал, что может не успеть. Солнце уже подбиралось к своей высшей точке над горизонтом, а его корабль всё ещё больше походил на скелет какого-нибудь древнего ящера, чем на быстроходный парусник. Преисполненный досады, Фрэнки яростно заработал рубанком. Отступать было поздно, и это не в его привычках; придётся стараться изо всех сил и надеяться, что его корабль хотя бы удержится на воде. Интересно, что сейчас делал Айсберг? Не удержавшись, Фрэнки снова уставился в его сторону и вдруг понял, что у Айсберга дела шли не лучше. Если быть точнее, Айсберг безнадёжно отставал в их поединке. Это было странно. От неожиданности Фрэнки даже опустил топор и остановился, чтобы понаблюдать. Движения Айсберга были вялыми, слабыми, амплитуда размаха — недостаточной, чтобы сделать ровные края срезов. А потом, подняв толстое бревно, он так отчетливо пошатнулся, что Фрэнки едва не бросился к нему со всех ног. Он удержался — с небольшой долей стыда. Но ведь это соревнование, верно? Ему некогда обхаживать своего противника. Тени вокруг становились всё длиннее и длиннее, подгоняя его. Он уже принялся за мачту, когда услышал глухой стук. Это Айсберг выронил инструменты и даже не наклонился, чтобы поднять их. Вместо этого он побрёл в сторону дома и даже ни разу не обернулся к Фрэнки. Немного посмотрев ему вслед, Фрэнки вернулся к делу, но его прежний энтузиазм куда-то испарился, не оставив следа. Айсберг ушёл, он добровольно сдался! Это был лучший шанс обставить его и закончить начатое. Но работа больше не спорилась, фигура удалявшегося Айсберга не выходила из его головы. Чёртов Айсберг опять мешал ему, даже не находясь рядом. Фрэнки неуверенно набрал очередную пригоршню гвоздей. Айсберг не торопился возвращаться — а значит, он точно не отошёл за инструментом или бумагой для нового чертежа. Не походил его внезапный уход и на какой-нибудь хитрый план. Хитрые планы были совсем не по части Айсберга. Может быть, он просто решил, что не будет участвовать в этих глупых играх? Испугался, что не успеет и половины сделать вовремя? Всё это было маловероятно. К тому же, Фрэнки вдруг вспомнил, что у Айсберга с самого утра был очень болезненный вид. Может быть, именно поэтому он успел так мало? Ерунда, с ним всё было в порядке, просто он потерял интерес к поспешным идеям Фрэнки. Да нет же, он определённо был очень бледным и время от времени держался за лоб. Почему Фрэнки вспомнил об этом только сейчас? Если Айсберг чувствовал себя плохо, ему не стоило соглашаться. Кто согласился на спор, не может выйти из него так легко. Так решил Фрэнки и ещё несколько долгих минут честно пытался сосредоточиться, а потом отбросил в сторону молоток и быстрым шагом направился домой. Он просто заглянет на минуточку и убедится, что Айсберг не при смерти, а потом сразу же вернётся к делам. — Эй, — позвал он, переступая порог. — Ты чего ушёл? — ответом ему была настораживающая тишина. Фрэнки осторожно заглянул в спальню Айсберга. Тот лежал на кровати в одежде и обуви, но, по крайней мере, был не мёртв и даже повернул голову на звук. — Айсберг?.. Тот слабо шевельнул рукой. — Иди… продолжай, — сказал он. — Я сейчас вернусь. Было очевидно, что никуда возвращаться он не собирался. Фрэнки тяжело вздохнул и приблизился, внимательно разглядывая его лицо. — Ты сам на себя не похож, — заметил он. Это было правдой: губы Айсберга отчего-то побелели, а лицо, напротив, вечно бледное, расцвело пунцовыми пятнами; это было почти жутковато. — Что с тобой? Айсберг устало поморгал. — Думаю, ничего серьёзного. Ты можешь идти, правда. — Почему ты меня отсылаешь? — задиристо спросил Фрэнки, забыв, что ещё минуту назад сам страстно желал поскорее отделаться. — Я уже не маленький. От удивления Айсберг приподнял голову. Фиолетовые пряди его волос беспорядочно приклеились к мокрому лбу. — Я и не говорил, что ты маленький. — Нет, говорил, ты постоянно говоришь!.. — Фрэнки сам не знал, почему именно сейчас это так сильно уязвило его; Айсбергу было плохо, он что-то скрывал и ничего не рассказывал, заставляя Фрэнки чувствовать себя бесполезным. Почему он так часто заставлял Фрэнки чувствовать себя бесполезным? — Давно уже не говорил ничего подобного. — Немного подумав, Фрэнки понял, что это, пожалуй, было правдой. — Я вижу, как ты изменился. Ты уже совсем другой. Может быть, это хрипотца сделала голос Айсберга таким странным — не вкрадчивым, но проникновенным, как будто он имел в виду больше, чем произнёс; но у Фрэнки вдруг заколотилось сердце. Оно забилось ещё сильнее, когда Айсберг в изнеможении рухнул обратно, ударившись затылком о деревянное изголовье кровати. — Может, у тебя солнечный удар? — робко спросил он, не зная, что делать. Тома не было в городе, он собирался вернуться только поздним вечером — вот ещё одна причина, по которой Фрэнки затеял соревнование именно сегодня. — На улице очень жарко. — Нет, не думаю. — Фрэнки пришлось наклониться, чтобы расслышать тихие слова. — Всю ночь плохо спал… Наверное, заболел ещё вчера вечером. Ага! Значит, Айсберг всё-таки заболел — и сам в этом признался! На мгновение Фрэнки ощутил ликование, словно только что разгадал какую-то сложную загадку, пока не понял, что во всём этом не было ничего смешного. — Что я могу сделать? — Айсберг не отвечал, до Фрэнки доносились только прерывистые звуки его дыхания. Это было плохо, очень плохо. Растерянный, он метнулся и налил стакан воды, и Айсберг вслепую протянул руку — та была почти невыносимо горячей. — У тебя жар! — удивлённо воскликнул Фрэнки, как будто это не было очевидно с самого начала. — И ещё какой! Если я вылью эту воду тебе на голову, она испарится за секунду!.. — Пожалуйста, не делай этого, — пробормотал Айсберг и снова замолчал. С каждой минутой Фрэнки чувствовал себя всё более неуютно. Айсберг не мог даже удержать кружку в руке, а ещё от него разило теплом, как от топки парового двигателя, и Том с Кокоро, как назло, не спешили домой. — Так почему ты ничего не сказал ещё вчера? И зачем вообще согласился соревноваться? — спросил Фрэнки, возможно, чуть грубее, чем следовало — просто от волнения. То есть, конечно, он ни капельки не волновался. По правде говоря, от волнения у него уже сводило горло. Айсберг пожал плечами. — Не знаю, наверное, мне было интересно соперничать с тобой, — ответил он — на этот раз и вовсе шёпотом. — Ты, кажется, считаешь меня большим занудой? Я хотел показать, что это не совсем так. Мне тоже не чужды… некоторые авантюры. Фрэнки и правда иногда считал Айсберга чересчур занудным — особенно когда тот заводил свою излюбленную шарманку о том, чтобы Фрэнки не баловался с оружием или не экспериментировал сверх меры со всякими механизированными прибамбасами. Получается, Айсберг согласился, чтобы… понравиться ему, завоевать его расположение? Такого Фрэнки никак не мог ожидать. Кажется, у него снова ухнуло сердце. — Тебе не нужно было так стараться, — зачем-то сказал он, и Айсберг, как назло, всё расслышал. — Что?.. — Ничего. У тебя слуховые галлюцинации от температуры, — раздосадованно буркнул Фрэнки и от нечего делать налил ещё один стакан воды, от которого Айсберг отмахнулся слабым движением. — Ну, а ты… зачем ты придумал такой спор? — спросил он. — Как — зачем? Это же очевидно. Я надеялся, что ты проиграешь, — не подумав, ответил Фрэнки. — Ты постоянно мешаешь мне, сбиваешь меня!.. Даже Том не даёт столько советов! Можно подумать, ты гораздо опытнее!.. Без тебя я бы работал гораздо быстрее. — Пожалуй, это было уже чересчур. Фрэнки осёкся, но Айсберг ничего не сказал в ответ — наверное, счёл это ниже своего достоинства, или был неприятно удивлён, или… Или был без сознания. — Айсберг, — дрожащим голосом позвал Фрэнки. — Айсберг, эй... очнись?.. — Айсберг, конечно, ничего не ответил, только в беспамятстве отбросил в сторону одеяло. — Тебе жарко? — спросил Фрэнки вслух, как последний дурак. Айсберг дрожал крупной дрожью. — Или холодно? Что… мне делать? Что мне делать?.. Фрэнки почувствовал, как слёзы собирались под его веками, вот-вот готовые пролиться. Даже сейчас он обращался за советом к Айсбергу, хоть тот и не мог ответить. Айсберг был прав, говоря, что за Фрэнки нужен глаз да глаз. Без Тома, без Кокоро, без Айсберга он не был ни на что способен, он даже не мог помочь больному товарищу, он просто застыл в испуге, ожидая подсказки. Усилием воли заставив себя сдвинуться с места, Фрэнки схватил полотенце и намочил его в холодной воде. Айсберг едва слышно застонал и попытался отвернуться, когда Фрэнки коснулся мокрой тканью его лица, но тот не дал ему отстраниться. Несколько минут спустя Айсберг весь был обмотан какими-то мокрыми тряпками, часть из которых, за неимением лучшего, была раньше любимыми рубашками Фрэнки, но даже столь отчаянные усилия не привели его в чувство. Айсбергу, наверное, нужно было настоящее лекарство, но Фрэнки ведь не мог оставить его одного сейчас? Он чувствовал, как утекало драгоценное время, и Том всё не возвращался, и Айсберг не приходил в себя, и тяжесть внутри никак не рассасывалась, а только душила сильнее. Больше не сдерживаясь, Фрэнки громко шмыгнул носом. Что, если Айсберг умирал? И последнее, что он услышал, — то, что он не нужен был Фрэнки, что Фрэнки прекрасно мог обойтись без него. — Это неправда, — дрожащим голосом сказал он, и слёзы хлынули из его глаз какой-то неудержимой волной. — Я вовсе не это хотел сказать. — Фрэнки бухнулся на колени и уткнулся мокрым лицом в простынь. — Я и сам не знаю, зачем это всё придумал. У меня ничего не получается без тебя. Я хотел доказать, что и сам всё могу… но я не могу без тебя. Я не могу без тебя, — он сбился — рыдания душили его; но всё равно никто не слышал его лихорадочных признаний. — Это было так глупо… Я всё равно… был обречён проиграть. — Мне кажется, это тоже неправда. — Дрожащие пальцы коснулись его макушки. — Совсем наоборот, мне было интересно узнать, кто закончит первым. Прости, что испортил состязание. — Прости, что я его затеял, — немедленно отозвался Фрэнки и, запоздало спохватившись, вскочил на ноги. — Айсберг!.. Ты жив!.. — Не собирался умирать. Извини, что напугал. — Вот ещё. Можно подумать, мне не всё равно, — слёзы продолжали градом литься из его глаз, выдавая его с головой; и откуда их столько взялось? — Жаль только, что я… такой неумеха. — Вовсе нет, — терпеливо поправил Айсберг. — И ты очень хороший строитель. Я был уверен, что мы оба справимся до темноты. А теперь, похоже, мы оба проиграли. Фрэнки посмотрел в окно, за которым было уже совсем темно. Айсберг снова оказался прав: какая бы ни была причина, они оба не справились. — Полагаю, вдвоём отказываться от строительства Морепоезда — не самая лучшая идея, — пробормотал он. — Давай просто ничего не скажем Тому об этой затее. Айсберг сонно кивнул и снова затих — так, что Фрэнки почти успел испугаться снова и наклонился, чтобы прислушаться к чужому дыханию, и тогда Айсберг вдруг открыл глаза, застав Фрэнки врасплох. — Ты чего, — буркнул он и почти успел отпрыгнуть назад, когда Айсберг неожиданно ловко и неожиданно крепко схватил его за рубашку — и не скажешь, что считанные часы назад едва языком ворочал! — Да отвяжись ты!.. Что тебе нужно? — На смену отчаянию пришло смущение, и оно не давало Фрэнки быть искренним; но Айсберг, не обращая внимания на его наигранные попытки освободиться, настойчиво потянул его к себе. Сделав вид, что не может устоять на ногах, Фрэнки с готовностью бухнулся рядом. — Признайся, ты заболел специально, чтобы убедиться, что ты мне нужен, — проворчал он, отчётливо понимая, что смысла в этих словах было больше, чем могло показаться; но Айсберг, конечно, всё понимал. Может, Фрэнки уже не был маленьким, но Айсберг всё равно оставался догадливее, решительнее, великодушнее. Фрэнки уткнулся носом Айсбергу в шею — ещё подозрительно тёплую, но совсем не такую горячую, как днём, — и почувствовал, как Айсберг добродушно похлопал его по спине. Чёртов Айсберг. Разумеется, ему не нужно было лишний раз убеждаться в том, что стало очевидным уже давно.