***
Чонгук устало зевает над своим кофе. Он провтыкал всю ночь впервые в этом году — а декабрь только начался, это смешно, думает он — и теперь он еле-еле держит глаза открытыми. — Чувак. Низкий и успокаивающий голос профессора ему совсем не помогает. Лекция скорее звучит как колыбельная, чем как длинная речь о том, из чего состоит личность (Чонгук понятия не имеет, что происходит; возможно, это результат того, что ему глубоко насрать), и все, чего он хочет — это вернуться в кровать. — Чувак. Он просто хочет немного поспать. Совсем немножко, каких-то пятнадцать минут. — Чувак? Соседка рядом с ним старательно строчит. Может быть, если он пофлиртует с ней, он сможет списать у нее лекцию. — Чонгук! По голове прилетает тетрадью, и он угрюмо поворачивается налево. — Что? — шипит он на Хосока, потирая ушибленное место. — Ты сейчас заснешь, — шепчет Хосок. Чонгук раздраженно смотрит на него: — Это я и пытался сделать? — Ой. Упс. Чонгук вздыхает. — Неважно. Наверное, я бы просто залил все свои тетради слюнями. Соседка кривится, и Чонгук усмехается, когда она притягивает свои записи ближе к себе. — Почему ты такой сонный? — спрашивает Хосок. Он складывает самолетик из раздаточного материала — мозгов у него не больше, чем было старшей школе. Или даже средней. — Я забыл, что сегодня надо сдавать эссе, — он обмякает на стуле, — и писал его всю ночь. И добавляет немного погодя: — О, и я зависал на Омегл. Хосок фыркает: — Какого хрена ты делал на Омегл? Надеюсь, не скидывал свою обнаженку. Когда Чонгук косится на него, он кривит лицо в отвращении: — Окей, Чонгук, у тебя горячее тело и все такое, но скидывать свои голые фотки незнакомцам это как-то фу. — Я не отправляю никому свои голые фотки, придурок, — Чонгук закатывает глаза. — Мне просто было скучно. И все закончилось тем, что я переписывался с каким-то парнем почти два часа. Хосок выглядит удивленным: — Серьезно? Вы прям соулмейты. — Ха-ха, очень смешно. — Ладно, это все неважно. Хосок наклоняется ближе и шепчет ему прямо в ухо: — Сегодня будет вечеринка. У Сокджин-хена. Чонгук поднимает брови: — Я ненавижу вечеринки. Он держит морду кирпичом и невозмутимо глотает кофе, потому что Хосок скалится. Его глаза блестят так, будто он знает что-то, чего не знает Чонгук, и Чонгук не знает, как на это реагировать. — Я знаю, но… Тэхен будет там. От неожиданности Чонгук давится кофе, проливая его на себя, и Хосок сдерживает громкое хихиканье. Чонгук отчаянно пытается найти чем вытереться и находит в сумке какую-то старую салфетку из Сабвея. — Итак? — наседает Хосок, чуть ли не подпрыгивая на стуле. — Ты придешь? Тебе надо прийти. Чонгук вздыхает. Он никогда не любил вечеринки, потому что ненавидит толпы, а особенно пьяные толпы, но весть о Тэхене заставляет его задуматься. В конце концов, он сохнет по нему еще с первого дня здесь. Это была неловкая первая встреча, если не сказать больше. Это был первый день Чонгука в новом общежитии, и они оказались с Тэхеном в одном лифте. — Хэй, сосед! Я Ким Тэхен! — дружелюбно поздоровался тогда Тэхен свой квадратной улыбкой. — Куда надо? Я вниз. Чонгук прикусил язык как раз в тот момент, когда собрался ответить, из-за чего его «мне вниз» и «ебать, мой язык!» смешалось в нелепое «мне вниз, ебать мой язык!». Он так запаниковал, что выдал дурной поток ругательств и извинений, а затем сбежал из лифта, выдумав какую-то глупую причину, и бросился обратно в комнату. Тогда Чонгук поклялся, что больше никогда в жизни не выйдет оттуда. Но, конечно, ему все еще нужно было посещать пары. После этого случая (Хосок называл его «ебля в лифте на языках», хотя Чонгук настаивал, что это звучит стремно) он спускался только лестницей, боясь снова встретиться со старшекурсником. И хотя Чонгук делал все, чтобы его избегать, он видел Тэхена повсюду. Честно говоря, сложновато пропустить парня с огненно-рыжими волосами. Так что он продолжал видеть его в кампусе, танцующим на скамейках в вестибюле, в библиотеке, время от времени в закусочной, где работает, и где только не. Еще сложнее было пропустить его голос. Чонгук уверен, что теперь он может отличить смех Тэхена в группе из ста человек, а они еще даже не встретились нормально (черта с два Чонгук будет считать их «еблю в лифте на языках» как первую встречу). Чонгук осознает, что это дебильное, безнадежное увлечение. Он даже не знает, почему Тэхен ему нравится. Он просто видит его улыбку в кафе, слышит его приглушенный смех в библиотеке, и безо всякой причины в его животе начинают трепетать бабочки. Он ничего не может с этим поделать. И сейчас Хосок, его лучший друг, дает ему надежду на встречу с ним — в нормальных условиях. Если пятничная университетская попойка может быть нормальными условиями, конечно. — Ладно, — соглашается он нерешительно. И тут же добавляет: — И только потому, что вечеринку устраивает Сокджин-хен. Сокджин работает на полставки в том же кафе, где работают Чонгук и Хосок, и ему можно доверять. — Просто… не делай ничего странного. Хосок одаряет его лучистой улыбкой: — О, друг, это будет отлично! Первая студенческая вечеринка! Сокджин сделает из тебя конфетку. И ты покоришь всех. Это будет так круто. Чонгук закатывает глаза, отворачиваясь от него к профессору.***
— Чимин! — кричит Тэхен, врываясь в комнату друга. Чимин, вернувшийся из тренажерного зала, как раз растягивается в шпагате, и Тэхен пугает его до усрачки, так что он садится слишком резко, и сила миллиона солнц разрывает его промежность. Он катается по полу в агонии, заливаясь слезами и постанывая. — Нам нужно закрываться. Серьезно. — Прости, чувак, — говорит Тэхен максимально невинно. — В любом случае… — Тэхен, я умираю от боли, — Чимин задыхается, прижимая руки к паху. — Не мог бы ты, не знаю, принести мне чего-нибудь холодного? — Ох, конечно, что угодно для моего самого лучшего бро в жизни! Тэхен выбегает из комнаты с рекордной скоростью. Когда он возвращается, Чимин просто смотрит на него. — Тэ, это контейнер с шоколадным мороженым. — У нас кончился лед. Могу еще предложить клубнику. Чимин вздыхает и протягивает руку. У Тэхена такое серьезное лицо, как будто на самом деле он не дает Чимину десерт, чтобы тот положил его на свои яйца. — Нам правда нужно закрываться, — повторяет Чимин. Его голос не ломается, и это очень хороший знак. Ему не нужно будет снова проходить через половое созревание. — Зачем? — обижается Тэхен. — Мы уже видели друг друга голыми. — Тэ, пожалуйста. — Ничего гейского, просто братюни, — гордо заявляет он. Чимин трясет головой. — Чувак, почему ты вообще здесь? Тэхен моргает. — Э… вечеринка? — говорит он так, будто это самая очевидная вещь на свете. — Сокджин-хен из закусочной? Его вечеринка? Помнишь? Он жестом указывает на себя, и Чимину следовало бы все понять, просто взглянув на него. Тэхен обычно носит спортивные штаны и огромные свитера, но сейчас он в узких джинсах, черной футболке и кожаной куртке. Он выглядит как плохой парень, что является полной противоположностью его обычного идиотского прикида гомоэротического солнца. — Черт, как я мог забыть? — восклицает Чимин, поднимаясь на ноги. Пошатываясь, он идет к комоду. — Юнги-хен будет там, да? Твою мать, как мне теперь исполнять секси-танец, чтобы его привлечь, если я раздавил яйца? Тэхен подходит к нему, чтобы помочь с его коллекцией шмоток. — Окей, друг, тебе просто нужно выглядеть супер-горячим, тогда можно обойтись без секси-танца. Где твои черные облегающие джинсы? — Черные облегающие джинсы? Зачем? — Потому что твоя задница убийственна в них, бро. — Вау. Спасибо, бро. — Обращайся. Они находят его джинсы за считанные секунды, и Тэхен пытается убедить его надеть какой-нибудь отвратительный зеленый свитер («Дух Рождества, Чимини! Сделай это для Санты!»), когда Чимину наконец удается его заткнуть, и он выбирает красную футболку. — Определенно лучшее, — говорит Тэхен, одобрительно кивая. Чимин решает не напоминать, как тот пытался заставить его надеть свитер с оленьими головами и золотой бахромой, и выпихивает его за дверь.***
Чонгук ненавидит вечеринки, но он любит внимание. Так что когда Сокджин согласился помочь ему выглядеть, по словам Хосока, «горячим как солнце, которому очень жарко», Чонгук был к этому готов. Особенно если учесть, что он будет выглядеть горячим перед Тэхеном. — Вау. Я потрясающий, — Сокджин выдыхает, отступая на шаг от своего шедевра. — Просто посмотри на себя, Чонгуки! Я такой потрясающий. Я сделал это с тобой. Я офигенный. Чонгук научился игнорировать самовосхваления Сокджина уже очень давно, так что он просто кивает: — Спасибо, хен. Сокджин смотрит на свои часы: — Люди скоро начнут приходить. И это значит, что Тэхен тоже скоро придет, думает Чонгук, и нервно потирает затылок, на что Сокджин чуть ли не орет: — Нет! Не трогай свои волосы, Чон Чонгук. Они идеальны. Я сделал их идеальными. Хосок фыркает с кровати Сокджина, где залипает в игрушки на телефоне: — Он просто нервничает, хен. Оставь мальчика в покое. — Нервничает? — Сокджин поворачивается к Чонгуку, ухмылка растягивает его губы. — Почему? Придет кто-то особенный? Он поигрывает бровями, и Чонгук хмурится. — Нет, — говорит он, и Сокджин воодушевляется. — Это очаровательно, Чонгук, — он просто фонтанирует. — Это кто-то, кого я пригласил, или он просто решил прийти, потому что знает, что мои вечеринки самые лучшие? Чонгук закатывает глаза, но он не может отрицать, что все любят его вечеринки. Он знает одного из лучших андерграундных диджеев в Сеуле, а еще он богат. Его родители купили ему причудливый трехэтажный дом со стеклянными окнами во всю стену и глубоким бассейном, и Чонгук все еще не понимает, зачем Сокджин работает на полставки тогда, когда может просто начать принимать все эти модельные предложения, которые постоянно получает, и жить на это и деньги родителей. Но каждый раз, когда они с Хосоком спрашивали, тот просто отмахивался. — Никто, — наконец раздраженно отвечает Чонгук. Его щеки начинает печь, и он отводит глаза. — Это Ким Тэхен, — вставляет Хосок, и Чонгук пытается убить его взглядом. — Я ненавижу тебя, — шипит он. — О боже, Тэхени? Это так мило! — Сокджин в восторге, и Чонгук смотрит на него удивленно. — Тэхени… что? Ты его знаешь? — Само собой, — Сокджин щелкает возле его лица пальцами. — Вообще-то он постоянный посетитель закусочной, в которой мы все работаем, уже примерно... полтора месяца? Я всегда заканчиваю смену его официантом, и он такой болтун, что мы подружились. Чонгук поворачивается к Хосоку: — Подожди, серьезно? Постоянник? Тот пожимает плечами: — Ты всегда работаешь на кухне, так что, думаю, ты просто не видел его. — И ты ничего не сказал мне? — Я пытался! — восклицает Хосок. — Но это было тогда, когда ты был на стадии отрицания, и ты сказал что-то типа «пффф, кто это, черт возьми, такой, я не понимаю, зачем мне это знать». Боже, ты был таким жалким. Чонгук краснеет. Он действительно вспомнил. — Короче, я пошел вниз, — говорит Сокджин. — Наверняка кто-то стоит под дверью прямо сейчас. Звонок дребезжит в аккурат к его словам, и он смеется: — Я умею даже предсказывать будущее. Назовите хоть одну причину не любить меня, — заявляет он, спускаясь по лестнице. — Ты тошнотворно пафосный, - бормочет Хосок ему в спину, и Чонгук подавляет смешок. — Почему мы дружим с ним? — Потому что он единственный, кто делится с тобой травкой на выходных. — О… это правда.***
У Чонгука не много друзей. Если быть честным, он общается только с Хосоком и Сокджином, так что когда люди начинают заполнять дом, ему действительно нечем заняться. Сокджин, как обычно, прекрасный хозяин, так что он следит за тем, чтобы у всех было, что выпить, и куда позвонить в экстренном случае («У меня есть пять гостевых комнат и четыре места в машине, если вам нужно будет домой; так что не садитесь пьяным за руль после вечеринки!» — он постоянно напоминает об этом, из-за чего Чонгук вспоминает другую причину, почему он дружит с Сокджином — он действительно хороший, даже если временами очень самовлюблен). А вот Хосок, который всегда был социальной бабочкой, просто сбежал поговорить с Юнги десять минут назад, оставив Чонгука сидеть в одиночестве за кухонным столом, как какого-то лузера. Прошел час, и вечеринка идет полным ходом. Люди пьют, веселятся и танцуют, а Чонгук уже пятнадцать минут уничтожает фрукты, умирая от скуки. Он тянется за клубникой, когда видит знакомую вспышку рыжих волос в океане людей, и почти задыхается. Тэхен здесь. Чонгук расправляется с клубникой и берет пару виноградин, чтобы успокоиться перед тем, как встать. Он глубоко вздыхает, выстраивая план действий в голове, и… понимает, что у него нет никакого плана, и садится обратно в полной панике. Ладно, успокойся, сконцентрируйся, не будь странным… просто подойди к нему и… — Чонгук! — громко зовет Хосок. Чонгук поднимает голову и видит, что тот пробирается к нему, но во рту тут же становится сухо, когда он переводит взгляд на Тэхена. Потому что Ким Тэхен смотрит прямо на него, и Чонгуку даже кажется, что он что-то говорит, потому что его губы шевелятся — о боже, его губы, — но он не уверен. Что-то с двумя слогами… «смотри»? «Куки»? Возможно, он просто придумывает. — Куки! — снова зовет Хосок. Он наконец добирается до него, сгребая его за плечи. — Ты не можешь сидеть здесь всю ночь. Поднимись, потанцуй, сделай хоть что-нибудь. Смешайся с одиночками. Он наклоняется, чтобы прошептать: — К тому же, Тэхен уже пришел. Чонгук нервно сглатывает. Он бросает взгляд за плечо Хосока, чтобы увидеть Тэхена, и его сердце заходится. Почему он смотрит на меня? Чонгук осматривается, но здесь нет ни одного другого неудачника, который бы сидел на кухне посреди вечеринки, так что ему больше не на кого смотреть. — С моим лицом что-то не так? — спрашивает Чонгук Хосока, его ладони потеют от напряжения. Он всегда думал, что он довольно далек от романтики, но вот он, вспотевший, с бабочками в животе, с вырывающимся из груди сердцем, и смотрящий на него Тэхен (или просто в его направлении — Чонгук все еще не уверен) совсем не помогает. — Что? — Хосок мельком глядит на его лицо. — Нет, все нормально. А что? Чонгук трясет головой: — Ничего. Если даже Хосок считает, что он ведет себя странно, он не подает виду. Он вздергивает Чонгука на ноги и тащит его в комнату, и у Чонгука глаза лезут на лоб, когда он понимает, что Хосок тянет его прямо к Тэхену. Он упирается пятками в пол, пытаясь вырваться. — Чон Хосок, какого хрена ты творишь? — шипит он. — Все для тебя, — это последнее, что слышит Чонгук перед тем, как Хосок толкает его прямо в руки Тэхена. Чонгук быстро понимает, что Тэхен не самый устойчивый на свете человек. Они сталкиваются, путаясь в конечностях, и Тэхен просто падает на пол, а Чонгук приземляется сверху. — Ой! — восклицает Хосок, хихикая как чертова школьница. — Моя вина. Прости, Чонгук! Чонгук повернулся бы и несколько раз ударил своего лучшего друга в лицо, если бы не тот факт, что прямо сейчас его собственное лицо утыкается Тэхену в шею и вашу мать, почему он так хорошо пахнет? Внезапно все отходит на второй план, потому что это Ким Тэхен, и потому что их руки обхватывают талии друг друга, а их ноги сплетены, и Чонгук чуть из кожи не выпрыгивает, когда Тэхен под ним хихикает и хлопает его по голове. — Не мог бы ты, ох, встать? Господи, убейте меня. Чонгук вскакивает на ноги со скоростью молнии. Он отряхивает джинсы, прочищает горло и молится всем богам в надежде, что его лицо не такое красное, как ему кажется. — Извини, — быстро проговаривает он, глядя вниз. — Прости за… я случайно. Как же дерьмово это было. Он помещает «придушить Чон Хосока» в список своих обязательных дел. Тэхен встает и смеется. Сердце Чонгука выделывает нелепые кренделя в груди, теперь у него краснеют даже уши. Слышать смех Тэхена, находясь рядом с ним, это совсем не то же самое, что слышать его издалека в библиотеке, и он задается вопросом, сможет ли он пережить остановку сердца. — Все нормально, — говорит тот. И запоздало добавляет: — Куки. Это звучит как вопрос, и Чонгук удивленно смотрит на него: — Ты… что? Тэхен открывает рот, чтобы что-то сказать, и снова закрывает,вместо этого неловко улыбаясь. — Прости, просто… Я… я слышал, как твой друг назвал тебя так, — наконец выдает он. - Это прозвище, да? Мило. Чонгук вспыхивает. — Эм… Что я должен сказать? — Если ты не против, я хочу кое-что спросить, — внезапно говорит Тэхен. — Гм… какой у тебя профилирующий предмет? Чонгук смотрит на него, немного опешив: — Мой профилирующий предмет? Экономика, а что? Тэхен медленно кивает: — Звучит весело! Он снова смотрит на него, и в его глазах появляются нотки узнавания. Чонгук чувствует себя жалким под этим взглядом. — Я же видел тебя раньше? Ты выглядишь знакомо. — Я… ээ… да… — Мы живем на одном этаже! — вклинивается Хосок, закидывая руку Чонгуку на плечи. Чонгук с облегчением вздыхает. Может быть, он даже уберет «придушить Чон Хосока» из списка своих обязательных дел. — О, правда? — Тэхен сияет. — Так вот почему! Я Ким Тэхен. Он протягивает Чонгуку руку, и тот неловко ее пожимает. — Чон Чонгук, — отвечает он, злясь на свой неуверенный голос. -- Ладно, я оставлю вас, — говорит Хосок так, будто он тетка, оставляющая своих племянников на свидании вслепую. Он шепчет «Будь крутым, чел. Я думаю, он забыл про “еблю в лифте языками”» в ухо Чонгука, и затем сбегает черт-его-знает-куда. — Мы живем на одном этаже, но я нечасто тебя видел, — продолжает разговор Тэхен. Кажется, он хорош в светских беседах, и Чонгук рад. — Да, гм… пятый, да? Я в 512. Почему ты называешь ему номер своей комнаты, господи. — Ох, тогда все верно! Я в 501. Тэхен наклоняется, всматриваясь Чонгуку в лицо. — Но… у тебя пары в другое время или что? Я никогда не видел тебя в лифте, хотя все в нем спускаются по утрам. — Ох… Серьезно, что ему ответить? Ох, вероятно это потому, что однажды у нас было ебать-мой-язык происшествие, и после этого я избегал и тебя и лифт, чтобы не чувствовать себя еще более неловкой задницей, извини. К счастью, его спасает низкий парень, подошедший к ним и положивший руку на плечо Тэхена. Чонгук узнает его, потому что он постоянно крутится рядом с ним. Его голос радостный: — Эй, Тэ… — начинает он, но Хосок внезапно появляется из ниоткуда, толкая его в какого-то проходящего мимо блондина. Но они не сталкиваются, как это было у Чонгука и Тэхена, вместо этого блондин уклоняется, и парень просто растягивается на полу. — Ох, дерьмо, — говорит Хосок, гримасничая. — Серьезно, я виноват. Прости, Чимин! Чонгук подозревает, что Хосок решил поиграть в купидона сегодня ночью, когда вдруг имя этого парня доходит до его мозга. Чимин. Чимин. Нет… это же просто невозможно, да? Чонгук встряхивается. Шансы встретить кого-то, с кем разговаривал на Омегл, в реальной жизни равны нулю. Скорее всего, есть куча людей по имени Чимин, которые ходят в университет — и нет никаких гарантий, что это тот самый Чимин из Омегл. Ни за что. Верно? Чимин встает и отряхивает джинсы. Он пронизывает Хосока злым взглядом, и Тэхен сгибается пополам от смеха («Ох, Чимини, это так смущает. Подожди, о боже, твои яйца в порядке?» Чонгук не хочет ничего об этом знать). — Какого хрена? — восклицает Чимин, но он не может злиться долго и секунду спустя хихикает, пытаясь сдержать смех от своей нелепой сцены. — Ну серьезно. Хосок застенчиво улыбается: — Юнги-хен не должен был уклониться. — О, ну конечно, — Чимин краснеет. — Я ненавижу тебя. Он замечает, что Чонгук пялится на него, и слегка улыбается: — Ох, привет. Прости, что тебе пришлось это увидеть. Чонгук давит вежливую улыбку: — Нет, это… все нормально. — Точно, вы же незнакомы! — Хосок встает между ними. — Чимин, это Чонгук, мой сосед. Чонгук, это Чимин из танцкласса. Танцкласс. Тот Омегл-Чимин упоминал танцкласс? Чонгук не помнит такого и чувствует странное облегчение. Так он не знает о моей мечте стать писателем. Отлично. Круто. — Младшие братья? Чонгук моргает и поворачивается к Тэхену. Это первое, что тот сказал после того, как перестал смеяться над Чимином, и Чонгук успел забыть, о чем они разговаривали до этого. — Что? — У тебя есть младшие братья? — уточняет Тэхен. — У меня есть старший брат, — отвечает Чонгук медленно, чувствуя себя не в своей тарелке. — А что? — Он странный, тебе придется это просто принять, — вмешивается Чимин, похлопывая своего друга по спине. — Ладно, я пошел искать Юнги-хена, чтобы соблазнить его обычным способом. Он смеряет Хосока пристальным взглядом и уходит вглубь дома. Хосок следует за ним, выкрикивая в его спину: — Но все было нормально! Было бы романтично, если бы он тебя поймал! —- и они снова остаются одни. Тэхен смотрит на него и дарит свою глупую квадратную улыбку, отчего сердце Чонгука пропускает удар, и он отводит взгляд. — Эм… — он переступает с ноги на ногу. — Ты любишь бананы? Чонгук моргает. — Я… да? Когда Тэхен просто удовлетворенно кивает, он спрашивает: — Это допрос? Он прикусывает язык после того, как произносит это. Ты звучишь как задница, Чонгук. К счастью, Тэхен смеется, и Чонгуку кажется, что он сейчас просто взорвется, когда тот добродушно ударяет его по руке. — Нет, чувак, прости. Я просто… Он делает паузу и усмехается: — Окей, я могу показаться странным, но ты заходил на Омегл этой ночью? Заходил, да? Чонгук удивленно поднимает глаза: — Что? Тэхен улыбается шире: — Я думаю… думаю, мы разговаривали друг с другом. — Но… ты сказал, что тебя зовут… — Чимин, да, — Тэхен смеется. — Это мой друг, как ты понял. Я просто… Это получилось случайно, я не знаю, о чем я думал. Но да, думаю, ты разговаривал со мной. Чонгук не может поверить. — Ты… ты шутишь. Глаза Тэхена сверкают, видимо, ему очень весело от происходящего. — Ты любишь бананы больше, чем малину, — говорит он. — Что, кстати, полный мрак. Тебе надо с этим что-то делать. Еще ты любишь собак больше, чем кошек, и Айю больше, чем Сошей, а еще мечтаешь стать пис… Чонгук в панике закрывает рот Тэхена рукой, и тот тут же лижет ее изнутри. — Боже… какого хрена? — Чонгук отшатывается, вытирая руку о джинсы. — Ты только что лизнул меня? Это то, чего он точно не мог представить в свою первую «правильную» встречу с Тэхеном. Само собой, он не знает, чего именно он ожидал, но точно не это. — Почему ты закрыл мне рот? — ноет Тэхен, и ему явно нет дела до того, что он просто взял и облизал кому-то руку. Он смотрит на Чонгука так, будто это именно тот здесь странный. Чонгук усмехается, а потом его придавливает к земле понимание. — Ты… Я… О боже, подожди, наш долгий разговор начался с того, что мы сэксэмэсились, — шепчет он. Он в шоке, и Тэхену не за что его винить. Не каждый день ты встречаешь в интернете человека, который начинает разговор с «я кончаю!!!». — Да… — Тэхен снова смеется, но он не выглядит таким смущенным, как сам Чонгук. — Но я думаю, что это может быть отличным началом прекрасной дружбы. — Друж… что? — Чонгук запинается. Тэхен замечает, что кончики его ушей покраснели, и находит это милым. — Мы… дружить? Тэхен пожимает плечами и устремляется на кухню. Чонгук следует за ним, и они садятся за стол рядом друг с другом. Чонгук снова берется за виноград, когда Тэхен говорит: — Ну… я вроде как признался, что хочу стать актером и что мне не очень нравится мой профиль. Тэхен пытается дотянуться до клубники, и Чонгук быстро убирает руку от вазочки. — Я никому не говорил об этом, даже Чимину. Это моя глупая мечта, и я не хочу никого беспокоить просто так. — И я сказал тебе, что хотел бы стать писателем, боже, — Чонгук прячет голову в сложенные на стол руки. — Это так неловко, кошмар. Тэхен моргает. — А что такого? Чонгук бубнит: — Я не знаю. Просто… — он садится прямо, указывая на себя. - Никто не ожидает от такого, как я, карьеры писателя. Вот для тебя я выгляжу как писатель? — Честно? — Тэхен щурится, осматривая его фигуру и делая вид, что не замечает, как Чонгук жалеет о своем вопросе, краснея от головы до пят. — Ты выглядишь горячим. Он смеется, забавляясь с того, как Чонгук съеживается и опускает голову на стол. — Я не могу поверить в происходящее, — бормочет Чонгук. Не может поверить в то, что незнакомец, с которым он болтал в Омегл, оказался его крашем, и тем более в то, что теперь они разговаривают о чем-то, чего не знают даже Хосок и Сокджин. Он не удивится, если это просто сон. Но Тэхен смеется прямо у него над ухом, и можно почувствовать его колени под столом, и все это убеждает Чонгука, что он все еще в реальности. — Я тоже не могу, — произносит Тэхен. — Но жизнь такая странная штука. Чонгук отрывает голову от стола, чтобы посмотреть на него: — Ты говорил это в чате ночью. — Правда? — Ну… да? Тэхен улыбается: — А Еще я говорил тебе сменить профиль, чтобы стать писателем. Чонгук выпрямляется и оглядывается, убеждаясь, что их никто не слышит. Он говорит, понижая голос: — Я хотел бы. — Тогда просто сделай. Чонгук набирается смелости, чтобы посмотреть ему в глаза, и пытается проигнорировать то, что его сердце срывается на двойной ритм. — Я могу сказать то же самое тебе вообще-то. Почему ты просто не бросишь нейробиологию и не станешь актером? — Я заканчиваю бакалавриат в следующем году, — говорит Тэхен досадливо. Он выглядит так непринужденно, что Чонгук задается вопросом, переступили ли они границу знакомых и перешли ли к стадии друзья-которым-я-могу-жаловаться. — Я просто… не хочу сдаваться, — он облокачивается на стол и упирается в руку подбородком. — Хотя, мне кажется, это не проигрыш, если я собираюсь заняться чем-то, что мне нравится.... — В точку. Тэхен вздыхает и откидывается на стуле, опасно балансируя на двух ножках. Чонгук хочет протянуть руку и схватить его, сказать, что это может плохо кончится, но он уверен, что любой физический контакт с ним заставит его воспламениться. — Может быть, я должен, — говорит Тэхен все еще сомневаясь. — Может быть, ты должен, — повторяет Чонгук. — Может быть, ты должен перейти на филологию и написать книгу, — продолжает Тэхен. — Или даже так: ты напишешь сценарий для фильма, а я сыграю в нем главную роль. Чонгук улыбается в ответ: — Может быть, я должен. — Может быть, ты должен, — повторяет Тэхен. — Но… тогда мне придется пойти против родителей, — замечает он, отправляя в рот очередную виноградину. Несмотря на то, что его сердце бьется на скорости сотни миль в час, он чувствует себя расслабленнее с Тэхеном. С ним легко говорить — у него есть какая-то доверительная, располагающая аура. — Ох, родители, — вздыхает Тэхен. — Да, — Чонгук колеблется, обдумывая следующие слова. — Пойти против собственных родителей это как бы, ну, дерьмово? Потому что моя мама… вроде как больна. И я не хочу делать ей еще хуже, она и так сбивается с ног. И у нас нет денег, чтобы я сменил профиль, потому что мы уже заплатили за первый год здесь, и экономика надежнее, так что… Тэхен задумывается, а потом спрашивает: — Но тебе ведь не нужен диплом, чтобы писать, верно? Чонгук делает паузу. — Верно. Не нужен. — Тогда просто пиши, — снова улыбается Тэхен, и в этот раз это успокаивает Чонгука, а не заставляет его потеть, как нервного школьника. — Если ты приложишь все силы, если действительно хорошо потрудишься, у тебя все получится. Просто пиши. — Может быть, я должен. — Ты определенно должен.***
Они обмениваются номерами после вечеринки. — Ты можешь жаловаться мне, сколько захочешь, — информирует Тэхен. И добавляет: — Пока я могу жаловаться тебе. — Конечно ты можешь, — смеется Чонгук. Ему хочется сказать, что он может разговаривать с ним и без жалоб, но не может заставить себя это произнести. По крайней мере, пока. Тэхен лучится: — Отлично. И когда Чонгук уже готов попрощаться, он вдруг говорит: — Странно. — Хм? — Мы. Мы странные, — уточняет Тэхен. — Или может быть, только я, но… я просто чувствую, что могу доверить тебе что угодно. Хотя — технически — мы только что встретились. Я не знаю. Это странно, да? Чонгуку становится жарко, хотя они стоят на улице посреди декабрьской ночи. Он пожимает плечами, отвечая: — Все нормально. Он неловко прикусывает губу: — Я… я тоже это чувствую. Тэхен улыбается: — Отлично.***
— Итак? — спрашивает Хосок, заваливаясь на кровать Чонгука и тыча ему в ребра. — Как вечеринка? Я видел тебя с Тэхеном на кухне. Он задумчиво вскидывает брови: — Вы выглядели… мило. Чонгук стонет, натягивая одеяло на голову: — Который час? — Я не знаю. Около восьми? Чонгук стонет еще громче. — Это чертова суббота, Хосок. Почему ты будишь меня в восемь часов утра в субботу? — Потому что ты ничего не рассказал мне ночью, — пеняет ему Хосок, еще раз слабо пихая. — Вы теперь встречаетесь? Ты позвал его на свидание? Ты залез в штаны Ким Тэхена? Чонгук прижимает подушку к своему лицу: — Свали. — Я полагаю, это нет, — Хосок фыркает, садясь. Он пытается отодвинуть подушку, но Чонгук держится за нее мертвой хваткой. — Ты хотя бы взял у него номер? — … да. Хосок издает какой-то странный звук, а потом спрыгивает с кровати и начинает исполнять адские танцы. — Ты взял его но-о-о-о-омер, ты взял его но-о-о-ом… — Господи, заткнись, — умоляет Чонгук, прижимая подушку еще сильнее, наполовину пытаясь заглушить ужасное пение Хосока, наполовину пытаясь себя придушить. Он всегда ненавидел говорить людям о своих увлечениях, и его лучший друг не исключение. — Так что? Ты позвонишь ему? Напишешь? Пойдешь на зов плоти? Какой твой следующий шаг? — спрашивает Хосок, прыгая через полкомнаты снова в его кровать. — Мой следующий шаг это ударить по твоей тупой морде, — огрызается он, садясь и заряжая по голове Хосока подушкой. — Это не… я ни в чем не признавался, боже. Мы… друзья, думаю. — С привилегиями? — О господи, Хосок, — Чонгук трясет головой. — Друзья. Как мы с тобой, только более неловко, потому что он очень, очень горяч. — Ты хочешь сказать, что я не очень-очень горяч? — Ты просто… теплый. — Ай, — Хосок смахивает несуществующую слезу. — Обидно. — Отлично. — Ладно, теперь серьезно, — Хосок встает. — У нас смена примерно через час. Просто подумал, что тебе нужно знать. — Что? — Чонгук выбирается из кровати. — Я думал, сегодня вечерняя смена! Хосок пожимает плечами: — Двое слегли сегодня с отравлением, так что мы выходим раньше. Чонгук громко стонет в ответ. — Но подожди, Сокджин сказал, что Тэхен приходит на обед по субботам, и… Сердце Чонгука подпрыгивает. — Ой. Хосок отвечает с понимающей усмешкой: — Ох, и правда.***
Чонгук проходит к столу возле окна, где сидят Тэхен и Чимин, с меню в руках. — Привет, сегодня я буду вашим официантом, — говорит он, прикусывая щеку изнутри, чтобы сдержать широкую улыбку. Есть что-то в Тэхене, что заставляет его улыбаться во все лицо, и он не знает, как сдержать это желание. Тэхен смотрит на него удивленно: — Привет, Чонгук! Я не знал, что ты работаешь здесь. — Да, хах, — Чонгук подает им меню и неловко потирает шею. — Обычно я работаю на кухне, так что… Он мысленно напоминает себе, что должен угостить Хосока обедом. В конце концов, это именно Хосок должен был обслуживать столы, а не он — тот предложил поменяться сегодня, и Чонгук был ему благодарен. — Ох, понятно, — Тэхен улыбается, открывая меню. — Что ж, теперь я знаю, где получить свою ежедневную дозу Чон Чонгука. Чонгук краснеет: — Что? — Я зависим, уже ничего не изменить, — Тэхен драматично вздыхает, откидываясь на стуле и кладя руку на лоб. — Я не собираюсь от тебя отказываться. Чимин хихикает со своего места: — Он смотрит слишком много дорам. Не обращай внимания. Я не думаю, что он действительно зависим от тебя. Чонгук надеется, что он не выглядит слишком расстроенным. — Конечно, этого не может быть, — отвечает он со смехом и наконец принимает заказ. Пятнадцать минут спустя Чонгук тайком добавляет дополнительные сиропы в их напитки и накладывает чуть больше картошки фри. — Ты делаешь это для всех своих клиентов? — спрашивает Тэхен, сверкая глазами, когда Чонгук презентует ему еще и бесплатный чизкейк. — Я польщен. Чонгук молча пожимает плечами. — Ты должен быть нашим официантом всегда, — продолжает Тэхен, протягивая картошку ему. Чонгук не знает, что движет им, но вместо того, чтобы взять картошку пальцами, он наклоняется и берет ее зубами прямо из рук Тэхена. Тот выглядит немного удивленным, но потом легко улыбается. — Может быть, я должен, — проговаривает Чонгук жуя. — Ты определенно должен.***
Когда Чонгук спускается по лестнице, как в любое другое утро понедельника, он видит знакомые рыжие волосы в паре ступенек от него. — Тэхен? — спрашивает он скорее для себя, потому что не знает, что Тэхен может забыть на лестнице. Он всегда спускается лифтом. Чонгук (заметка: он не сталкер, он клянется в этом) это точно знает. Тэхен поворачивается и улыбается, когда видит, что Чонгук стоит вверху лестницы. — Привет! — Привет? — Чонгук спускается, чтобы поравняться с ним, и дальше они идут вместе. — Ты… Обычно ты не пользуешься лестницей, да? Тэхен пожимает плечами: — Я подумал, что небольшая утренняя зарядка не повредит. Мне нужно размять ноги перед началом дня, как думаешь? — Ну… наверное. Чонгук уверен, что есть более удачные способы размять ноги и не тащиться восемь пролетов по лестнице, но он не говорит об этом. — Итак… ты пишешь что-нибудь? — спрашивает Тэхен, когда они проходят третий этаж. — Пишу… — начинает Чонгук сконфуженно, но потом вспоминает, что Тэхен знает. Знает о его мечте, знает, что он единственный, кому Чонгук сказал. — Ох. Нет, не совсем. — Тебе нужно сделать это, — говорит Тэхен, пропуская две ступеньки и почти спотыкаясь о собственные ноги. Кажется, он всегда движется быстрее, чем другие, замечает Чонгук. Как если бы он пытался выиграть гонку, о которой знает только он, и Чонгук находит это странно милым. — Может быть, я должен, — повторяет Чонгук, тоже пропуская две ступеньки просто ради забавы. Он не спотыкается, как Тэхен, и изящно приземляется, и тот на это сияет. — Ты определенно должен. Они наконец спускаются и направляются к выходу. — У тебя есть какие-то идеи? Могу я послушать? Чонгук подтормаживает: — Что? — Я хочу послушать твои идеи. Мне интересно, — Тэхен немного опережает его, чтобы пойти задом наперед и видеть лицо Чонгука. Он толкает дверь спиной, и они выходят на свежий морозный воздух. — Мне нужно знать, что репетировать, когда твой сценарий примут. — Мой сценарий…— Чонгук трясет головой, легко улыбаясь. — Ты уже все распланировал, а? — Конечно! — Тэхен снова спотыкается, и Чонгук рефлекторно хватает его за руку. Тэхен усмехается, облачка выдыхаемого воздуха смешиваются между ними. — Спасибо, детка. — Н-не за что. Детка? Он кричит внутри. Он быстро отпускает руку и устремляется вперед. Тэхен припускает за ним, и Чонгуку кажется, что тот оказался на лестнице не ради утренней зарядки, потому что он выглядит вполне энергичным и без нее. — Так каков твой план? — Ты напишешь убийственный сценарий, — говорит Тэхен, снова обгоняя Чонгука и шагая спиной вперед. — И это будет чертовски потрясающе, я уверен. И я буду супер-крутым главным актером супер-крутого сценария. Мы заживем как в сказке, Куки. Станем звездами халлю или что-то типа того. Уедем в Америку и пройдемся по голубой дорожке. — Красной дорожке. — Красной, да, — поправляется он, смеясь. — Красная дорожка. Черт возьми, почему я назвал ее голубой? Чонгук смеется: — Не знаю. Ты такой чудак, Тэхен. Тэхен смотрит на него с нечитаемым лицом: — Ты не зовешь меня хеном. — Ох… — Чонгук краснет, только сейчас осознав это. — Прости, я… Тэхен машет рукой: — Нет, нет, все нормально. Тебе и не надо. — Но... Тэхен сияет своей глупой, очаровательной улыбкой, и все возражения Чонгука умирают на его языке. — Хорошо, — соглашается он. — Так что насчет тебя? Ты действительно собираешься стать актером? Или это просто… просто мечта? — Лишь один поцелуй отделяет невозможное от реальности.** Сердце Чонгука заходится. — Что? Тэхен смеется: — Это строчка из сериала. В любом случае, что мешает моим мечтам стать реальностью? Мне просто надо отучиться здесь, и тогда это будет что-то типа моей подушки безопасности. — Это сработает, — Чонгук находит, что сказать. — Все сработает, если это ты. Тэхен довольно лучится: — Поэтому тебе лучше начать писать свой супер-крутой сценарий, Куки. Мы станем лучшей командой в Южной Корее. Он врезается в дерево раньше, чем Чонгук успевает его предупредить, так что снег с ветки падает ему прямо на голову. Чонгук посмеивается и помогает ему отряхнуться. — Может быть, мы должны, — говорит он, проводя пальцами по волосам Тэхена, чтобы убрать снег. — Мы определенно должны!***
— Ты сейчас довольно близок с Тэхеном, а? — говорит Хосок однажды, собирая вещи в чемодан. Он уезжает домой на зимние каникулы, а Чонгук расслабленно лежит на диване с ноутбуком. Ему не нужно упаковывать вещи, потому что он остается в общежитии. — Что-то вроде, — отвечает Чонгук, печатая. — Что ты делаешь? — Пишу, — бросает он на автомате. — Пишешь что? — Ох… ничего, — он закрывает ноутбук и садится. — Почему ты заговорил о Тэхене? — Я просто подумал, что вы теперь встречаетесь, — говорит он, подмигивая, и Чонгук закатывает глаза. — Мы просто друзья, — он ставит ноутбук на кофейный столик. — Маленькими шажками, Хоби. — Вы делаете муравьиные шажки, — замечает Хосок. — Просто пригласи его уже на свидание. Признайся! — Мы стали друзьями примерно две недели назад, — возражает Чонгук. — Слишком рано. — Слишком рано, господи. Хосок поднимает пару боксеров. — Это твои? Чонгук моргает: — Нет? — Странно, — Хосок бросает их через плечо. — В любом случае, вы тусуетесь вместе уже две недели, так что… Пора объездить этот чл... — Стоп, — Чонгук поднимает руку. — Я не собираюсь… просто… мы друзья, и это хорошо. Все нормально. Хосок пожимает плечами: — Как скажешь. Просто пригласи его до того, как испугаешься разрушить вашу дружбу, хорошо? — Хорошо. На самом деле, Хосок говорит это слишком поздно.***
Это середина каникул, и Чонгук просыпается от сигнала лежащего под подушкой телефона. — Что за…— он бормочет, вглядываясь в слепящий его экран. Часы показывают четыре утра, и он почти собирается снова завалиться спать, когда видит имя отправителя. «Тэхен»? Он открывает сообщение. считай до десяти и открывай дверь ты в 512 да? Полусонный мозг Чонгука обескуражен.втф чувак четыре утра
считай до десятииии!!!! и будь готов открыть дверь Чонгук вздыхает и откидывает одеяло. Такое происходит, когда тебе кто-нибудь нравится, думает он про себя. Он медленно считает до десяти, подходя к двери. — Восемь… девять… десять… — он открывает дверь, и Тэхен появляется с красным носом и тяжело дышащий, как будто он бежал марафон. На его голове красуется бинни. — С Новым Годом! — кричит Тэхен и бросает ему в лицо горсть конфетти. — Йе-ей! Ура! С Новым Годом! Он вбегает в комнату и начинает пулять в него конфетти из карманов. — Счастливого Нового Года! Чонгук не может сдержать недоверчивый смех: — Ты невероятен, Ким Тэхен. Разве ты не должен быть в Тэгу? — Я был! — Тэхен все еще бросает в него конфетти, его лицо сияет, и Чонгук качает головой. — Я только что вернулся. Хочу отпраздновать Новый Год с тобой. — В четыре утра? — А какое время подходит лучше? — Ох, не знаю… четыре часа вечера? — Я бежал сюда всю дорогу от остановки ради тебя, Чон Чонгук. И это то, что я получаю за желание увидеть тебя? — шутливо спрашивает Тэхен, подходя к холодильнику и открывая его так, будто он у себя дома. Сердце Чонгука пропускает удар. Он все верно расслышал? — Ты что? — У тебя молоко прокисло, — говорит он вместо ответа. — Есть мороженое? У меня отличное настроение для мороженого. Он открывает морозилку. — Я… что? Мороженое посреди зимы? —- Еще я хочу панкейки. Должен ли я их приготовить? — Эм… может быть, ты должен. Тэхен кивает сам себе: — Я определенно должен. Чонгук тепло наблюдает за ним. Тэхен рыскает по холодильнику и шкафчикам в поисках нужных ингредиентов, и Чонгук рад, что он не смотрит на него, потому что он не ручается за то, какая именно часть его улыбки гласит «ты такой странный», а не «я так по-дурацки в тебя влюблен».***
— День Святого Валентина, — объявляет Хосок, подходя к Чонгуку и закрывая его ноутбук. Чонгук смеряет его злобным взглядом. — Ты сбиваешь меня с мысли. Хосок закатывает глаза: — Ты постоянно что-то печатаешь. Что ты делаешь? — Работаю. — Чувак, ты уже на работе, — Хосок указывает на полупустую закусочную. — Домашняя работа. Хосок вздыхает. Он и не должен ждать другого ответа, Чонгук все равно не скажет. — Неважно. Завтра Валентинов день. — И что? — А то, что ты должен призн… — Завтра Валентинов день! — раздается возбужденный голос, и Чонгук с Хосоком подпрыгивают от неожиданности. Тэхен вваливается в закусочную под руку с Чимином, как обычно улыбаясь от уха до уха. — Какие планы, Чонгуки? А у тебя, Хосок? — Никаких планов, — отвечает Чонгук невозмутимо, на что Хосок пронзает его взглядом. — У меня тоже, — отзывается Хосок. — Вечные одиночки! — восклицает Тэхен, явно довольный своим заключением. — Холостяки до самой смерти! — Я не собираюсь умирать в одиночестве, спасибо, — Хосок смеется. Он поднимается, подхватывая блокнот и ручку: — Столик? Я вас обслужу. — Боже, да, я умираю от голода, — вздыхает Чимин, следуя за Хосоком к столику у окна. Чонгук поднимает голову, когда Тэхен садится напротив него. — Что? — Что? — парирует Тэхен. — Ты не сядешь с Чимином? — Окей, если ты так хочешь, чтобы я ушел… — Нет! — возражает Чонгук слишком быстро. Тэхен только улыбается. — Отлично. Тогда я останусь и немножко поболтаю, — он кладет руки на стол, потягиваясь. Его язык рассеянно обводит губы, и в голове Чонгука вспыхивает мысль. — Эй, могу я кое-что спросить? — Ты уже это сделал. Чонгук обескураженно смотрит на него, и Тэхен смеется. — Спрашивай. — Ты… — Чонгук делает паузу, раздумывая над словами. — Помнишь, в первый день в универе… Парень в лифте. Тэхен моргает: — А? — Он сказал нечто действительно стремное… и потом просто сбежал из лифта и никогда им больше не пользовался, потому что он параноик… — Подожди… — губы Тэхена растягиваются в усмешке. — Подожди, ты хочешь сказать, что ты тот самый парень «ебать-мой-язык»? Чонгук пропускает смешок: — Да, это то, что я сказал. — Чувак, — Тэхен хихикает, откидывая голову назад. — Чувак! Это потрясающе, боже. Ты ебать-мой-язык-парень и ролевая-игра-на-Омегл-парень. Невероятно. — Точно. — Я должен рассказать Чимину, — Тэхен встает и уходит, и вместо него приходит Хосок. — Завтра Валентинов день, — начинает он снова, в то время как Чимин кричит «Ты использовал мое имя для ролевухи на Омегл?» — Что за… — Хосок оглядывается на них и понижает голос до шепота: — Чонгук, завтра Валентинов день. Поэтому иди и признайся. Чонгук стонет. — Я серьезно. — Я сделаю это! Просто… не сейчас. Позже. Хосок одаряет его говорящим взглядом, и он хмурится: — Я знаю, что делаю. Все в порядке. На самом деле, он понятия не имеет, что он делает.***
К апрелю Чонгук и Тэхен проводят вместе столько времени, что Чимин начинает ревновать. — Я чувствую себя так, будто мой бро покидает меня, — жалуется Чимин однажды ночью, пока они сидят на диване и смотрят фильм. — Как будто меня заменили. Он хмурится, когда Тэхен не отвечает. — Скажи, что любишь меня, — ноет он, тряся Тэхена за руку. — Что? — Тэхен поднимает голову от телефона. Он широко улыбается, и Чимин поднимает брови. — Почему ты так лыбишься? — Чонгуки прислал мне дабсмэш-видео, — говорит он, показывая экран Чимину. — Скажи, он милашка? Чимин просматривает видео, где Чонгук двигает губами под звуки куриного клекотания, и вздыхает. — Вы оба ненормальные, — качает он головой. — Я все еще не могу поверить, что он тот парень с Омегл. — Может быть, это судьба, — Тэхен задумывается. — Может быть, — соглашается Чимин.***
Тэхен отрывается от манги, когда телефон Чонгука звонит. — Твой телефон! — зовет он со своего места возле кровати Чонгука. — Это Сокджин-хен. Хочешь, я отвечу? — Поставь на громкую, — говорит Чонгук, листая страницы учебника по экономике. «Чонгу-ук, — раздается голос Сокджина. — Хочешь полететь в Японию со мной и Хосоком на следующей неделе?» Они могут слышать, как Хосок на заднем плане скандирует «Япония! Япония! Япония!» Чонгук отрывается от чтения: — На следующей неделе? «Да, твои экзамены ведь уже кончатся? Давай отметим летние каникулы на Окинаве!» — Ох, — он бросает взгляд на Тэхена, который снова смотрит в мангу и не обращает внимания. — Звучит неплохо, хен, но… «Но?» — Я уже обещал Тэхену остаться с ним. На миг воцаряется тишина. «Вау. Окей, неудачник. Пока» Сокджин вешает трубку, и Тэхен комментирует, переворачивая страницу: — Ты можешь поехать с ними. Я не против. — Я хочу остаться с тобой, — Чонгук отвечает не подумав. Он тут же краснеет и избегает взгляда Тэхена. — Я все равно не люблю самолеты. Это ложь. Тэхен улыбается ему, и сердце Чонгука все еще бьется так же, как в первый день. Он думает о том, что ему действительно надо признаться. Но он видит Тэхена, буднично читающего Наруто в его комнате, и слишком боится разрушить то, что имеет. — Может быть, я просто должен поехать с тобой, — небрежно предлагает Тэхен. Эти слова воодушевляют Чонгука. — Может быть, ты должен. — Я определенно должен.***
— Так вы с Чонгуком встречаетесь? — спрашивает Чимин однажды, пока он и Тэхен сидят в библиотеке. Они официально начинают свой четвертый и последний год в университете, и они все еще такие же жалкие и ничтожные, как в первый год. — Что? — Тэхен отрывается от учебника по нейробиологии, сдвигая брови. — Вы с Чонгуком встречаетесь? — повторяет Чимин. — Нет? — Тэхен хмурится. — Почему ты спрашиваешь? Чимин пожимает плечами: — Не знаю. Он не зовет тебя хеном, и я подумал, что вы встречаетесь или что-то типа того. — Ох. Мы просто друзья. Чимин как будто хочет сказать что-то еще, но молчит. Вместо этого он просто бросает «окей» и поворачивается обратно к книге. Тэхен тоже пытается вернуться к учебе, но внезапно не может сфокусироваться на тексте.***
— Ты уверен, что не хочешь прийти? — спрашивает Хосок, заходя в комнату Чонгука. — Это вечеринка Сокджин-хена и ночь Хэллоуина, ну же… — Я занят, — Чонгук отмахивается от него, печатая в ноутбуке. Хосок хмурится. — Ты всегда занят в последние дни. Ты либо шатаешься с Тэхеном, либо пялишься в ноут. — М-м. — Ты собираешься рассказать мне, что ты там делаешь? — Не-а. Хосок фыркает. — Хорошо, черт с тобой. Он собирается выйти из комнаты, но потом оглядывается снова: — Ты многое пропустишь. Я слышал, Чимин нарядится горничной. Чонгук кривится: — Зачем мне это видеть? — Намджун переоденется в кого-то из Сейлор Мун. Чонгук поднимает брови: — - Диджей? Какого черта? Хосок пожимает плечами: — Не знаю. Думаю, Сокджин-хен помог ему. У них какие-то мутные отношения, честно говоря. — Он и Сокджин-хен? Отношения? Серьезно? — Чонгук щурится. — Разве это не тот дофига глубокий Намджун, который «работай усердно ради своей мечты, выехать на чьем-то горбе это не успех» или что-то типа того? — Да-а-а, — Хосок одаряет Чонгука многозначительным взглядом. — Не потому ли Сокджин-хен работает в закусочной? Зарабатывает собственные деньги вместо того, чтобы брать у родителей или выезжать за счет внешности? — О-о-о-ох. — Это мило, — Хосок усмехается, а потом его лицо становится умоляющим. — Так ты идешь? Чонгук смотрит на открытый в ноутбуке документ. У него все неплохо шло почти весь прошлый месяц, и ему совсем не хочется сбить этот творческий настрой. Ему осталось всего несколько строк, но и они должны быть идеальны. — Я правда не… — начинает он, но его сбивает громкий стук в дверь, и Хосок ошарашенно подпрыгивает. Он идет открывать, и Чонгук сползает с кровати, следуя за ним по пятам. Хосок распахивает дверь, являя миру улыбающегося Ким Тэхена. — Привет! — Привет, — говорит Чонгук, отодвигая Хосока в сторону, чтобы дать ему войти. — Что ты… о боже, Ким Тэхен, о боже, что за хрень, о господи. Хосок лопается от смеха: — Чувак! Мне нравится твой костюм. Абсолютно невероятно. Чонгук, скажи, это невероятно? Чонгук разрывается между тем, чтобы закрыть глаза и продолжить смотреть, потому что Тэхен одет как чертов Адам… как чертов Адам из Библии… и он выглядит совсем не святым. Тэхен полностью и абсолютно голый, если не считать поддельные листья, прикрывающие его гениталии, и пальто, свободно свисающее с плеч. Пальто такое огромное, что Тэхен в нем практически тонет, и Чонгук бы подумал, что он совершенно очарователен, если бы не тот факт, что на нем нет чертовой одежды. Какого черта, какого черта, какого черта, повторяет Чонгук в голове как мантру, и он не знает, куда девать глаза. Какого хрена?! — Я… Ты замерзнешь, — наконец выдавливает он, и Тэхен смеется. — Именно поэтому у меня есть пальто. — У Адама не было пальто. — Вообще говоря, Адам не прятал и промежность за листьями. Их мне тоже снять? — Нет! О господи, что за хрень, — Чонгук вспыхивает. — Застегнись, господи Иисусе. Пожалуйста. — Только потому что ты просишь. Тэхен застегивает пальто своими длинными ловкими пальцами, и Чонгуку наконец есть чем дышать. — Полагаю, ты идешь на вечеринку? — говорит Хосок, отсмеявшись. Чонгук думает, что он смеется больше над его реакцией, чем над костюмом Тэхена, и чувствует запредельное смущение. Тэхен абсолютно бесстыден. — Я был, — отвечает Тэхен. — Был. Чонгук не то чтобы тусовщик, да? Так что я собрался оттянуться здесь. — С одеждой? — Чонгук позорно пускает петуха. Тэхен хихикает: — Да, с одеждой, — он разворачивается, показывая рюкзак. — Я просто хотел увидеть твою реакцию. Он смеется: — Я доволен. — Ты ненормальный. Почему ты мне вообще нравишься? Хосок неверяще качает головой: — Ладно, без разницы. Вы двое, повеселитесь. Увидимся после вечеринки! И он уходит, оставляя Чонгука и полуголого Тэхена на пороге.***
— Так что делаешь? — спрашивает Тэхен, натягивая футболку и пару спортивных штанов. Он садится на кровать рядом с Чонгуком, держащим ноутбук на коленях. — Пишу. Тэхен светлеет лицом: — Ого, правда? Я могу прочесть? Чонгук краснет: — Я не… Тэхен моргает, даря Чонгуку свой лучший щенячий взгляд, и он тут же сдается. — Я… это не то чтобы фонтан, — говорит он быстро. — Я любитель, и… я не очень понимаю, что делаю… и мне осталась еще пара строк, и… — он неловко отворачивается, — это немного смущает. — Смущает больше, чем я на твоем пороге, голый и с пластиковыми листьями на члене? Чонгук бессвязно ворчит, и Тэхен хихикает. Он берет ноутбук с колен Чонгука. — Тут много, — замечает он. — Как долго ты это пишешь? — Ну… с первого дня после того разговора на лестнице. Ты… ты сказал, что я должен, так что… Тэхен пялится на него, выглядя обескураженным. — Что? Тэхен улыбается и ласково гладит его по волосам: — Ничего. Просто никто не слушает меня — ты знаешь, все говорят, что я несу чушь. Я просто удивился. — Я слушаю тебя, — тихо бормочет Чонгук, бездумно прижимаясь к его руке. — Я знаю, — Тэхен убирает руку, и Чонгук приходит в себя. — Я собираюсь прочесть все это, ладно? — Все? — Все, — он листает в начало документа. — Я медленно читаю, так что располагайся. Чонгук кивает и растягивается на кровати: — Надеюсь, тебе понравится. — Я на миллион процентов уверен в этом, Куки. Он делает паузу. — Нет, на два миллиона процентов. На бесконечность процентов. На бесконечность и еще один процент. Чонгук смеется, ощущая, как в груди распространяется тепло. Он чувствует, что Тэхен улыбается ему, и поднимает взгляд. — Может быть, ты вздремнешь или еще что, — предлагает Тэхен. — Может быть, вздремну, — Чонгук опускает взгляд на его руку. Ему хочется сжать ее, но он сдерживает себя. — Ты будешь здесь, когда я проснусь? Он не знает, почему это важно — уйдет Тэхен или останется, и говорит это так тихо, что не уверен, расслышали ли его вообще. Когда он не получает ответа, ему думается, что все-таки нет. И только когда дыхание Чонгука становится ровным и глубоким, когда его глаза закрываются, когда он сворачивается в клубок возле Тэхена, тот наконец отвечает. — Я всегда буду здесь.***
Чонгук просыпается из-за чего-то тяжелого на животе и странного фырканья. Он моргает, потирая глаза кулаками, и когда его зрение достаточно проясняется, он понимает, что Тэхен, черт возьми, оседлал его. И он… плачет? — Тэ, что ты делаешь? — хрипит он. Он ерзает, но вес Тэхена надежно прижимает его к кровати, так что его разум немного темнеет. — Почему ты… на мне? И какого черта ты плачешь? — Я тебя ненавижу, — шепчет Тэхен. У Чонгука сжимает горло. — Что? Тэхен сердито указывает на ноутбук, который убрал на тумбочку: — Какого хрена это было? — А? — Чонгук пытается сесть, и Тэхен соскальзывает с него, усаживаясь напротив, скрещивая ноги и вытирая слезы с щек. — Все начиналось так весело и мило, а потом это разбило мне сердце, Чон Чонгук, что за хрень. — Я… прости? — Это было так хорошо, — говорит Тэхен, все еще вытирая щеки. — Смотри, рыдаю как ребенок. О боже, это было прекрасно. Ты назвал себя любителем? Это потрясающе. Я не.... у меня нет слов. Я умер. Я умер и попал в рай. — Вообще-то за свой богомерзкий костюм ты бы попал в ад. — Ладно. Я умер и попал в ад, — говорит он, смеясь немного придушено. — Боже, я ненавижу тебя. Не могу поверить, что ты написал такое. — Так… получилось хорошо? — Хорошо? — Тэхен смотрит на него недоверчиво. — Это как минимум безумно круто, Чонгук! Ты должен отправить это… туда, куда люди отправляют сценарии. Это феноменально. Я клянусь. Чонгук садится к стене, прижимаясь к ней спиной. Его улыбка становится все шире, когда Тэхен продолжает болтать о сценарии, о сложности персонажей, их развитии, уникальности сюжета и «чертовски невероятном повороте сюжета, срань господня!» — Могу я рассказать тебе свою теорию о церковных колоколах? — Тэхен спрашивает, чуть ли не трясясь от возбуждения. — Я расскажу, даже если ты скажешь нет. Так вот, главный герой Тэквон впервые слышит колокола, когда просыпается после комы. Но вообще-то это были не настоящие колокола, потому что это был телевизор, да? И я думаю, что это символизирует его… ты в порядке? Чонгук смотрит на него: — А? — Ты… ты как будто сейчас заплачешь. — Что? — Чонгук проводит пальцами под глазами, понимая, что он, вообще-то, действительно начал плакать. — Вау. Что за фигня? — Все нормально? — повторяет Тэхен, садясь ближе. Он протягивает руку и касается лица Чонгука мозолистыми, но нежными пальцами, вытирая не успевшую упасть слезу. — Что такое? Чонгук импульсивно отодвигается и почти сразу жалеет об этом. Он тут же начинает скучать по теплу его руки и задается вопросом, почему он просто не может принять, когда люди пытаются быть с ним нежными. — Ничего, прости. Мне жаль, — Чонгук прижимает ладони к глазам и делает вдох. — Прости, — повторяет он. — Я не знаю, почему… я не знаю… Тэхен улыбается ему, но как-то иначе, чем всегда. Чонгук думает, что это… более мягко. Не взволнованно и широко, как обычно, но более искренне. Интимно. Как-то, как смог увидеть только Чонгук. — Слезы счастья, — говорит Тэхен. Несмотря на то, что Чонгук его оттолкнул до этого, он снова касается его щеки: — Может быть, ты просто очень счастлив. — Может быть. — Ты очень счастлив, потому что мне понравился твой сценарий. — Да. Тэхен смотрит ему прямо в глаза. Он часто это делает — пронизывает своим пристальным взглядом. Чонгуку всегда кажется, что он может видеть его насквозь, и то, что говорит Тэхен, заставляет его думать, что это так и есть. — Тебе кто-нибудь нравится? — … что? Тэхен невинно пожимает плечами: — Эта невзаимная любовь в сценарии такая… реалистичная. Я смог прочувствовать, понимаешь? Так что мне интересно, нравится ли тебе кто-то. У Чонгука пересыхает во рту, и он слышит, как его сердце бьется в ушах. — Мне… да. И снова — эта искренняя, интимная улыбка, которую, как думает Чонгук, видел только он один. — Ты собираешься признаться? Он медлит, прежде чем признать: — Не знаю. — Может быть, ты должен. Чонгук слабо смеется: — Может быть, я должен. Он неловко сглатывает: — А ты… тебе нравится кто-нибудь? Тэхен отводит взгляд: — Да. Чонгук чувствует, как на дно его живота валятся камни. — О. — Я имею в виду, скорее всего. Думаю, да. Я правда не знаю. Чонгук хмурится: — Как… как ты можешь не знать, нравится ли тебе кто-нибудь? Он снова пожимает плечами: — Я не знаю. На самом деле, я никогда… — Тебе раньше никто не нравился? — Чонгук удивлен. Тэхен улыбается и не отвечает. Вместо этого он повторяет: — Может быть, ты должен признаться. Чонгук передразнивает: — Я не знаю. И говорит: — Может быть, ты должен признаться. — Может быть, я должен. Чонгуку не очень нравится эта идея. — А может быть я должен, — тупо повторяет он. — Ты определенно должен. — Ты определенно должен. — И ты. — Может быть. — Так ты собираешься признаться? — … нет, — бормочет Чонгук. — Ха, — Тэхен откидывается на руки. — Тогда я тоже не буду. Чонгук не знает, что ему на это ответить. К счастью, ему и не надо, потому что Тэхен вдруг совершенно нелепо валится с кровати на пол, приземляясь там хихикающей кучкой. — Давай приготовим панкейки! — восклицает он, вскакивая на ноги. Его обычная улыбка вернулась — взволнованная и широкая, которую он показывает всем. Чонгук чувствует себя так, будто его ударили по лицу — Тэхен слишком быстро меняет темы. — Что? — Панкейки! Тэхен исполняет какой-то дурацкий танец и выбегает из спальни Чонгука, напевая что-то из SNSD на ходу. Чонгук трясет головой и встает. Он проверяет будильник на тумбочке, и его глаза расширяются. — Ты собрался готовить панкейки в два часа ночи? — Разве есть более подходящее время? — возражает Тэхен, гремя кастрюлями в такт словам. Чонгук смеется и присоединяется к нему на кухне. — Конечно нет, — говорит он, доставая муку из шкафа. Любое время идеально, если с тобой.***
— Какого хрена!! — орет Хосок, когда в него попадает посланная Чонгуком ракушка. — Я был первым, ты говнюк. Он хмурится: — С каких пор ты так хорош в Марио Карт? — Тэхен постоянно в него играет, — говорит Чонгук, смеясь и завершая гонку победителем. — Выскочка, — ворчит Хосок, поднимаясь и направляясь на кухню. — Хочешь пить? Немного горячего шоколада? — Его нет, — небрежно отвечает Чонгук, выходя из игры и отключая приставку. — Что? Почему нет? — Хосок недоуменно сводит брови. — Мы же купили на прошлой неделе? — Тэхена посетила восхитительная идея испечь вафли с горячим шоколадом, — объясняет Чонгук, беспечно махнув рукой. — Подожди… Так это из-за вас сработала пожарная тревога в три ночи два дня назад? Когда Чонгук просто пожимает плечами, он стонет: — Вы придурки. Вы сказали мне, что это была та девушка в коридоре. Я стучал в ее дверь и убегал, чтобы просто позлить ее, о господи. — Ты готовился к промежуточным экзаменам, и мы не хотели, чтобы ты нас выгнал. — Куки, — начинает Хосок, и его лицо неожиданно грустное, — когда твое «я» стало «мы»? — А? — Каждый раз, когда ты говоришь о себе, ты упоминаешь Тэхена, — уточняет он. — О, — Чонгук краснеет. — Я не… я не хотел. — Я знаю, — Хосок подходит к нему, забыв о напитках. — Ты уже признался? Чонгук сдерживает вздох. Он бормочет: — Нет. — Ты должен сделать это как можно скорее, — он звучит как заботливая мамочка. — И ты не сказал ему, что уезжаешь? Чонгук неловко ерзает. — Нет, — повторяет он. Хосок вздыхает. — Вы третесь вместе каждый день, он постоянно здесь спит… подожди, он спит в твоей кровати? Чонгук кашляет. — Он… я предложил ему уйти на диван, но он сказал, что ему холодно и что он любит обниматься. — Ради бога, — Хосок качает головой. — Вы практически встречаетесь. Он смотрит на Чонгука: — Ты должен сказать ему, чувак. Признайся. И скажи, что ты… уезжаешь. — Я скажу, — Чонгук уверяет его. — Скоро.***
Прошел ровно год с их (правильной) встречи, и они снова в доме Сокджина на очередной его вечеринке. Они сидят на кухне, как в прошлом году, жуют фрукты и делятся историями. Тэхен протягивает Чонгуку бутылку пива: — Выпьем! — восклицает он, чокаясь с Чонгуком. — У нас годовщина! Чонгук шутливо смотрит на него, хотя его живот скручивает: — Ты говоришь это так, будто мы женаты, Тэ. Тэхен смеется: — О да, я когда-нибудь говорил тебе, что Чимин спрашивал, не встречаемся ли мы? Сердце Чонгука пропускает удар. Он неловко откашливается: — Нет, не говорил. И… и что ты ему сказал? Тэхен одаряет его странным взглядом: — Хм? Что ты имеешь в виду? Конечно я сказал, что мы не встречались. — Прошедшее время, — отмечает Чонгук. — Не встречаемся. Настоящее время, — исправляется Тэхен. — Конечно я сказал, что мы не встречаемся. — Конечно, — Чонгук слабо смеется. — Ничего гейского, просто братюни, — декламирует Тэхен, и Чонгук фыркает, нежно улыбаясь. — Это странно. — А? — Тэхен смотрит вопросительно. — Мы. Мы странные, — уточняет Чонгук. В этом есть немного дежавю, и он смутно помнит этот разговор, но наоборот. Он думает о том, как Тэхен повлиял на него за этот год, что они провели вместе. — Или может быть, только я. — Я думаю, все-таки мы, — говорит Тэхен, и слова Хосока звенят у Чонгука в ушах. Когда твое «я» стало «мы»? Чонгук хочет спросить Тэхена об этом. Но он не спрашивает. — Но почему мы странные? — давит Тэхен. — Мы на кухне едим виноград, пока остальные танцуют, — замечает Чонгук. Он оставляет предложение недосказанным. Угадай, чего я хочу. Тэхен мычит, задумавшись. — Хочешь танцевать? Сердце Чонгука ускоряется после его слов, но он тут же бормочет: «Нет». Он проклинает себя за это. — Ага, я знал, что ты так скажешь. Ты не любишь танцевать в толпе незнакомцев. Он медлит. — Может быть, мы должны уйти и устроить вечеринку только для нас. Эти слова выбивают у него землю из под ног. Только для нас? То есть для нас двоих? Одних? Не то чтобы он нервничал от перспективы остаться с Тэхеном наедине. Господи, они настолько сблизились, что отсутствие Тэхена заставляет его чувствовать себя так, будто чего-то не хватает, и побыть с ним наедине это так же естественно, как дышать. Но эта ночь — ночь, в которую Чонгук собирается ему все рассказать. — Может быть, мы должны, — отвечает Чонгук. Тэхен встречается с ним глазами и улыбается: — Мы определенно должны.***
Они бредут по снегу в тяжелых ботинках и длинных шарфах, плотно намотанных на их шеи. Тэхен думает, что Чонгук выглядит абсолютно очаровательно в его огромной дутой куртке и шапочке, и он смотрит с обожанием на то, как его нос начинает краснеть. — Ты похож на Рудольфа, — комментирует Тэхен, и Чонгук смотрит на него. — Куда мы идем? На улице темно и холодно, но то, что Тэхен продолжает на него смотреть, заставляет Чонгука чувствовать себя теплее. — Туда, куда заведут нас ноги, — отвечает Тэхен драматично. Чонгук просто улыбается. Они идут целую вечность, говоря обо всем и ни о чем. Тэхен поскальзывается на льду дважды за три минуты, и во второй раз ему удается потянуть Чонгука за собой. В конце концов у них разгорается импровизированный снежный бой, и снег оказывается на куртке Чонгука и у Тэхена в волосах. Они громко и безудержно смеются, и их тяжелое запыхавшееся дыхание видно на фоне зимнего воздуха. — Это читерство! — вопит Тэхен, когда Чонгук поднимает его и бросает в кучу снега. Они останавливаются на старой детской площадке, где на ветру мягко покачиваются качели и красную горку едва видно под снегом. — Какое читерство? — Чонгук выдыхает, усмехаясь. — Я не виноват, что я сильнее. Тэхен дуется и протягивает руку. Чонгук закатывает глаза и хватается за ладонь, чтобы помочь ему подняться, но Тэхен тянет его на себя. Он падает в снег следом за ним и хмурится. — Говнюк, — ворчит он. — Я тоже тебя люблю, Куки, — Тэхен смеется. Сказанное заставляет Чонгука сглотнуть, и бабочки вновь пускаются в путешествие по его животу. Он хочет подняться, потому что боится, что находящийся так близко Тэхен сможет услышать его оглушающее сердцебиение, но он не двигается. Тэхен не двигается тоже, и они продолжают лежать на снегу, глазея на небо. — Я буду скучать по тебе, Тэ, — шепчет Чонгук, мельком надеясь, что его не услышат, но конечно Тэхен слышит, слышит каждое его слово. Кажется, он может слышать даже те слова, которые он не произносит — кроме самых важных. Тэхен садится и смотрит на него. — Что? — Я буду скучать, — повторяет он тихо. Тэхен выглядит обеспокоенным: — Куда? Ты уезжаешь? Чонгук заставляет себя улыбнуться: — Америка. — Что?! — Тэхен кричит, широко раскрыв глаза. — Ты… что? Ты серьезно? Если ты пиздишь, я суну огромный снежок тебе прямо в рот, и я не шучу. Он качает головой, и Тэхен выглядит так, будто ему только что зарядили пощечиной. Его плечи опускаются, и он снова ложится рядом с Чонгуком. — Почему? — голос Тэхена напряжен. — Ты помнишь, я говорил, что моя мама болеет? Когда Тэхен кивает, снег под его головой хрустит, и Чонгук продолжает: — Это… я ни с кем не вдавался в подробности, так что ты узнаешь первый. Но она… очень больна. И может быть, ей смогут помочь в Америке. Шанс выжить невелик...только сорок процентов, но… знаешь. Это лучше, чем ничего. — Ох, Чонгук. Мне так жаль. Тэхен сжимает его руку. Их пальцы в перчатках переплетаются так правильно, что голова Чонгука просто грозит взорваться от переполняющих мыслей; его мама, переезд на другой континент и — Тэхен, Тэхен, Тэхен. — Мне очень жаль. Чонгуку хочется плакать. — Да. Тэхен сжимает его руку крепче. — Я… я тоже буду скучать, — шепчет он. — На сколько ты уезжаешь? — Не знаю. Возможно, надолго. Чонгук поворачивается к Тэхену, чтобы увидеть его лицо, и у него перехватывает дыхание из-за того, какие считанные сантиметры остаются между ними. Они так близко, что он может подсчитать количество ресниц Тэхена и разглядеть снежинки, приставшие к его бровям. Он не отворачивается, и Тэхен не отворачивается тоже. — Ты вернешься? — спрашивает Тэхен, его дыхание греет щеки Чонгука. Он говорит низко и хрипло, и Чонгук думает, что он, возможно, тоже старается не заплакать. — Я не знаю, — отвечает он. — Я хотел бы. Я надеюсь на это. — Я тоже надеюсь. Чонгук думает, что лучшего времени для признания уже не будет. Он делает глубокий вдох. — Тэхен, я… — Не нужно. Чонгука как будто придавливает неподъемным камнем. — Что? Тэхен закрывает глаза и прижимается лбом к его лбу, повторяя: — Не нужно. — Не нужно что? Ты даже не знаешь, что я собирался сказать, — Чонгук горячится. — Я знаю, — Тэхен вздыхает, и все, чего хочет Чонгук, это сократить оставшееся расстояние и поцеловать его, но слова Тэхена его спугивают. — Я знаю. — Нет, не знаешь. Ты ничего не знаешь. Все это время я… — Чонгук! — Тэхен вскрикивает, и это наконец заставляет его замолчать. — Я знаю. Я знаю. Просто не говори этого. Пожалуйста. Чонгук растерян и разочарован, и сейчас он действительно хочет заплакать, и он просто больше не может смотреть на Тэхена. Он садится и смотрит в темное небо, которое в тысячу раз спокойнее, чем мучительная буря в его сердце. Он сдерживает слезы, и его напряженное горло жжет каждый раз, когда он делает вдох. — Почему нет? — резко бросает он. — Почему я не могу сказать? — Потому что ты собираешься это сказать так, будто мы видимся в последний раз, — бормочет Тэхен. — Я не хочу, чтобы это был последний раз. Мы увидимся снова, когда ты вернешься из Америки, и тогда ты сможешь сказать это. Чонгук сердито вздыхает. — Тэхен, я даже не знаю, вернусь ли… — Нет, — перебивает он. — Ты вернешься. Или я… Или я приеду, или мы встретимся где-то случайно, или что-то еще, черт, я не знаю, но мы встретимся снова, так что не смей мне говорить что-то и просто подожди… подожди, пока я стану актером. Я стану актером и буду путешествовать по миру, и если ты все еще будешь торчать в Америке, я приеду к тебе. Тэхен задыхается под конец, и Чонгук думает, что он действительно плачет. Ему слишком страшно, чтобы посмотреть. — Тэхен… — Я серьезно, — настаивает он, садясь рядом с Чонгуком. — Посмотри на меня, Куки. Это мое самое серьезное лицо. Он говорит это так беззаботно, что Чонгук действительно осмеливается взглянуть, и когда он поворачивается, Тэхен целует его в лоб. — Ты псих, — бормочет Чонгук, и он знает, что сейчас он выглядит как спелый помидор. — Я знаю, — говорит Тэхен, обхватывая плечи Чонгука рукой. — Я знаю. В его словах есть двойное дно, и Чонгук вздыхает, растворяясь в его объятьях. — Ты будешь ждать меня? — тихо спрашивает он. — Конечно буду, — уверяет Тэхен, и Чонгук кладет голову ему на плечо. — Я обещаю. Через несколько мгновений Чонгук нарушает тишину: — Тэ? — Да? — Я думаю… может быть, ты должен поцеловать меня. — Может быть, я должен. — Ты определенно должен.***
— О-о-оу, это же наша маленькая кинозвездочка, — говорит Чимин, хлопая в ладоши, когда Тэхен входит в квартиру. — Я думал, ты уже забыл о нас, жалких, недостойных крестьянах. — Вы мои любимые жалкие, недостойные крестьяне, Чимин, — шутит Тэхен, подходя к Чимину и заключая его в объятья. Он быстро отступает, смотря с изумлением: — Срань господня, что это за мускулы? Где щуплый Пак Чимин? Ты съел его и соорудил из его костей шесть кубиков? Чимин смеется: — Я учитель по танцам, забыл? Мне нужно быть в форме, — он сгибает бицепсы, визуально подтверждая свои слова. — Он почти как Сокджин-хен, — замечает только что подошедший Хосок из-за плеча Тэхена. — Ладно, это обидно, — Чимин надувается. — Сокджин-хен нарцисс. — Извини, но ты видел свой инстаграм? — Сокджин входит сразу после Хосока, на его носу красуются дизайнерские очки. Он закрывает за собой дверь. — Все твои фото — это фотки твоего пресса без рубашки, и ты на них ухмыляешься, как полный мудак. Тэхен глумится: — Хен, ты модель нижнего белья. Ты этим зарабатываешь. Сокджин легко отмахивается от него и садится на диван. — Парни, я так скучал по вам, — говорит Хосок, усаживаясь рядом с Сокджином, пока Тэхен помогает Чимину с закусками. — Я не видел вас целую вечность. — Ты видишь меня каждый день, — замечает Тэхен, ставя на стол тарелку с чипсами. — Я твой менеджер, это не считается, — говорит Хосок. — Я скучал по Чимину. Сокджин поднимает брови. — И немного по Сокджин-хену. — Я снабдил тебя халявным бельем, Чон Хосок. Это было Армани. — Да-да, спасибо, я люблю тебя, — сообщает Хосок безучастно и протягивает руку, чтобы взять снэк. Когда Сокджин шлепает его по ноге, он смеется: — Я шучу, не сердись, хен. Как я могу не скучать по парню, с которым накуривался каждую субботу в универе? Сокджин вздыхает, вспоминая: — У нас было так много травки. Чимин закатывает глаза, открывая колу: — Вы уже вспоминаете, как вы кайфовали? Хосок бросает в него подушку, и он ловит ее, смеясь. — Что будем смотреть? — Я голосую за «Держи меня крепко», — Сокджин поднимает руку. Тэхен стонет: — Хен, пожалуйста. Ты знаешь, что я не люблю смотреть фильмы с собой в главной роли. Это скучно. — О, да ладно, — канючит тот. — Этот фильм за одну ночь превратил тебя в звезду. Он хороший. — Разве в нем у Тэ не постельная сцена? — спрашивает Чимин, и когда Тэхен кивает, он кривится: — Не, давайте не будем смотреть, как Тэхени совращает мой телевизор. Давайте что-нибудь другое. — «Мстители»! — возбужденно восклицает Хосок. — Мстители! — воскликнул Чонгук, утянув Тэхена к себе на диван. — Давай, посмотри со мной! — Мы смотрели их уже раз пять, — пожаловался Тэхен. Честно говоря, он не был против. Как он мог быть против, когда Чонгук так мило дулся? — Пять раз не предел. Чонгук застыл, когда Тэхен плюхнулся на диван и положил голову к нему колени, притворившись, что не заметил его напрягшихся мыщц. — Ты знаешь, что на диване много места? — Твои бедра удобнее. — Ты псих. — Я знаю. Тэхен застонал, когда Чонгук кликнул на «Мстителей»: — Ну же, давай что-нибудь другое. «Человек-паук». «Невероятный Халк». «Вверх». — Я не буду снова смотреть с тобой «Вверх», господи. Тэхен почувствовал тепло руки Чонгука над своим боком, как будто тот размышлял, будет ли уместно положить ее туда. — Ты прорыдал все первые десять минут. — Это очень эмоциональный мультик, а я очень эмоциональный человек, — защитился Тэхен. — Почему ты так помешан на «Мстителях»? — Они крутые, — ответил Чонгук легко. — Плюс Железный Человек потрясающий. — Ты так помешан на Железном Человеке. Это прозвучало недовольно, и Чонгук поднял брови, слегка ухмыльнувшись: — Ты ревнуешь? — К супергерою-миллионеру, спасающему мир? Конечно нет, — ответил Тэхен саркастично. — Выбирай: я или Железный Человек? Чонгук засмеялся, пихнув Тэхена в плечо: — Что за дурацкий вопрос? — Просто ответь! Ему потребовалось целых пятнадцать секунд, чтобы ответить. — Конечно ты, — сказал он наконец. — Ты реальный. Как я могу предпочесть персонажа из комиксов реальному человеку? Тэхен перевернулся и лег на спину, чтобы слегка ударить Чонгука по подбородку: — Потому что Железный Человек очень крутой, а я нелепый и странный. — Мне нравятся нелепые и странные, — Чонгук неловко откашлялся, и Тэхен улыбнулся, когда увидел розовые кончики его ушей. — То есть… — Хорошо, — прервал Тэхен его неловкие оправдания за… за что-то, что он так старался скрыть. — Я должен нравится тебе больше, чем Железный Человек. — Должен? — Абсолютно точно должен. — Тэ? — спрашивает Чимин, взмахивая рукой у его лица. — Ты согласен на «Мстителей» или как? — А? — Тэхен встряхивается. — Да, прости. Я просто… отключился. Чимин пожимает плечами и выбирает фильм. Они смотрят ту часть, где Черная Вдова разговаривает с Локи в тюремной камере, когда телефон Хосока оживляется, заставляя их всех подпрыгнуть. — Кто это? — спрашивает Тэхен. Он не видит номер звонящего из-за сидящего рядом с Хосоком Чимина и с любопытством смотрит. — Не знаю. Неизвестный номер. Может быть, кто-нибудь хочет предложить тебе роль? Мне лучше ответить, — он встает, чтобы уйти на кухню, но внезапно замирает прямо перед телевизором. — Отойди, - ноет Сокджин, но выражение лица Хосока заставляет его прекратить. — Что такое? Хосок прикладывает палец ко рту, и Чимин ставить фильм на паузу. — О, да, хорошо, — Хосок кивает невидимому собеседнику. — Я скажу ему. Отправьте сценарий, когда закончите, чтобы он мог его прочесть. Хорошо, спасибо. Да. Спасибо большое. Хорошо, до свидания. — Кто это был? — спрашивает Тэхен. Его голос безучастен, когда он делает глоток газировки, но все остальные знают, о чем он думает на самом деле. — Это… это был какой-то японский режиссер, — отвечает Хосок. — Простите. На секунду я подумал, что он звучит как… простите. — За что ты извиняешься? — Тэхен недоумевает, но разочарование в его голосе очевидно. — Я получу роль! От японского режиссера! — он улыбается, — хорошо, если это не будет что-то стремное с R-рейтингом или еще чего. Хосок смеется и садится обратно: — Я уверен, что это не будет настолько странным, Тэхен. — Ты говорил то же самое про «Прыжок», но все кончилось тем, что я занимался очень стремным дерьмом, чувак. Стремным для меня, и это что-то да значит. Я даже не знал, что моя нога может сгибаться так, что… — Так! Давайте смотреть дальше, — быстро вставляет Чимин, и Сокджин смеется над этим. Хосок все еще выглядит немного виноватым и поворачивается к Тэхену, чтобы одарить его смущенной улыбкой. — Прости, — повторяет он тихо. — Я просто… просто на секунду я реально подумал, что это он. Тэхен улыбается: — Все в порядке. Я в порядке. Но он не в порядке.***
Уже прошло пять лет, как Тэхен не видел Чонгука. Четыре года, как они в последний раз созванивались в скайпе — трудно было подобрать время, в которое Тэхен не искал работу, а Чонгук не учился (и эта разница во времени). Два года, как они вообще как-либо контактировали, потому что Чонгук без всякой причины перестал отвечать на любые его звонки, сообщения и письма. И год, как Тэхен бросил любые попытки достучаться, чувствуя себя отвергнутым и забытым. В декабре, когда падает снег и воздух становится промозглым, Тэхен скучает по Чонгуку сильнее всего. В такие дни он заходит в Омегл. Это глупо, он знает — через пару недель ему исполнится двадцать семь, а он продолжает извращаться с Омегл, но ему все равно. — Тэ, — напевает Чимин, входя в его комнату. — Я принес тебе барбекю моей мамы, потому что знаю, как ты его любишь. Он видит Тэхена, сгорбившегося за обеденным столом над ноутбуком, и вздыхает: — Тэ, что ты делаешь? — Омеглюсь. — Я даже не подозревал, что есть такое слово. — Теперь есть, — отвечает Тэхен, не отрываясь ни на секунду. — В этот раз я буду в режиме шпиона. Что мне спросить? — Оу, весело, — Чимин ставит контейнер с барбекю на стол и подходит к нему. Он подтаскивает стул, чтобы заглянуть в экран: — Спроси их, что бы они делали, если бы у миньонов был большой член. — Ок, — Тэхен вбивает это в чат, ребячливо ухмыляясь. Два незнакомца присоединяются к нему немедленно. Stranger 1: какой миньон Stranger 2: ОМЕРЗИТЕЛЬНО*** Stranger 2 вышел из чата — Ладно, — Чимин откидывается на спинку стула. — Это было разочаровывающе. — Просто вопрос был отстойным. Нужно спросить что-то, что заставит людей задуматься. Типа, в какое самое странное место вы совали свой член? — Тэ, я не думаю, что… Тэхен нажимает ввод прежде, чем Чимин успевает закончить. Stranger 2: у меня нет члена Stranger 1: В ТВОЮ МАТЬ Stranger 2 вышел из чата — Люди в интернете грубые, — комментирует Чимин. Тэхен снисходительно машет на него рукой: — Это норма, Чимини. Он задает тот же самый вопрос и ждет. Stranger 1: втф почему мне пришел этот вопрос Stranger 2: у меня нет члена Stranger 1: и у меня! дай пять Stranger 2: мы можем просто поменять на «самая странная вещь, побывавшая в твоем влагалище» Stranger 1: точно Stranger 1: так, у меня… — Прервать соединение, прервать соединение! — вопит Тэхен, отчаянно пытаясь избежать ответа. Чимин закрывает глаза и стонет: — Просто задай нормальный вопрос! Тэхен смеется: — Мне начать ролевую игру? На этом Чимин прекращает дурачиться. Он одаряет его говорящим взглядом, и Тэхен сразу понимает, о чем он думает. Он подтрунивает, качая головой: — Ну же, Чимини, не все на свете вертится вокруг Чон… — его горло схватывает спазмом. Он кашляет и пытается снова: — Не все на свете вертится вокруг Чонгука. Чимин ничего не говорит на это, и Тэхен возвращается к прерванному занятию. Он вводит «как насчет ролевухи?» в поле для текста и отправляет это. Stranger 2 печатает… Stranger 1 выходит из чата — Отстой, — он дуется и спрашивает снова. Stranger 1: даааа детка Stranger 2 выходит из чата — Люди такие скучные! — хнычет он, отправляя вопрос в третий раз. Stranger 1: … Stranger 1: мне приходил такой же вопрос лет шесть назад лол Stranger 2 выходит из чата Тэхен и Чимин поворачиваются друг к другу с дикими глазами. — Это просто совпадение, да? — говорит Тэхен, слабо посмеиваясь. — У нас четыре часа дня, то есть в Америке сейчас около четырех утра? Это не может быть он в такое время. Ладно, думаю, может, но разве есть хоть один шанс, что это Чонгук? Он смеется снова, и Чимин подозревает, что это истерика. — И шесть это просто случайное число, — он продолжает смеяться, — он просто утрирует. Честно говоря, каковы шансы, правда? То есть я знаю, что сказал то же самое до того, как действительно встретить Чонгука после разговора в Омегл, но мне кажется, все возможно. И все же вероятность, что это Чонгук, ничтожна, но я думаю, что жизнь такая странная. И все же, я думаю, как ты думаешь, может быть… — Тэхен, — Чимин останавливает его, кладя руку на плечо. — Прекрати. Тэхен делает глубокий вдох, успокаивая свои мысли. — Прости. Прости, Чимин, я просто подумал… — Да, я знаю. — Я просто надеялся… — он хмурится и бормочет: — Это наша с ним шестая годовщина. Я просто подумал, что чудеса случаются. Чимин ласково гладит его по голове, как матери успокаивают детей: — Мне жаль, Тэ. — Да. Спасибо, Чимин. — Ничего гейского, просто братюни, — заявляет Чимин гордо. Тэхен улыбается.***
— Хосок? Вообще-то я сейчас возле его квартиры. Я могу спросить его, — говорит Тэхен в трубку. «Отлично! — восклицает Сокджин. — Если он скажет нет, скажи ему, что я все равно заставлю его поехать. Созвонимся позже, Тэхен» — Ага, — он отвечает и стучит в дверь Хосока. Хосок открывает через несколько секунд, и к его уху тоже прижата трубка. Он выглядит немного испуганным, когда видит Тэхена, и быстро говорит «Эй, я позвоню тебе позже, ко мне пришли» в телефон, прежде чем отключиться. — Кто это был? — спрашивает Тэхен, проходя мимо Хосока как к себе домой. — Просто… Юнги. Он нашел видео от твоих фанатов, где ты поешь на каком-то фанмите, и теперь хочет узнать, не хочешь ли ты исполнить саундтрек к тому японскому фильму, про который я тебе рассказывал. — Подожди, Мин Юнги из универа? — Тэхен присвистывает. — Вау, я ничего не слышал о нем с того момента, как Чимин таки залез к нему в штаны на старшем курсе. Он сейчас, типа, большой продюсер? И он хочет, чтобы я записал саундтрек? Хосок кивает, и Тэхен действительно впечатлен: — Это офигенно. Он садится за кухонный стол. — Но я даже не знаю, хочу ли в этом фильме сниматься. Но записать саундтрек звучит довольно круто… — Хочешь мое мнение? — Всегда. Тэхен поднимает руку: — Стоп, я беру свои слова обратно. В прошлый раз, когда ты сказал мне свое мнение о брюках, которые я купил на прошлой неделе… — Тэ, они были ядовито оранже… — Тем не менее, тогда мне твое мнение было не нужно, — замечает Тэхен. — Но сейчас — скажи мне. — Я думаю, ты должен сделать это. — Может быть, я должен, — проговаривает Тэхен. В его голове проносится знакомый голос Чонгука «Может быть, ты должен», и он заканчивает этот разговор вслух: — Я определенно должен. Хосок выглядит немного удивленным тем, что Тэхен так быстро сдался, но он тут же улыбается: — Замечательно! Пока неизвестно, когда начнутся съемки. Там хотят переписать нынешний сценарий, но основной сюжет останется. Я вообще-то не очень понимаю, что там происходит, честно говоря… но режиссер хорош, так что это выглядит многообещающе. — Ох, это отлично, — бодро отвечает Тэхен. — Кстати, Сокджин-хен передал, что ты в любом случае поедешь с нами на Окинаву на следующей неделе. Так что отсрочка съемок — это именно то, что нам нужно!***
Когда Тэхен не приходит к Чимину в утро вылета, как они договаривались, Чимин пишет ему. И звонит. Он отправляет ему кучу смсок, каждая последующая из которых взволнованней другой, и наконец сам идет к нему. Чимин поднимается на верхний этаж здания и требовательно стучит в дверь. — Тэхен? Тэхен! — он хмурится, пытаясь вспомнить кодовый замок, и закатывает глаза, вспоминая, что код это просто четыре ноля. «Простота — это самое лучшее», — проносятся в голове слова Тэхена. — Тэхен, где ты? — зовет Чимин, разуваясь на пороге. — Тэ? — Чимин? — его голос доносится из спальни, и Чимин бросается туда. — Тэ, что ты делаешь? — спрашивает он, замечая Тэхена, сидящего на полу с телефоном в руке и красными глазами. — Ты плачешь? Что случилось? Тэхен шмыгает, вытирая нос рукавом: — Ничего. Чимин вздыхает и садится рядом с ним: — Я знаю, что не «ничего», — он вытаскивает телефон из его рук, чтобы посмотреть. — Тэхен, я сказал тебе прекратить разглядывать его фотографии. — Это не фотография, — Тэхен огрызается, забирая свой телефон обратно. — Это его идиотские дабсмэш-видео, а я просто соскучился по его идиотскому лицу. Но я так… Я так чертовски зол на него в то же время. Это раздражает. Он раздражает. Жизнь раздражает. Он агрессивно вытирает слезы. Выражение лица Чимина смягчается. Он приближается к нему, чтобы начать успокаивающе гладить его по спине: — Эй, все хорошо, все нормально… — Я сказал, что стану актером и найду его в Америке, — продолжает Тэхен, все еще всхлипывая, но его голос крепнет от злости. — И я правда собирался это сделать, мне просто надо было накопить денег. Но он просто перестал отвечать на мои сообщения, письма… и сейчас я даже не знаю, где он, и я не знаю, какого черта мне делать, и я просто… я такой идиот, Чимин. — Ты не идиот, Тэ. — Но это так и есть! — он кричит. — Я такой охуенно тупой. Я должен… Я не знаю. Я обещал, что дождусь его, но… теперь я понимаю, что он никогда не обещал дождаться меня. Что, если мне нечего ждать? Что, если он никогда не вернется, и я просто потратил впустую годы своей жизни, страдая по тому, кого любил в универе? И мне больно каждый раз, когда я вспоминаю ту ночь, понимаешь? Ту ночь, когда я сказал ему не говорить мне, что он меня любит, потому что я так боялся никогда больше его не увидеть, и я не хотел, чтобы это было последнее, что он мне скажет, но, блядь, я такой идиот. Я теперь никогда не смогу услышать это от него. Он снова всхлипывает и смотрит на свой телефон. — Смотри. Тэхен проводит пальцем по одному из видео, и Чимин внимательно вглядывается. Это не нелепый закадровый голос, который он привык видеть. На этот раз Чонгук поет какую-то английскую песню, которую Чимин смутно узнает. I'm in love with you and all these little things**** — Он отправил мне это перед тем, как уехать, — говорит Тэхен. Его слезы капают беспрерывно, и он даже не пытается их стереть. — Потому что я был идиотом и сказал ему ничего мне не говорить. Поэтому он отправил мне чертово дабсмэш-видео. Он захлебывается слезами и утыкается в рукав. — О боже, Чимин. Я такой придурок. — Эй, бро, ну же, — мягко ворчит Чимин. — Ты горячий придурок, и это что-то да значит, — говорит он, и Тэхен хихикает сквозь всхлипывания. — Я шучу, на самом деле зареванным ты выглядишь отвратительно. Он поглаживает Тэхена по голове: — Поэтому прекрати реветь, Тэ. Мы едем на Окинаву сегодня, помнишь? — Я знаю. У него разбухший нос и гнусавый голос. — Просто… когда мы были в универе, мы тоже планировали отпуск. И тоже собирались на Окинаву. И я начал просматривать это все, и… — он замолкает. Чимин вздыхает и втягивает его в объятья. — Когда я увижу Чон Чонгука, я надеру ему задницу за все твои слезы. Тэхен игнорирует маленькую искорку надежды, когда Чимин говорит когда, а не если. Он слабо смеется: — Я тебе помогу.***
— О-о-ох, это так здорово, — Хосок откидывается на пляжном стуле, подставляя лицо под солнечные лучи. Сокджин согласно мычит. Он на лежанке рядом с Хосоком, и зонт защищает его от солнечного удара. Он потягивает Пина Коладу и мечтательно вздыхает: — Я хочу здесь жить. Он немного приподнимается и опускает очки: — Где Тэхен и Чимин ходят? — Они резвятся в воде как пятилетки, — отвечает Хосок, и Сокджин вглядывается в океан, действительно находя их там, плещущихся в друг друга водой и хихикающих как дети. — Здорово, что он снова улыбается. Он напугал меня до трясучки, когда появился в аэропорту с распухшими глазами и заложенным носом. Даже мои потрясающие способности к макияжу не смогли это исправить, — он поворачивается к Хосоку и ловит его взгляд: — Ты слышал что-нибудь от?.. Сокджин не заканчивает предложение. Хосок слегка кивает, и Сокджин широко раскрывает глаза. — Не очень лично, — отвечает Хосок быстро. — Режиссер из Японии говорил о нем. — Подожди, что? — он изумленно садится на лежанке. — Ты имеешь в виду… новый сценарист это… — Да, — Хосок улыбается. — Это он. Он приезжает в Японию. — О господи, — Сокджин шепчет. — О господи, Хосок. Он приезжает сейчас? На Окинаву? — Что делаете, парни? — кричит Тэхен, подбегая к ним, вода стекает с его тела. Он берет полотенце из сумки, когда его телефон разражается звонком, и он поднимает его, в замешательстве всматриваясь в неизвестный номер. — Я думаю, он уже здесь, — тихо обращается Хосок к Сокджину, когда Тэхен отвечает на звонок.***
— Алло? «Это… это Ким Тэхен?» Сердце Тэхена замирает. Он правда это слышит? Он не может этого слышать. Он не может слышать Чонгука сейчас, после всего. Должно быть, он сходит с ума. И это просто воображение. Может быть, всему виной то дабсмэш-видео, и он просто бредит. Но когда мужской голос в трубке произносит «Алло? Тэ?», Тэхен не может больше себя уговаривать. Даже если это галлюцинация, то это лучшее, что он может получить. — Д-да? «Это… я» Конечно это он. Тэхен просто не смог бы забыть голос Чонгука, и его горло перехватывает спазм, заставляя его тяжелее дышать. Он шепчет: — Я знаю. «Я здесь» — Что? «На Окинаве, — продолжает Чонгук. — Я стал писателем, Тэ. Я правда сделал это. И я новый сценарист того фильма, в котором ты собираешься сниматься, и режиссер живет здесь, и он сказал, что хочет встретиться, что он слышал от Хосока, что вы, парни, тоже будете здесь, так что… Я приехал» Тэхен не может поверить в то, что он слышит. Он слабо повторяет: — Что? Чонгук смеется на том конце провода. «Я здесь, Тэ. Вообще-то, думаю, я тебя вижу. На тебе ядовито-розовые плавки?» Тэхен прокручивается на месте, пытаясь разглядеть его на пляже. Чонгук снова смеется: «Ты псих». Никто не называл его психом годами. — Где ты? — спрашивает Тэхен, и он даже не пытается скрыть отчаяние в своем голосе. — Я хочу тебя увидеть. Где ты? «Слева от тебя, — отвечает Чонгук. — Возле доков. Видишь меня?» Тэхен поворачивается к пристани и щурится, задерживая дыхание и пытаясь разглядеть. И тогда он видит его, сидящего на скамейке у доков, машущего ему рукой. У него теперь другие волосы — коричневые и аккуратно уложенные, а не черные и спутанные, как в университете. Но даже издалека Тэхен узнает его лицо. Лицо человека, в которого он влюбился годы назад. Лицо человека, которого он любит до сих пор, даже после стольких лет. Лицо человека, которого он будет любить еще столько же и даже больше — и он едва может поверить своим глазам. — О боже, — шепчет Тэхен в трубку. — Это правда ты. Это правда, правда ты. «Это правда-правда я, — Чонгук прекращает махать рукой, и Тэхен видит, как он поднимается на ноги. — И я думаю… может быть, я должен подойти и сказать тебе, как сильно я все еще тебя люблю» Тэхен улыбается улыбкой, полной слез. — Может быть, ты должен. «Может быть, я должен» — Ты определенно должен. Чонгук смеется. «Я определенно должен»