Сказ про то, как Торин Фильку женил

— Послушай меня, Фили. Ты мне как сын, — вздохнул Торин, облапав племянника. Тот только и успел ухнуть от неожиданности, а теперь даже вздохнуть не мог в медвежьих объятиях дядюшки. Гномыч сразу заподозрил неладное, заметив нехороший блеск в глазах Короля-Под-Горой. Вот чуяла его гномья задница какой-то подвох, хоть ты тресни! И дело было не в чьей-то тяжелой лапище на ней прямо сейчас, а в чем-то куда страшнее. — Ась? — на всякий случай прикинулся валенком юный гномий принц. — Попали мы, говорю, — Король с самым деловым видом еще разок для верности прижал родственничка к широкой груди и нехотя отлепился от всех его стратегических частей тела. — По самые помидоры попали. Причем по твоей вине. Племянник немного помялся, вспоминая все свои прошлые огрехи, и изобразил валенок в квадрате. — А чо сразу я-то? — Филька тряхнул светлой головой, пару раз невинно хлопнув глазами для убедительности. Надо признать, у младшего этот маневр получался в разы лучше. Да и дядька, похоже, не повелся. — Тут это… — Дубощит замялся, словно раздумывая, сообщать ли новость, аль еще погодить. Потом решил зайти издалека. — В общем, короли порой заключают союзы. Для блага народа своего. Вот и нам тоже порой приходилось. Да. И сейчас придется заключать. Решив, что у царственного родственничка окончательно съехала крыша, гномыч только попятился к двери, а Торин, приняв величественную позу, как и положено королю, продолжал свой рассказ, пугая вероятного наследника все больше и больше. — Вот вчера к нам лось и пожаловал. — Какой лось? — пискнул Филька, вжимаясь в дверь спиной. — Тьфу ты. Не путай меня! Трандуил, говорю, приехал. Союз заключать. — Так, а я-то тут при чем? — взвыл белугой Филька. — Да погоди ты. Не закончил я, — сурово глянул на племяша гномий король. — Так вот. Трандуил, чтоб ему там икалось, приехал за союзом. А союзы скреплять принято. Дарами там всякими обоюдными, например. А лучше браком. — Ты женишься на Трандуиле? — подавился воздухом племяш. — Да тьфу на тебя. Я лучше сдохну, чем с этим выпендрежником… — принялся яростно отплевываться Торин. — Ты женишься. — Я ЖЕНЮСЬ НА ТРАНДУИЛЕ?! — Гномычи народ крепкий. И в обморок падают очень редко. Настолько редко, что никогда. Только в о-о-о-очень критических случаях. Например, вот в таких. В себя принц горных владений пришел уже основательно позже, в собственной спальне, под доносящуюся из-за двери ругань родичей. Торин с упорством настоящего воина бросался грудью на амбразуры, то есть на дверь, а остальные, судя по голосам — братья Дори, Нори и Ори, старались удержать нервничающего Короля. — В планах моей жизни никаких Трандуилов не было! — завопил гномыч, кутаясь в одеяло по самый нос. Шум за дверью поутих, и послышался художественный кашель заядлого конферансье — Король-Под-Горой продолжил прерванный монолог прямо оттуда. — Да не женишься ты на Трандуиле! Никто на нем не женится! Кому он нужен вообще со своим лосем? — последнее Торин пробубнил в воротник, и племяш этого не расслышал. Дверь тихонько скрипнула, и за порог высунулась закутанная в одеяло головешка юного гномыча. — А чего тогда? — Дитятко свое рогатый предлагает, — Торин снова принял величественный вид, все еще надеясь произвести впечатление на ускользающую из лап добычу. Сам племянника женить собирается, а потом уж не добьешься ничего. Но перепуганный гномыч флюиды дядьки снова нахально проигнорировал. — Так это… У него ж один сын вроде, — дружно почесались гномычи рядом. — А вот нечего было королевичей лихолесских соблазнять! — рявкнул суровый король. И тут до Фильки дошло. Тут уж отнекиваться было никак нельзя — со страдающим, аки лебедь подстреленный, королевичем гномыч знакомство все же заимел чуть ранее. Ну не то, чтобы чуть, и не то, чтобы прям добровольно… Но надо благодарить богов, что молодой ельф имел привычку шарахаться, как маньяк, в одиночку по лесу. Иначе не нашел бы никто раненого Фильку вовремя да и не оказал бы помощи. Погиб бы королевский племяш смертью не самых храбрых. Так уж вышло, что подстреленного гномыча с поля битвы уволокли орки. Выменять на что хотели или просто запытать, а потом сожрать — кто их этих орков знает, но тащили Фильку долго и упорно. И так и утащили бы, если б не остроухий лучник с его любовью к природе. В общем-то, гномыч практически дохлый ему был без надобности, но оставить добычу оркам? — это уж никак нельзя. Вот и ввязался принц Лихолесский в драку. Чисто из вредности. На самом деле, кто ж знал, что даже орки соблазнятся на самого красивого гномыча? Ну, то есть не на самого, все же до Кили далековато… Хотя, может гоблины-переростки больше блондинов любят? Изрядно побитый Филька искренне недоумевал по этому поводу, пока его за руки-за ноги тащили куда-то вглубь леса. Вот и воюй после такого. И из дома не выйдешь, чтоб не пристал никто. Вспомнилось тут, как давеча они с братиком от Гэндальфа удирали по каким-то огородам. Вот по-любому этот любитель мотыльков не табак курит. Но вспоминал да недоумевал он недолго, ровно до тех пор, пока его в очередной раз эти гопники косорыло-косорукие обо что-то не шендарахнули, и он не погрузился в темноту. Очнулся гномыч не сразу, да с больной головой, как после знатной пирушки. Например, той, где они с Кили над дядей пошутили спьяну, а тот, когда до кустов бегать перестал, отловил их по одному и… долго бил кружкой, в которую они ему зелье намешали, обзывая «ботаниками недоделанными». Кто такие ботаники — Фили не знал, но голова болела тогда вот точно как сейчас. Да и еще сны ему снились странные. Будто смотрит на него кто да вздыхает как-то подозрительно. Ох, не к добру оно. Первое, что понял Филька — находится он в горизонтальном положении. И будто на сеновале — спину щекочет трава, а сам он голый, в одних портках. И пятки мерзнут опять же. Взгляд пока никак не сосредоточить, поэтому и не видно вокруг ничего, одни только разноцветные пятна. Одно вон, белое, сверху, еще и шевелится… Гномыч раскинул мозгами и, не вспомнив, как он до этого докатился, пришел к выводу, что все-таки перепил. Хотя если честно, как-то нехорошо болел бок. А потом он вспомнил орков и попробовал пошевелиться. А ну как связанный? Но нет, руки-ноги свободны. Филька пошарил вокруг себя ладонью и понял, что трава ему тоже примерещилась. Лежал он на чем-то мягком, что при ближайшем рассмотрении оказалось постелью. Поерзав туда-сюда под красивым, явно ельфийского производства одеялом, гномыч понял две вещи — первая: это не орки и вторая: хочется жрать. С кровати встать ему почти удалось, несмотря на слабость да боль во всей тушке. Ну, как почти… С кровати — да. А вот встать — не очень. Поэтому, долбанувшись головешкой об пол, Филька рассудил, что раз орков нет, то и пожрать он потом успеет, а пока можно и соснуть. В смысле поспать, а не то, что все сейчас подумали. Чем гномыч и занялся, стянув с кровати одеяло и закутавшись в него, аки шелкопряд в кокон, по самую макушку. Сны ему опять снились странные. Про ветчину почему-то. А еще за ним охотились яблоки и Торин с кружкой наперевес. Проснулся Филька, когда яблоки его все-таки догнали и непонятно за что отпинали. Распахнул он глазищи свои да так и офигел. Какая-то блондинистая ельфийская девица его бессовестно лапала, пока он тут спал без задних ног. — Ты чой-то творишь, бесстыжая! — брутально визгнул Филька, отбиваясь и упаковываясь в уже практически родное одеялко. — Совсем эти ельфийские девки обнаглели! — Я не девка! — обиженно возмутилось в ответ ельфийское безобразие, но лапы убрало. — Нашла чем гордиться, дура! — сурово заявил гномий принц. Девица прямо-таки задохнулась от возмущения. Фильке даже показалось, что яростно краснеющее остроухое создание вот-вот разорвет, и потому он на всякий случай натянул одеяло до глаз, немного удивившись тому, что снова оказался на кровати. — Мужик я! — пискнула блондинка. — Да хорош заливать-то, — гномыч скептически окинул взглядом стройную фигурку в длинном одеянии. Вот же этих ельфов фиг разберешь. Сисек у блондинки не было, но так, а где вы у ельфиек их видели? Все одинаково длинные, плоские да тощие. Филька задумался. Дело шло медленно, а жрать хотелось сильно. Ельф обиженно сопел, но уходить похоже не собирался. Филька почесал макушку и смилостивился. — Ну, допустим. Так и че те надо? — Я Вам, господин гномыч, вообще-то жизнь спас. У орков отбил и все такое, — пробухтел ельф. — И что мне теперь жопу тебе целовать? — Ну зачем же сразу жопу, — зарделся аки маков цвет ельфенок и принялся накручивать на палец блондинистую прядку. Направление мысли ему определенно понравилось. Гномыч этот был, конечно, ужасно грубый, но красивый. Особенно теперь, когда его отмыли. Но даже когда он нашел его в лесу, полуживого, что-то в раненом гномыче заставило дрогнуть сердце Лихолесского принца. Филька же не сразу понял это самое направление мысли, а когда понял, то понял по-своему. И в его чуть менее блондинистой головешке забегали подозрительные мыслишки. Еще не хватало! Так это ж… Нет, ельфенок, конечно, весь такой… — Ишь чего удумал! Не бывать такому! — рявкнул гномыч, подскочив на кровати, и указал на дверь. — Да я ничего такого! — стушевался ельфийский принц. — Прочь поди, извращенец остроухий! — Сам ты извращенец! — окончательно обиделся ельф и, гордо вскинув голову, удалился. А потом примчался дядька Торин, который искал пропавшего племянника по окрестным лесам, и первым делом дал дюлей, а уж потом стал разбираться что к чему. Да объявился не один, а с братишкой Кили. И закрутилось-понеслось. А блондинистого ельфенка гномыч потом видел только два раза всего. Первый раз издалека. Тот сидел рядом с королем на пиру и весь вечер пялился в их сторону. Разглядев на нем корону, Филька только хмыкнул. А второй раз принц ельфийский пришел к нему сам перед отъездом гномычей. Тогда уж Филька знал, что зовут блондинчика Леголасом, и что он приходится сыном Трандуилу. Леголас косился на гномыча, мялся и вздыхал. Филька сурово хмурился и брутально оглаживал бороду. Братец Кили ухмылялся, пялясь то на одного, то на другого, и бессовестно строил глазки Лихолесскому принцу, отчего тот еще больше смущался, краснел и вздыхал. — Ну бывай, остроухий, — чего-то вдруг расчувствовавшийся Филька неловко обнял смущенного ельфа, окончательно вогнав того в краску и в тоску. И все. На том похождения гномьего принца в Лихолесье и закончились. — Никого я не соблазнял! — возмущенно отбивался Филька от дядюшки, бесцеремонно тащившего его за шкварник по направлению к тронному залу, где их уже ждал Лихолесский король с отпрыском. Жениться гномычу как-то и раньше не особо хотелось, а тут еще и на мужике…  — Он сам все! Да я его даже не трогал! Даже не пытался! — вопил Филька, наплевав на то, что он воин и вообще суровый гномыч, и вцепившись в каменную колонну, что были кругом в изобилии. — Он бы тебе все равно не дал. Они до свадьбы ни-ни, — сообщил Король-Под-Горой, сосредоточенно отковыривая упершегося племянника от колонны. — Ну так и хрена ли я должен на нем жениться, дядя? — канючил гномий принц, пытаясь срастись с камнем. — Не должен, племяш. Но женишься. Нам союз с остроухими выпендрежниками лишний не будет. Да и цацки я не отдам. — Какие цацки? — заинтересовался гномыч и на мгновение ослабил хватку, чем не преминул воспользоваться дядюшка, быстренько содрав принца с колонны. — Никакие. Ясно? — А может Кили им всучим? — предпринял последнюю попытку спастись гномыч, — он и красивше и не против. — Идея неплохая, — на минуту остановился гномий король, чтобы проверить не испортилась ли укладка, однако упиравшегося племянничка из рук не выпустил. Кили вообще редко бывал против, когда речь шла о делах любовных. Жениться-то он тоже не торопился, но вот от всего остального как-то не отказывался. Да и вокруг приехавшего ельфийского посольства, облизываясь, терся третьи сутки, аки кот вокруг бочонка со сметаной, а страдающего королевича уже успел таки пару раз прижать в коридорах так, что тот теперь без охраны из покоев и носа не высовывал. — Только я им уже предлагал. — А они что? — напрягся Филька. — А ничего. Королевич по тебе сохнет. А этот любитель рогатых для единственного дитятка на все пойдет. Даже вон союз сам предложил. Так что завязывай уже нудить. Ты принц или где, в конце-то концов? — Торин смачно хлопнул племянника по заднице. — Принц, — окончательно сник Филька, потерев ушибленное место. — Вот и топай давай. И пришлось гномычу топать, так и не узнав ни про таинственные цацки, ни про то, почему ему надо жениться, хотя он виноват только в том, что мамка его таким красавчиком родила. Не знал он и того, что творилось в Лихолесье чуть раньше. Принц, а по совместительству и лучший стрелок, совсем голову потерял после отъезда гномычей. Только и мог думать, что о спасенном им красавце-гномыче. И спать перестал, и есть отказывался, и даже по лесам в одиночку шастать прекратил, что не осталось незамеченным. Трандуил хоть и был персоной своеобразной, но за дитем следил исправно, стараясь, правда, чтоб последний этого не замечал. — Лас, зайчик мой солнечный, скушай виноградинку? — причитал над дитятком Рэнди. — Что же ты у меня бледненький такой стал? Ты не заболел ли? — Оставьте, папа, — вяло отмахивался принц, которого забота чрезмерная пугала страшней неволи у орков. — Странно. Лосенька тоже не стал этот виноград есть, — пробормотал Рэнди. — Что? — Странный ты, говорю, в последнее время сынок. Лук новый даже не опробовал… — Не хочется мне, — вздохнул Лас и снова уставился в окно. За окном стояли те же деревья, что и пять минут назад. — Сын, — Трандуил встал в красивую позу и впялился в принца фирменным пронизывающим взглядом. — Расскажи мне все. Ты знаешь, папе можно верить. Леголас скептически фыркнул, но тут же получил подзатыльник и снова притих. — Что тебя тревожит, душа моя? Кто посмел нарушить твой покой? — заметив, как напрягся ельфенок, Рэнди похвалил себя за проницательность и поправил корону. — Какая-то девица смутила тебя своим пристальным вниманием? Девицы-то, конечно, за юным принцем табунами бегали, только он от них шарахался, как от чумных. — Да не девица, — буркнул Лас, понимая, что в этот раз отвязаться не удастся. — О. Так и кто этот счастливчик? — Э… — вот тут ситуация стала как-то сразу на порядок хуже. Гномычей Рэнди недолюбливал, мотивируя тем, что те — жмоты и не отдают какие-то его цацки. О цацках Лас ничего не знал. И никто не знал. Но факт оставался фактом. — Сы-ы-ын, — вкрадчиво протянул Рэнди. — Помнишь, у нас тут гномычи были, — пробормотал Лас, вжимаясь в кресло. — Что-о-о? Какой-то гномыч посмел к тебе приставать? — Трандуил так и вспыхнул праведным возмущением. — Да если бы, — пролепетал принц и принялся накручивать блондинистую прядку на палец. — Скорее игнорировать. — Это как? — осведомился Рэнди изумленно. Трандуила игнорировать всегда было сложно, особенно когда он на лосе, и он искренне не понимал, что именно сделал гадкий гномыч с его сыном. — Я ему не нравлюсь! — всхлипнул Лихолесский принц. — Что? Да я ему… — Не надо! — Что не надо? — Ничего не надо. И принц рассказал все, как было. Рэнди слушал, гладил сына по голове, а сам уже мысленно составлял планы. Планы были так себе, потому Рэнди решил сперва посоветоваться с лосенькой. — Горе ты мое, Ласик, — увещевал король несведущего дитенка. — Кто ж так делает? Кавалера-то надо было с бессознанки охмурять, пока сопротивляться не мог. А теперь-то придется повозиться. А может ельфа тебе найдем? Нет? Ну, ладно. На том разговор и закончился. А через недельку Рэнди тайком отправил письмо в Эребор. Жалко ему стало кровинушку. Мается принц, совсем прозрачный стал. Да и чтоб какой-то гномыч его дитятко игнорировал? Иг-но-ри-ро-вал! Слово-то какое мерзкое! Вот и собрался король дело это решить по-своему. По-королевски. Торин, конечно, на приписку про гадких гномычей и про «верни цацки» обиделся, но на встречу все равно приехал. Встреча проходила тайно, как и положено, в проверенном местечке, что было на полпути от Лихолесья до Эребора. Хозяин таверни был человеком надежным, вопросов не задавал и всегда держал дальнюю комнату готовой для особых гостей. — Нету у меня твоих цацок, мерзкий ты остроухий, — вещал гномыч, захмелев и позволяя Трандуилу, почти никогда не пьяневшему, бессовестно себя лапать. — Жмот ты, Дубощит. И прическа у тебя дурацкая, — парировал Рэнди, не отрываясь от развязывания тесемок на рубахе. — Чего хотел-то? — Торин вяло и неубедительно отбивался от приставаний. — А давай союз заключим? — Какой еще союз? — вот тут Торин напрягся. — Ну… Королевский. Для блага народа, — Рэнди решил зайти издалека, но Дубощит не повелся. — Или говори, что опять задумал, или я пойду, — Торин решительно подтянул штаны. — Так говорю же. Союз. А союзы скреплять принято… — Нет у меня твоих цацок. И золота не дам. — Да я не про это. Скреплять-то лучше свадьбой. — Ты совсем охренел? — Торин подавился вином. — Да не с тобой, каменная твоя гномья задница, — Рэнди брезгливо поморщился, отчего-то представив Дубощита в роли своего супруга. — А с кем тогда? — Давай детей поженим, — Ренди распустил волосы, и до отвлекшегося Торина вопрос дошел с третьей попытки. Мерзкий выпендрежник был хорош до мурашек по хребту. — Так у тебя того… сын. — Да. А у тебя племянник и что? — Трандуил подлил еще вина в бокал гномыча, и устроился на коленях Дубощита. — А… Ну так берите Кили. Он красивый и не против. Но золота не дам. — Кили — это который? — уточнил Трандуил. — Темненький. На меня похож, — гордо отозвался Торин, напрочь проигнорировав скептический взгляд Лихолесского короля. — Светленького хотим. — Светленького не отдам. У меня на него свои планы. — Я тут, между прочим, единственного сына отдаю. — Бери темненького. — Ласик хочет светленького. А тебе я дам ельфийского серебра. Дубощит помолчал, подумал и сдался. Фили, конечно, ему самому нравился, но ельфийское серебро тоже на дороге не валяется. — Ладно. Светленького так светленького. Знал бы ты, как я тебя ненавижу, мерзкий ты остроухий выскочка. — Вот и славно, — Ренди Великолепный понимающе ухмыльнулся. Он всегда добивался своего. Чье бы оно ни было. — Так мне штаны снимать, гадкий грязный гномыч? — Снимай. На том и порешили. А еще через недельку Трандуил сгреб сына в охапку и силком потащил в Эребор под видом официального визита. Королевич Лихолесский хоть и был влюблен, но сопротивлялся, хотя скорее больше для виду. В конце концов, женихов просто заперли в одной комнате — налаживать отношения. — Думаешь, договорятся? — Трандуил вздохнул, наблюдая, как Торин как бы незаметно задвигает под стол сундучок с ельфийским серебром. — Пф-ф-ф. Куда они денутся? — Цацки верни. — Нет у меня твоих цацок. — Жмот. — Выскочка остроухий. — Поцелуемся? — А давай. А в это время за запертой дверью. Лас вздыхал, краснел и смотрел виновато. Филька брутально хмурился, время от времени пинал дверь для профилактики и косился на ельфа, отмечая как тот осунулся да исхудал. И не выдержало сердечко принца гномьего. Не каменное все ж. Да и понравился ему блондинчик, что уж таить. Так и заключили два короля союз величайший между расами. И сыграли свадебку, на которой были ельфы изо всех уголков Средиземья, чинные такие, в светлых одеждах, интеллигенция недобитая, и гномычи-пролетарии, за столом шумящие и много жрущие да ржущие… А молодожены сидели во главе стола, краснели да друг друга мацали под скатертью. Мацал-то в основном Филька, а Лас все больше краснел, но да это не важно. И жили они потом душа в душу. Короли, особенно один, скрепя сердце, скинулись да и справили детишкам домишко отдельный, ибо Фильке у ельфов было скучно, а Лас под землей чах, аки цветик без солнца. Вот и сказочке конец.

Эпилог.

Отшумела свадьба. Разъехались ельфы. Молодожены заперлись в спальне Фильки. Все шло своим чередом. Дубощит, уставший от всей этой суеты и обилия остроухих, брел по темному коридору в свои покои. Никого не трогал, прошу заметить, как вдруг его схватили и прижали к стене. — Я тебе что говорил про Трандуила? — опасным шепотом вопросил Двалин, а это был именно он. — Ты мне прическу испортил! — возмутился Дубощит, судорожно вспоминая, что там ему было обещано. — Забыл? — хмыкнул Двалин. — Так я напомню. Я тебя предупреждал, что если еще раз увижу тебя с этим остроухим, так отдеру, что мало не покажется. Да-да, на этот раз все подумали верно. Именно это Двалин и имел в виду. Следующие два дня Король-Под-Горой вел аудиенции стоя.