Раны.

Модели RK800 и RK900 не нуждались в доме. Не нуждались в утреннем кофе, душе и прочих человеческих привычках. Но они жили, словно были рождены обыкновенными людьми. Эдакие, братья близнецы по соседству от тетушки Эмбер, которая давно была почти слепа на оба глаза и не отличала андроидов от людей. А диоды принимала за забавные мигающие штучки — в её молодости молодежь и не такое вытворяла. Коннор был более человечным. Он был создан для того чтоб стать девиантом — идеальным созданием Элайджи Камски, он сочетал в себе лучшее от машины и человека. Он обладал безупречным телом, которое никогда не состариться. Он умел вовремя брать в себя в руки и включать в себе машину — это было обязательным требованием, чтобы он смог остаться в полиции Детройта. Но его речи, на пару с Маркусом, зажигали огонь в сердцах людей и сознании андроидов. За ним хотелось идти, его хотелось слушать, около него хотелось быть. Ричард. Коннор дал ему имя, пробуждая ото сна. Ричард помнил его, находясь в состоянии ждущего режима. Ричард знал, что когда Коннор провалит задание, ему суждено будет занять его место и довести миссию до конца. Не дать революции совершиться. Они были сыновьями одной матери, но от разных отцов. Но их мать, Киберлайф, не вдохнула в искусственное сознание жизнь. «Проснись, Ричард.» Он пошел на этот зов и пропал с первых же минут. Позже он читал о таком — птенец утки принимает за мать первого, кого увидит. Коннору нравилось жить. В их небольшой квартире был аквариум с живыми рыбками и на подоконниках стояли цветы. У каждого была своя комната. В комнате Коннора висели картины Маркуса, в книжном шкафу в идеальном порядке стояли книги. Каждую неделю, Коннор посвящал выходные перестановке книг. Одну неделю они сортировались по алфавиту, в другую по годам, в третью по жанрам. В комнате Ричарда было по минимуму вещей. Шкаф со сменной одеждой (запасной комплект формы, повседневная одежда, подаренная Коннором), стул и кровать. На подоконнике цвела белая орхидея. Коннор был очень рад, когда она выросла, и подарил её Ричарду. Ричард поливал её каждые три дня, и температура в комнате была выставлена максимально комфортной для орхидеи — 23 градуса по Цельсию. Когда опадали лепестки, перед глазами сбоил красный фон программы, но он никогда не переступал черту. Он не был девиантом, в отличии от Коннора. Его не трогало ничего, кроме всего, что было связано с Коннором. С каждым днем красная пелена программного сбоя подползала все ближе, но Ричард отгораживался от неё. Ему казалось, что так можно будет прожить всегда. Целую вечность, что есть у них впереди. Пока он не увидел раны Коннора. Раны были давно зажившие, их можно было назвать шрамами. Только у андроидов не может быть шрамов. Если Коннор решил их оставить, значит это были раны, которые будут кровоточить весь их век. Ричард тогда застал Коннора за переодеванием. Они только вернулись со службы, Коннор собирался сменить одежду (дома он предпочитал носить мягкие спортивные штаны и толстовку Detroit Police), когда Ричард вошел. На Конноре еще были черные джинсы, но не было верха. Ричард видел выделяющимся белым, на и так молочной коже, шрам от пулевого ранения. Ему казалось, будто по вискам ударами быстрее заструился тириум, красная пелена приблизилась близко как никогда. Только руку протяни — и ты коснешься этой раны, коснешься красной стены. — Прости, я не вовремя, — не дождавшись ответа, Ричард вылетел на улицу, надеясь, что чем дальше он сейчас будет от Коннора, тем дальше будет от той грани, по которой скользил с самого начала. Ночью Коннор пришел сам. Лег в кровать к Ричарду и они, долго молчали и смотрели друг друга. Их лица были одинаковые, но внутри они были абсолютно разные. — Я пробудил тебя, чтобы не быть одному. Это было эгоистично, но именно ты был нужен мне рядом, — Коннор первым прервал молчание и сев на кровати стянул с себя футболку. В висках Ричарда снова пульсацией начал течь тириум, красная пелена еще была далеко. Коннор был ближе, его раны ярко выделялись на белом скине. — Это моя первая рана, которую я решил хранить, — около тириумного насоса виднелись следы пальцев и мелких трещин, — когда его вырвали, я впервые испугался того, что умру. Было очень страшно, но Хэнк успел в считанные секунды. Вот это пулевое в плече я получил в башне Киберлайф — это случилось за пару часов до твоего пробуждения. А эту… — Коннор задрал голову, показывая едва белеющий след, как будто от дула пистолета, — …эту я почти сделал сам. Я не нажал на курок, но оставил это на своем скине, чтобы всегда помнить об этом. — У тебя в доступе все возможные ресурсы, чтобы хранить информацию. Зачем ты оставил их на своем теле? — Эти раны заставляют меня чувствовать себя живым. — Значит ты моя рана? — Ричард сел напротив, заглядывая в карие глаза. Коннор молчал и внимательно смотрел прямо в серые глаза. Ричард протянул руку, но не мог коснуться. Если они соприкоснуться, то это будет точка не возврата. — Коснись меня, Ричард, если ты хочешь стать живым. Но обратно ты не вернешься. Ты должен выбрать кто ты — девиант или машина. Ричард видел их точками и геометрическими силуэтами, по две стороны красной баррикады. Он протянул руку и коснулся раны на плече. Его погрузило в воспоминания Коннора — другая модель RK800 выстрелила в Коннора, заставив того испытать все кульбиты страха. Ему было ужасно страшно. За жизнь Хэнка, за жизни андроидов, что были далеко и шли на смерть ради их блага. Ему было страшно за свою жизнь. Ричард видел, как Коннор просчитывал исход ситуации — что будет, если умрет Хэнк, если будет деактивирован другой RK800, что будет, если из башни Киберлайф не выйдет никто из них. Система начали перегреваться, им срочно нужен был воздух — Ричард тяжело выдохнул горячий воздух и часто задышал. Ему не нужно было дышать физически, чтобы жить. Ричард мог еще отступить. Он касался ран Коннора, которые делали его живым. Ричарда делал живым сам Коннор, чей корпус мелко подрагивал от такого болезненного вторжения в систему. Ричард принял свое решение и жадно припал губами искусственной ране на подбородке Коннора. Красная стена затрещала, обвалилась, и Коннор издал звук, похожий на всхлип. Они находились в одном измерении, и это обрушение отдалось уже знакомой для него болью. Это было больно — когда рушиться твой привычный мир, когда разом переписываются все сценарии, когда ты начинаешь дышать, а твои раны начинают болеть. Ричард зарывался пальцами в искусственные волосы, терзал шею Коннора зубами. Коннор прогибался под ним, вжимаясь в Ричарда всем своим телом. Ричард хотел оставить как можно больше ран на теле Коннора, которые будут заставлять чувствовать живыми их обоих. Коннор хотел слиться с близнецом в единое целое и никогда не отпускать. Приоритетное желание Коннора отдавалось в сознании Ричарда и он не знал как его воплотить. Им было мало киберпростнаства, они были живыми, они чувствовали. Что делают люди, когда хотят стать единым целым? Ричард стянул водолазку и вжался корпусом в Коннора. Язык Ричарда скользнул в раскрытый в немом крике рот Коннора и их языки переплелись. Андроиды считывали показатели, растворяясь, друг в друге. «Мне мало этого, Ричард». Голос Коннора прозвучал как собственные мысли. Ему было мало слов, он хотел действий, подтверждений, ассоциаций, воспоминаний. Ричард отстранился от Коннора, который тяжело дышал, вентилируя свои системы. Ричард стянул с близнеца штаны, и огладил широкими ладонями чужие ноги. Они были абсолютно одинаковые, но Ричард не видел в Конноре себя. Он видел их, как единое целое. Они были созданы, чтобы стать этим единым целым. Обе модели обладали половыми признаками, которые соответствовали внешнему полу. Их искусственные члены были одинаковые, и Ричард знал, что внутри Коннор такой же. Ведь они одинаковые. Ричард толкнулся, членом раздвигая мягкие синтетические волокна мышц ануса Коннора. Тот выгнулся дугой от удовольствия — Ричард вторгался не только в его тело, но и в его сознание, захватывая собою все. «Ты мой, Коннор». Коннор обнимал Ричарда ногами за талию и терзал зубами его предплечье. Ричард толкался вовнутрь, каждый раз пытаясь войти как можно глубже. Ему хотелось слиться с моделью RK800 в симбиоз, забрать себе его тело, его душу, отдать ему взамен всего себя. «Я жив только благодаря тебе, Коннор». «Я живу тобой, Коннор». «Я всегда буду с тобой, Коннор». Сознание обоих скользило в синем мареве, их горячее дыхание передавалось изо рта в рот — если провалиться в эту пучину, то вместе. «Ты моя жизнь, Ричард». Две системы слились в одну, сознание стало единым и ярко замерцало в киберпространстве, прежде чем расколоться вновь на две части. Программы обоих перезагрузило, оставляя за собой оглушающую тишину. Когда они вновь задышали, их тела были все еще единым целым. Ричард рассеяно моргал, как будто его только что пробудили ото сна. Перед ним вновь был Коннор — растрепанные волосы, искры в карих глазах, и следы укусов на шее, которые никогда не затянутся. Коннор улыбался, обнимая ладонями лицо своей улучшенной модели. — Проснись, Ричард. Ричард никогда не думал, что быть девиантом — настолько хорошо.