Цикличное возвращение в никуда.

      Осеннее утро встречает небесной серостью пациентку, сидящую на стуле. Безмятежное серое небо как нельзя лучше описывает нынешнее умиротворение внутреннего состояния молодой девушки. Она вдыхает через открытые створки обдувающий прохладой ветер, приятно пахнущий влажностью после прошедшего ливня.       Девушка со слабой улыбкой пытается разглядеть застывший за многие годы пейзаж именно в осеннюю пору. Только невозможно увидеть сквозь туманную пелену всю яркость и разноцветность лесного ковра на фоне величественной и загадочной горы Эботт.       Потихоньку у неё началось портиться настроение из-за вида, только она не отчаивается! После непродолжительного бесполезного рассматривания густого тумана, у молодой девушки возникает заманчивая идея, от которой она пребывает в секундном детском восторге. Аза резко открывает окно настежь, чтобы исполнить свою сиюминутную затею.       Затем берёт из другого конца комнаты у стола единственный, скрипучий на одну ножку стул и с большим энтузиазмом ставит его у раскрытого окна. Девушка с осторожностью взбирается на него, слегка пошатываясь, и опирается на ставни для баланса. Возникший порыв холодного ветра в мгновение обдувает её, посылая по телу мурашки. Она закрывает глаза от удовольствия, представляя, что находится снаружи в окружении осенних деревьев и мимо идущих людей. Потом Аза открывает глаза и с живым восторгом начинает любоваться долгожданным лесом, купающемся в туманном море.       Девушка крепко держится пальцами за края окна, чтобы не упасть вниз от лицезрения прекрасного пейзажа; с упоением всматривается на горизонт в едва видимые очертания Эботта. Молодая девушка чуть ли не с раскрытым ртом от настоящего счастья, переполняющего её хрупкую душу, смотрит на скрывающиеся время от времени в тумане белоснежные пики Эботта.       Ей никогда не надоест рассматривать эту неизменную картину, которая в течение нескольких лет окончательно застыла за окном. При виде природы она получает недостающее спокойствие от неоспоримой красоты окружающей среды. Только вспыхнувшие свежие воспоминания сразу омрачили всю искреннюю радость пациентки.       Примерно неделю назад лечащий доктор Майкл Вазовский (или просто Майкл) наконец-то объяснил своей пациентке тайну тщательных двухмесячных обследований. При начале каждого разговора он всегда по привычке поправлял очки и с усталой, но тёплой улыбкой, начинал говорить.       Доктор Вазовский рассказал, что после предыдущего неудачного метода лечения Азы — своей пациентки, ему морально пришлось тяжко. Ведь в течении почти десяти долгих лет после массы неудавшихся методов, процедур, разного рода гипноза и иные воздействия в пределах разумного, для достижения полного выздоровления, он, мягко говоря, начал разочароваться в себе, как в хорошем и опытном психиатре.       И с каждым годом ему всё труднее и труднее удавалось убедить главврача психиатрической больницы «Грин Хэлф» в пробе новых методик и иных услугах для улучшения состояния Азы Стронгхарт.       Поэтому на просьбу попробовать новые лекарства для неё, доктор Вазовский получил настоятельный отказ от старенького главврача из-за оговорки в «бесполезности проб рискованных средств при отсутствии видимых улучшений». Конечно, главврач — мистер Ноубоди, отметил, что некоторые из них были действенными, хоть и ненадолго.       Майкл был возмущён таким поворотом событий. Он не только как психиатр, но и прежде всего как человек, желал продолжать лечение Азы, чтобы та осуществила свои мечты. Он знал, что несёт огромную ответственность на плечах и не имел никакого права сдаваться только из-за длительного периода неудач в лечении. Ведь сам же мистер Ноубоди подтвердил, что некоторые методы сработали, пусть и на малый срок.       Майклу пришлось воспользоваться давним «тузом в рукаве» — элементарным шантажом. Ему было противно прибегать к этому, но другого выхода не было. А иначе его драгоценную пациентку перевели бы на обыкновенное усиленное лечение различными препаратами, от которых она могла забыть собственное «я» или того хуже — умереть.       Про предмет шантажа доктор Вазовский промолчал, так как считал, что Азе не стоило этого знать, — «разглядывать грязное бельё чужих людей — неправильно». Девушка не стала настаивать из-за глубокого уважения к Майклу, хотя наличие чёрного пятна на репутации мистера Ноубоди вызывало в ней интерес.       Майкл продолжил, что благодаря компромату, главврач, пусть и с большой неохотой, но сделал очередное одолжение и дал разрешение для участия на медицинской конференции по инновационным лекарствам. Доктор Вазовский в течении недели ежедневно посещал лекции молодых специалистов, чтобы узнать о новых методах лечения и найти нужное средство для ускорении лечения «болезни» своей подопечной.       До него доходили неподтвержденные слухи о подобном лекарстве, и что его можно увидеть именно на этой конференции. Майкл откровенно разочаровался от распространения мнимых и странных методик молодыми коллегами по улучшению ментального здоровья душевнобольных. Такого откровенного бреда он давно не слышал! и пару раз даже сдержался, чтобы не засмеяться на весь зал.       По его мнению, только два молодых врача стоили потраченного времени, а остальные были просто харизматичными бездарями-балаболами. Он продолжил рассуждение о некомпетентности молодых псевдоспециалистов и тупиковом продвижении препаратов для лечения психических заболеваний.       Аза привыкла выслушивать долгие рассуждения Майкла «о том, о сём». Её всегда привлекала серьезность доктора Вазовского по отношению к работе. Она всегда внимательно выслушивала до конца все рассказы Майкла, даже если в его монологах присутствовала специфическая терминология по психиатрии и медицине. Из-за этого девушка изредка понимала всю суть претензий доктора Вазовского. Часто ей приходилось уточнять совсем незнакомые слова для лучшего понимания его рассуждений.       После пламенного разглагольствования своего недовольства про харизматичных бездарей-балаболов, Майкл вернулся к первоначальной теме. Он сумел встретиться с ранее заинтересовавшими его двумя молодыми врачами. После их выступления он договорился о встрече на часовом перерыве для важного разговора, и они сразу согласились.       По наступлению часового перерыва, молодые доктора втроём уселись на удобные диванчики, попивая дешёвый кофе вприкуску с диетическими батончиками, и стали вести диалог. Они охотно рассказали, что прилетели из Чжэцзянского университета, что находится в Китае, по выигранному среди десятков студентов гранта на реализацию проекта по улучшению сферы психиатрии и психологии в медицине.       Они приехали в поисках потенциальных спонсоров и партнёров для финансирования и внедрения экспериментального образца лекарства. В теории, лекарство стимулировало повреждённые области мозга, позволяя снизить тревожность, стабилизировать сон, избавить от галлюцинаций и т.п.       Им удалось в максимально приближённых к лабораторным условиях протестировать на мышах, морских свинках, бурундуках и приматах первые образцы лекарства. После трёх лет практических исследований по улучшению химического состава и устранению пагубных побочных эффектов, они сумели продемонстрировать весь потенциал своего детища.       Одна из ведущих психиатрических больниц в Китае разрешила молодым врачам провести окончательные тесты на десяти добровольцах с очевидными психическими отклонениями. После шести месяцев под пристальным наблюдением, у семерых из десяти пациентов обнаружили общее улучшение состояния. После успешных проверок, все результаты исследований данного препарата молодые врачи зафиксировали и передали нужные документы на участие в конференции.       Майкл был откровенно поражён таким основательным подходом юных коллег. Он сумел договориться об их приезде в его психиатрическую больницу после конференции для полноценного лечения юной пациентки.       Молодая девушка закатила глаза от скептичной действенности очередного лекарства. Она испробовала десятки инновационных средств по борьбе с её душевной болезнью. Честно говоря, Аза едва держалась и верила в полное выздоровление. Оно уже казалось недостижимым, иллюзорным, как и прошлые мечтания отчаявшейся хрупкой души.       Майкл, конечно, подчеркнул, что ей не удастся избежать трёхдневной процедуры. Поэтому девушка лишь смиренно вздохнула и ответила молчаливым кивком. Она всецело доверяла профессиональной чуйке отличного доктора. Ей действительно повезло с назначенным психиатром, ещё с самого прибытия сюда будучи подростком. Всё происходило следующим образом: С раннего утра первого дня лечения, пациентка уже лежала на койке в присутствии четверых профессиональных докторов-психиатров. Они дискутировали над полученными результатами с Вазовским. Во время горячего обсуждения, Аза уже находилась под капельницей. Она мгновенно заснула под действием снотворного.       Девушка проснулась поздно вечером с заторможенным пониманием происходящего. На краю койки сидел дремлющий Майкл. Будь у неё возможность разбудить доктора Вазовского хихиканьем, она сразу бы воспользовалась этим, да только в горле сушь.       Она слабым, хриплым голосом несколько раз называла его имя, пока тот не проснулся и с сонливым видом не повернулся к ней, добродушно улыбаясь. Он рассказал, что результаты её медобследования были противоречивыми, чем взволновали собравшуюся четвёрку докторов. Молодые врачи беспокоились, что из-за наличия остаточных веществ от предыдущих приёмов лекарств, введение их препарата может спровоцировать непредсказуемые побочные эффекты, такие, как постоянная мигрень, сонливость, частичная потеря аппетита, заторможенность и прочее. В самых худших случаях: слепота, полное обездвиживание или, как бы это ни было страшно, летальный исход.       Майкл сделал вынужденную паузу в рассказе, чтобы дать время подопечной принять сказанное. Он поднялся с кровати и подошёл к столику, на котором стоял разогретый электрический чайник. Бессонное дежурство сказывалось настойчивым желанием поспать и раздражительностью ко всему движущемуся, особенно к приставучим медсёстрам и мистеру Ноубоди.       Майкл с тяжёлым вздохом налил кипяток в белую кружку с разноцветной надписью «Doctor № 1» и насыпал четыре ложки растворимого кофе вперемешку с пятью ложками сахара. Ему нужно было сохранить подобие трезвости ума на ближайшие часы, чтобы понаблюдать за состоянием своей любимой пациентки, к которой он, за долгое время лечения и присмотра, очень привязался.       Аза только-только проснулась и уже пыталась унять тревогу, кричащую о возможности потери движения и кончины. А всё из-за чего? Из-за усиления побочного эффекта нового лекарства за счёт оставшихся веществ от прошлых препаратов. Трудно сразу представить хоть маловероятную возможность лишения зрения, движения или же смерти. От таких перспектив у молодой девушки всегда пробегали ледяные мурашки и случались панические приступы. Но действие препарата проявилось, и остановило нарастающую панику, так что девушка неохотно приняла возможные последствия.       Майкл сел на стул рядом с лежащей молодой девушкой и, после долгого глотка бодрящего кофе, продолжил рассказ.       Из-за возможных последствий, ими (четырьмя докторами, о которых говорилось ранее) было принято решение не о трёх днях, а о четырехдневной форме проверки их лекарства при определённом графике. Все дни его нужно было вводить внутривенно через каждые три-четыре часа.       На протяжении всех дней молодая девушка лежала в химическом сне. Питательные вещества поступали через капельницу в кровь. Она самостоятельно просыпалась для принятия душа и справления нужды. Конечно, обязательно в сопровождении Майкла, если тот был свободен, или медсестры. А потом её возвращали в состояние Морфея на жёсткой кушетке.       Из последних воспоминаний, Доктор Вазовский поинтересовался у неё о прошедших днях. Аза на секунду зависла взглядом в потолок и хрипло ответила, что ничего не помнит. Майкл видел, как на её бледном лице появилась ясная паника, и поспешил прояснить, что такое могло быть вызвано действием сильного снотворного, которое могло заблокировать некоторые участки мозга. Отсюда у неё провал в памяти, длиною в четыре дня.       Такое предположение вполне успокоило Азу и даже вызвало слабый смешок. Правда, её всё равно коробило, что нельзя ничего вспомнить. Ни приходивших людей, ни их разговоров, ни даже собственных действий. Единственным источником информации были рассказы Майкла или медсестры Роуз, от которой все равно можно было узнать мало. Тем не менее, после ухода доктора Вазовского, пациентка несколько раз пыталась вспомнить все происходящее с ней хотя бы по минимуму. Голова сразу наливалась свинцом и начинала болезненно пульсировать.       Неожиданно крохотные крупицы воспоминаний раскрылись во всей красе. Сохранились только чёткие воспоминания про то, как кто-то вскрывал её черепную коробку, тщательно ощупывал в перчатках и втыкал что-то острое, тонкое и длинное внутрь. Она ясно помнила звуки треска и хруста при разрезании верхней части черепа, от которых у девушка ощущало рвотные позывы и тошноту в горле. Бедная Аза зациклилась на хрусте и треске. Хруст. Треск. Хруст. Треск. Хруст. Треск. Хруст. Треск. Хруст. Треск.       Девушка на грани осознания реальности и вымысла. В такие критические моменты её разум закрывается от пережитого стресса и постепенно уходит в мир галлюцинаций. Тогда больной мозг начинает свои игры разума. Или попросту наступает помутнение рассудка.       Едва знакомый голос, звучащий так тепло и нежно, зазывает за собой. Аза с трудом концентрируется на чём-то невидимом для глаз обычного человека. Осенний порыв ветра заставляет её тело дрожать от прохлады, и ненадолго очнуться от больных видений.       Аза, придя в себя, с бешено стучащим сердцем отпрыгивает с подоконника и захлопывает ставни. Чувство ужаса реальности происходящего нахлынивает на неё. Она чуть ли не упала вниз из-за галлюцинации. Призрачные руки. Манящий, ласковый знакомый зов…       Молодая девушка плюхается на пол от пережитого шока и обнимает худые, согнутые в коленях ноги.       Чем больше Аза пытается думать о случившемся, тем на душе становится страшнее. Разные малоприятные вопросы начинают роиться в голове. Неужели новое лекарство ухудшило её нестабильное состояние? Или болезнь стала прогрессировать? Или возникли внезапные побочные эффекты? Или…       Бесконечный поток всевозможных вопросов льется и льется, не желая останавливаться. От такого хаоса в мыслях, Азе хочется кричать. Они непрекращаемо заполняют её голову. Она зажимает виски пальцами и ногти впиваются в кожный покров, заставляя ощущать острую боль. Назойливые вопросы противно жужжат прямо в ушах и не дают ни на секунду успокоится Азе.       Сколько ещё повторяющихся медицинских процедур я должна пройти? Сколько ещё необходимо испробовать сомнительного качества препаратов на себе? Сколько ещё нужно мучится от собственной беспомощности при взгляде на разочарованного Майкла?       Приставучие вопросительные перешёптывания стоят в ушах испуганной молодой девушки. Она думала, что смогла преодолеть часть этого ужасного диагноза. Она думала, что смогла избавить доктора Вазовского от постоянной грусти и тревоги.       Сколько ещё лет бесполезных циклов лечения должно пройти? Сколько ещё нужно продержаться и не сойти с ума окончательно?       Эти вопросы потихоньку разрывают остатки слабой надежды и веры. Аза думала, что дурацкие миражи исчезли ещё полгода назад! Она слишком долго борется, чтобы наконец освободиться из тюрьмы собственного сумасшествия, из которой словно невозможно вырваться.       Многоголосый шёпот прекратил мучить расспросами и пришёл к дружному согласию насчёт обреченной судьбы и поглощения, в качестве рабыни безумия. Девушка прекращает различать реальность, погружаясь в опасные речи голосов. Она слишком смиренно их слушает, даже не пытаясь сопротивляться им.       Аза настолько вымотана затяжной пятнадцатилетней борьбой с собственным больным разумом, что в состоянии стресса сразу отключается от всего, и под стрессовым влиянием начинают пробуждаться симптомы сумасшествия.       Аза слишком устала, чтобы снова принять бой сама с собой. Девушка слишком поглощена своими мыслями о проигрыше. Она слишком внимательно вслушивалась в гул призрачных голосов.       И теперь Аза разражается безумным безудержным смехом на грани душевной боли и помешательства. А шептания в голове лишь искривлено и противно хихикают над потешностью этого момента. Ведь это лишь начало всепоглощающего безумия.