Предан

«А потом придёт Она, "Собирайся, — скажет, — Пошли, Отдай земле тело..." Ну а тело не допело чуть-чуть, Ну а телу не додали любви... Странное дело...»*

      Дорога широкой змеёй извивается вдаль, огибая тёмные, густые леса. Она тиха и неприметна, давно всеми забыта и изрыта мелкими ямами, словно лицо болеющего оспой. Дорога всё идёт, всё стелется и стелется, виляет между бессчётного количества сосен и елей. Куда она ведёт - неясно. Но маловероятно, что хоть один из сидящих в неприметной машине, скользящей по старому шоссе, достигнет его конца. Андроид-водитель коротко оборачивается назад, услышав шевеление, но сразу же возвращает взгляд вперед, к горизонту.       Рид с трудом поднимает тяжёлые веки. Перед глазами всё размыто, будто сквозь мутную плёнку, но Гэвин без труда различает жёлтый диод и тёмные очертания родного профиля.       — Рич? Где я? Что прои... — детектив дёргает затёкшими, ноющими руками и понимает: они крепко связаны за спиной. И не только они. Пару раз проморгавшись, ему удаётся сфокусироваться. За окном беспорядочно мелькает лес, в машине, кроме них двоих, никого нет, пошевелиться невозможно. Рид натянуто улыбается и не сдерживает нервный смешок, сорвавшийся с губ будто в надежде, что Гэвин ошибся в своих догадках.       — ХАхАх, что это за приколы? Куда мы едем?       — За город, Детектив.       — Развяжи меня, — Рид нервно сглатывает от непривычного обращения. Детектив. — Это несмешно.       — Я не шучу. И не могу вас развязать.       Полностью разглядеть лицо Ричарда невозможно, но его голос налит стальным, механическим холодом. Паника защекотала по венам, растекаясь по телу и поднимаясь к сердцу, страх залепил глаза. Рид стал терять контроль, его разум заметался, как зверь в клетке, отчаянно пытающийся найти выход.       — Блядь, развяжи меня! Куда ты меня везёшь? Куда?!       — В лес.       — Зачем? Зачем?! Скажи это!       — Убить вас.       Сердце замерло.       — Что?..       — Убить вас.       Звучит глухо, но больно и, кажется, честно. Он почти верит.       — Нет-нет, Ричи, что, мать твою, происходит? Что происходит? Что ты, блядь, делаешь?       — Я уже ответил на этот вопрос.       RK наконец-то повернул голову в сторону Рида. Безразличное, пустое лицо с серыми глазами, в которых ни капли жалости.       — Всё закончилось, Гэвин. Это конец.       Объятые бешеной дрожью губы детектива нечеловечески искривляются.       — Я... тебе доверял.       — Знаю, — андроид чуть ускорился.       Рид вжался в сиденья, стараясь унять вздрагивающее тело. Он закрыл глаза. В машине почти мёртвая тишина. Только двигатель чуть-чуть порыкивает. Но там, за грязным стеклом, чистый вакуум, где ни один, даже самый громкий и отчаянный крик не будет услышан, утонет среди размашистых ветвей тянущихся кверху деревьев. Гэвин вспоминает, как всё было пару дней назад. Тёплый, мягкий Ричард, его осторожные руки, слабый оранжевый свет в уютной спальне, слова, бесконечным потоком льющиеся из искусственных сладких губ. Рид открывает глаза. Теперь от этого остался только затхлый, с пятнами едкого бензина, запах автомобильного салона, ложь с предательством и крепкие верёвки на запястьях. Гэвин где-то внутри себя всё ещё надеется, что это просто ужасная, жестокая шутка и его тело сегодня не будет покоиться в сырой земле. Но у него нет сил задавать вопросы: горло сжало болью, а из груди вырываются тяжёлые, неподъёмные, налитые печалью вздохи.       Он всю жизнь клялся себе, что всегда будет один, что умрёт на каком-нибудь задании от шальной пули, что никогда не будет плакать и молить о пощаде. Но с появлением RK900 принципы один за другим терпели крах. Андроид разбивал их, словно ветер карточный домик. Хотя строил и новые: учил доверять, учил любить и открываться, не бояться быть беззащитным. Рид часто шутил, что он - брошенный бездомный кот, которого каким-то чудом подобрали, отогрели и накормили. А сейчас, кажется, усыпят.       Гэвин не знал, сколько прошло времени, пока они ехали. Казалось, грязно-золотые верхушки деревьев и серое, однотонное небо будут плыть за окном вечно. Пару раз детектив пытался освободиться, но только больше стирал кожу. Время тянулось липко, трудно и тихо. Оно не давало понять, сколько осталось. Но в какую-то особенно тяжёлую секунду Рид не выдержал и дёрнулся.       — Когда ты меня уже прикончишь?       — Мы будем на месте через пятнадцать минут.       Он снова задрожал, сердце затрепыхалось. Гэвин закусал губы в попытке вспомнить лучшие моменты в его жизни. Ведь так, вроде, должно быть не настолько страшно, так делают в фильмах. Вот он как сейчас видит свой шестой день рождения, подарки, друзей, родные объятия матери. Мать. Мама. Её вечно живое лицо, полное какой-то неизмеримой силы и энергии. И глаза, честно верящие, что будут сиять вечно. Через десять лет Рид сознается в том, кем является. Он помнит, как она злилась и кричала, но в конце расцеловала родное лицо сына и заплакала. Тогда Рид думал, что ей горько иметь такого ребенка, но только сейчас, за пятнадцать минут до смерти, он понимает, что эти слёзы лишь знак победы её любви над ненавистью. И он же тогда ничего не сказал. И в будущем тоже. Вечно молчал до самой её кончины, чтобы на похоронах чуть не застрелиться от раздирающих сожалений. Гэвин сжал зубы. Ничего, скоро он скажет ей, как сильно любит.       — Эй, придурок, как думаешь, рай существует?       — Сомневаюсь, Детектив.       Рид не может припомнить чего-то светлого. Будто вся его жизнь состояла из сплошных терзаний, цинизма, усмешек и бесконечного теряния себя. Кто он? Простой детективчик с сомнительной репутацией у коллег, вечный задира и просто идиот. Ничего не достиг, ничего не создал, ничего не сделал, никого не спас.       — Я заслуживаю смерти, Рич?       Молчание.       — Ты меня слышал. Отвечай.       — Если судить с точки общепринятой морали, то маловероятно.       — А ты сам как думаешь?       — Никак. Я просто выполняю приказ, Детектив. Мы на месте.       Автомобиль съехал на обочину. RK вышел из салона и открыл заднюю дверь. Повеяло холодным воздухом, в лицо Гэвина уставилось чёрное дуло пистолета. Рид старался не смотреть.       — Встречаться со мной тоже они тебе приказали? Развяжи мне ноги хотя бы, — голос человека дрогнул, — я сам дойду.       —Да, это был план Киберлайф.       Ричард распутал верёвку и вытащил Гэвина из машины, сразу же подталкивая в сторону леса и направляя ствол чётко в голову. Рид на ватных, онемевших ногах медленно зашагал к плотным рядам деревьев. Внизу тихо шелестела опавшая грязная листва, прилипающая к ногам чёрно-жёлтыми комьями. Наверху, уцепившись тощими лапами за изогнутые ветви, сидели вороны. Они раскрывали свои алые рты и кричали, словно в пустоту. Порой их карканье сливалось в одну бесформенную массу из уродливых звуков. Рид пробирался дальше, вглубь. От страха в животе тягуче скручивало, а в груди быстро стучало сердце, с каждым ударом всё больше и больше наливаясь свинцом. Неожиданно птицы смолкли. Тишина надавила на плечи, воздух ударил в нос мхом и сыростью.       — Если вы попробуете убежать, то отнимете у себя пару последних минут жизни и добавите мне работы.       Слова RK. Единственные человеческие звуки в этом живом безмолвии леса.       — Значит, всё было ложью? — Гэвин был рад, что не мог видеть лицо андроида.       — Да.       — И ты... никогда меня...       — Да.       — О Господи... — Рид набрал полную грудь воздуха и остановился, зажмурившись. Тихо. Даже ветра нет, и листьям не о чем шептать.       — Идём дальше, Детектив.       — Почему? Почему ты меня предал?       — Приказ. Ничего личного. Вы были ценным источником информации, но больше таковым не являетесь.       — Я... Я не могу сейчас умереть.       В ответ лишь молчание. Гэвин всё держит в голове мысль, что тут никто не увидит его слёзы, никто не узнает, что перед смертью ему было больно и страшно, что впервые в жизни хотелось упасть на колени и рыдать, пока не кончатся слёзы. Всё ложь, враньё, неправда. И как он мог только допустить, что кто-то действительно полюбит его как человека? Полюбит искренне и глубоко. Что кто-то будет ему доверять, держать за руку и помогать, что кто-то будет предан ему. Как только позволил себе забыть, что жизнь это не сказка и не роман, что она всегда заканчивается одним: одиночеством и смертью. И как бы сильно он не держался за что-либо, как бы тщательно не создавал себе смысл существования, он всё равно останется никем. Всё равно его тело истлеет, и все забудут, что был когда-то такой полицейский Гэвин Рид, что он тоже когда-то любил и страдал, что тоже имел воспоминания. Скоро всё закончится, он исчезнет из этого мира, будто никогда тут и не был.       — Гэвин, идём.       — Ричард, прошу, — Рид медленно зашагал вперед, стараясь не упасть и уже не сдерживая слёз, — дай мне просто исчезнуть из Детройта. Из страны.       — Я не могу ослушаться данных мне указаний. Вы сами виноваты — зашли слишком далеко.       — Так остановил бы меня, идиот. К чёрту твой Киберлайф, к чёрту карьеру, к чёрту, к чёрту И ТЕБЯ К ЧЁРТУ!       — Всё. Остановитесь.       Гэвин послушно встал и часто заморгал мокрыми глазами. Небольшая опушка, окружённая берёзами. Странно видеть здесь белые, чистые стволы. Рид медленно повернулся лицом к RK. Тот прицелился.       — Стой! Ещё немного!       Детектив закусил губы и зажмурился, лихорадочно соображая. Сжал ладони в кулак, глубоко вздохнул, набирая в легкие как можно больше осеннего воздуха. Андроид послушно ждёт, смотрит.       — Ты готов выбросить, убить всё, что между нами было?       — Да, — Ричард перебивает человека.       — Все чувства, все эти месяцы? — Гэвин тараторит, отчаянно выбрасывая слова и всеми силами стараясь не отвести взгляд от RK. — Неужели... ты не помнишь, как в первый раз... стал т-т-таким... человечным, ну, после того случая с детьми? Ты... Господи... ты спас меня тогда и так посмотрел, я же... я же...       — Девиации не было, Детектив.       — Нет, — пара шагов вперед. RK900 напрягается и грозит пистолетом, но не стреляет. Слушает. — Была, она б-б-была, Ричи... Ричи... я дал тебе это имя, ну неужели ты не помнишь, неужели это ничего не значит? — Гэвин почти согнулся пополам, захлёбываясь в океане боли и извращая лицо в невыносимой муке сдерживаемых рыданий.       — У меня нет имени.       — Есть! — всхлип на грани. — Тебя зовут Ричард, и т-т-ты мой андроид. Мой... блядский андроид, и ты не должен убивать меня, идиот! Идиот, — звучит истерично, срывая голос. — Вспомни, как мы, сука, поцеловались в первый раз! Тогда были только я, ты и капот моей старой машины. Всё же было так хорошо, так хорошо! Я не хочу умирать! Я не хочу умирать! — Рид кричит, пронзая глухое пространство леса. RK едва заметно сдвигает брови к переносице, ловит человеческие испуганные глаза и видит, как после этого Гэвин затихает.       — Я... не хочу, — ноги трясутся и, кажется, вот-вот подкосятся. Больше нет сил стоять.       — Детектив, закройте глаза, — что-то опасно щёлкает.       — Стой!.. — Рид глухо стонет и резко выпрямляется. — У меня последнее желание.       Андроид немного думает и в итоге кивает.       — Слушаю.       — У меня их два.       — Слушаю.       — Первое, — Гэвин с трудом мог связать слова в что-то цельное, но это важно, ему надо это сказать. — Всего лишь... отправить письмо на 14544 Променад-авеню. Там написать, что Гэвин Рид просит прощения и... и... ещё просит... никогда его... не забывать. Это возможно?       — Да.       — Второе... — очередной тяжелый вздох. — Поцелуй меня. Так, будто любишь.       RK на мгновение замер, а затем медленно опустил пистолет. За одну секунду лицо Ричарда изменилось. Оно стало добрым, мягким, с тёплой улыбкой и нежными серыми глазами. Он смотрел так заботливо, так любяще, что у Гэвина внутри больно защемило, сдавило сердце, выжимая из него всё до последней капли. Вот же, вот он, его родной Ричард. Его верный андроид, который клялся, что всегда будет рядом. До самой смерти. RK подошёл к Риду, и его осторожная рука коснулась влажной человеческой щеки. Гэвин вздрогнул и только сжал зубы, чтобы не завыть. Больше всего на свете ему хотелось прильнуть к груди Ричарда, сжать его тело в крепких объятиях, попросить отвезти домой и всё забыть. Ведь это невозможно, невозможно, чтобы такое случилось. Ричард не мог предать. Он аккуратно поглаживает большим пальцем скулу, как делал это всегда, медленно приближает своё красивое лицо и тянется к губам. Разве он может убить его? Слишком много горечи в этом поцелуе, слишком много безнадёжности и неизбежного конца. Рид в последний раз впивается в чужие нежные губы, делает это отчаянно, сильно, словно так может что-то изменить, исправить. Ричард охотно отвечает на каждый порыв Гэвина, но это больше похоже на просьбу простить, чем на искренность или хотя бы на её иллюзию. Риду стало не хватать воздуха, и RK, взяв его за плечи, ненавязчиво, тягуче разорвал поцелуй. Гэвин уткнулся лбом в искусственную грудь и зажмурился. Что там дальше? Что за гранью? Рай или ад? Или сплошное забвение, где не существует даже тьма? Где сознание исчезает, где растворяется человек и всё то, что было им раньше. Рид боится. Впервые он видит страшную, бессердечную и уродливую смерть в лицо, впервые так близко к тому, чтобы узнать, почему каждое живое существо на планете так яростно старается выжить.       — Ричи, прошу.       Детектива обняли и сильно прижали к себе. Ужас понимания сковал мышцы.       — Не бойся смерти, Гэвин, не надо. Рано или поздно всех людей ожидает этот конец.       — Я так много ещё не сделал. Я не хочу. Пожалуйста.       — Ты сожалеешь о чем-то?       — Да. О многом.       — Через секунду это уже не будет иметь значения, — голос, шелестевший, словно змеиный, сквозил чем-то опасным, но всё ещё родным. Ричард разомкнул руки, оставляя Рида одного в холоде леса. — Гэвин, посмотри на меня.       Детектив послушно поднял голову.       — Я люблю тебя.       Острая мгновенная боль. Конец.       Пронзающий выстрел остался в пределах этой опушки, но заставил ворон шумно взлететь чёрным облаком в серое небо. Оглушительный звук поглотили стволы белых берёз и их жёлто-огненные листья. Тело глухо упало на твёрдую, сырую землю.       Что там, Гэвин? Ты узнал? Тебе больше не страшно?       Хорошо, если ты не видишь, как RK возвращается к машине за лопатой, как равнодушно копает могилу, не глядя на твоё кривое, изломленное тело, на стеклянные распахнутые глаза и полуоткрытые немые губы.       RK бросает пустую оболочку в яму. Могила слишком мала, тело падает лицом вниз, неестественно свернувшись, будто калачиком. Оно кажется маленьким и иссушенным. Первый грязный ком земли покрывает плечо, второй закидывает мятыми листьями ноги. Андроид быстро укрывает труп, сверху пряча изрытый участок под мхом и палками. Сделано красиво, аккуратно. Ни заблудший лесник, ни полиция никогда не догадаются и не скажут, что вот на этом самом месте похоронен детектив полиции Детройта Гэвин Рид. Он будет считаться пропавшим без вести, а дальние, мало знакомые ему родственники не станут искать. Земля забрала его, и никто уже не вернёт. Человека больше нет. Гэвин Рид мёртв. Гэвина Рида больше не существует.       Машина едет обратно. Снова бесконечная, извилистая дорога. RK900 выполнил задачу. Диод размеренно горит голубым. Письмо он не доставит — это опасно. На середине пути что-то заставляет андроида обернуться на заднее сиденье. Брелок в виде маленькой кошечки. Видимо, оторвался и закатился, пока RK доставал все вещи Рида из его карманов. Робот осторожно потянулся и с небольшим трудом достал безделушку. Рыжая кошка. Гэвин говорил, что она связана с какой-то важной историей в его жизни, но всё никак не представлялся случай рассказать. Теперь рассказ, ещё одно воспоминание, покоится на опушке, среди берёз и тишины. Андроид никогда не услышит эту историю, не посмеётся с неё, если она весёлая, не погладит Гэвина по плечу, если грустная. RK900 опускает стекло, чтобы выбросить брелок на дорогу. Там его раздробят изредка проезжающие автомобили, или же он затеряется среди пыли и грязи на обочине. Андроид подносит руку к окну и чуть замахивается, как внезапно замирает. Его ровное лицо вздрагивает в унисон моргнувшему алому диоду, и пальцы сами прячут маленькую кошку в карман брюк, сами закрывают окно.       Ричард не может сделать это.