Флорентийское (новогоднее) безумие

За дверями отчетливо послышались шаги, и Папа довольно улыбнулся. Он отставил в сторону кубок с вином и отер руки салфеткой. – Риарио, – окликнул он вошедшего человека в черном, и привычным жестом протянул руку с перстнем. Лицо графа ничего не выражало, он послушно поцеловал перстень и посмотрел на Сикста. Несмотря на то, что его так спешно призвали к Папе римскому, в его черной душе все еще теплилась надежда, что он спокойно проведет эту неделю в ожидании феи Бефаны или на худой конец Баббо Натале. Ведь даже у самых верных псов Ватикана должны быть не только выходные, праздники, социальный пакет и гарантированное медицинское обслуживание, но и маленькие новогодние радости. – Дорогой мой Риарио, – начал Папа Сикст, – у меня для тебя есть одно очень серьезное задание… – Вам недостаточно мишуры в главном зале? Или нужно навесить больше ангелов на окна? - не сдержался граф и грозно глянул на главу церкви. У него еще после прошлого года спина болела от бесконечных стояний на стремянке и зажигании рождественских свеч в лампах, а про этот он даже думать не хотел. – Нет-нет, Лукреция замечательно справилась с этой миссией. У нее был просто потрясающий макет, так что слуги управились сами. Граф с радостью бы выдохнул, но ведь разговор начался не с украшений, а значит, расслабляться было рано. Он сложил руки на груди и с еще более грозным прищуром стал разглядывать Папу. – Ты должен отправиться во Флоренцию и узнать, что этот чертов Медичи опять удумал! – Нет, – твердо заявил Риарио, придав глазам как можно больше выразительности. – Да, – настойчиво заверил его Сикст. – Нет! – Да! Как ты смеешь не повиноваться наместнику Бога на земле, Риарио? Собирай свои черные чулки и выезжай немедля. – Я повинуюсь, но во Флоренцию не… Граф Джироламо Риарио стоял в своих покоях, негодующе сжимая кулаки. Вокруг были раскиданы его вещи – причем все, как на подбор, черного цвета, – и раскрыт дорожный сундук, который побывал с ним на другом краю света. Внутри все еще бушевал гнев от такой несправедливости. С какой стати он должен ехать во Флоренцию зимой? Да еще по такому смутному указанию…Тем более, когда из этого богом забытого городишки приходят новости о небывалых холодах, а здесь, в Риме, было весьма тепло для зимы и очень комфортно. Больше всего на свете Риарио не любил морозиться, а морозиться из-за Медичи и да Винчи ему хотелось еще меньше. Граф наклонился, поднял с пола черные рейтузы с начесом и горько вздохнул. В этом предмете одежды, который наверняка придется носить, чтобы ничего себе не отморозить, его задница больше не будет самой запоминающейся при дворе. Риарио с ненавистью бросил рейтузы в дорожный сундук и отправился за своим черным как уголь чулком для подарка, в котором уже долгие годы фея Бефана не оставляла ничего, кроме золы. *** В мастерской было тихо. Зо постучал несколько раз, но ответа не последовало. Тогда он посчитал, что имеет полное право зайти внутрь и без приглашения. Внутри оказалось темно: не горело ни единой свечи или факела. Леонардо сидел напротив развернутого во всю стену плана, в сумерках напоминавшего что-то вроде очередной боевой машины, и задумчиво отсутствовал на этой бренной земле. Зо окликнул его, но маэстро не отзывался. Это было так похоже на Леонардо, он иногда даже не ел неделями, когда его посещало вдохновение и он творил свои шедевры. – Лео, – еще раз решил заговорить Зо, – так о чем тебя попросил Лоренцо? Леонардо молчал. – Это было что-то непристойное? – на губах Зо заиграла странная улыбка. Леонардо, конечно, не был милым маленьким Нико, но ведь не стоит исключать возможности, что и маэстро знает не обо всем, и вот тут-то, возможно, ему и пригодятся знания Зо, к которым он не обращался за советом уже лет… да никогда. – Леонардо, не молчи! – Зо принялся трясти друга за плечи, и только тогда тот опомнился и обратил внимание на гостя. – Зо? – удивленно уставился Леонардо на друга. – Да, это всего лишь скромный я, - улыбнулся тот и уселся рядом с маэстро. – Так какую жуткую супер секретную штуковину тебя опять попросил сделать Медичи? – Это! – Леонардо без лишних слов сунул под нос Зороастру схематический рисунок и опять ушел в себя. Зо принялся вертеть рисунок и так и эдак, разглядывать его в слабом свете из окна с разных ракурсов, в надежде понять, для чего может пригодиться этот «ершик»-переросток, но ничего пристойного ему на ум не приходило. Так или иначе, на листе была изображена странная конструкция с общим остовом и отходящими по его радиусу в разные стороны лучами. Венчалось все это звездой или чем-то на нее похожим. С обратной стороны листок был исписан всякими указаниями, касавшимися шикарного фейерверка, коего не видела еще Италия. Планировались гуляния и пиршества на главной площади для всех за счет Медичи, богатые украшения в центре и попроще – на прочих улицах. – И… что ЭТО? – решил уточнить Зо, ведь по его разумению, это никак не походило на смертоносное орудие, скорее на… – Это план встречи Нового года, а я должен все подготовить, украсить, устроить и достать ее, – Лео ткнул пальцем в странную конструкцию на рисунке, – елку! Большую и пушистую, чтобы стояла на главной площади и все вокруг нее веселились. Видите ли, это должен быть всем карнавалам карнавал! А Баббо Натале ему лично с гор не спустить? – закончил фразу великий маэстро как-то слегка истерично, а после всплеснул руками и принялся ходить по комнате взад-вперед. – Ну, с фейерверками я запросто помогу. Китайские торговцы как раз обмолвились, что привезли нечто феерическое, достойное двора Медичи. Украшения можно попросить придумать Ванессу, помнишь, как здорово она все оформила на твой день рождения? Хотя мы тогда так нажрались, я вот до сих пор не помню, как очнулся. Да неважно. Я могу нарядиться в Баббо и раздавать детям подарки, у меня где-то остался еще красный костюм… С оленями и салазками будет сложнее, но… – Почему я? Почему я должен заниматься всей этой ерундовиной? – перебил Леонардо. – Я изобретатель, художник, скульптор, да кто угодно! Но никак не устроитель праздника, Зо! Зо замялся. Он уже успел забыть, как его друг ненавидит Новый год и все гуляния в эту пору. Великий и могучий Леонардо да Винчи просто терпеть не мог этот ежегодный праздник, ведь как водится, его встречают в кругу семьи, а с этим у Лео все было сложно. Зо как-то пытался разговорить его на эту тему, но не очень получилось. В итоге он просто смирился, что в канун Нового года Лео не выходит из дому и творит как проклятый, пока все веселятся. Наверняка это связано с его детством и суровым отцом, отсутствием матери и еще черт знает чем, но факт есть факт – когда все разбредались по своим семьям, Лео оставался один на один со своими шедеврами. – Я просто не буду этим заниматься, – наотрез заявил Леонардо, и, выхватив лист из рук Зо, разорвал на мелкие кусочки. Зо пожал плечами. Даже у гениев бывают плохие времена. *** Во дворце Медичи царило всеобщее воодушевление. Девочки рылись в своих комнатах, освобождая шкафы и сундуки от всего старого и ненужного, ведь Новый год – светлый праздник обновления, а чтобы пришло что-то новое, нужно избавиться от старого. Дети были счастливы, Клариче тоже старалась выглядеть всем довольной. Но в то же время она прекрасно понимала, что хоть праздник и считается семейным, Лоренцо она этой ночью домой так и не дождется. Ведь раньше, сколько она ни упрашивала его встретить праздник с большим размахом, он не соглашался. А вот стоило этой выскочке Донати заикнуться о празднестве, как он тут же, задрав хвост, побежал выискивать лучших мастеров. Так что Клариче утешала себя тем, что хотя бы для их города это будет большой праздник. В этом году было особенно холодно, река Арно почти вся покрылась тонкой корочкой льда, оставались лишь небольшие полыньи в центре, где водный поток был настолько стремителен, что не давал морозу сковать себя. Холодный ветер с реки пронизывал до костей, и редкий снег не слишком-то радовал жителей веселой Флоренции, добавляя в посеревший с приходом заморозков пейзаж белых красок. Это была самая холодная зима на памяти Клариче после ее переезда во Флоренцию. Так или иначе, общее настроение города было таким же, как пейзаж, и чтобы хоть немного оживить его, Лоренцо был готов потратить любые деньги. Ну а Джулиано всячески его поддерживал, чем и заслужил право организовывать праздник вместе с Клариче, ведь за младшим братом все равно нужно приглядывать, чтобы он не потратил все до последней монеты. Но пока за окном ничего не изменилось, и Клариче, в надежде хоть немного развеяться, велела заложить карету. Ей нужен был свежий воздух, а не душные из-за чадящих каминов залы. На главной площади, угрюмо кутаясь в куртку, стоял Леонардо, а вокруг него расхаживал Зо, щеголяя своим глубоким, как и всегда, декольте. Он активно размахивал руками и что-то рассказывал, вокруг друзей уже клубился легкий пар от его горячего дыхания. Клариче невольно засмотрелась, ее лицо тронула скромная улыбка. Она велела остановить карету. – Здесь будут ярмарочные ряды, рядом устроим каток! Тут натянем гирлянды и разместим освещение, а в центре будет… эта, как ее… ёлка! – Зо в красках представлял веселье, которое должно было развернуться на площади в новогоднюю ночь. – Смотрю, работа кипит, – заметила Клариче. – Можно и так выразиться, – хмуро заметил Леонардо. – Раз уж мы встретились, не могли бы вы передать своему мужу, что… Зо вовремя оттолкнул Лео от прекрасной дамы и улыбнулся своей фирменной широкой улыбкой. – Меня зовут Зо, я друг Лео, может быть, вы помните меня. У нас все просто замечательно! – заверил Зо, – Вот только никак не могу взять в толк насчет этой ёлки... Клариче улыбнулась простоте Зо, кажется, все былые переживания как рукой сняло. – Ох, это очень просто… Нужно отправиться в лес и найти там самое большое и красивое дерево, а затем доставить его сюда, установить и украсить. – В лес? – приподнял брови Зо. – Мы не найдем здесь ель такого размера, да еще такую пышную и ровную, – занудным тоном сказал Лео. – Именно поэтому мы и обратились к вам, дорогой маэстро, чтобы вы смогли придумать что-нибудь и спасти наш замечательный праздник, – дипломатично ответила Клариче, видя, что да Винчи находится абсолютно не в духе. – Я изобретатель, ваше сиятельство. Военный, прошу заметить, а не клоун… – Но еще вы самый умный и находчивый человек из всех, кого мне приходилось встречать. Что стоит великому да Винчи решить наше затруднение, чтобы порадовать детей всего города? Никто не должен быть в стороне во время такого светлого и доброго праздника. Леонардо неопределенно хмыкнул и плотнее закутался в свою куртку. На улице становилось все более зябко, и видимо, к походу в лес надо было подготовиться основательнее. *** – Не так я надеялся окончить свои дни, – Риарио потер замерзшие руки, пытаясь хоть немного согреться, но это не помогло. Как и внутренний обвинительный монолог. – И зачем только поперся в это флорентийскую дыру? Она же как бездна, рано или поздно затаскивает на дно всех и каждого. – Граф попытался пошевелить пальцами ног, но уже почти их не чувствовал. – Еще и рейтузы не надел. Это конец. А потом, когда найдут мой хладный труп, скажут – во дурак, без рейтуз, но в очках… Тьфу, мне будет уже все равно. – На всякий случай Риарио решил снять свои шикарные черные очки и спрятать в карман. – Чертов снег, чертова карта, чертов Папа! Сам бы и валил в свою Флоренцию, если жить без нее не может. Тьфу. – Изо рта Риарио не вылетало теплых облачков, кажется, его тело уже приняло температуру окружающей среды. – Скончался из-за метели во Флоренции, да меня на смех подымут… – сжимая пальцы в кулак, он отчетливо почувствовал, как перчатки врезались в кожу ледяными складками. – Что ж, если так суждено… – граф закрыл глаза, чувствуя ледяное дыхание смерти на своих щеках. *** Леонардо продолжал кутаться в тонкую курточку, следуя за Зо и Клариче, которые никак не унимались, обсуждая, как замечательно все должно получиться. – И как им удалось затащить меня сюда, – даже снег под ногами скрипел как-то раздражающе. – Не будет тут подходящей ёлки! – чуть громче сказал Лео, пытаясь докричаться до парочки впереди. – Или вы думаете, мы в Сибири живем? И можем похвастать любыми разновидностями ёлок? – Больше оптимизма, Лео, – крикнул через плечо Зо. – И что еще за Сибирь такая? – Мы ничего здесь не найдем, – Лео сделал еще один шаг и споткнулся не то о поваленный ствол, не то об пень, не то бог знает обо что еще. Конструкция содрогнулась, и изобретателя с ног до головы обдало снегом. – Черт! – Это что, карета? – Зо подошел поближе, нашарил дверцу и дернул ее на себя. Та сначала не поддавалась, видимо, примерзла к корпусу застрявшей и засыпанной снегом кареты, но потом все же со скрипом открылась. – Ватиканские псы… Вы только гляньте! Леонардо весь вытянулся, желая разглядеть хоть что-то за широкими плечами друга. – Святой престол… – присвистнул он. Зо легонько подул на лицо графа, и упавшие ему на ресницы снежинки разлетелись, вместо того, чтобы растаять. – Кажется, он всё… абсолютно ледяной. Можем выставить его на празднике ледяных скульптур. – А по-моему, холодная кровь – это его обычное состояние, – саркастически заметил Леонардо. – Хочешь сказать, граф Риарио больше рептилия, чем есть на самом деле? – Зо расплылся в улыбке. Веки графа слегка дрогнули. Эти голоса были ему знакомы, но вот не так он представлял себе свою кончину, совершенно не так. Клариче наконец подошла к карете и перед ней расступились, пропуская даму вперед, полюбоваться на интересную находку. – Граф Риарио? – не поверила свои глазам Клариче. – Что могло привести его сюда в такое время? – задумчиво произнесла она и забралась в карету. – Действительно, мы еще после прошлого раза не всех убитых закопали, а тут снова он. Ватикан, видимо, решил просто нас всех перерезать, – не унимался Зо. – В любом случае, господа, было бы неприлично бросить его здесь, он все-таки граф, – Клариче положила руку на лоб их найденыша. – Слава богу, он живой. – Богу ли? Риарио приоткрыл глаза и увидел перед собой строгое лицо Клариче. Судя по всему, она не слишком была рада его видеть, но и слишком воинственной не казалась. Возможно, он все-таки попал в рай, иначе встретить в аду Лео и Зо было бы слишком суровым наказанием даже для него. – Я попал в рай, госпожа? Иначе откуда с этими двумя чистый ангел посреди леса? – Вы лишь на подступах к Флоренции, граф, не доехали всего одну лигу… – Лошадь распряглась и убежала, а ночью я не смог определить свое местонахождение, ужасно мело… – Что ж не замело-то совсем, – съязвил Зо, помогая Клариче и графу выбраться из кареты. – Так какими судьбами вы в нашей столице? Снова резать будете? – Посмотрим на ваше поведение. – Граф, а не видели ли вы по пути достойных ёлок? – пытаясь сэкономить всем время, поинтересовался Леонардо, как всегда практичный до невозможности. – Каких еще телок? – недоуменно переспросил Риарио. – Ёлок! – отчетливее произнес Леонардо. – Вам тут что, Сибирь? – еще больше изумился Риарио. Лицо Леонардо осветила торжествующая улыбка. Он был прав, а значит, они могут бросить свои бессмысленные поиски и отправиться домой. Кроме тех трех кривых, словно его троюродные восьмидесятилетние бабки, елочек, ничего им тут не найти. – Дело сделано! Возвращаемся, – воскликнул он, бодрым шагом направляясь к тому месту, где они оставили лошадей. Хоть Риарио и не хотел признавать, но он был рад, что его все-таки кто-то нашел. И сейчас, опираясь на руку Клариче Орсини, такую теплую и нежную, он был готов расплакаться от такого нелепого стечения обстоятельств. Да и кстати, возможно, именно эта встреча поможет ему продвинуться в выяснении происходящего сейчас во Флоренции, ведь разве не это так сильно интересует Сикста? И все же он не мог отделаться от мысли, что еще никогда не видел Клариче Орсини так близко, ее тонкий нос и решительный взгляд, маленькую родинку прямо под мочкой уха, и эти выбивающиеся из-под легкой шапки завитки волос… Он мог поклясться, что его рассудок помутился и это все из-за переохлаждения, но легкое чувство симпатии сейчас охватило его. Пусть совсем немного и ненадолго, но он был благодарен ей за теплые нежные руки и за то, что все-таки первой увидел её строгое лицо, а не насмешливую рожу Зо, после того, как взглянул в глаза ледяной смерти. – Я больше никогда не буду брезгливо относиться к рейтузам, – вдруг произнес граф и вновь потерял сознание. *** В тишине мастерской перо еле слышно царапало бумагу. Леонардо просто сидел и черкал листы, у него не было ни одной идеи насчет этой чертовой ёлки. Зо, Нико и Ванесса с Джулиано устраивали последние приготовления к празднику – устанавливали фейерверки в том порядке, в котором им указал маэстро. Планировалось, что этот фейерверк увидят в самом Ватикане и удавятся от зависти, это будет нечто грандиозное, такое же грандиозное, как приход каждого нового года на эту грешную землю, которая завершает свой оборот вокруг солнца. Но даже это поистине грандиозного масштаба открытие сейчас нисколько не радовало Леонардо, хотя он считал его чуть ли не самым главным в своей жизни, пусть и не любил распространяться об этом. В городе уже появились красивые гирлянды, сплошь разукрашенные яркими красками цветы, или милые ангелы, трубившие в свои дудочки, приглашая всех на праздник. На площади появились огромные белые снежинки, которыми всю ночь занималась Ванесса, а теперь их развешивали у ярмарочных палаток с бесплатными угощениями. А какие ароматы уже поднимались над городом! Это и легкие цитрусовые нотки, и печеные яблоки в карамели, которые уже ждали первых гостей, горячие ароматные напитки согревали добровольцев, вызвавшихся помочь в украшении города. Каток в центре площади тоже был наполовину готов, и там уже рассекали по льду дети, пытаясь освоить очередное изобретение великого маэстро. В общем веселье они не замечали ни падений, ни столкновений, ведь все это было в диковинку и новинку. Всех интересовал только один вопрос – для чего строится постамент в самом центре? Самые смелые предполагали, что тут будут новогодние праздничные казни для развлечения, другие – что это главная сцена для новогодних комедий и песен. И только Леонардо да Винчи сидел в своей темной мастерской и не желал никакого праздника. Он смотрел на прикрепленный к стене лист с наброском для Лоренцо – кто-то собрал его по кусочкам и повесил на видном месте, – но не позволял своему воображению представить рабочую версию. Внутри него все было напряжено, он ждал каких-то ужасных событий. Ведь каждый год под этот пресловутый праздник обязательно вновь случается что-то ужасное в его жизни, каждый раз, из года в год… Леонардо чуть сильнее надавил на перо, и оно сломалось, оставляя безобразную кляксу на новом наброске. *** Риарио стоял у окна и наблюдал за оживившейся Флоренцией. Все сновали туда-сюда, сплоченные общим делом, город преображался на глазах: из серого унылого месива он вновь возрождался ярким, смелым и дерзким в своих суждениях. Именно все это свободомыслие так раздражало Ватикан, они бы предпочли смести Флоренцию с карты Италии навсегда, но кажется, ничего у них не выйдет. Риарио ухмыльнулся, было практически невозможно не поддаться всеобщей атмосфере праздника, он, кажется, даже напевал сейчас под нос эту странную песенку, что доносилась с улицы. Граф одернул себя, но скорее для поддержания образа. – Еще немного и можно полюбить этот чертов город, – цокнул Риарио. – Ничего они тут не готовят, кроме всеобщего торжества. – Вам все же нравится наш город, граф? – Клариче замерла на лестнице чуть поодаль их гостя. – А вы считаете, можно полюбить безумие? – темные глаза Графа немигающе уставились на владелицу дома. – Иногда безумие – это то, что нужно просто принять, и тогда оно откроется с очень неожиданной стороны. – Вы считаете? – Я прошла через это, переехав сюда, – Клариче улыбнулась. – Пусть ваш визит неофициальный, но вы ведь останетесь на праздник? – Разве я могу? Думаю, мне лучше покинуть этот дом, чтобы не портить праздничной атмосферы, все же это семейное торжество. – В вас еще осталось нечто хорошее, граф? – беззлобно удивилась Клариче. – Но не думаю, что Лоренцо может позволить себе оставить вас без присмотра. – Он бы глупо поступил, отпустив меня, понимаю. – Посему, я вынуждена настоять, чтобы вы прикрепили свой новогодний чулок к камину. Возможно, у феи Бефаны найдется что-то и для вас. – Если только этой феей будете вы! Клариче невольно засмотрелась в темные глаза графа, которые словно пытались отыскать нечто в её душе, и это ей не нравилось. Этот человек всегда пытался зацепить её какими-то глупыми фразами, будто там в лесу он потерял свой рассудок окончательно. Но сейчас это не выглядело омерзительно или зло, скорее, просто ребячески. Неужели даже в Джироламо Риарио под Новый год просыпается нечто хорошее. Клариче отвела взгляд и прошла мимо него вверх по лестнице. Этот чертов город располагал к безумию. *** В зале стоял шум и гам, хотя народу было не так уж много. Леонардо сидел тихо и поглядывал на свои листки с набросками, Риарио сидел напротив и с легкой усмешкой наблюдал за происходящим. Суматоха была самая что ни на есть предновогодняя. Ванесса с мотком каких-то лент что-то пыталась доказать Нико и Джулиано. Клариче рассматривала новогодний буклет, в котором в подробностях рассказывалось, что и где можно посетить в праздник в их городе. Зо пытался доказать Джулиано, что вина много не бывает и нужно еще хотя бы двенадцать бочек. – Тебя-то как занесло в новогодний комитет? – буркнул Леонардо и посмотрел в сторону графа. – А, так у вас специальный комитет, – усмехнулся он. – Если вы все так свои дела во Флоренции решаете, то понятно, почему папа никак не может вас одолеть. – Я надеялся, ты замерз напрочь, и мы тебя больше не увидим, – гнул свое Леонардо. – Твоими молитвами, – повисла пауза. Стоило ли продолжать диалог, создавая еще больше шума? – Знаешь, Лео, я тоже думал, что тебя ценят в роли придворного маляра. Но что ты теперь еще и тамадой будешь подрабатывать, никак не ожидал. – Нет, тамадой у нас будет Влад, – Леонардо как-то жутковато усмехнулся. – Конкурсы у него очень интересные, как раз на твой вкус. – Да уж вижу. Никак не можешь забыть прошлую встречу с ним? – Такое не забывается, – пожал плечами Лео. В комнате вдруг повисла секундная пауза, словно небольшой перерыв перед вторым актом заседания. Предстояло еще обсудить очередность выступлений артистов в карнавальной части празднества, места для факелоносцев, уличных циркачей и прочих выступающих. Нужно было найти время в программе и для новогодней речи Лоренцо. Все и так догадывались, что он расскажет о том, что год был непростой, но благодаря общей сплоченности они явно идут к процветанию. Но никто точно не знал, сколько речь займет времени. Хозяин дома отчего-то держал ее в тайне, видимо, боялся, что ватиканский шпион найдет и украдет. Нерешенным остался вопрос и о проверке механизма главных башенных часов, по которым будет вестись обратный отсчет, ну и, собственно, само наличие ёлки. Её все еще не было, под натянутым пологом пряталась пустота, но жителям об этом было невдомек. Все должно было стать сюрпризом и одним из подарков к торжеству. Но к тому моменту, когда обсуждение дошло до этого пункта, Леонардо уже не оказалось на заседании новогоднего комитета, как и Риарио. – Ну и холодрыга, – не унимался граф, попивая подогретое вино с пряностями. – Смотрю, не брезгуешь теплыми колготками, – заметил Лео. – Боишься ватиканскую честь застудить? – Это… это рейтузы! – с легким раздражением ответил граф, но обиделся не сильно – всю пытку холодом он познал еще в карете. – Я почти завидую, – сказал Леонардо, безуспешно пытаясь запахнуть куртку плотнее при очередном порыве ветра с реки. – Могу прислать тебе в другой раз. Фирменные ватиканские! Повисла неловкая пауза после обмена колкостями. Казалось, обсуждать нечего, все выяснили еще тогда, на берегу неизвестного нового континента, почти стали друзьями после всех приключений, а здесь – снова-здорово… – И не боишься ты вот так прогуливаться со мной по улицам города? – попытался Риарио перевести беседу в более деловой тон. Он все же должен был выяснить хоть что-то, а не только тот факт, что это именно Нико развесил омелу повсюду, куда смог дотянуться своими маленькими ручонками, в надежде хотя бы такой подлостью заполучить желанный поцелуй от Ванессы, хотя ей явно было не до него… Риарио ухмыльнулся в воротник и посмотрел на да Винчи, как удав на кролика. – А стоит бояться? – Кто знает? – пожал плечами Риарио. – Я ведь явно на задании римской католической церкви. – А нам тут нечего скрывать. Видишь, ангелов понавешали, лент заплели, готовились к твоему приезду. Только улицы лепестками посыпать не успели, зато снега – завались! Странная парочка свернула с главной улицы и пошла грязным переулком, в котором граф тоже подметил маленькую веточку омелы. Под ней уже сидели и миловались две помойные кошки. Переулок вывернул на другую улицу, чуть поменьше, но тоже красиво украшенную. – И все-таки не могу понять, почему ты такой угрюмый. Это безумие, признаться честно, дико веселит даже меня, – и тут даже нисколько не слукавил. – Да уж, вы в Риме вообще знаете толк в извращениях, – буркнул маэстро. – Что? – переспросил Риарио, отвлекшийся на прилавок с деревянными лошадками, старательно вырезанными каким-то неизвестным здешним мастером. – А, развлечения… ну что сказать, немного можем, умеем, практикуем. Да Винчи так глянул на Риарио, как не смотрел еще ни разу в жизни – какая-то смесь отвращения, разочарования и обиды. Даже этот человек подвергся всеобщей новогодней лихорадке, затеянной Медичи, а ведь Леонардо питал такие надежды, что хотя бы граф сможет понять всю абсурдность и глупость происходящего. Зачем каждый год отмечать очередной оборот Земли вокруг Солнца? Это все равно, что отмечать каждый год заново отросшие волосы после очередной стрижки. Каким же одиноким и заброшенным чувствовал себя сейчас Леонардо. Все было потеряно. Он видел, как отражаются уличные новогодние огни в глазах Риарио, между прочим, да Винчи сам их спроектировал, и как на лице графа начинает играть странная улыбочка. – Будто на курорт приехал, – пробурчал маэстро и ускорил шаг. Ему не хотелось быть тут, он мечтал просто скрыться и переждать все это безумие, пока все его самые ужасные опасения не начали сбываться. – И все-таки, почему ты такой угрюмый? – Риарио нагнал его, пряча в карман деревянных лошадей. – Бесплатная выпивка, женщины, угощения, все такое красивое, разгоняет тоску, я вот, может быть, даже перейду на вашу сторону окончательно, у вас тут забавные имбирные печения в виде человечков, им можно головы откусывать! – Что?! – Что? – недоуменно переспросил сам себя Риарио, отмечая собственную странную рассеянность и болтливость. Ведь его послали вынюхивать, а не наоборот. – Неважно. Так почему ты не наслаждаешься праздником? – Потому что. – И почему же? – По-то-му-что, – повторил еще раз маэстро и сложил руки на груди, как явный сигнал того, что он больше не хочет ни с кем говорить, и тем более об этом. Они постояли с минуту молча, пока граф покупал пресловутые печенья, а затем отошли в сторону. Да Винчи рассматривал то место на постаменте, где под черной тканью должна была быть красивейшая елка – но которой там не будет, потому что он не хочет этим заниматься. И никто его не заставит. Стоит лишь на минуту расслабиться… И неизвестно, что может произойти. Он бы и сам предпочел сейчас завеситься черной тканью, чтобы его никто не трогал. – Это что-то из детства? – пространно заметил граф. – С чего бы? – напрягся да Винчи. – Да ты же одна сплошная ходячая детская травма! Внебрачный ребенок, мать бросила, отец-тиран, потом еще отдали в какую-то мастерскую… И вся твоя эта мания к изобретению оружия, явно хочешь разрушать все вокруг себя, таким образом, пытаясь защититься. Каждое слово – как кирпич по голове. Леонардо чувствовал, что сейчас сам станет темной материей. Он поднял голову, желая поискать помощи у неба, раз больше ждать неоткуда, и заметил омелу… – Ох… – вздохнул он, – еще этого мне не хватало. Риарио проследил за его взглядом и тоже подметил веточку. – Интересно… – он чуть наклонил голову. – И что теперь? Целовать тебя, что ли? Мне бы не хотелось, – помотал головой граф. – Как-то это низко для бешеного пса Ватикана лобзаться со всякими там художниками на улице под всякими ветками… Или…. – А я будто сгораю от желания? – воскликнул в ответ Леонардо. – Заставлю Нико снять всю эту гадость! Леонардо не успел закончить фразу, как увидел лицо графа в сантиметре от своего и отпрянул. – Да вы совсем блять пизданулись тут все! Риарио лишь звучно рассмеялся, шутка явно удалась на славу. Он не видел Леонардо в таком гневе, даже когда их чуть не убили в Новом свете. В общем, мгновение было бесценным. – Тогда просто скажи, почему ты такой угрюмый, а то зацелую до смерти и всем расскажу! – разошелся Риарио. – Определенно нужно проверить эти печенья на наркотические травы, – в шоке пробормотал Леонардо. – Вообще-то у нас за такое могут засудить, – развел руками художник, – у меня уже была пара приводов … больше не хочу. Риарио выжидающе смотрел на маэстро. – Я не хочу отмечать праздник, потому что он бредовый. Это во-первых. А во-вторых, я не знаю где взять эту треклятую ёлку, и в каких дурацких снах она привиделась Лоренцо. А в-третьих, каждое 31 декабря со мной случаются необъяснимо плохие вещи! – Леонардо в сердцах взмахнул руками и, развернувшись, зашагал прочь. – Необъяснимо плохие вещи… – повторил Риарио задумчиво, все-таки навык добычи информации он не растерял. А печенья и правда были странноватые на вкус, точно ли они имбирные… *** К празднику все было готово, кроме основного украшения на площади. Но оставалось еще 12 часов до явления этой красоты народу. Сейчас все занимались привычными новогодними делами, выбрасывали все старое и ненужное, дабы в доме появилось место для нового и хорошего. Кто-то уже сейчас начинал выпивать и заводить традиционные песни, ведь чем шумнее встретишь праздник, тем лучше пройдет следующий год. А кто-то, скрываясь и маскируясь, следил за Ванессой, желая подкараулить ее под одной из развешанных везде веточек омелы. Но она, как назло, совершала прогулку с Джулиано, который инспектировал готовность к празднику, ведь уже через несколько часов, когда чуть стемнеет, начнется первое фестивальное шествие. Риарио наблюдал за городом в небольшое окно на лестнице дома Медичи. Ему не хотелось срывать это мероприятие, как-то пакостить или же чинить беспорядок, скорее даже наоборот, он хотел помочь, ведь в Риме никогда не видел ничего и близко стоящего с таким замечательным торжеством. – Обдумываете коварные планы, граф? – послышался за его спиной голос Клариче. – Отнюдь, госпожа Медичи. Безумие вашего города победило меня. – Видимо, как и меня когда-то, – вздохнула она мечтательно. – Сегодня у меня выходной от грязных дел. – Значит, можно отозвать бригаду копальщиков, вы не будете истреблять наши деревни и дома? – усмехнулась она. – Празднуйте спокойно. Клариче подошла ближе и тоже выглянула в окно. На месте главного подарка все еще были лишь складки темной ткани, как огромная черная дыра. Это беспокоило. – Стоило подобрать другую ткань, чтобы скрывать ёлку. – Вам понадобится нечто большее, чем красивая тряпка, если Леонардо не подчинится. – Как? – недоумение сменилось страхом, – но Зо сказал мне, что… – Не переживайте так, иначе ваше прекрасное лицо исказят ненужные морщины, а это было бы прискорбно. – И что же нам делать, граф? – Клариче чуть коснулась его рукава. – Действовать, – их взгляды пересеклись, на мгновение они смотрели друг на друга чуть дольше, чем следовало бы. Клариче отвела взгляд первой, и заметила над ними омелу. Улыбка осветила её лицо, словно луч солнца в ненастный день осветил главную площадь Ватикана. Это самая прекрасная спасительница, какую только можно было пожелать, граф был в этом уверен. Он тоже заметил омелу. – Да что ж такое… – напряженно вздохнул он. – Я этому Нико руки-то поотрываю. – Думаю, это слегка неуместно. Клариче отступила на шаг, чуть опустив голову, пытаясь скрыть смущение. Но Риарио успел ухватить ее под локоть и остановить. – Сначала я спасу вашего горе-художника, и весь ваш новогодний балаган, а после… после мы решим, что делать с этим маленьким недоразумением. Дождитесь, госпожа Медичи! И после этих слов Риарио бросился вниз по лестнице. У него появился замечательный план. – Лоренцо меня убьет, если узнает, что я не заперла этого человека в темнице, да еще и позволяю разгуливать свободно по городу. Безумие… *** В мастерской было холодно и сыро, в печке не горел огонь, сквозняк перекатывал свитки по полу. Зо уже отчаялся спасти положение и потому просто сидел под дверью в надежде, что фея Бефана сама спустится к нему с гор и поможет все это разрешить. Но Зо даже и подумать не мог, что вместо феи дождется самого Баббо Натале, да еще в таком необычном исполнении. Риарио примчался так быстро, как только мог. Он остановился возле Зо, пытаясь отдышаться, и что-то объяснить ему насчет да Винчи. – В пять лет ногу сломал, в семь – опрокинул новогодний стол и был наказан, в шесть умерла любимая овца на ферме, в десять случайно заперся в чулане… – Что? Что за бред ты несешь! – восклицал Зо, пытаясь разобрать околесицу графа. – Леонардо… он боится Нового года, потому что с ним происходят несчастья. – Это какие же? – В пятнадцать сгорела мастерская, а в семнадцать его чуть не утопили хулиганы с соседней улицы. Этот список можно продолжать бесконечно, но у нас нет времени. Мы должны убедить его, что все будет хорошо, и доставить чертову елку на место! Понимаешь? – Риарио вцепился в плечи Зо, чуть встряхивая его. – Ты безумен. – Я знаю. – И я тебе не доверяю… но если ты прав, то помогу. Что нужно делать? – Я должен поговорить с Леонардо и… – Риарио не успел договорить, как Зо уже приступил к действию. Он со всего разбегу снес дверь в мастерскую Леонардо, и быстро схватил маэстро под руки, пока тот не опомнился и не сбежал. Но оказалось, что это было абсолютно не нужно. Маэстро был мертвецки пьян. – Ну и дыра… неудивительно, что ты стал гнить изнутри, маэстро. – Уйдите… на меня дует, перестаньте на меня дуть, – завозмущался художник, пытаясь освободиться из рук Зо и почти успешно. – Вы не имеете права, у нас свободная республика… ой. – Леонардо отключился, ударившись головой об открытую дверь. *** – Макни-ка его головой в это ведро, – приказал Риарио, - и подержи подольше. – А мы его не убьем? По-моему, уже слишком долго. – Нет. Держи! И держи крепче. – Граф, мы его утопим, и тогда несчастье произойдет с нами! – Я знаю, что делаю! – Вы должны его спасти, а не убить… – Я помню, хотя и жаль, ведь это такой шанс. – Граф, вы убивали людей раньше таким способом... вы не боитесь, что… – Зо, я сейчас начну убивать тебя, если не заткнешься, – выпалил граф. Леонардо вдруг стал истерично махать руками, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. – Вытаскивай. – Душегубы! – завопил маэстро, выныривая и пытаясь уклониться от своих спасителей. Но, поскользнувшись на тонкой корочке льда, образовавшейся от расплескавшейся по полу воды, он лишь звучно упал на пол, все так же беспорядочно размахивая руками. – Моя попа… – грустно простонал да Винчи. – Мы как раз ее сейчас и спасаем! – Лицо графа возникло перед лицом маэстро, он схватил его за плечи и уставился прямо в глаза своим пугающим взглядом. – Леонардо, послушай. Да, с тобой случались несчастья ранее, но подумай своим гениальным умом, что случится, если ты не предъявишь Лоренцо ёлку через несколько часов? Несчастья будут происходить с тобой до конца года – если, конечно, ты до него дотянешь. Да и вообще, что может произойти еще более ужасного, если я уже тут, и пытаюсь утопить тебя в корыте? – Не знаю, – с натяжкой произнес художник, – что угодно… У нас ведущий праздника Влад Цепеш. – Это вы, конечно, зря, – цокнул языком Риарио и осуждающе посмотрел на Зо. – Ну а что? Зато конкурсы интересные и дешево! Смета Медичи, знаешь ли, не резиновая. – Ладно. Забудь о нем! – Риарио перешел ко второй части своей речи. – Неужели ты готов лишить праздника бедных сирот и прочих обездоленных жителей? Неужели у тебя рука поднимется поступить так… так… – Так по-риариевски, – помог Зо. – Не хотелось бы, – согласился Леонардо. – Да Винчи, не будь мной. Подари детям праздник. А самое главное – позволь празднику преподнести тебе нечто хорошее, ведь ты сам закрываешься от этого… И тогда фея Беефана принесет тебе самый долгожданный подарок, и положит его в твой новогодний носок на камине, и ты сможешь прожить еще один замечательный год. – Детей, конечно, жалко... они ведь ждут, – Леонардо поднялся с пола и отряхнулся от грязи. – Чтобы впустить что-то хорошее, нужно сначала выкинуть весь хлам. В первую очередь – из твоей гениальной головы… Ну а Зо, так и быть, приберет мастерскую для тебя. – Что? – возмутился до того кивавший Зо. – Не порть праздник! Сделай другу приятно, – фыркнул граф. – Или ты хочешь уничтожить Новый год? – Ладно, черт с вами, – вздохнул Зо и отправился искать метлу в этом свинарнике. – Выкинуть мусор, – завороженно повторил маэстро и тут же бросился к куче разбросанных бумаг. Там он нашел нужный чертеж, и так же быстро куда-то убежал. – Не благодарите, – победно развел руками Джироламо Риарио. – А мы и не будем, – Зо смачно сплюнул на пол, оценивая фронт предстоящей работы. *** Площадь была полна людей, множества маленьких огоньков повсюду. Запахи яблок в карамели, подогретого вина и печенья разносились во все концы города. Дети радостно катались по льду и играли в снежки. Парочки разошлись кто куда и, заприметив омелу, тут же начинали целоваться. Нико скромно стоял у палатки с бесплатными угощениями. Зо, наконец управившийся в мастерской, сидел рядом на лавочке и потягивал бутылку вина, он почти не верил, что их глупый план сработал. Самое время для торжественной речи Лоренцо. Вдруг огни разом потухли и начали загораться вновь, выстраиваясь в подобие некой дорожки, один из балконов вспыхнул светом и там появился Лоренцо, приветствуя жителей. Все взгляды обратились на него. – Дорогие флорентийцы, вот и прожит еще один непростой год! Этот момент вам запомнится навсегда. Будем счастливее и богаче в будущем году, не отдадим свою свободу Ватикану. Это праздник для всех вас. Поздравляю, дорогие флорентийцы! А теперь наш главный подарок городу и вам, самая красивая, самая необычная! Это для вас… Барабанная дробь… секундная задержка и взрыв оваций под разрывы красочного фейерверка! Да Винчи не подвел. Он вновь справился с непосильной задачей. Город в восторге и будет вспоминать о таком чуде еще тысячу лет. А этот фейерверк долго будет сниться папе Сиксту в кошмарах, ведь никто так и не сможет превзойти его по красоте и масштабности. Горожанам раздали подарки и угощения, заиграла музыка, начались танцы… Ванесса подвернула ногу и уже почти отчаявшийся Нико смог подхватить ее, прямиком под одной из веточек омелы. Нахмурившийся Джулиано отвернулся, делая вид, что отправился за вином в соседнюю палатку. Зо раздавал ребятишкам подарки в костюме Баббо Натале. Вся площадь превратилась в сверкающую круговерть радости и счастья, охваченную всеобщим новогодним безумием. *** Где-то вдалеке гремели звуки праздника. Будто в другой вселенной, в другом, лучшем месте. Леонардо собирал кисти и остатки материалов, в пальцах все еще зудела боль и напряжение, он и сам почти валился с ног, но нечто теплое сейчас появилось в его груди. Он видел улыбки на детских лицах и изумление взрослых, слышал крики восторга самого Лоренцо Медичи, никто не имеет права грустить в Новый год, и он спас от этого целый город. Легкая улыбка тронула усталое лицо маэстро, кажется, он впервые был счастлив в ночь 31 декабря. – Я почти не верил в тебя, – с сарказмом отметил Риарио. – Смотрю, доброе заклятие феи Бефаны спало с твоего жестокого сердца, Риарио. – Еще не до конца, – усмехнулся тот. – Мне еще хотелось бы получить заслуженную награду за спасенный Новый год. – А потом обратно в Ватикан? – Скорее всего… еще отчет теперь придумывать для Сикста, куда казенные деньги девал. – Риарио сморщился в недовольстве. – Так может, все-таки на нашу сторону? У нас же печеньки… – На все воля божья, – пожал плечами граф и развернулся на пятках, чтобы покинуть этот темный закуток, но потом вдруг замер и обернулся. – И все же, Леонардо, как тебе это удалось? Где ты достал такую огромную елку, да еще такую пушистую и правильной формы? – Ну, я же чертов гений, Риарио! – Леонардо широко улыбнулся, все его лицо перемазано зеленой краской и даже немного волосы. – Если скажешь, обещаю не упоминать этого в ватиканских отчетах. Может, нам стоит завести еще одну маленькую дружескую тайну? – Нет уж, и не порти волшебства, Новый год все-таки. За их спинами разносится звук разрывающихся фейерверков, которые все окрашивают в золото.