Но... я же Питер Паркер!

      Подмога подоспела как нельзя вовремя. Не знаю сколько ещё продержалась бы Наташа без подобающего лечения, может пару минут, а может и несколько часов. К счастью, нам не придётся выяснять это.              — Как тут твоя Сосулька? — с извечной усмешкой спрашивает Уилсон, подбрасывая в руке инъектор с сывороткой — причиной, по которой она здесь, — не растаяла ещё?              Ванда, как всегда, юродствует, а вот её спутник, этот смурной китаец, напротив неприветлив и компании своей не рад. Полагаю, эти несколько часов пути именно ему пришлось быть объектом внимания и нескончаемых злых шуток наёмницы — вот и ходит теперь недовольный, словно ему яйца прищемили.              — Дай сюда! — выхватываю лекарство в воздухе.              Неожиданно под руку мне лезет китаец, успевший просочиться к машине, пока я отвлёкся на Ванду.              — Состояние критическое. Её нужно было сразу же везти в больницу, — с недовольством шипит он на меня.              — Видишь в округе хоть одну? От ближайшего города мы ехали к той базе три часа — не быстрее, чем дождаться вас. А теперь отойди, не мешайся, — его слова, или скорее тон, тут же вызывают во мне волну раздражения, может дело в пережитом стрессе, обычно я несколько более снисходителен к незнакомым людям.              Китаец, однако, не спешит отходить от дверей машины — своим телом перекрывает путь к раненой и настороженно косится при этом на инъектор в моей руке. Очевидно, Ванда либо не просветила его касательно сыворотки, либо сам он слишком недоверчив. Хорошо ещё, что Колсон внял моей просьбе и распорядился взять на спасательную миссию Ванду, иначе данный субъект, будь на то его воля, мог бы оставить за бортом наёмницу, а вместе с ней и всякую надежду для Романофф.              — Что ты собрался с ней сделать? — хмуро спрашивает он.              — То, что спасёт ей жизнь! — уже теряя терпение отвечаю я, — отойди!              Вот нужно было Колсону отправить сюда подобный экземпляр!              — Не знаю, что... — начинает китаец, но не я один устал от его пререканий.              Оттеснив меня в сторону, Уилсон пытается силой оттащить парня от машины, вот только он не так прост, не смотри, что худой. На агрессию наёмницы отвечает с готовностью, словно только и ждал повода пустить кулаки в ход. Ну это вполне в духе... какая встреча супергероев обходится без драки... хотя встретились они и несколько раньше, но повода, видимо не было. И да, судя по прыткости этот азиат вполне вытягивает нужную планку, вот кого нужно было отправлять на эту миссию — думаю, он смог бы противостоять улучшенным солдатам Гидры.              — Замечательно, — комментирую происходящее я. Хотя выходка Ванды в итоге возымела нужный эффект — предоставила мне доступ к раненой, что сейчас важнее всего.              Подойдя к Наташе, я замечаю, что за время нашей перепалки состояние её стало ещё хуже. Бурча себе под нос проклятья в адрес назойливых помощников из Щ.И.Т., от которых шума больше, чем толку, ввожу в предплечье агента спасительную дозу сыворотки Ящера.              — Должно подействовать в течение нескольких минут — от двух до десяти, — с облегчением говорю, поворачиваясь на звуки борьбы, — какая прелесть.              Великая и ужасная Леди Дэдпул, опаснейшая из наёмников и прочее в этом духе, лежит, уткнувшись лицом в кучу взбитого снега, в то время как так и не представившийся китаец восседает на её спине, удерживая руку наёмницы в болевом захвате. Будь на её месте обычная девушка, стоило бы побеспокоится о последствиях подобного валяния в снегу, будучи одетой столь легко.              Но не успеваю я высказаться по поводу положения вещей, как Уилсон, неестественным образом вывернув конечность — кажется, не обошлось без перелома или, как минимум, смещения в суставе — шокирует агента и, воспользовавшись его замешательством, берёт верх в потасовке.              — Хватит уже! — Привлекаю я их внимание, — лучше займитесь делом, там тело Дарьи в багажнике.              Известие отрезвляюще действует на явно невзлюбившую друг друга парочку, они наконец отлипают друг от друга.              — Почему сразу не использовал формулу? — спрашивает Ванда, пока её визави поднимается с земли.              Оттянув лохмотья рукава, показываю остатки обруча с разбитыми ампулами, что сразу снимает с меня все вопросы. На самом деле, повезло, что сыворотка не попала мне в кровь. Задним умом понимаю, что использованный мной метод ношения препарата в, хоть и относительно прочных, но не пуленепробиваемых, ампулах весьма ненадёжен.              В тяжёлой тишине мы переносим тело погибшей Дарьи и всё ещё находящуюся в крайне тяжелом состоянии Романофф в Квинджет. Напоследок Ванда при помощи невесть откуда извлечённой бомбы со своим фирменным знаком уничтожает отслужившую своё Волгу.              — Что за чертовщина?! — шокировано выдыхает азиат, когда мы находимся уже в воздухе. Взгляд его прикован к ранам Наташи — начался процесс регенерации. С момента инъекции прошло около пяти минут.              Прежде чем я успеваю ответить, Романофф приходит в сознание. Девушка судорожно хватает воздух, словно пытается втянуть в лёгкие весь мир — после нескольких часов непрекращающегося удушья, сопровождавшегося припадками бреда, организм ещё не осознаёт изменений.              — С возвращением, — приветствую её я, впрочем, без восторга.              — Что? — выпучив бешеные глаза, Романофф поворачивается на звук. Охватывает судорожными неверящими движениями грудь, словно потеряла что-то важное, — как... я в порядке... как такое возможно?              — Первый раз всегда так, потом будет легче, — делится опытом Уилсон, — хотя тебе, наверное, не стоит привыкать.              Пошатываясь, как человек, которому сделали операцию и он приходит в себя после наркоза, Романофф слезает со своей кушетки, но продолжает какое-то время придерживаться за неё как опору для своего трепещущего тела.              — Да, я дал тебе способность к регенерации, но это не навсегда, — подхватываю я, — больше так не подставляйся.              — Способность... — хмурится азиат, ему эта часть чудесного выздоровления коллеги явно не нравится.              — Да, — не спешу вдаваться в подробности я, — а сейчас нужно ввести антисыворотку.              — Зачем? — как же много вопросов, этот парень начинает меня раздражать... нет, начал он ещё на земле, а сейчас я уже жалею, что они с Вандой так быстро закончили свою потасовку.              — Думаю, ты в курсе всего, что происходило на базе апостолов, — проигнорировав китайца, что снова пытается оттеснить меня от Романофф, обращаюсь я к Наташе, она осторожно кивает, — ну вот часть, где я пытался вырваться, превратившись в огромного и злобного Ящера, не является выдумкой.              — Ты хочешь сказать... — начинает понимать она.              — Именно, если не ввести антисыворотку, ты вскоре начнёшь превращаться в монстра. В спокойном состоянии это произошло бы в течение полутора часов, но чем обширнее повреждения и чем активнее задействуется исцеляющий фактор, тем быстрее проходит трансформация!              — О чём он говорит? Какие апостолы, какой Ящер?!              — Он говорит, — встревает Ванда, — что, если ты продолжишь путаться под ногами, твоя же подружка научит тебя размножаться делением. Готов освежить свою сексуальную жизнь?              Да, Дэдпул вполне доходчиво обрисовала ситуацию.              — Ну, в общем, она права, — ухмыляюсь я, — мы-то переживём буйство Рептилии, но вот что станет с тобой и самолётом к тому моменту, как удастся её угомонить...              — Давай, — Романофф сама отталкивает парня в сторону и протягивает мне руку для инъекции.              Не теряя времени зря, я ввожу ей антисыворотку.              — Эх, а я не отказалась бы посмотреть на Ящера... а то только из рассказов о нём и слышала — разочарованно вздыхает Уилсон, чем зарабатывает пару косых взглядов от наших попутчиков, да и от меня тоже.              — Антисыворотка остановит трансформацию, способность к регенерации, естественно, тоже потеряется, — поясняю, отступая от ложа Наташи, — ах, да... вероятно вместе с этим прекратится действие тех препаратов, что ты принимаешь.              — О чём ты? — пытается закосить под дурочку агент, наверняка же сразу поняла о чём я.              — То, что вы с Фьюри принимаете, чтобы на восьмом десятке выглядеть как молодухи, — опережает меня Уилсон... наверное, ей не стоило вот так открыто об этом говорить, ведь судя по реакции, китайский парень не знал о супергеройских допингах легендарных агентов.              — Стоит спрашивать, откуда у вас такая информация? — слегка сконфуженно спрашивает Романофф.              — Вряд ли... — отзываюсь я.              — А этот препарат? — И впрямь решает не развивать тему нашей осведомлённости Наташа. — Почему никому о нём не известно? Это ведь...              — Оружие? — опережаю её я, — уверен Щ.И.Т. не погнушается использовать сыворотку как оружие, попади она к вам в руки... это слишком опасно. После трансформации сознание меняется кардинально, обратившиеся неконтролируемы. Я не допущу, чтобы эта формула использовалась как оружие.              — Это не тебе решать! — вдруг подает голос китаец, — думаешь, у тебя есть право принимать такие решения?!              — Да, — без колебаний отвечаю я, — думаю, есть.              Как он подобрался сразу! Словно только и ждал повода записать меня во враги. Как-то чрезмерно бурно он реагирует на любые упоминания способностей и всего с ними связанного, думаю, тут что-то большее, чем преданность идеологии Щ.И.Т.              — Агент Мэй, — одёргивает парня Наташа, — Масаки, успокойся.              И это действует. Оказавшийся, судя по имени, японцем парень явно признаёт авторитет Романофф. Вот только возникшая напряжённая атмосфера после все этого так просто не исчезает. В такой обстановке перелёт будет не из приятных...                                                  ***        С братом Локи пересеклась под барельефом матери, в коридоре, что выходил к дверям её покоев. Не случайно, как не случайно в этот момент оказалась здесь она сама и, конечно же, её братец, не случайно услышавший очередной тревожный слух от неосмотрительного служки. Случайным был лишь её разговор с самой Сиф, в ту злосчастную ночь. Ну или счастливую, если учитывать как всё в итоге обернулось. Это то, чего никогда не умели ни могучая Тор, ни прекраснейший Бальдр — планирование, расчётливое и целенаправленное претворение своих замыслов в реальность — это всегда было её сильной стороной. Незначительного улучшения отношений с Сиф для Локи было недостаточно. Не после всего, что было, не после ужасного унижения, которому подвергли её Тор и Один в ответ на ту злосчастную шутку, не после того, как она узнал правду. Поняв, что Сиф, увязшая в фальшивых идеалах честности и благородства, не отважится предать своего супруга, Локи зашла с другой стороны. Немало времени прошло с той ночи, когда она узнал правду о своём происхождении и сделала первые шаги к восстановлению отношений с воительницей. И множество раз, за это время тревожные слухи достигали ушей её распутного братца. Сначала Бальдр отмахнулся от них: «мало ли, о чём сплетничает прислуга», в своей первой жене он был уверен. Сиф благородная женщина, не важно идёт ли речь о поле брани или супружеской верности — она не уронит своей чести. Но за первым слухом последовал ещё один, затем следующий, и следующий. Тревога младшего принца росла, но доказательств не было, пока наконец, он не узнал, что полчаса назад младшую дочь Один видели входящей в покои его жены, это было последней каплей. Даже не подумав о том, сколь странно, что мастера иллюзий смог заметить кто-то из прислуги в момент, когда Локи того не желала, Бальдр помчался к жене. И вовремя, хоть он и не поймал сестру с поличным, но что ещё ей делать здесь? — Так это правда! — взрыкнул своим прекрасным голосом Бальдр, даже яростный крик в его исполнении звучал словно песня, — ты была в покоях моей жены… сестра. Локи поморщилась. Как он это произнёс: «Сестра», словно в этом слове есть какой-то особый смысл. Словно оно должно связывать их, придавать значение их обоюдному существованию. В слове может что-то и есть, да только нет между ними. И никогда, говоря начистоту, никогда не было. С самого начала Бальдр лишь пользовался её, как, впрочем, и всеми остальными, ничего не давая взамен. — Я много где бываю... — насмешливо протянула Локи, отмечая про себя насколько же удобную постановку вопроса выбрал Бальдр, словно бы подыгрывая, не нужно даже лгать, — была, — с вызовом закончила богиня. — Зачем? — тихо, вроде бы даже не злясь, отозвался Бальдр. Впрочем, Локи знала — эта манера поведения есть признак крайней ярости брата. Прекраснейший не только улыбками заработал любовь народа, неспроста же о нём знал даже тот безмозглый тролль. Локи понимала, что Бальдр на грани, нужна лишь последняя капля. Нужно его спровоцировать. — Знаешь, как это бывает, — словно объясняя прописную истину ребёнку, начала она, — сегодня ты имеешь всё — ты на Олимпе, у тебя есть и любовь, и признание; а завтра, то что ты не ценил, оказывается в руках у другого. Например, того, кто сражался с ней плечом к плечу, пока ты возливал на пирах и прелюбодействовал с кем-то другим... пока тебя не было рядом. Богу весны и света многое прощалось, обычно никто не смел упрекать его в излишнем распутстве, но ведь всему есть предел. Не то чтобы Локи волновали вопросы благопристойности и морали, особенно в отношении кого-то столь ей безразличного как неродной брат, но почему бы не воспользоваться ситуацией к своей выгоде? — Так это только, чтобы насолить мне? — голос Бальдра звучал всё глуше. — Тебе? С чего ты взял, что речь идёт о тебе? Чтобы говорить о тебе, нужно чтобы ты был. Нет. Тебе в этом уравнении нет места. Речь лишь о нас: обо мне и о Сиф. Этого оказалось достаточно. Чаша терпения Бальдра, наконец переполнилась, сипло втянув в лёгкие воздух, он замахнулся на сестру клинком, который в мгновение ока призвал своей силой...              ***              Нам было о чём поразмышлять во время перелёта. К обсуждению присоединился даже невзлюбивший нас с Вандой Масаки, хотя отношения к нам он не поменял, так и пялился леденящим взглядом всю оставшуюся дорогу.              От японца, посвящённого, как выяснилось, в детали уже начатого расследования, мы узнали несколько пренеприятнейших фактов — Лариса Миллер, в прошлом Сорокина, которую мы изначально обвинили в предательстве, была мертва уже на момент нашего из Нью-Йорка отбытия. Убита в собственном доме, а единственный возможный свидетель собака Ларисы — французский мастиф по кличке Хуч. А значит с самого начала нас сопровождал враг, принявший её обличие. И его не раскусили ни мастер шпионажа Романофф, ни Дарья, хорошо знавшая Миллер при жизни. Что говорит о том, что мы имели дело с по-настоящему выдающимся мастером перевоплощений, который к тому же владеет русским языком достаточно хорошо, чтобы выдавать себя за эмигрантку из СССР, а ещё обладает навыками бойца. Чёрт подери! Я сразу же могу назвать одного человека из моего прошлого, идеально подходящего под описание, за исключением того, что он был мужчиной... но это... это ведь несущественно теперь, да?              Вот только я отчётливо помню, что чувствовал в Хамелеоне неладное даже когда встретил его в первый раз, даже когда он принимал обличие незнакомых мне людей, паучьи чувства били тревожный набат. В этот раз ничего такого не было. Да ещё и несколько неприятных моментов в бою, когда я не успевал отреагировать на опасность... словно мои способности в этом теле не столь уж и сильны, как минимум в том, что не касается физических параметров. Да, ошеломлённый неожиданной энергией, что даровали мне заимствованные способности я и не заметил, что шестое чувство не столь эффективно, как раньше. Оно всё-таки есть, но словно бы чем-то ослаблено... нужно об этом подумать, в чём может быть причина?              Из раздумий меня вырвал голос пилота, сообщившего об окончании полёта. Это оказалось довольно неожиданно для меня, так как я мог бы поклясться, что Квинджет едва ли начал снижение. Самолёты Щ.И.Т. конечно, весьма продвинуты, но не настолько, чтобы я не почувствовал изменение высоты. Но долго гадать над странностью не пришлось — они всё-таки подняли в воздух Херикериер, вот только зачем тянули...              Летающий авианосец был в точности таким, каким я помню его из новостных сводок школьных годов, ещё до того, как Старк предоставил в распоряжение Щ.И.Т. технологию репульсорных двигателей, до проекта «Озарение». Огромные, прямо-таки монструозные турбины изводили всех, готовых внимать низким подавляющим гулом. Лучше не думать сколько денег и ресурсов вкладывается в эти, не особенно-то и эффективные, как показала история, машины, не говоря уже о том, что самые продвинутые образцы — тот самый проект «Озарение» — отправились с верфей сразу на свалку, так, по крайней мере, было в моём мире.              Квинджет плавно опустился в гостеприимно распахнутое нутро ангара, отрезая нас от взлётных полос и редких людей в специальном снаряжении для работы на разреженном воздухе.              Строго говоря, на этом должны были завершиться как наше с Наташей провальное задание, так и спасательная миссия Масаки, вот только никто почему-то не предложил нам с Вандой покинуть авианосец. В целях безопасности, я решил снова скрыть своё лицо под наномаской, и так слишком много людей узнали о причастности Питера Паркера ко всему этому безобразию, например, чёртов Хамелеон, а теперь вот и этот Масаки — слишком беспечно, мистер Паркер, слишком беспечно.              На авианосце нас никто не встречал, на удивление немногочисленный персонал ангаров внимания гостям уделял не больше необходимого минимума. Так что все вчетвером мы просто отправились к сердцу корабля и вскоре достигли командного центра. Здесь, на мостике, любил руководить операциями Ник, вот только его тёзки тут в данный момент не было.              — Мария, — тут же заприметила знакомого агента Романофф, — что происходит? И где директор?              Агент Хилл занимала на мостике позицию, самым явным образом свидетельствующую о том, что в данный момент она у руля — заменяет Фьюри. Чуть ниже, опираясь на спинку сиденья одного из операторов, стоял Филипп Колсон, заметив нас он чуть улыбнулся и коротко кивнул, приветствуя, а затем, не говоря ни слова, покинул мостик. Чего это он?              — Вдова, — никак не отреагировав на самовольный уход Филиппа, заместительница Фьюри окинула нашу группу удивлённым взглядом, — выглядишь неплохо, как для почти убитой. Ты нас дезинформировал?              Последнее холодное замечание и сопровождавший его колючий взгляд адресовались уже мне. Неприятная дамочка, эта Хилл, хочу заметить. И в этом мире характер её явно не стал лучше. Могла бы для начала ответить на заданный вопрос, прежде чем разбрасываться обвинениями.              — Долгая история, — не отводя взгляда, отвечаю я, — ненужная сейчас.              — Мария, — с нотками раздражения в голосе вклинивается Наташа, — парень не врал, я действительно была в критическом состоянии, но он меня вылечил... это трудно объяснить.              По очевидным причинам Наташа не стала называть меня по имени, когда вокруг столько людей, я заранее попросил её и Масаки об этом.              — Подтверждаю, — неожиданно высказался в мою защиту японец, — три часа назад Романофф была при смерти.              — Где директор, агент Хилл? — с нажимом повторяет свой вопрос Наташа.              — Я теперь директор, — с тяжестью в голосе отзывается Мария, — директор Фьюри мертва.