***
Я сидела в своей комнате и, обложив вокруг себя множество конспектов, зубрила всё, что попадалось мне на глаза. К завтрашнему дню надо выучить два текста по испанскому языку. Учу и совершенно не понимаю, что именно. Знаете, почему-то песни, которые нравятся мне на разных языках, запоминаю моментально. По щелчку, хоп — и знаю. Но я всё равно упорно стараюсь поглощать каждое непонятное слово. Последний раз я так зубрила года два назад, когда прогуляла много уроков по физике и надо было выучить теорию. Помню, что хорошо рассказала и даже поняла определения. А тут такое... Ещё в голову то и дело лезут слова Шистада. Он сказал всё правильно: я плачу, ною, грублю, перекладываю вину на других, просто этого не замечая. И сейчас мне становится тошно от себя, но изменятся не собираюсь. Близкие люди знают, какая я, а это для меня самое главное. Ведь обществу не угодишь. Сначала ты хорошая, а потом ты становишься плохой лишь из-за того, что не угодила или не понравилась людям. Выдыхаю, отбрасывая листы в сторону. Откидываюсь на подушку и смотрю в потолок: хочу забыть сегодняшнее взаимодействие с Крисом, как будто вообще с ним не разговаривала, не пересекалась. Беру мобильник, захожу в Instagram. Пришло пара сообщений от Нуры. Открываю диалог и усмехаюсь. Вся наша переписка состоит из вопросов белокурой: Что случилось? Почему ты убежала? Как ты себя чувствуешь? А я что? А я игнорирую. Да-да, Кристофер, я сука. Именно так он считает. И, скорее всего, правильно считает. Мне приятно, что Сатре переживает за меня, пытается поговорить, но и заводить новые знакомства, а общаться тем более я не хочу. Снова беру бестолковые бумажки в руки и пытаюсь выучить хотя бы один текст. Час. Ровно час я трачу на зубриловку испанского. И минуточку, только на один лист. А их — два. Встаю с кровати, чтобы немного походить. Ноги ужасно затекли. Открываю окно, подмечая, что не против закричать во всё горло о том, как задолбалась учить уроки. На улице очень свежо и довольно тепло. — Эва-а-а, — открывается дверь и заходит тётя. На ней — красивое красное платье, а на голове волосы собраны в очень привлекательную причёску. — Я иду на мини-вечеринку к Оливии, — счастливо улыбается, — не скучай, милая. — Много не пей, — подкалываю её, обнимая. — Кстати, хотела спросить. Помнишь ты говорила, что приходил Крис? — Помню, конечно. С памятью у меня не очень большие проблемы. — Может, ты перепутала? — спрашиваю, облокачиваясь о подоконник. — Просто Адам сказал, что он заходил, но застал только тебя. Это не должен быть Кристофер. Я думаю, ты перепутала. — Ох, дурья голова, — громко цокает. — Это был Адам. Точно! Он настолько изменился, что даже не узнала его. Повзрослел, возмужал, даже немного стал похож на Шистада, — нет, до него ему далеко. Спускаемся вниз, Аделаида обувается, снова целует меня в щёчку, и я закрываю за ней дверь. Прохожу на кухню, чтобы сделать себе чай. На душе становится ещё более одиноко. Я конечно люблю побыть одна, но сейчас этого боюсь. Делаю глоток зелёного чая, потихонечку расслабляясь. За окном уже темнеет, включают фонари — и на улице становится атмосферно. Вдруг раздаётся звонок, отчего я нервно дёргаюсь, не забывая обжечься чаем. Опять она что-то забыла. Убегает, а потом вечно возвращается. Открываю дверь и хочу уже сказать, какая тётя забывчивая, но вижу совершенно не её. Передо мной стояла девушка с большим пакетом в руках. — Нура? — удивлённо спрашиваю, потому что её я тут никак не ожидала увидеть. — Приве-е-е-ет, — тянет, скорее всего, от неловкости. — Прости, конечно, что не предупредила о моём приходе, но я хочу наконец-таки с тобой поговорить, — переступает порог и обнимает меня сильно-сильно, — на самом деле, ты достала меня динамить, — улыбается, снимая обувь. — Я купила фруктики, разные конфеты, мармеладки и... — замолкает, а затем осматривает коридор, — ты одна? — тихо шепчет. — Одна. — И винишко-о-о, — начинаю смеяться над тем, как она трясёт бутылками, которые начали издавать неприятный звук. — Ты готова открывать душу? — Честно? — та кивает, разбирая вкусняшки. — Нет. — Эва, — поднимает на меня свои чистые голубые глаза, — ты можешь мне довериться, — нежно говорит, а у меня от этого внутри тепло становится. — Кхм, — нервно убираю непослушные волосы, — можем подняться в мою комнату и посмотреть какой-нибудь фильм, только надо всё это... — указываю на еду, которой было очень много, — тоже перенести туда. — Окей. Покажи, где находятся у тебя тарелки, — я открываю верхнюю полку и достаю оттуда всё, что нам пригодится, не забывая про бокалы для вина. Примерно через двадцать минут мы уже сидели на моей мягкой кровати и выбирали фильм. Оказывается, Сатре привередлива в этом. — Отличница лёгкого поведения? — в который раз спрашиваю я. — Нет. — Мстители? — Смотрела, — морщит свой маленький носик, пережёвывая чипсы. — Может... — пытаюсь вспомнить хоть что-то интересное. — Помни меня? — Ох, точно, — кидаю мармеладки в сторону и быстрее набираю в поисковике название, — он шикарный, я его смотрела, а ты? — в ответ девушка кивает. — Кстати, как испанский? — Не напоминай лучше, — я недовольно цокаю, закатывая глаза, — осилила только один. — Ты хотя бы один, — пожимает плечами и усмехается, — а я открыла, прочитала, поняла, что не выучу и закрыла, — пускаю смешок, потому что в девяноста процентах именно так делаю домашнее задание. Фильм заканчивается, а мы начинаем реветь. Слёзы скатываются по нашим щекам, и знаете, какое это восхитительное чувство плакать не одной? «Помни меня» я смотрела тысячу раз и всегда пускала слёзы. Всегда. Этот фильм показывает, что не всегда происходит в жизни, как мы хотим. Смотря его, думаешь, что будет счастливый конец, но нет... Нужно ценить каждый миг, каждый момент, любить не только близких людей, но и окружающих. Уметь прощать. Уметь отпускать в нужное время. Уметь жить настоящим. Уметь понимать свои ошибки, чтобы больше их не совершать. Такие жизненные слова, только жалко, что мы не можем жить, опираясь на них. Делаем совсем другое... Делаем неправильно, к сожалению. Вообще, православные опираются на заповеди, и главное там: возлюбить друг друга, но ведь не всегда получается. Кто-то ссорится с родителями, кто-то с братьями, а кто-то с друзьями. Все гордые, завистливые, злые, подлые, ненастоящие. Хотя нет, я не права. Не все, конечно, злые. Есть и по-настоящему хорошие люди, но их мало. Правда мало. Встаю с кровати, чтобы открыть окно и немного подышать воздухом. Успокоить себя. Прекратить плакать. Дует свежий ветерок и становится свежо. На улице нет ни одной души, даже машины не проезжают. Обычно их тут много. — Вино закончилось, — шепчет блондинка, показывая пустую бутылку. — Серьёзно? — подхожу и беру её в руки. Обалдеть. Прошло два часа с чем-то, а уже нет. Включаю на ноутбуке песню и огоньки, которые висят над кроватью, а затем ложусь к Нуре.French Montana feat. Swae Lee — Unforgettable
— Расскажи что-нибудь о себе, — улыбаюсь, смотря на неё. Когда смотрели фильм, мы почти не разговаривали, потому что были погружены в него. — Стой-ка... — начинает танцевать, и я понимаю, что она хочет сделать. Встаём ногами на кровать и дожидаемся момента. — It's not good enough for me, since I been with you, It's not gonna work for you, nobody can equal me. I'm gonna sip on this drink, when I'm fucked up. I should know how to pick up. I'm gonna catch the rhythm while she push up against me. (прим. автора: мне этого мало, раз уж я был с тобой У тебя не сработает, никто не сравнится со мной, я-то знаю. Я буду потягивать этот напиток, когда я в говно. Надо было научиться снимать. Я собираюсь поймать ритм, пока она прижимается ко мне.) — поём в один голос на весь дом и танцуем, делая смешные движения. Так хорошо, что хочется опять плакать. Только уже от радости. Когда песня заканчивается, мы заваливаемся на кровать, обнимая друг друга. — Обожаю танцевать, — хихикает блондинка. — Так ты хочешь, чтобы я рассказала о себе? — киваю, включаю следующую песню, но уже делаю потише, чтобы поговорить. Да-да, Эва, которая не хотела заводить новые знакомства, хочет поговорить. — Ну, я переехала в Норвегию совсем недавно, года два назад. Жила в Польше. — Вау! — кладу в рот конфету, внимательно слушая Сатре. — Живу тут с отцом, потому что мать изменила ему, — говорит со спокойствием и очищает мандарин, — они развелись, и я решила, что поеду с папой. — Я не буду говорить, что мне жаль — это идиотские слова. (прим. автора: правда не всем нравится, когда так говорят. Для меня это идиотские слова.) — Спасибо, — искренне сказала голубоглазая. — В детстве занималась танцами, а потом надоело. Есть чудовище, под именем Инна. — Младшая сестра? — Младший брат, ему просто не нравится мужские имена, и он решил сменить, — говорит с серьёзным лицом. — Шучу, — начинает смеяться, — видела бы ты своё лицо. — Эй, не смейся надо мной! — щипаю её за ногу, а та взвизгивает, несильно ударяя меня по руке. — Теперь ты рассказывай о себе. — Ох, — устало потираю виски и понимаю, что надо открыться ей. Я хочу, но... боюсь, — мои родители погибли, поэтому сейчас живу с тётей, родных сестёр и братьев нет, но есть много родственников, которые живут далеко. В детстве ходила на гимнастику, — выдаю из себя смешок, — но прекратила, потому что была безумно пухлой и у меня ничего не получалось. Это было на самом деле обидно. Я смотрела на других и думала: «Вот, чёрт, они такие худые и умеют садиться на шпагат». — Прости, но что случилось с твоими родителями? — Они сгорели в собственном доме, — грустно улыбаюсь, вспоминая все моменты, — я их так любила, Нура. — Понимаю, — обнимает меня. — Конечно у меня пустяки, но я понимаю. Когда они разводились, я место себе не находила, я жизнь самоубийством, чёрт их возьми, хотела покончить. — Потом у меня умерла лучшая подруга — Лола, — продолжаю, — суицид. И после этого я окончательно сошла с ума. Вечные депрессии, слёзы, мысли о смерти, которые не оставляют меня до сих пор. Это очень... страшно. — Спасибо, Эва. — За что? — вскидываю брови. — Ты открылась мне, — поглаживает мои волосы, — я хочу с тобой общаться, хочу быть твоей подругой, хочу проводить с тобой время, хочу танцевать с тобой и плакать, Мун. — Это, на самом деле, не всё. Я расскажу тебе. Обязательно расскажу, но не сейчас. И прости меня за то, что динамила тебя, — хихикаю, повторяя её слово, — правда. — Эй, ты чего? Не за что извиняться, ясно? — обнимаю её в ответ. — Если хочешь, можешь остаться у меня. — Позвоню тогда папе, — берёт мобильник с тумбы и выходит из комнаты. Лежу на подушке, смотря в потолок, думая обо всём. Вдруг мои мысли прервала вибрация в кармане. Я потянулась за телефоном. n.n.n.n.a.a.a.a. У тебя точно закрыта дверь?