Пирожное

У вас бывало такое, что вы что-то хорошо знаете, и смогли бы в нужный момент этим воспользоваться, спасая ситуацию? Да, всё-таки хорошо иметь в рукаве парочку козырей. Развив в себе этот навык, можно упростить себе жизнь. Вы не можете знать всё, но быть готовым к отдельному виду ситуаций — вполне. Хорошо бы ещё сохранять это в тайне. Ваши друзья и родственники не должны знать всё. Врать не надо, но и лишнего говорить не стоит. Например, им совершенно не обязательно знать, что о приготовленном для вас разговоре вы уже знаете и вполне готовы. Можно включить свои актёрские навыки или начать импровизировать, если умеете. Сохранять спокойствие и держать все эмоции при себе — сложно, но если у вас получится, успех уже у вас в руках. У каждого своя точка зрения, может, вы не считаете так и привыкли доверять своему товарищу, не сомневаясь в его поступках, но вы должны учитывать и тот факт, что он, ваш товарищ, может и солгать. Лицемерие — самое противное, что может быть в человеке. Говорит в лицо одно, а за спиной другое. Не всегда удаётся разглядеть в дорогом нам человеке эту противную черту. Многие разрывают с такими все связи, и лишь единицы умудряются остаться с ними друзьями. Благодаря своему печальному опыту, СССР научился различать вот таких вот гадин, лишь обменявшись с ними словами. Он изначально знал, что Рейх предаст его или обманет. В этом не было сомнений. Этот немец — император среди лицемеров. Нацист и сам догадывался о продвинутости русского, и уже понимал, что он давно раскушен. Немец довольно эмоционален, потому для совка это проще пареной репы. Но вот какая беда: мы всегда становимся теми, кем меньше всего хотим стать. Это работает везде, только поменяйте слова, и всё заиграет. Ну или если упростить: «Мы делаем то, чего мы не хотим» Судьба хитра, и русский даже не представлял насколько. Вы когда-нибудь засыпали с синяком, больше чем ваше лицо? Нет? А посуду новую ходили покупать? Не потому, что не хватает столовых приборов, а потому что их нет. Низкорослая истеричка уж больно сильно любил бить тарелки о совка и тыкать ему вилку в бока. Вывести из себя нациста — как нечего делать. Достаточно одного только слова, чтобы на вас обрушился гнев Рейха и кухонная утварь. Совку в первый раз пришлось признать поражение, когда этот хаос случился впервые и он не был готов. Рейх —скотина такая — застал Союза врасплох. СССР с ним слишком расслабился, и позволил немцу взять верх над ним. Но больше такого не будет. После того случая Союз всегда держит рояль в кустах, а нациста в ежовых рукавицах. Поднять руку на Рейха — не поднимешь. Потом же он будет до конца своей жизни напоминать это СССР, жалея себя. Голосок у немца довольно грубый, и всегда звучит так, будто в рот напихана вата, которая мешает ему говорить. Нередко пришлось напрягать слух, чтобы расслышать всё, что говорит ему мелочь из царства гномов. — Я же просил! Ну купи ты мне эти чёртовы пирожные! Тебе жалко на меня денег? Ты знаешь, как я люблю их, но всё равно игнорируешь! Я hasse тебя! — кричал немец, размахивая перед совком руками, явно обиженный, что русский не исполняет его просьбы почти никогда. — Тихо, успокойся, Рейх, — сказал Союз, поймав руки нациста и притянув их к себе. Недовольный немец извивался в его объятьях словно червяк, которого сжали двумя пальцами. — Ich hasse dich! — рявкнул нацист, укусив коммуниста за руку, чтобы тот его отпустил. Но русский давно привык к укусам со стороны любимого, так что особой реакции не последовало. Даже когда клыки прокусили до крови, окрасившись в красный, Союз не дернулся. Он был готов к такой реакции, потому как пока всё шло по плану. — Я тебе ещё раз объясняю: я не купил их, потому что не знал, какие из них твои, а трубку ты не брал. Не думаю, что моя рука заменит тебе любимую сладость, но если тебе так хочется, я не против. — Не знал? Я же тебе сто раз показывал, dumm русский! — Ну давай сейчас сходим за ними, если так хочешь. — Ничего я уже не хочу! Ни о чём тебя попросить нельзя! — немец толкнул совка, и освободившись от его объятий, недовольный ушёл к холодильнику, чем-нибудь заесть горе. На самом деле, совок не забыл купить своему сладкоежке немного пирожных, просто убрал их, пока немец не начал распаковывать пакеты из магазина. Почему-то злой и обиженный Рейх заводил его, и прям так и просил овладеть им. СССР очень нравилось, когда нацист начинает кусаться или отталкивать его, обзывать на своём немецком и всё прочее. Он выглядит, как ребёнок, которому не дали конфетку, и этот вид заставлял совка кусать губы, чувствуя, как его орган встаёт. Самое приятное наступает тогда, когда немца обезвредили, и уже насилуют его тело, глядя, как тот плачет, вертится и выдыхая, стонет. Помимо всего написанного в списке, Союз купил ещё и пачку презервативов. Если Рейх не рассчитывал сегодня на жаркий вечер, то это его проблемы. Усмехнувшись, коммунист посмотрел на свою укушенную руку. — Рейх, погоди, — Союз снял шинель и положив её на табуретку, подошёл к Рейху, ищущему утешение в холодильнике. — Ну не дуйся на меня, малыш. — Союз хотел обнять его, но тот что было силы ударил его по рукам, недовольно хмуря лицо. — Эй, давай переставай кусаться, редиска! — возмутился совок, но нацист проигнорировал его слова. Всё идет по плану, теперь осталось самое важное — затащить эту редиску в постель и там разучить его кусаться. Схватив немца за шкирку, Союз оттянул его к себе и захлопнул холодильник. Нацист снова хотел вцепиться в его руки, но не смог, потому как его насильно закинули на плечо, и выключив свет на кухне, понесли в кровать. Как только немец не ругался и что только ни делал, его всё равно не отпускали. Ощутив, как его буквально сбросили на кровать, он тут же начал протестовать. — Я сегодня не настроен на sex, так что даже не рассчитывай, — рыкнул Рейх, скрестив руки. — Заткнись, — гаркнул совок, сняв серый свитер. Немец недовольно выдохнул, уже было готовый ответить совку, но сделать это ему не дали. Обе его костлявые руки взялись в одну, прижав их над головой. Союза слова немца не остановят, если тот не хочет добровольно, значит, будем принудительно. Запястья обвила верёвка, туго перетянув. Чтобы было ещё проще, русский закрепил их на изголовье. Ещё одна часть плана выполнена, теперь осталось самое вкусное. — Nein! Nicht nötig! Прекрати! — кричал Рейх, крутясь. Но как бы сильно тот не вырывался, ему это не поможет. Совок это продумал, не иначе. Глядя, как тот открывает презерватив, немец убедился в своих доводах. На карих глазах скопились слёзы, из уст донеслись жалобные стоны. Нацист уже не требовал, а умолял, но русский был в такие моменты несговорчив. Сняв его домашнюю одежду, Союз придвинулся ближе, разведя в стороны его бедра, надевая на член презерватив. Рейх вертел головой, крича, чтобы тот перестал, но тщетно. Детородный орган уже наполовину вошёл в его нутро и продолжал входить глубже, выдавливая с немца сдавленные стоны и крики. СССР не жалел его, вколачиваясь как можно сильнее, наслаждаясь своим возлюбленным. Опустившись к губам нациста, русский заткнул его поцелуем, излившись в него. Отстранившись, он посмотрел в эти заплаканные глаза, улыбнувшись. Большим пальцем он стирал капельки слез, попутно развязывая тому руки. Когда немец освободился, он скрутился в клубочек, прижав колени к груди. — Ой да ладно тебе. Я часто тебя так насилую, мог бы уже привыкнуть. — сказал совок, избавляясь от предохранителя. Немец молчал и шмыгал носом. Сейчас самое время дать любимому награду, которую тот заслужил, правильно отыграв свою роль в этом сценарии. Выйдя в коридор, совок вернулся с упаковкой пирожных и положил их на тумбочку. Рейх поднял голову, и одевшись, вытер слёзы и взял упаковку. Есть нацист начал прямо в кровати, пока лежащий рядом Союз затягивался сигаретой.