О вреде сюрпризов

Нет, жизнь несправедлива! Цузуки Асато всегда это подозревал, но окончательно понял 24 февраля 2000 года, в одиночестве усаживаясь за столик в кафе на площади Киото. Через пару минут улыбчивая официантка принесла его заказ. Асато поблагодарил и, грустно вздохнув, принялся за маленькое песочное пирожное с шоколадной глазурью. Он смог позволить себе только это скромное угощение, хотя витрина ломилась от соблазнительных, аппетитных лакомств. Экономия не являлась сильной стороной непобедимого шинигами, и сегодня, за неделю до зарплаты, карманы его оказались пустыми. Но, как ни расстраивала Цузуки вынужденная диета, сердце сжималось совсем по другой причине. Никогда ещё Асато не чувствовал себя таким несчастным и всеми покинутым. Простое пирожное вместо именинного пирога и чашечка жасминового чая в замену бокала шампанского – это, в сущности, такие пустяки! Но то, что он в одиночестве проводит день своего рождения, причиняло боль. Да, сегодня у Асато был юбилей, и не простой: исполнилось сто лет со дня его рождения. Правда, большую часть этого времени Цузуки уже не был живым человеком, однако он сравнительно неплохо существовал и отнюдь не избегал обычных людских радостей. И ему, как любому нормальному человеку, хотелось отметить свой праздник в кругу друзей и близких. Тем более, дата не шуточная, целый век, между прочим! И хоть бы кто-нибудь вспомнил об этом событии! Но нет, никому не нужен несчастный Цузуки. Шинигами машинально отправлял в рот кусочки пирожного, предаваясь мыслям о своём печальном существовании. Цузуки и раньше случалось грустить, порою он чувствовал себя подавленным и считал своё существование бессмысленным. Но до сегодняшнего дня его всё же утешала мысль о друзьях, на которых, казалось, можно положиться и в трудную, и в счастливую минуту. Увы, похоже, он обманывался, не понимая, насколько равнодушны к нему коллеги. Слёзы закапали из фиалковых глаз, замысловатыми пятнами расплываясь по подтаявшей глазури. Конечно, такое равнодушие началось не вчера, а он, глупец, даже не заметил! С тех пор, как в департаменте появился новый сотрудник, Шизука Лонг, Хисока отдалился от бывшего напарника, обретя спокойствие и защиту под крылом уверенного в себе, серьёзного мужчины. Тацуми, успешно излечившийся от своей слабости к Асато, спрашивал с него строже прежнего, но внимания обращал намного меньше. Ватари, правда, не утратил специфического интереса к своему коллеге, но выражался он, как правило, в настойчивых попытках превратить Цузуки в подопытного кролика для диковинных экспериментов. Очевидное расположение Вакабы, Теразумы, Коноэ и остальных на поверку могло оказаться лишь показной дружелюбностью. К тому же, даже верные Шикигами позабыли о своём хозяине в столь важный день. И это полнейшее всеобщее равнодушие причиняло боль. В другое время Цузуки, возможно, не стал бы поддаваться подобным депрессивным мыслям, но сейчас ему было по-настоящему плохо. Он грустно вздохнул, глядя на крошки, оставшиеся от его пирожного. Вот и закончился праздник, и совсем иначе, чем он надеялся. Асато мечтал о тёплых поздравлениях, радостных улыбках, весёлом застолье. Но, главное, так хотелось почувствовать внимание и заботу, понять, что он для кого-то важен и не зря коптит небо... Неужели он совершенно никому не нужен? Сознавать это было больно и обидно. – Хоть бы одна сволочь вспомнила про мой день рождения! – всхлипнул несчастный шинигами, в отчаянии стукнув кулаком по столу. – Цузуки, жизнь моя! – раздался сзади вкрадчивый голос, от которого Асато пробрала дрожь. Шинигами, резко обернулся и вскочил, опрокинув стул; тот упал с жутким грохотом, перепугав остальных посетителей кафе. Прямо перед ним стоял доктор Мураки, в ослепительно белом костюме, с плотоядной ухмылкой на губах и протягивал ему корзину ярко-алых роз. – С днём рождения, Цузуки. Ошарашенный именинник, не сознавая своих действий, принял предложенную корзину. Обычная в присутствии Мураки нервозность смешалась с удивлением и растерянностью. Слышать долгожданные поздравления от изверга, с которым предпочёл бы не встречаться во веки вечные, принимать от него подарки было неправильно. Но оказалось так приятно узнать, что хоть один человек не забыл про столь важный для Цузуки день. И неожиданно для себя Асато не бросился в драку с Мураки, не поспешил убежать от ненавистного доктора, не предпринял вообще ничего, что казалось бы правильным в этой странной ситуации. Шинигами лишь сжимал в руках плетёную ручку корзины, слушал столь желанные сегодня поздравления и пожелания и смотрел во все глаза на человека, которому он, кажется, действительно был небезразличен. Да, жизнь устроена так странно, что иногда счастье находит и мерзавцев, и сейчас судьба решила быть благосклонной к доктору Мураки. В любой другой день его ухаживания были бы презрительно отклонены, а попытки сблизиться яростно отвергнуты. Но сегодня Цузуки, погружённый в свои переживания и нуждающийся в утешении и заботе, оказался лёгкой добычей. А Мураки, ободрённый внезапной покладистостью именинника, был полон решимости не упустить удачный момент. И почти загипнотизировал Цузуки обходительностью, сладкими речами, готовностью подчиняться каждому его слову. Одинокий и голодный шинигами смирился с компанией доктора и с восторгом принял приглашение в ресторан. День, вначале принесший лишь грусть, неожиданно дарил Цузуки радость и надежду. Заказанная еда была изумительной, Мураки оказался весьма интересным собеседником, атмосфера наконец-то разделённого с кем-то праздника умиротворяла. На протяжении всего вечера Асато с удивлением отмечал, как тает лёд отчуждения, как отступают печали и тревоги, как легко становится на сердце. И, сидя в уютном отдельном номере ресторана, слушая вкрадчивый убаюкивающий голос, наслаждаясь восьмой порцией бананов в карамели, Цузуки подумал, что, возможно, жизнь не так уж и плоха. А Мураки, получивший долгожданную возможность обнять строптивого шинигами за талию, был в этом абсолютно убеждён. *** Время неумолимо двигалось к полуночи. Серпантин устало покачивался закрутившимися спиралями, два шарика, жёлтый и ярко-зелёный, успели лопнуть с оглушительным хлопком, диск крутился снова и снова, не дождавшись своего звёздного часа. Блюда, так манившие к столу соблазнительным видом и запахом, безнадёжно остыли, а шампанское в морозильнике почти заледенело. Принаряженные, но изрядно утомлённые шинигами разбрелись по комнате. Вакаба читала журнал, то и дело оглядываясь на дверь. Ума, Сая, Теразума и Тацуми резались в преферанс на журнальном столике; Ватари наблюдал за игрой, облокотившись на плечо Тацуми. Поминутно кто-то зевал, Хисока уже дремал, склонив голову на грудь Шизуки, а Коное откровенно похрапывал в кресле. Бьякко и Тода, очевидно уставшие от человеческого облика и людского общества, подпирали стенку, изредка переглядываясь. – Ну, куда же Цузуки мог запропаститься?! – в сотый раз воскликнула Вакаба. Её возглас разбудил Коное, он тут же попытался принять начальственный вид и осведомился: – Цузуки пришёл? – Нет! А вы посмотрите, который час! – Асато ведь не знал, что мы готовим ему сюрприз, – примирительно сказала Ума. – Но столь поздние прогулки не в его привычках, – заметил Хисока. – Да, это странно, – подхватил Ватари. – Где его только носит? – Я предупреждал, что это глупая затея, – сказал Тацуми. – Надо было рассказать Цузуки, что мы готовим праздник в его честь, тогда бы он не опоздал. Ну, в крайнем случае, минут на тридцать, не больше. – Но это должен был быть сюрприз! – Вакаба не теряла надежды. – Я думаю, Цузуки сейчас появится. Не может же он не придти домой! Но напрасно шинигами и шикигами, тщательно готовившие Цузуки сюрприз, чтобы достойно отметить его столетний юбилей, ждали своего коллегу. В эту ночь он домой не вернулся. И вообще его в Мейфу больше не видели. 05. 07. 2006.