Romper

У кулебра нет ничего святого, и, соответственно, не может быть родственной души. Ричи сначала не верит, затем понимает. Когда впервые Ричард Гекко вкушает кровь, когда впервые чувствует в себе мистическую силу, имя его соулмейта исчезает с предплечья. Теперь там ровная гладкая кожа, без тонких штрихов, складывающих имя Джессика. Теперь там пусто. И у Ричи нет души. Ричард — кулебра, полноправный. Он смеется, когда Сет недовольно глядит в зеркало на свою спину. Там аккуратным красным штрихом, словно огромная артерия, прямо под левой лопаткой складывается имя. — Кейт же полное имя, нет? — с надеждой произносит старший брат. — А еще меня растлителем малолеток называл, — хмыкает Ричард и улыбается. — В паспорте она значится как Кейтилин. Сет недовольно фыркает. Впервые за столько времени он вдруг заинтересовался, какого черта его спина чешется и зудит. Старший Гекко был крайне удивлен, учитывая, что Кейт только-только к ним вернулась. Девочка сама не в восторге, но Ричард предпочитает молчать. В конце концов, ему это не светит. Благословение судьбы. Что-то святое, у кого чиста душа и помыслы. Отметка на теле, скопление сосудов в имени человека. Ричард больше не верит. Сантанико ясно дала понять, что на благословение ему рассчитывать не стоит. Ричи это больше и не надо. Ричард наблюдает за закатом, немного щурясь на оранжевый обжигающий диск. Ветер уже вечерний, довольно кусающийся в этих краях, потому младший Гекко немного поворачивает голову. Голые коленки Кейт на заднем сидении упираются в водительское кресло Сета. Его старший брат недоволен ангельским нарядом Фуллер и ее присутствием в целом. — Ты — прикрытие, — в который раз произносит он. — Я помню, Сет, я не глупая, — тут же огрызается девочка. Ричард отворачивается, пряча улыбку. Почувствуй себя третьим лишним, Ричи, — шипит у него в голове. — Ну что, скажем? Сет в непонимании поглядывает на брата. Его лицо сейчас смешное: озадаченный Сет вообще до одури уморителен. Потому Кейт на заднем сидении едва слышно усмехается. — А, чтоб нам разбогатеть и разжиреть… — … и умереть на руках красивой женщины. — Погоди, — Сет поглядывает в зеркало заднего вида, — нам больше это не подходит. — А что тогда говорить? — хмурится младший брат. — Не умирать, вот что, — тихо шепчет Кейт, и Ричи готов поклясться, что обоим братьям приходится по вкусу новый девиз. Держать оружие в руках привычно и как-то обыденно. Они врываются в банк на окраине города, великие братья Гекко. В солнцезащитных очках, наглаженных костюмах и с пушками наперевес. Идеальный вечер, мать его. — Добрый день, дамы и господа. Будьте добры, отведайте ковра, — провозглашает Сет, и они ступают по этому самому ковру, а люди вокруг них сгибают колени, принимая поражение. Ричард в пол уха слушает брата, быстро сканируя обстановку. Кулебра среди горожан нет, да и охранник явно трусит. Ричард наставляет пушку на блондинку, сидящую за стойкой. Краем глаза он видит Кейт и ее красные волосы, сейчас больше похожие по цвету на горячую кровь. — Ты, — Кейт держит пистолет, и рука ее больше не дрожит, — остынь. И дай пароль от сейфа. — Я… я… — хлопает глазами женщина, глотая воздух, как рыба, брошенная на обочину. — Быстрее, дорогая, — подгоняет Сет и опускает предохранитель. — Я не знаю, — по лицу женщины струятся слезы бессилия и страха. — Она… она знает. Блондинка тычет на соседку справа. Та тоже держит руки поднятыми и внимательно наблюдает за не-святой троицей. Сет тут же переключает свое внимание на нее, подталкивая пистолетом. — Сделаешь все как надо, никто не пострадает, — обещает Гекко, и девушка быстро кивает китайским болванчиком. Пароль от сейфа прост как две копейки. Ричи даже становится скучно, он отвык от того, что никто не пытается залезть ему в голову, напасть со спины или укусить. Потому мешки с деньгами так приятно отягощают руку. — Так, — Сет смотрит на бейджик девушки и чуть хмурится, — Джессика, ты садишься на место и больше не двигаешься, усекла? — Да, — кивает девушка. Ричард даже не смотрит на нее. Нет смысла. Раньше он бы содрал с нее рубашку только, чтоб увидеть, там ли клеймо и его ли имя на нем. Сейчас — нет. Но зато он отчетливо слышит звуки полицейских сирен, и Гекко безошибочно находят героя. Блондинка под столом нажала кнопку. — Идем, — командует Сет, но полиция непозволительно близко. — Что будем делать? — голос малышки Кейт тверд, как камень. — Брать заложников, — пожимает плечами Ричи, и берет за руку ту девчонку, Джессику. — Нет! — она пытается вырваться, но получает пистолет у виска и грозный взгляд всех троих грабителей. — Скажешь хоть слово, пущу маслину тебе в голову, — шипит Ричи и подталкивает ношу к двери. Полиция окружает, как стая шакалов, все с автоматами, бравые ребятки. Даже пару рейнджеров с собой приволокли. — Никто не пострадает, если мы сядем в машину и уберемся, — Сет делает шаг, затем еще один. Начальник операции внимательно наблюдает за ними, и Ричард готов поспорить, что он планирует их отпустить, но начать погоню. Так и происходит. Стоит им сесть в машину, как по ним начинают палить, не думая о заложнике. — Не советую, — Кейт наводит пистолет на заложницу, попытавшуюся на ходу открыть дверь. Джессика выпрямляется и до конца пути старается больше не напоминать о себе. — Кажется, оторвались, — тихо выдыхает Ричард, так, чтобы его слышал только Сет. — Повезло. — Это не везение, братец. Они нас боятся, — широко улыбается Ричи, и они отбивают кулаки в привычном жесте. Уже в мотеле они бросают заложницу и деньги на диван. Пару секунд смотрят на них обоих, Ричард берет деньги. — Цвети тут, — приказывает Джессике старший Гекко, все еще посматривая в окно. Бдительность — это хорошо. Ричард пересчитывает наличку вместе с Кейт, одним глазом присматривая за заложницей. Испуганная девчонка с тонкими светлыми волосами и серыми глазами. Не его формат. — Ну как? — интересуется брат, заглядывая в пустую спортивную сумку. — На жизнь хватит, — утвердительно кивает Ричард, глядя на Кейт. Девушка очаровательно улыбается, взглядом скользя по напряженной спине Сета. — Мне нужно в душ, — произносит Ричи и замечает переполненное возмущенными эмоциями лицо брата. — Кулебра тоже принимают душ после тяжелого дня, братец. Ричарду просто нужно побыть одному и смириться. Он возьмет свою долю и постарается начать свой бизнес. Будет нелегко, но он уже все решил. Сету пора думать о старости, он не вечен, в отличие от брата. Под тугими струями горячей воды думается лучше. Гекко продумывает план, продумывает даже прощание. Сет взбесится, но смирится. В конце концов, они могут видеться. В конце концов, Ричарду придется когда-нибудь хоронить Сета и Кейт. А отпускать людей просто так он не умел. Закрепляя полотенце на бедрах, младший Гекко смотрит в зеркало. Все такой же, каким был тогда, в «Крученных Сиськах». Ричард не стареет. Ни одной лишней морщинки. Кроме… Ричард смотрит на свое предплечье, думая, что это шутка, что это обман зрения, что последняя кровь гребанного суслика ему не пошла. Но там алым горит давно растворившееся во времени имя. Бред. Быть не может. Он ураганом вылетает из ванны и шлепает босыми ногами по паркету. Ричи зол, именно зол, и это клокочет и шипит у него в глотке. Сука. — Ты чего? — Сет появляется на дороге, но помехой не является. Ричи толкает брата, фокусируясь только на одном дышащем здесь объекте. Берет девчонку за руку, рывком поднимает на ноги, и под ее крики рвет идеально-белую блузку. Ричард. — Да быть не может! — почти что кричит мужчина и толкает заложницу обратно на диван. Она затыкается и тоже смотрит на него. В ней страха и удивления больше, чем во всем Техасе. — Ты просто посмотри на это, — тычет пальцем в свою руку Ричи, приманивая Сета. Старший Гекко удивлен, но старается сохранить спокойствие. Кейт тоже, и почему-то от нее исходит удовольствие. Ричард пытается посмотреть на своего соулмейта, разглядеть обман, но глаз ее будто не видит. Ну да, с ней дар не будет работать. Замечательно. — Поздравляю? — неуверенно произносит Сет, поглядывая на девушку. — Не с чем, — рычит в ответ Ричард и снова идет в ванну. Он даже смотреть на нее не может, о какой душе идет речь? Еще пара минут Ричи старается привести себя в форму, выглядеть так, как обычно. Тяжело и грязно. — вот что он думает об этом. Джессика смотрит на него с ужасом и обращается исключительно к Кейт. Нашлась подружка. — Этого ведь не может быть? — интересуется заложница, ерзая на диване. — Это родственные души, дорогуша, тут уж как пойдет, — разводит руками Сет и прямо смотрит на Кейт. — Таково благословение, — голосом дочери пастыря провозглашает Кейт и садится на диван рядом с ней. — Тебя никто не тронет. — Не давай ей лишних обещаний, Кейт, — врывается Ричи, надевая очки. — Будет пытаться сбежать, пристрелю. — Не буду, — откликается девушка. — Обещаю. — Твои обещания ничего не стоят, — напоминает Ричард, взглядом скользя по обнаженной руке. Там горит его имя. Алым, как кровь, на бледной коже. Это эстетично красиво, — думает Ричард, — и ужасно не вовремя. — Я понимаю, — кивает Джессика. — Давайте все остынем, — Сет старается, правда старается, но Ричард не может. — Я съезжу за едой. Кейт, останься. — Я тоже останусь, — выдыхает Ричи и садится напротив заложницы. Он не видит ее так, как других. Увлекательно неправильно. И, господи, за что? Джесс, именно так в юношестве Ричард думал, что будет называть свою любовь, сидит ровно. Смотрит на него в ответ, не отводит взгляд. — Ты пытаешься загипнотизировать меня? — интересуется она. Ричард не замечает, как они остаются вдвоем. Кейт все же приходит на подмогу Сету, и они отъезжают в первую же забегаловку. — Нет, — честно отзывается Гекко. — Пытаюсь увидеть. — И как? — Пока не особо удачно, — Ричард снимает очки и трет глаза. Девушка рядом ерзает, одергивая юбку. Будто Ричард набросится. Хотя такое сам Ричард не исключает. — Ты ведь Гекко? Я слышала, вы мертвы и… — Ошибочка вышла, — перебивает тонкий голос Ричи и встает. — Располагайся, завтра отвезу тебя домой. Он идет к окну. Смотрит, как Сет паркуется и выходит из машины вместе со смеющейся Кейт. Девчонка смирилась с участью быть частью жизни Сета Гекко. Вряд ли заложница на диване согласно пойдет с ним и будет опорой. У Ричарда нет души, а значит, она просто ошибка. Пережиток. — У меня пропадало твое имя, — тихо говорит Джесс, смущаясь. Ричард хочет задать вопрос, но дверь открывается и входит Сет. Они с Кейт кидают пакеты с едой на стол. Ричарду еда не нужна, это так, привычка. Он не ест со всеми, да и в разговор не включается. Значит, он все-таки умирал. Его имя исчезало с тела его соулмейта, он переставал существовать. Тогда зачем оно расцвело на их коже? Эта метка, клеймо, оружие слабых… — Почему ты не ешь? — задает вопрос Джессика, и Ричарда это выбешивает. К чему такая забота? Они не знакомы толком, и уж точно не любят друг друга. Они незнакомцы с именами на теле. Они — недоразумение. — Аппетита нет, — холодно шипит сквозь зубы Ричи. Девушка отводит взгляд. — Так что, Джессика, ты веришь в родственную душу? — задает вопрос Сет. Ричард сразу понимает, к чему все это. — Завтра с утра она вернется домой. — Пусть сама решит… — Нет! — холодно отрезает Ричи. Сет уверен, что Ричарду необходима родственная душа. Не потому, что он кулебра или с психикой у него не все в порядке, потому что раньше Ричи в это верил. Сет помнит, что из двух Гекко именно младший всегда говорил, что его родственная душа найдется и у них все будет хорошо, в отличие от отца с матерью. — Это не только твое дело, — продолжает старший Гекко. — Я знаю чего ты добиваешься. Она — обуза, для всех нас. — Она — часть тебя, Ричи. — Ее вообще не было в моей жизни и не должно было быть, — срывается Ричард и встает. Хлопает громко дверью, как подросток, и уходит в ночь. Сет еще матерится сквозь зубы, устало откидывается на стуле и впивается взглядом в новую проблему. — Ты можешь остаться, — предлагает Сет, прямо смотря на заложницу. — Я не могу. Он не хочет. — Да плевать. Он хочет, поверь, — старший Гекко знает, о чем говорит. Кейт оставляет их, идет в ванну. Джессика пару секунд молчит, глядя на закрытую дверь. — Я не могу, Сет, даже если бы очень хотела, — тихо говорит девчонка, и взгляд ее становится абсолютно пустым. — Он пропал, растворился в моей жизни. И Ричард не поймет. — Ричард? — хмурит брови мужчина. — Мой сын. Сет глотает парочку неприличных слов. По его лицу скользит тонкой змеей осуждение и удивление, и словно подтверждая, Джессика продолжает: — Ему два, он замечательный. И я не хочу его покидать. Он - мой соулмейт, и больше никто. Сет долго молчит. В его голове легко и пусто. Он кивает, словно дает сам себе слово: эту бабу он доставит к сыну. Так правильно, и в последнее время правильности в его жизни не хватает катастрофически. Ричи возвращается через пару часов, румянец играет на щеках, а спокойствие плещется на дне зрачка. Он видит свою родственную душу там же, где и оставил. Сет с Кейт в другой комнате, что-то обсуждают. — Ричи, — подзывает его брат, и Гекко кивает. — Если хочешь, оставайся, — только и бросает младший своему искаженному осколку души. Сет в двух словах обрисовывает ситуацию. Ричард молчит весь недолгий, но неожиданный монолог. — Хорошо, — пожимает он плечами. Ричард уходит в соседний номер, к себе. Оставляет заложницу Сету и Кейт, ложится на кровать, не снимая костюма. Он не может уснуть почти до утра, гадая, что было бы, если бы Сантанико выбрала кого-нибудь другого. Он бы встретил Джессику? Если да, то смогли бы они жить вместе? Смогли бы найти родство друг в друге? Гекко тихо открывает дверь, прислушиваясь. Сет и Кейт крепко спали, как и заложница на диване. Его немного удивляет, почему она не пыталась сбежать, хотя ответ он знает где-то в самой темной глубине души. Он закрывает дверь за собой и ту, которая ведет к спящей парочке. Садится на стул, напротив дивана, и смотрит на спящую Джесс. Она немного младше, буквально на пару лет. Ричи всегда полагал, что судьба поиздевается и всунет ему девчонку, похожую либо на Кейт, либо на бывшую жену Сета. А тут… Тут судьба рассмеялась в лицо и отобрала у него часть души, делая его кулебра, а потом снова, как лакомство, подложила. — Я думаю, тебе жаль, — выдыхает в тишину Джессика. Ричард встречается с ней взглядом. Указывает головой на дверь, и они выходят, вдыхая пряный аромат туманной ночи. Девушка вздрагивает, вглядывается в ночь, пока в нее саму вглядывается Ричи. — Возможно, ты и права, — подтверждает младший Гекко, открывая дверь своего номера. Он не включает свет. Джессика не просит. Номер Ричи точно под копирку того, где они только что были. Девушка смотрит на закрывающуюся дверь за собой и делает шаг во тьму. — Ты отпустишь меня? — Умойся, испугаешь ребенка, — отвечает ей позади холодный ровный голос. Джесс смывает размазанную тушь, приглаживает волосы и выходит. Не разглядывает себя в зеркале, не корит себя. Она знает, что если Ричард что-то решит, то даже брат его не остановит. Она просто знает, чувствует, потому вглядывается в Ричарда. — Надень, — протягивает рубашку мужчина и отходит к противоположной стене. Отворачивается по-джентельменски, но все же оборачивается на пару секунд, подмечая маленький шрам на животе и россыпь веснушек на плечах. — Что дальше? — немного нетерпеливо хмыкает Джесс. — Я отвезу тебя домой, и мы обо всем забудем, — кивает Ричи. Ему хочется как-то пошутить, как-то уйти от испуганного взгляда. Джессика кивает, но не выглядит хоть немного спокойной. Скорее, обеспокоенной. — Я не приду к порогу твоего дома без приглашения, а если мы хотим все забыть… — Я не про это, — трясет головой девчонка и делает шаг к нему. — Тогда что? — Просто… , — она поднимает на него взгляд, полный какого-то отчаяния. Джессика замолкает и останавливается. Чувствует, как Ричард подходит к ней, или к двери, и замирает. Вглядывается, как в зеркало. Она тоже смотрит на него, и, о боже, улыбается. Ей становится смешно от того, что ее соулмейт сам Ричард Гекко, самый плохой мальчик из плохих мальчиков. А ей всегда нравились плохиши. — Кто отец Ричарда? — вырывается у Гекко, и взгляд его становится стеклянным, почти нечеловеческим. — Его тоже зовут Ричард, — усмехается Джесс, — он неплохой, но мы не вместе. Он нашел свою Глорию. — Глорию? Это как из Мадагаскара*? — Примерно, но выглядит также, — смеется девушка, и взгляд ее останавливается на Ричи. Он кривит губы в подобие улыбки, но ему совсем не смешно. Он просто наблюдает. Зритель, не участник. — Когда твое имя исчезло, я подумала, что ты умер, — честно признается девушка. — И даже не зная тебя, мне было больно. Очень больно. Ричи молчит. Ему нечего сказать. Даже незнакомому человеку он умудрился причинить боль, если он останется с ней… — Почему имя исчезло? — Я умер, — честность на честность, Ричард умеет выплачивать долги. — А потом воскрес? Как Иисус? — Почти, — дергает уголком губ мужчина. Они стоят в темноте и тишине, словно два параллельных мира. Джессика тяжело сглатывает, делает шаг, понимая, что нарушает чужую личную границу. Но Ричи не отходит. Он зритель, наблюдатель, он это умеет. — Мне просто всегда было интересно… всегда хотелось… — запинается девушка, и взгляд ее бегает по комнате. Ричарду тоже всегда было интересно. Потому он наклоняется, ощущает сначала запах, которым пропахло его детство, то, где он был еще малышом, а мать щекотала его, где не было проблем, где мать была рядом, и только звонкий смех его и Сета лился из детской. Он жадно вдыхает этот аромат, замирая на секунду. Теплота укутывает солнцем, мягким и нежным. Ричи касается губ своего осколка души, и, кажется, даже у него сердце подпрыгивает к горлу. Это прекрасно. Неописуемо прекрасно. Будто целовать солнце и звезды, и дождь, и миллион долларов, и божественную кровь Девы Марии… Гекко втягивается в это, как мальчишка, и вспоминает, что когда-то верил в подобную херотень. Все это правда, чистейшая. Часть твоей души будто встает на место, и ты ощущаешь себя полноценным. Живым. Счастливым. Ни ему, ни ей не надо подстраиваться, вычислять правильный угол соприкосновения и думать. Просто стоять и целоваться, мягко и страстно, углубляя поцелуй и прерываясь на нежность, просто стоять и наслаждаться, что мозаика собралась, что вокруг тебя даже стало как-то светлее. Ричард не думал, что это так ярко. Он не отпускает Джесс, прижимается к ней, ищет то тепло, скользя губами по ее скуле. Она ластится к нему, ловя снова губы, и все повторяется. Они не знают, сколько вот так вот простояли, но когда начало светать, Ричард замирает. Вглядывается в серость чужих глаз. Теперь они кажутся глубокого цвета драгоценностей. Джесс улыбается, совсем как маленькая девочка, получившая на рождество подарок от Санты. — Нам пора, — тихо выдыхает Ричард. Улыбка покидает девушку. Она кивает, одергивает его рубашку, следуя за ним. Не выпускает руку Ричи ни на секунду, пока они идут к машине. Они едут в тишине, Ричард сосредоточенно ведет машину, поворачивая в указанных направлениях. Джессика рядом с ним смотрит в окно, и Гекко чувствует от нее волны облегчения. Они заезжают в милый район с белыми домиками и выжженными крышами. Идеально тихий в это время. — Здесь, — выдыхает Джессика, указывая на дом на углу. Ричард не знает слов прощания. Ему не хочется их знать сейчас, но солнце подгоняет, и потому он смотрит прямо перед собой. Ричард Гекко не умеет отпускать. — Это все? — спрашивает его Джессика, отстегивая ремень безопасности. — Да, — отражается в голове Ричарда. Девушка улыбается ему. Кивает и выходит, негромко захлопнув дверь. На улице прохладно и веет дождем, хотя на небе ни облачка. Джессике холодно. Она замирает у двери и оборачивается. Ричард все еще сидит в машине, провожает ее взглядом. — Заходи без приглашения, — она произносит это негромко, но видит, как Ричи кивает и чуть улыбается. Дверной замок щелкает в тот момент, когда машина срывается с места. Джессика закрывает дверь, слыша рев двигателя. Ричард, возможно, придет. Он ведь не может отпускать, не умеет, и уж точно не хочет учиться этому. Ричи, возможно, вернется и расскажет всю правду. А возможно он будет просто наблюдателем за жизнью хорошей части его души. Потому что если Ричи вернется, хорошей эта душа больше не будет, он запятнает ее кровью и своим образом жизни. Потому Ричи едет наперегонки с солнцем. К брату и его девушке. К своей семье. Ричард Гекко заслужил быть счастливым в своей неправильно искалеченной осколками душе. Ведь даже у Сантанико Пандемониум на лодыжке светло-голубым высечено имя. Ричард.