Но... я же Питер Паркер!

— Пит, я сейчас очень занят, дела компании и прочее, если ты просто хотел высказать соболезнования из-за случившегося и пропажи мамы… Оборвал меня Озборн, как только закончились взаимные приветствия, и я заикнулся о том, что хочу пригласить его к нам в Паркер Индастриз для разговора. — Нет, Гарри, не просто. — В ответ оборвал его речь уже я. — Это важный разговор, не телефонный. Это касается и ОзКорп, и… — Нет, лучше не называть имени Нормы, на всякий случай. Прослушивать могут как мой номер, так и самого Озборна. — Это важно. И я бы посоветовал тебе не принимать поспешных решений и каких бы то ни было предложений по поводу компании до этого разговора. Короче, просто приезжай ко мне, окей? — Хорошо, я приеду. Скоро. — После пятисекундного раздумья ответил он. — Надеюсь, это действительно так важно, как ты говоришь. Ну вот и всё. Решение рассказать Гарри о ситуации с Нормой не было спонтанным, как могло бы показаться на первый взгляд. И дело тут не только в морально-эмоциональной стороне вопроса, но и в сугубо практической. Гарри, благодаря оставленным Нормой указаниям, принял в свои руки бразды правления компанией. Теперь, как бы он сам не хотел обратного, ему придётся выйти из роли школьного принца и повзрослеть, стать мужчиной. Нормальным мужчиной, я имею в виду, а не типичном для этого мира иждивенцем на женской шее, ему придётся принять ответственность за свою жизнь и не только. Вообще, ситуация у Озборнов уникальная. Норма, вопреки своему имени, является отклонением от нормы — первый и единственный её ребёнок оказался мальчиком — что, по меркам этого мира, можно сравнить с выигрышем в генетическую лотерею. После рождения первенца она никогда не была замечена ни в каких отношениях. Как, впрочем, и до — личность отца Гари до сих пор окутана завесой тайны. За прошедшие два дня я очень хорошо изучил состояние Нормы. Я бы даже сказал, предельно хорошо. Спасибо за это Веному. Мой ум и его возможности — у Нормы не было ни малейших шансов утаить что-то от той системы сканирования и анализа наивысшего, хочу заметить, качества и разрешения, какую мы из себя сейчас представляли. Нам даже удалось понять, где именно мы прокололись в прошлый раз. В снах. Ещё тогда Веном выяснил, что, после всех проведенных над разумом женщины манипуляций, единственным способом взаимодействия двух сознаний — Нормы и её злобного альтер эго — являются сны. Во время снов Гоблин умудрялась влиять на Озборн, даже несмотря на всё наше внушение. И именно следить за снами женщины было главной задачей подсаженной в её тело колонии клеток. В результате получилось установить некое равновесие: днём Озборн у руля, а Гоблин видит сны о том, какой была бы её жизнь, не случись того несчастья; ночью всё с точностью, да наоборот. А симбионт следит за тем, чтобы вся эта система не развалилась, чтобы Гоблин не выходил за рамки, не влиял на разум Нормы, и чтобы сама женщина не запоминала слишком многого из своих снов. Но случилось то, чего никто из нас не предусмотрел: вторая личность Нормы сумела заметить наблюдателя, а в последствии и вовсе подчинить его себе. Так что, в какой-то мере, не было никакого нового симбионта. Были лишь Норма Озборн и Гоблин, которая просто переселилась из мозга самой женщины в симбионта. А самое занимательное, так это то, что сам Гоблин, после переселения, искренне считал себя полноценным симбионтом, а не порождением пораженного сывороткой мозга Нормы. Как бы странно это ни звучало. Веному это не понравилось. С одной стороны, это принесло нашему клинтарскому другу некоторое облегчение, избавив от необходимости разбираться с дилеммой отцов и детей — ведь эта сущность хоть и базировалась на выросшей из его клеток особи, не могла считаться его потомком — а с другой, выходило, что Гоблин захватила тело его, вроде как ребёнка, заменив его собой. Хотя без вмешательства Гоблин и не было бы никакого ребёнка… — Понимаешь, теперь каково нам? — не сдержался я в тот момент. «Я не убиваю носителей, не ворую тела, не выжигаю людям мозги!» — с неподдельным возмущением запротестовал Веном. Всё никак не привыкну к его эмоциональности. — Ты нет, но что насчёт других? Вот ты считал это, — я махнул в сторону ёмкости с зеленой жижей, — своим потомком, и не был слишком удивлен его поведением, разве нет? «Стремление к взаимовыгодному сосуществованию заложено в нашем виде, также как социальность в людях. Агрессия в отношении носителя — это всегда проявление патологии, как психопатия у людей. Но это очень редкое явление. И как правило является следствием выбора неудачного, агрессивного и жестокого, носителя». Голос инопланетянина в моей голове звучал на удивление ровно и спокойно, словно и не было той вспышки негодования пару секунд назад, не говоря уже о манере речи, словно не с симбионтом разговариваю, а с коллегой учёным. Меня с самого начала ставила в тупик разумность симбионтов этого мира. Ведь исходя из известной мне теории эволюции видов, для подобных существ характерно как раз-таки атрофия всех ненужных функций. Впрочем, разум и самосознание в целом вещь крайне малоизученные и малопонятные. Ведь если подумать, их развитие у нас людей, также не является чем-то простым и понятным. Исходя из тех же постулатов, дельфины и слоны тоже не должны иметь столь развитых мозгов и сложного разума, какими они обладают. Они просто избыточны для жизненных условий этих животных и стоящих перед ними задач. «Вот почему, — продолжил Веном, — неудивительно, что в таком агрессивном носителе с поврежденным мозгом, мой ребёнок мог сойти с ума». — Звучит логично, — признал я. — И раз уж мы выяснили, что это штука не является твоим потомком, ты ведь не будешь возражать, если я… «Можешь делать с ним что угодно». — Безразлично отозвался Веном. Вот и отлично. На самом деле, только необходимость как можно скорее решить вопрос с Нормой и Бобби, оказавшимися на больничной койке, удерживала меня от желания заняться изучением этой твари. Уж больно необычные она демонстрировала способности. Слияние с техникой! Можете назвать это учёным зудом или как угодно ещё, но мой разум приходит просто в неистовое возбуждение от возможных перспектив, если удастся как следует изучить данный феномен. Мне стоило больших усилий во время анализа разумности этого существа — в основном с помощью Венома — от того, чтобы не перейти к углубленному изучению его сути и способностей. Но это сейчас не приоритет. Что же касается Нормы Озборн. Я сам поначалу боялся верить в результаты обследования, но по всему выходило, что у неё, наконец-то, появились шансы вылечиться. Причём не только от последствий болезненного расставания со своим зеленым другом, но и от негативных последствий приёма сыворотки. Да, мозг Нормы получил некоторые повреждения в ходе разрыва с симбионтом, и значительные, если уж на то пошло, но, что важнее, в том, что от её мозга осталось, следов Зеленого Гоблина нам обнаружить не удалось. Если говорить языком цифр и статистики: шанс на то, что женщина восстановит физические повреждения и выйдет из комы — способности от приёма сыворотки, регенерация в том числе, никуда ведь не делись, Норма всё ещё сверхчеловек — близок к ста процентам. Шанс на то, что она полностью восстановит все когнитивные функции уже несколько меньше, но всё ещё очень высок. И всё ещё есть некоторая возможность того, что в ней осталось что-то от Гоблин, но это уже невероятный прогресс по сравнению с тем, что было в прошлый раз. Парадоксально, но действия агрессивно настроенного к носительнице симбионта в итоге принесли ей куда больше пользы, чем всё, что сделали мы с командой. Но это не значит, что за ней не нужно приглядывать. И кто сделает это лучше, чем родной сынишка? Нужно только ввести его в курс дела, чтобы он чётко осознавал с чем имеет дело и какие на кону риски. И больше никаких подсадных симбионтов! Хватит и одного раза. Долго ждать Озборна не пришлось, уже через десять минут после моего звонка, служба безопасности доложила о прибытии важного гостя, а я даже не успел отдать соответствующие распоряжения. Впрочем, девушка на приёмной и сама догадалась проводить столь важного посетителя в «Зал Совещаний», куда раньше всегда перенаправляли его мать. Странно, что он приехал так быстро: даже если бы он выехал из ОзКорп сразу же, как получил мой звонок, всё равно не успел бы доехать. — Я сейчас спущусь, — бросил я в коммутатор и поспешил к лифту. Благо моя компания ещё не разрослась до размеров башни ОзКорп, и Озборну не придётся скучать слишком долго. Эх, ещё совсем недавно мы с Нормой обсуждали в этой самой комнате варианты противодействия Руке. Строго говоря, её уже стоило бы переименовать из «Зала совещаний» в «переговорную с Озборнами», ибо никто кроме этих двоих, меня и Коннорс, в виду закрытости компании, тут никогда не бывал. — Мистер Паркер, — вытянулась по стойке смирно женщина из нашей СБ, что стояла подле двери. Чуть в стороне скучала телохранительница самого Озборна. Я кивнул женщинам и зашёл в переговорную. Вот он новый глава ОзКорп, совсем не похож на Норму, да и на себя самого, каким я его видел в последний раз, тоже. Взгляд поникший, мешки под глазами, осунувшиеся плечи. С таким видом компанию к светлому будущему не поведёшь, не так должно выглядеть олицетворение капиталистической мечты. Гарри встал с кресла, протянул мне руку для делового рукопожатия, видимо, уже привык за последние дни к подобному общению — выжатым безжалостностью капитала инвесторам плевать кто перед ними, когда стоит вопрос между прибылью и убытками. Я схватил его за руку и притянул его к себе, чтобы обнять, по-дружески. Запоздало подумал, что возможно стоило позвать на эту встречу Мэри Джейн, она могла бы внести сюда чуть больше тепла и непосредственности, она это умеет. Но тогда пришлось бы рассказывать про всю эту историю с Зеленой Гоблин дважды. Ведь кроме нас четверых — меня, Бобби, Гвен и Ванды — никто больше про секрет Нормы не знал. — Ты как, держишься? — спрашиваю. — Да, я… пытаюсь. Спасибо, Пит. — Растрогался Гарри. Но он всё же неплохо держался, особенно, если вспомнить какой легкомысленной жизнью жил до этого. За один день от изнеженного школьника до главы многомиллиардной корпорации, при этом потеряв мать, а вокруг уже наверняка кружат неприятели, конкуренты, желающие присосаться к освободившейся кормушке и просто завистники. Меня самого не сразу признали даже собственные сотрудники, считая просто ширмой для гения Коннорс, могу представить сколько критики вылилось в адрес кандидатуры Гарри, в качестве главы компании. — Извини за задержку, не думал, что ты приедешь так быстро, — говорю, когда с объятьями было покончено. — Я был в Пресбитериане, — пояснил Гарри, — навещал пострадавших. Всё встало на свои места. Это гораздо ближе. NewYork-Presbyterian Hospital — некоммерческий академический медицинский центр, связанный с двумя медицинскими школами Лиги Плюща и, по совместительству, лучшая больница штата, да и в рейтинге лучших по стране он значительно уступает только клинике Майо в Миннесоте. Именно там сейчас лечатся все пострадавшие в ходе инцидента в ОзКорп, включая Бобби. — Вот как… — указываю ему на кресла. — Да, пока это ещё наша больница, — добавил Гарри, принимая приглашение. — Пока? — уточняю. — Либо больница, либо реактор, — поведал Озборн, — от чего-то одного нам точно придётся отказаться. Я подозревал что-то подобное. Два громких теракта за столь короткий срок. Пропажа Нормы. Юнец у власти. Репутация компании сильна просела. Это неизбежно сказалось на стоимости акций. А если учесть какие колоссальные суммы должны были быть потрачены на строительство реактора, закупку огромных партий адамантия, ничего удивительного, что управляющий совет уже рассматривает способы снизить расходы — и финансирование столь крупного медицинского центра, ведущего дорогие исследования, как раз одна из самых значимых статей. — Я начинаю понимать, почему так редко видел маму, — невесело усмехнулся Гарри, откинувшись на спинку кресла. — Я в этом только второй день, а уже готов убивать… или сдохнуть самому… наверное, потому и поехал сразу к тебе, чтобы хоть ненадолго отдохнуть от выступлений перед инвесторами и всех этих… «советниц». Последнее слово было сказано так, что становилось совершенно очевидно, что свою новую свиту, парень уже тихо ненавидит. — Понимаю, — сочувственно слукавил я, ведь мне хоть и приходится думать о финансовом благополучии компании, но отчётов перед инвесторами составлять не нужно, в виду отсутствия оных… ну точнее обязательств перед оными. — Когда ты уже выпустишь своё лекарство? Нам бы не помешал взрыв доходов от онкологического отделения… — Хитрый взгляд из-под ещё сохранившей следы лака чёлки, а вот и частичка нового Гарри — дельца. — Может и не пришлось бы продавать больницу тогда. Подозреваю, он хочет подвести к тому, какие договорённости были у меня с Нормой. Наверняка, советники уже не раз указывали ему на отсутствие в их распоряжении документов, подтверждающих какие-либо обязательства Паркер Индастриз перед ОзКорп. Не говоря уже о подозрительно поспешном решении Нормы финансировать мой проект. — Об этом чуть позже, — поэтому я спешу перевести тему. — У меня для тебя новости. О твоей матери. Как хорошие, так и плохие. Озборн сразу же подобрался, словно его током ударило. — Ты что-то знаешь о том, что случилось с мамой? — быстро выпалил он. — Практически всё. Ты же слышал все эти слухи о том, что Женщина-Паук и остальные, скажем так, имеют ко мне некоторое отношение? — Гарри кивнул, прекрасно понимая к чему я веду, ведь двое Пауков и Веном были в самом центре безобразия в его компании. — Но, для начала, как много уже знаешь ты? — О чём ты? — нахмурился он. — О секретном проекте Нормы? Ты уже нашёл её тайную комнату? — недоумение на лице парня не показалось мне наигранным. — Оружие? — Наша компания, — он поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее, — производит оружие, ровно, как и медикаменты и многое другое — это общеизвестный факт. Либо он за прошедшие пару дней стал великолепным актёром, способным обмануть не только мои чувства, но и сенсорное восприятие Венома, либо и правда ещё ничего не знает. — Что же, это будет долгий разговор. Пожалуй, — я взял со стола пульт и включил настенный телевизор, — я начну с самого начала. С того как Норма Озборн стала той, кого сейчас все называют не иначе как Зеленая Гоблин.