***
Арсений, накинув капюшон, прищуривает глаза и старается рассмотреть — что там, впереди. Плотная пелена из дождя шумно разбивается на мельчайшие капли кристально-чистого цвета. Попов шмыгает носом, зло пинает воду промокшим кроссовком и тихо ругается. У него от холода вот-вот начнут стучать зубы. Ни черта не видно — это заставляет бессильно злиться и бессмысленно вытирать рукавом промокшей насквозь ветровки мокрое лицо. Он чувствует, как ресницы слиплись из-за влаги, и часто моргает, стараясь избавиться от неприятного ощущения, словно открыл глаза под водой. Попов пару раз наступает в ямы на тротуаре, потому что банально не видит их: вода смывает все очертания дороги. Давно в городе не было такого сильного ливня — наверное, уже лет пять. И именно сегодня у Арсения сломалась машина и пришлось возвращаться с работы домой пешком. Просто блестяще. Мужчина недовольно хмурится, уже смирившись с тем, что полностью промок, и просто убирает руки в карманы, а капюшон натягивает пониже. Кроссовки хлюпают на каждом шагу, и хочется поскорее стянуть их с себя и бросить сушиться. Он переходит перекресток, не глядя по сторонам, потому что успел заметить — для пешеходов сейчас горит зелёный. Он поднимает взгляд только тогда, когда слышит приглушённый из-за шума воды вокруг крик «Назад!». Вопреки просьбе, Арсений тупит и зачем-то замедляет шаг. Он замечает напротив худой высокий силуэт, который стремительно приближается. Арсений смотрит прищуренными глазами, вылавливая взглядом обладателя голоса. Он видит, как тот буквально бежит ему навстречу, и тут же слышит, как совсем рядом — по правую сторону от него — сигналит машина, и желтый свет от фар падает на носки белых ботинок. Время вокруг как будто замедляется. Он выхватывает взглядом зелёные глаза напротив — и буквально чувствует, как его словно ударило током и парализовало. Крупная дрожь проходится по всему телу. Ему понадобилась одна крошечная секунда, чтоб сообразить, что напротив не кто иной, как его истинный соулмейт. Он чувствует эту неосязаемую мгновенную связь, словно она материальна и её можно коснуться рукой. Шум дождя, фары машины, свист ветра в ушах, слипшиеся из-за влаги ресницы, дрожащие от холода руки — всё вдруг становится таким ненужным и неважным. Он ждал его так много лет — и он нашёл. И всё это — в одну крошечную секунду. В следующее мгновение он ощущает резкий и довольно болезненный толчок в грудь — и падает спиной на асфальт, успев сделать пару неловких шагов назад. Громкий звук, похожий на хруст — он повисает в воздухе мгновенной вспышкой и тут же исчезает. Мимо с шумом проносится машина, вопреки правилам дорожного движения не притормозившая на светофоре. Арсений открывает глаза. Он резко садится на асфальте, хаотично крутя головой. Только не этот парень, хоть бы он был в порядке, только бы он был в порядке, Господи! — Ну ты и придурок, — фырчит тот же голос, который командовал ему «Назад!» немного ранее. — Ты мой, — на эмоциях, с тяжёлым придыханием говорит Арсений. Он чувствует сдавленную боль во всём теле, которая, видимо, вызвана таким резким приземлением на асфальт. — Что? — смеётся тощий парень, поднимаясь на ноги. До этого он стоял на коленях, тяжело упираясь в них руками и пытаясь отдышаться. — Ты головой ударился? — Ты мой истинный, — добавляет он, одновременно глотая воздух, смешанный с дождем, отчего фраза тонет в каком-то непонятном булькающем звуке. Арсений смотрит на парня перед собой широко раскрытыми глазами чистейшего голубого оттенка и даже не моргает, боясь спугнуть то ли реальность, то ли видение. — Поэтому ты бросился под колёса? Увидеть и умереть, так вроде говорится?.. — шатен недовольно кривит губы, с приглушённым стоном поднимаясь на ноги и потирая расцарапанные в кровь ладони. — Я не заметил, — говорит Попов виновато, вдруг почувствовав себя мальчишкой, которого отчитывает директор школы. — Спасибо, и… ты как вообще? — как загипнотизированный, он поднимается на ноги следом за незнакомцем и смотрит на него, оценивая превосходство шатена в росте. — Чувствую себя каким-то безмозглым героем, — хмыкает он, устремляя взгляд пронзительно-зелёных глаз на завороженного им брюнета. — Ты должен был посмотреть, прежде чем переходить, — говорит он очень серьёзным тоном, глядя почти осуждающе. — Ты мог умереть. — Я сожалею, — тут же отзывается Арсений, виновато отводя взгляд. — Да, конечно, — морщится как от зубной боли незнакомец, глядя на брюнета всё ещё недовольно, но гораздо мягче. — Ладно, как тебя хотя бы зовут? — мужчина напротив него вздёргивает подбородок, снова взглянув своими ясными голубыми глазами: на фоне дождя и ужасно пасмурного сине-серого неба они завораживали и выглядели невероятно выразительно. — Арсений, — говорит он чуть хрипло, на выдохе. Шатен хмыкает и одобряюще кивает головой. — Антон, — отвечает он, протягивая широкую, покрытую царапинами, ладонь. — Так что, значит, ты — мой соул?.. Не думал, что дождусь тебя, — по-доброму усмехается парень, и Арсений не может сдержать ответную улыбку. — Мне пригласить тебя на свидание сразу или сначала попросить твой номер телефона? — Антон смеётся, слегка запрокинув голову, и этот смех — самое чудесное явление, которое Попов когда-либо наблюдал в своей жизни. Арсений, очарованный улыбкой своего соулмейта, не может отвести от него взгляда. Сердце начинает ускоренно биться внутри костяной клетки из ребер, как заключённый в неволю зверь.***
— Значит, ты выпускник ВГУ? — как будто утверждает, а не спрашивает Арсений, заинтересованно подавшись корпусом вперёд и рассматривая симпатичное лицо своего соулмейта. — Откуда ты узнал? — вздёргивает брови Антон, до этого отвлечённо глядевший по сторонам и изучавший уютный интерьер кафе, в которое его привёл Арсений на следующий же день. — О современных людях легко можно найти всю информацию в интернете, — Антон раздосадованно фырчит, слегка выпятив нижнюю губу, словно его это обидело. — А я так хотел быть загадочным в твоих глазах… — говорит он нарочито расстроенным тоном. — У тебя вообще-то хорошо получается это, — парень перед ним тут же воодушевляется, поднимая взгляд насыщенно-зелёных глаз на собеседника. Они сидят друг напротив друга и являются чуть ли не единственными посетителями в заведении на данный момент. — Что будешь заказывать? — наконец, осведомляется Арсений, вспоминая о лежащем перед ним меню. Антон уже открывает рот, чтоб произнести что-то, но тут же смыкает губы и хитро прищуривает свои глаза, явно передумав. — Хочу, чтоб ты попробовал угадать, что я люблю. Мы же соулмейты, — последнюю фразу он произносит шёпотом, придавая ей особую интимность, для чего подаётся вперёд, чуть ли не ложась грудью на стол между ними. Арсений, усмехнувшись краешком рта, проходится изучающим взглядом по тощему парню перед собой и подзывает официанта, принимая условия своего спасителя. — Салат «Цезарь», порцию мидий в сливочном соусе, жаркое с кроликом и гарниром из овощей и одну «Сладкую мяту», — выбирает он еду для Антона, ориентируясь то ли на внутренние ощущения, называемые интуицией, то ли на свой собственный вкус. Себе он заказывает почти идентичный набор, за исключением другого напитка, и вместо мяса кролика — говядина. Антон не говорит ничего, но его улыбка как будто намекает на одобрение. В конце обеда, когда их тарелки уже опустошены, Арсений всё же не может сдержаться и не спросить: — Так что, я угадал? — нетерпеливо осведомляется он. — Я не могу ответить, — туманно отзывается юноша, хитро улыбнувшись. — Ну Антон… — вздыхает Арс, откидываясь на спинку кресла, в котором сидел. — Было вкусно, — только и добавляет Шастун, поднимаясь из-за стола. — Так что, теперь в кино?.. — Арсений поднимается следом, берёт с вешалки своё чёрное пальто и набрасывает на плечи. — На какой фильм? — спрашивает мужчина, покидая уютное заведение. — Выбери сам, — пожимает плечами Антон, недовольно морщась при виде дождя и спеша вслед за своим соулмейтом в его машину, пока окончательно не промок.***
Арсению нестерпимо не хватало этого тепла на протяжении всей его жизни. Он не может насытиться их близостью с соулмейтом, как много времени они не провели бы вместе. Это как будто болезнь, излечимая только прикосновениями к Антону. Он его ждал слишком долго, слишком сильно. Парень, положив голову на его плечо, сонно дышит куда-то в ключицу, прикрыв глаза и явно засыпая под идущий на фоне сериал. — Так, значит, детективы ты тоже не любишь? — тихо спрашивает у него Арсений, замечая, как дрёма всё больше одолевает шатена. Антон тихо улыбается ему в плечо и стонет на грани сна что-то невнятное, но все-таки пересилив себя, парень приподнимает голову, заглядывая в глаза Арсению, и выдыхает ему в губы: — А ты? — мужчина, усмехнувшись, чуть приподнимает голову, отрывая её от подушки, и целует Шастуна, нежно касаясь нижней губы и проводя по контуру кончиком языка. Антон, прикрыв глаза, улыбается в поцелуй, наслаждаясь расслабляющей лаской, и как будто лениво отвечает, размыкая губы. — Ты никогда не отвечаешь на мои вопросы прямо, — наконец произносит Арсений, чуть отстраняясь. — Ты же знаешь меня лучше, чем я сам, — снова хитрит Шастун, пластом ложась на грудь Попова и обнимая его, как коала — руками и ногами. — Ты — загадка для меня, — пыхтит из-под него Арсений, ощущая всю тяжесть тела соулмейта. — Так разгадай, — кокетничает парень, кусая его за ключицу, от чего Попов вздрагивает и болезненно шипит, протягивая «Ау-у-уч», слыша в ответ лишь тихий ребяческий смешок Антона. Мужчина резко опрокидывает парня на спину рядом с собой и тут же, сжав его тонкие кисти, нависает над ним. Шастун смотрит томно, из-под ресниц, и глубоко дышит ртом, приоткрыв свои нежные губы. Арсений медленно склоняется над его лицом и, как бы играясь, то совсем слегка касается его губ, то отстраняется на несколько миллиметров. — Расскажи о себе что-нибудь, давай, помоги мне тебя разгадать, — шепчет брюнет в приоткрытые губы парня под собой, всё ещё дразня его. Язык Арсения плавно обводит нижнюю губу Антона и снова скрывается за рядом белых зубов. — Я хотел бы прожить эту жизнь с тобой, — говорит он тихо, глядя в голубые глаза напротив. Арсений тут же накрывает его губы, жадно сминая в страстном поцелуе. Господи, он от этого парня просто без ума.***
Антон виновато смотрит на Арсения, сидя перед ним и сжимая здоровой рукой свою опухшую и покрасневшую кисть. — Как ты умудрился вообще? — беззлобно журит его мужчина, с нежностью во взгляде осматривая расстроенного таким неприятным обстоятельством соулмейта. — Упал, — обиженно — то ли на самого себя, то ли на асфальт, на который неудачно приземлился — отвечает парень, шмыгая носом. — А я вот даже не удивлён, — Антон, подняв взгляд на сидящего перед ним на корточках брюнета, робко улыбается. — Я перестал тебя удивлять? — усмехается парень, шипя, когда к больной руке его мужчина прикладывает компресс со льдом. Шастун умудрился упасть на лестничной клетке по пути в квартиру Арсения. И теперь все планы коту под хвост!.. Обидно. — Ты никогда не перестанешь меня удивлять, — хрипло смеётся Попов, помогая парню подняться на ноги. До этого Антон сидел на мягком низком пуфе в прихожей. — Поехали в больницу, чудик, — Антон, закатив глаза на такое прозвище, послушно следует за Арсением. — В больницу… — вздыхает он, плетясь за спиной. Арсений сам пристёгивает своего парня, понимая, что со своей больной рукой он в одиночку точно не справится. — Арс… — говорит он обеспокоенно. — Что? — мужчина заводит машину и трогает её с места, сосредоточенно наблюдая за дорогой. — У меня нехорошее предчувствие. — Думаешь, перелом?.. Не парься ты так сильно, ничего страшного, походишь с гипсом месяцок, — убрав одну руку с руля, Арсений кладёт её на плечо парня, ободряюще сжимая. — Или ты врачей боишься?.. — почему-то с довольной улыбкой спрашивает он, как будто раскусил ещё одну загадку Шастуна. Парень ничего не отвечает, лишь вздыхает и, сжав на мгновение руку Арса на своём плече, утыкается взглядом в боковое окно, наблюдая за проносящимся мимо городом. В больнице Антон просто следует за Арсом, не ориентируясь в коридорах, а вот мужчина здесь как будто не раз бывал ранее, потому что идёт довольно уверенно. — Травматолог налево по коридору, — говорит он, но Антон игнорирует его, остановившись посреди лестничной клетки. — Нет, — упрямо мотает головой парень, указывая здоровой рукой наверх. — Выше… — Арсений, непонятливо нахмурившись, так и стоит в дверном проёме между коридором и лестницей. — Не тупи, — вдруг широко улыбается парень, уличив мужчину в ошибке. — На четвёртый этаж, давай быстрее, — Попов, усмехнувшись, кивает головой. — Да, точно, я путаю… — Антон уже заливисто смеётся, снова запрокидывая голову назад, как в самую первую встречу. От этого жеста на душе теплее. — Давай уже, каждый раз одно и то же, — всё ещё смеётся Шастун, подталкивая Арсения вперёд. — Да я иду, иду… — нехотя переставляя ноги, отзывается он. Арсений доходит до конца лестницы, тяжело вздыхает, смотрит по сторонам и не может найти в себе силы сделать шаг. — Направо и до конца, — подсказывает Антон. — Да, я помню, — шёпотом отзывается Попов, идя в заданном направлении. Красные буквы на двери гласят «Реанимация». Арсений заходит в палату — его пускают всего на десять минут. Бледное тело Антона Шастуна приковано к кровати уже полгода. Арсений чувствует неописуемую тяжесть в груди каждый раз, когда видит его, окружённого трубками, капельницами, аппаратурой. Весь его выдающийся рост меркнет на этом пугающем фоне. Мужчина подвигает стул к его постели, присаживается, поправляет белый халат на плечах. Дрожащей рукой Арсений накрывает руку парня, лежащую поверх белой простыни, и ободряюще сжимает. Единственное хоть сколько-нибудь яркое пятно на его бледном теле — чёрные, словно застывшие, ресницы. А брюнет всё ещё помнит его насыщенные, как летняя трава под солнцем, глаза. Он помнит, как Антон взглянул на него в ту секунду, когда они пересеклись взглядами. С того дня он больше не открывал глаза. Громкий звук, похожий на хруст — он повисает в воздухе мгновенной вспышкой и тут же исчезает. Хрустели кости Антона, который свою жизнь выменял на жизнь соулмейта. Арсений о нём до сих пор не знает ничего, кроме того, что парень закончил ВГУ, ему двадцать два года и у него зелёные глаза и доброе сердце. Он каждый чёртов день проживает с мыслью — «а как бы моя жизнь изменилась с твоим в ней появлением?». Он этими мыслями живёт. Он не помнит, как сегодня утром шёл на работу, но помнит Антона со сломанной рукой на своём пороге. Не помнит, как ему предложили помощь психотерапевта, но помнит мягкие губы парня на вкус. Он как будто проживал жизнь в параллельной вселенной, где Антон не впал в кому сразу после того, как он спас Арсения своим телом. Мужчина мягко поглаживает бледное предплечье парня, склоняется над ним, оставляет поцелуй на тонкой кисти и сильно жмурит глаза, но влага, выбившаяся из-под ресниц, всё равно падает на мраморную кожу пальцев, и капля исчезает где-то между средним и безымянным, просачиваясь на простынь. Арсений возвращается домой в восемь двадцать две. В девять семнадцать ему звонят из больницы, чтоб сообщить, что состояние Антона резко ухудшилось. В десять ноль одну врач фиксирует время смерти Антона Шастуна. Арсений, ещё десять минут протоптавшись в коридоре четвёртого этажа, спускается на улицу, садится на бетонные ступеньки, ведущие к запасному выходу, где людей не было, и закуривает. — Всё, умер? — спрашивает его Антон, присев рядом. — Да, — ответ тонет в булькающем звуке, а следом плечи трясутся в беззвучном рыдании. В дрожащей руке становится тяжело держать сигарету. Основание быстро намокает, но Арсений всё равно упорно затягивается. Его колотит крупная дрожь, а чёрные ресницы слипаются мгновенно, как от дождя. — Сука, а я верил, что ты выживешь. Верил, — хрипит он, а сердце внутри пытается разорвать грудную клетку, разбить рёбра, выпрыгнуть на грязный асфальт под ногами. — Жалко, — соглашается выдуманный им Антон, поджав губы. — Так и не узнаем, любил я мидии в сливках и детективы, или нет… — раздосадованно произносит он. Арсения трясёт в молчаливой истерике. Он бросает сигарету под ноги и обе ладони с остервенением впечатывает в свои губы, лишь бы не закричать от боли. — Так сильно расстроился? — удивляется Антон, глядя, как Арсений не может найти себе места: покачивается на месте, дрожит, с силой жмурит глаза и скребёт ногами по асфальту, то вытягивая их вперёд, то прижимая к груди, как от ломки. — Зато встретил своего соулмейта, как и мечтал, — просиял Антон, довольный своим тонким замечанием. — Ну хватит, ты меня не знал даже… Я бы тебя любил, ты заслуживаешь. Реально любил бы. Но ты, конечно, дура-а-ак, — вздыхает Антон, подтянув ноги к груди и опустив подбородок на колени. — Ты должен был посмотреть, прежде чем переходить, — снова строго напоминает ему Шастун. — Прости-и, — скулит Арсений, с остервенением ударяясь затылком о железную дверь позади себя и заводя за голову скованные спазмом пальцы, сжимая волосы на голове и с силой оттягивая их. — Да мне то чё, я ж не настоящий, это ты себя прости за меня. За него. За Антона, — мрачно завершает Шастун, поднимаясь на ноги и уходя, оставляя Арсения в одиночестве. Арсений не помнит, как звали девушку, с которой он встречался в одиннадцатом классе, но он помнит, как несуществующий Антон кокетничал с ним в его квартире. Арсений не помнит, сколько лет он уже работает в офисе, но помнит, как звонко умел смеяться несуществующий Шастун. Арсений не помнит, как хоронят существующего Антона Шастуна и кто, кроме него, пришёл на похороны, но помнит, как встретил его, когда шёл дождь. Арсений себя простить не может, как советовал ему Антон, которого он придумал, лишь бы было легче, лишь бы не так больно от осознания, что он почти собственноручно убил своего соулмейта по собственной глупости и неосмотрительности. Арсений себя ненавидит. Мужчина, сидя на стуле в своей кухне, допивает чашку кофе, прекрасно зная, что после него точно не будет спать, а ведь пора бы — на часах время перевалило за одиннадцать. Тусклый свет от люстры выхватывает его силуэт и два предмета на столе. За окном блестит ночное небо. Арсений окидывает его недолгим задумчивым взглядом. Мужчина откидывается на спинку стула, отодвигает от себя белую чашку и придвигает отливающий стальным блеском пистолет. Вложив его в руку, он ощущает приятную тяжесть. Хорошее приобретение по глупости пять с лишним лет назад наконец-то пригодилось. Впервые, положив палец на курок, он ощущал не боязнь наказания за незаконное хранение оружия, а предвкушение: решится или нет? Одним слитным жестом он подносит дуло пистолета к виску и закрывает глаза, слушая собственное громкое сердцебиение, казалось, кроме этого стука в мире больше не существовало других звуков. Всё вдруг сузилось до этого пистолета и стучащего сердца. — Арс, ты серьёзно? — вдруг слышит он знакомый до боли голос. И Арсений смеётся, впервые смеётся так же, как это делал сам обладатель голоса в его воображении — запрокинув голову, громко и заразительно, но с ноткой безумия. — Ты этим ничего не исправишь, — говорит ему Антон, скептично вздёрнув бровь. Арсений резко открывает глаза, облизывает пересохшие губы, сильнее стискивает холодную сталь в пальцах. — Он же хотел, чтоб ты жил. Жизнь свою отдал. — А я хотел, чтоб жил он. Мы оба проебались, — говорит он серьёзно, сглатывая ком эмоций в горле. — Ты не выстрелишь, — качает головой Шастун, недоверчиво глядя на мужчину. — Или?.. — Не знаю. А ты как думаешь? — вдруг широко улыбается Арсений, припоминая загадочность Шастуна, с которой он всегда отвечал на все вопросы. — Как ты думаешь?..