Верь мне

Хэнк мрачным взором окинул персонал — операторов дверей, находящихся за пуленепробиваемым стеклом. Затем перевёл взгляд на титановую дверь, толщиной не меньше десяти сантиметров, и устало вздохнул. За его спиной находилась парочка «ходячих мертвецов», как он сам их называл, ибо — новички. У таких даже имена не спрашивают, пока они не продержатся здесь хотя бы год. Вот тогда можно и познакомиться будет. Сейчас они: Агент 138 и Агент 204. — Эй, ну долго там ещё? — недовольно спросил Хэнк у рации. — Мы через пять минут должны уже доставить объект на испытания. Им, в очередной раз, поручили доставить объект для опытов. — Они уже на подходе, — отозвалась рация, а из-за стекла один из сотрудников показал ему большой палец. Хэнк хотел было огрызнуться, но тут раздался громкий сигнал, оповещающий об открытии двери, и та плавно отъехала в сторону, позволяя трём работникам службы безопасности и одному объекту пройти в зону кетеров. — Наконец-то, — скорее для проформы проворчал Хэнк. — Спасибо, дальше мы сами. — Да уж забирайте, — довольно хмыкнул парень средних лет со шрамом на носу. Один из начальников охраны в средней зоне. — Нет у меня желания по вашей зоне шататься. Как только они обменялись любезностями, Рид передал «с рук на руки» объект, и Андерсон, наконец, разглядел его. К его удивлению, на вид это был обычный парень. Каштановые волосы, завиток чёлки, упавший на лоб, несколько веснушек, рассыпанных по лицу, и очень грустные карие глаза. — Эй, Рид, — окликнул Хэнк уже собравшегося уходить Гэвина. — А что это за объект? На обычного человека похож. D-класс, что ли? — А я за каким хреном должен знать, Андерсон? Что дали, то и привёл. Adios, амиго, — и Рид, отсалютовав, скрылся за закрывшейся дверью. — Выдвигаемся? — спросил Андерсон в рацию. — Продвижение по зоне тяжёлого содержания разрешаю, — отозвалась рация голосом капитана службы безопасности. Хэнк приложил свою карточку второго доступа к двери, ведущей в самую глубь зоны и вообще всего филиала, и та с противным лязгом отъехала в сторону. Один Агент прошёл вперёд, второй был замыкающим. Андерсон шёл в середине рядом с объектом. По всей видимости, он — либо обычный человек, совершивший в своей жизни нечто ужасное, либо безопасный объект. Интересно, что с ним хотят сделать? Хэнк должен привести его в камеру содержания SCP-035. Мерзкая штука… Его размышления прервал тихий всхлип. Хэнк присмотрелся к идущему рядом парню: по его щекам пролегали мокрые дорожки. Он что, плачет? Андерсон мотнул головой, отгоняя все лишние мысли. Его работа — привести объект на испытания. Всё. Но было в нём что-то такое… Он будто был человечнее обычных людей. Источал внутренний свет и тепло. Уже на подходе к камере содержания до Андерсона донёсся еле различимый шёпот: — Нет… нет, — парень мотнул головой, — сколько же можно… Хэнк приложил свою карту к электронному замку и провёл объект в небольшую комнату с различной аппаратурой. Там уже совещались доктора, но едва дверь распахнулась — замолкли. — Долго копаетесь, — только и произнёс доктор Камски. — Подведите его ко входу в камеру объекта ноль тридцать пять. Хэнк послушно выполнил указание, хотя и пришлось приложить немного усилий — парень застыл на месте и не хотел двигаться. — Отлично, — двое работников в защитных костюмах подхватили объект с двух сторон под локти. Андерсон отошёл в сторону и стал ждать. Как глава отдела безопасности он должен был присутствовать на всех опытах, хоть и не имел доступа к полной информации о кетерах. Однако, он прекрасно знал, что может сделать Маска с любым человеком. Ужасные, разъеденные кислотой тела не раз выгребали из комнат на его глазах. Выглядело и пахло это месиво отвратительно. Но всё равно он удивился, поймав себя на мысли, что сочувствует мальчишке. Раньше ему доводилось работать лишь с классом D — маньяками и педофилами, либо непосредственно с объектами, которые редко когда представляли из себя милых лапушек. Скорее уж это были самые настоящие монстры. Хотя он частенько ловил себя на мысли, что работники филиала ничуть не лучше кетеров. Особенно учёные. — Протокол записи, — доктор Камски назвал длинный набор цифр, — объект семнадцать пятьдесят один, после того, как вы зайдёте в камеру, вам нужно будет сменить ящик хранения для ноль тридцать пять, а после выйти оттуда. Вам ясно? — Моё имя Коннор, — прошептал объект еле слышно, но различимо. И уже громче добавил: — Да. Голос его был мягок и будто слегка тягуч, но едва ощутимо дрожал. — Отлично, — дверь камеры распахнулась, и Коннора вместе со стеклянным кубом затолкали внутрь. Хэнк никогда не был «по ту сторону» дверей камер и явно никогда не хотел бы там оказаться. Первые пару минут стояла звенящая тишина, но лишь потому, что Коннор прижался спиной к двери, не решаясь сделать ни шагу. Он будто с чем-то боролся, с какой-то невидимой силой, которая его притягивала. В конце концов, она явно победила. Он сделал один нерешительный шаг, второй, и вот он уже открывал крышку такого же стеклянного куба, как и тот, который ему дали. — Объект семнадцать пятьдесят один, не смейте надевать Маску, — голос доктора Камски заставил всех вздрогнуть. Только вот в отличие от Хэнка, который наблюдал через камеры за объектом с ужасом, учёные были буквально поглощены этим зрелищем. Коннор тем временем замотал головой, но всё же опустил руки в мерзкую жижу, при этом зашипев от боли. Хэнк знал — всё, что прикасается к этой жиже, выделяемой Маской, начинает разлагаться. Ужасно. Где-то в груди ёкнуло. Но когда Коннор надел Маску на лицо и заорал от дичайшей боли, вот тогда стало действительно ужасно. Камски чуть приглушил звук на колонках, но стены здесь были не звуконепроницаемыми — в этом не было необходимости. Хэнк видел подобные испытания — люди умирали за считанные секунды, становились всего лишь телом, подконтрольным Маске, но в этот раз всё было по-другому. Парень всё кричал и кричал. Андерсону казалось, что этот крик не прекратится никогда, а группка учёных спокойно что-то обсуждала. На экране было видно, как разложившаяся плоть, на которую попадали капли выделяемой Маской жижи, чернела, сползала, обнажая сначала мясо, а потом и кости, но тут же эти дыры зарастали, закрываясь, чтобы спустя секунды вновь расползтись. Наконец, Камски дал отмашку двум работникам в защите, которые вошли внутрь и сорвав Маску с Коннора, уложили её внутрь нового куба. После этого они грубо обтёрли лицо и пострадавшие участки кожи Коннора тряпкой и также сложили её в стеклянный контейнер. Они выволокли его за дверь и бросили перед Хэнком. — Ведите его обратно, — приказал один из них. И только в этот момент Андерсон наконец очнулся. Боже, это разъеденное лицо теперь будет сниться ему в кошмарах. Коннор стоял перед ним на коленях, тяжело дышал, всхлипывал и слепо шарил руками перед собой. — Ничего не вижу… — прошептал он отчаянно. — В медотсек? — решил на всякий случай уточнить Хэнк. — Нет, этого просто обратно, — безразлично отмахнулся Камски. Он и ещё пара учёных уже вовсю что-то обсуждали. Хэнк недобро прищурился, но помог подняться парню на ноги и вывел его за дверь. Там его всё ещё ожидали два его личных «ходячих». Ни один из них даже не вздрогнул при виде Коннора, а вот Хэнк, тащивший его обратно почти всю дорогу на себе, не мог так же. Он видел, что от болевого шока парень на грани потери сознания, но ещё он видел, что он регенерирует. Лицу требовалось куда больше времени, наверно, потому что пострадали глаза и язык. Теперь не было сомнений, парень — один из безопасных. Когда они подошли к переходу между двумя зонами, Коннор всё ещё слепо вертел головой, но лицо его уже обросло нежно-розовой кожей, и Хэнк с изумлением вновь обнаружил веснушки. — И часто с тобой так? — разговаривать и общаться с объектами было строго запрещено сотрудникам безопасности, но сейчас Хэнк срал на эти запреты. Он прекрасно знал, как нужно встать, чтобы ни камеры, ни операторы дверей за стеклом его не увидели. Коннор чуть повёл головой в его сторону и так же тихо прошептал: — Постоянно.