* * *
Очевидно, он ошибается.* * *
Всю сущность хозяина уже почти бывшего жилища Сокджина можно описать примерно так: «злющий козел, существующий с целью превращения жизней людей, которым не посчастливилось стать его квартиросъемщиками, в ад». Это, в принципе, и есть самая важная причина, по которой Сокджин съезжает. А еще именно по этой причине у Сокджина сейчас нервный срыв, ведь этот Козел Арендатор только что сообщил без какого-либо предупреждения, что ему нужно съехать на целую неделю раньше, чем он планировал. А на неделю раньше — это всего лишь через три дня. — Да это точно незаконно, — говорит Юнги. Они сейчас разговаривают по телефону, и Сокджин слышит, как тот что-то усердно печатает на заднем плане. Наверняка, он пытается погуглить, на самом ли деле это незаконно. — Ну, сто пудово же должен быть какой-нибудь закон о защите прав арендаторов или что-то вроде этого. А право сквоттера* случайно не подходит в твоем случае? — Это неважно, — произносит Сокджин с ноткой безысходности в голосе. — Даже если бы я и хотел засудить его, у меня бы все равно не получилось сделать это за три дня. Если я не съеду к субботе, то он просто вышвырнет мои вещи на улицу. — Вот же подонок. — Ага. — Ненавижу его. — Я тоже. — Вот бы у него тараканы завелись, — говорит Юнги. — А лучше не просто тараканы, а супер тараканы. Сокджин мычит в ответ, пялясь в потолок. Он сейчас лежит, распластавшись прямо на полу у себя в гостиной, под рукой у него пачка сырных чипсов со вкусом меда, коробочка Choco Pie и полбутылки Каберне. Его жуткая кошка по имени Сладкая Картошечка свернулась клубочком у него на животе. — Что еще за супер тараканы? — Ну, это как обычные тараканы, но только гораздо живучей, даже профессиональным тараканоубийцам с ними не справиться. А еще они длиной сантиметров восемь. А еще они летают. — Оу, — говорит Сокджин. — Вот бы у него целый миллион таких тараканов завелся. — Лучше миллиард. — Как же ты горяч, когда так переживаешь за меня. Юнги издает такой звук, будто его сейчас стошнит. — Возьми свои слова обратно. Ты, кстати, на громкоговорителе. И Тэ прямо рядом со мной. — Привет, Тэ, — говорит Сокджин. — У нас с твоим парнем очень бурный роман. Мне жаль, что ты узнал об этом именно так. — Оу, ничего страшного, — появляется голос Тэхена. — Будем считать, что мы теперь квиты за тот раз, когда я решил сделать хлеб с сыром в твоем тостере. — Спасибо за понимание, — говорит Сокджин и драматично вздыхает. — Я знал, что это неправильно, но я просто не смог устоять перед этим маленьким сексуальным гоблинским тельцем. — Я вообще-то начал спортом заниматься, — ноет Юнги. — У меня, знаешь ли, даже бицепсы есть. Ну, почти. — Да-да, — мечтательно добавляет Тэхен. — Он становится накаченным. Мой сильный и красивый принц-рыцарь, который открывает за меня банки. — Отвратительно, — говорит Сокджин. — Так, ладно, ребят, я знаю, что вы были готовы помочь мне с переездом на следующей неделе, но, может, у вас получится?.. — Черт, хен, — произносит Юнги, и сердце Сокджина тут же падает. — Мне очень жаль, я бы с радостью помог, но в эти выходные приедут мои родители, и это будет их первая встреча с Тэхеном, и... — Точно. Да, точно, — перебивает его Сокджин. — Всё в порядке, мне бы не хотелось, чтобы вы пропускали такое. Я найду кого-нибудь еще. — Ты уверен? — Нам очень жаль, хен, — добавляет Тэхен. — Так, всё, не беспокойтесь, — говорит Сокджин и одобряюще машет рукой, хотя и знает, что его сейчас никто не видит. — Я еще кого-нибудь попрошу, не велика беда. В худшем случае, мне просто придется кого-нибудь нанять. Ничего страшного. И вообще, передавай родителям привет от меня, и скажи своей маме, что я ей просто восхищаюсь, и что печенюшки были обалденными. — К твоему сведению, хен сейчас губы надул, — сообщает Тэхен. — Ничего я не надул, — говорит Юнги и издает странный звук, похожий на недовольного кота. — А я тебе говорил, что твоя мама зафолловила меня в Инстаграме? — спрашивает Сокджин. — Она даже комментирует мои селфи, это же так мило. Пишет там, что я очень симпатичный молодой человек. — Ох, нет, черт, — бормочет Юнги. — Нет, только не это, это же самый настоящий кошмар, пожалуйста, только не соблазняй мою маму. Сокджин делает глоток Каберне прямо из бутылки. — Если бы я и собрался кого-нибудь соблазнить, то это бы точно был твой папа, он же прям ходячее возбуждение. И кстати, я же даже и не пытался ее соблазнить? Мы просто подружились. Я ведь не виноват, что у нее безупречный вкус на мужчин. На другом конце трубки раздается звук какого-то подобия удара, а потом появляется довольный голос Тэхена. — Я думаю, ты только что убил нашего Юнги, — говорит он, звуча совершенно беззаботно. — Он уткнулся лицом в кровать, и я вот даже не уверен, дышит ли он. — Печально. Но зато это можно считать еще одним поводом, чтобы напиться посреди недели. Вскоре после этого они кладут трубки. Сокджин переворачивается, не обращая внимание на недовольство Сладкой Картошечки, когда ее перекладывают с удобного места на его животе, и смотрит на этикетку на бутылке вина. Он пишет сообщение с экстренной просьбой о помощи остальным своим друзьям, объясняя всю ситуацию с переездом, и где-то в течение часа приходят ответы. Хосок будет вести занятие по танцам почти весь день, а Чимин с Чонгуком уже целый месяц собирались съездить домой в Пусан. Ни у кого не получится помочь, и, если уж начистоту, то у Сокджина всё-таки нет денег на то, чтобы нанять кого-нибудь, да и арендная плата за новую квартиру будет немного выше, чем за эту, так что он совсем на мели. И вот ему приходит сообщение от Тэхена. Ким Тэхени итак, хорошая новость: я нашел кое-кого, кто поможет тебе в субботу!!!!!!Ким Сокджин Ох черт спасибо тебе огромное Я угощу тебя обедом Нет, 5 обедами Отныне ты ешь за мой счет Кого ты нашел? ...погоди, плохая новость тоже есть?
И вот его телефон вновь вибрирует. [НЕИЗВЕСТНЫЙ НОМЕР] привет, это сокджин? это ким намджун :)* * *
В субботу Сокджин просыпается еще до рассвета. Первым делом он проверяет прогноз погоды. Тот сообщает ему, что вероятность дождя составляет примерно шестьдесят процентов. После этого он переключается на свой гороскоп, согласно которому ему сегодня следует открыть свое сердце перед лицом новых начинаний. Брр. А еще, согласно гороскопу, Марс вступает в зону Стрельца, что, в теории, и объясняет его перевозбужденность. Звезды, очевидно, желают, чтобы он придерживался стратегии #будьнапозитиве, но Сокджин за вчера упаковал вообще всё, что было в квартире. Из-за этого он поспал на четыре часа меньше обычного, поэтому ему теперь кажется, что у него вместо мозга какой-то большой комочек из хлопка, а вместо скелета — желе. Он больше не человек, нет, он отныне всего лишь аморфная радиопомеха. Он теперь словно брошенная в снегу варежка. Он слизевик. И ближайшие двенадцать часов он проведет в компании Ким Намджуна. Его тошнит от этой мысли. Два раза тошнит. И да, конечно, Сокджин даже ни разу толком и не разговаривал с ним, но ведь, блин. Ким Намджун принадлежит к этому особому типажу людей, которые все такие нахальные и пафосные. Он наверняка заявится в каком-нибудь твидовом пиджачке с заплатками на локтях, таком, как преподы носят. Или в, прости господи, вязаной жилетке. Ну вот кто вообще надевает вязаную жилетку, когда нужно помочь кому-то с переездом. Ах, да, Ким Намджун, возможно, именно это и надевает. Сокджин шепотом кричит в потолок, совсем немного. А потом еще разок, когда Сладкая Картошечка проходится прямо по его лицу. — Ты просто монстр, — сообщает он ей. Она впивается своими когтями прямо ему в живот. До прихода Намджуна еще целый час, так что Сокджин решает заняться своим привычным двенадцатиэтапным уходом за лицом. Закончив с этим, он кормит Сладкую Картошечку и убирает всю свою косметику. После всего этого он присаживается на кухонный пол и, поедая сухие хлопья прямо из коробки, опять возвращается мыслями к Намджуну. Сокджин вот, в общем-то, и правда хочет признать (он уже жалеет об этом, но всё же хочет), что это чертовски круто со стороны Намджуна — помочь ему с переездом. Тем более учитывая, что сегодня суббота. Тем более учитывая, что попросили его об этом почти в последнюю минуту. Тем более учитывая, что они виделись нормально всего раз. Помогать кому-то с переездом — это же ужасно. Даже если этот кто-то — ваш лучший друг навеки, это всё равно ужасно. Это как играть в монополию или, например, ходить вместе в IKEA, это одна из тех вещей, которые в мгновение ока могут разрушить дружбу, державшуюся лет десять. Переезжать отстойно. Сокджин будет должен Намджуну, наверное, с тысячу халявных обедов и переоцененных кофе, что, кстати, тоже отстойно. Он ненавидит быть в долгу перед кем-то. Всё даже хуже. Всё даже хуже потому, что у него из головы не выходит его бывший (Хенву, так же известный как Ублюдок, убийcтвенно горячий младший инвестиционный банкир из Финансовой Группы Шинхан) и то, что он почувствовал, услышав от него полушутливое, полусерьезное «ну, тебе как бы и не нужно работать, ты был рожден для того, чтобы стать чьим-нибудь трофеем, малыш». Потом, после того, как их отношения начали становиться мерзкими, теряя все хорошее, что в них было, прямо как гниющий фрукт, вот уже после этого он услышал от него «да, ты горяч, но, Джин, тебя просто слишком много». А тот бывший, который был до него, и вовсе считал, что называть его глупышом и крикуном — это нормально, игнорируя все просьбы Сокджина прекратить это делать. А тот, который был до этого, тот, который был его самой долгой ошибкой, продлившейся прямо с конца первого курса и вплоть до выпуска, тот, который бросил Сокджина, процитировав реплику из Блондинки в законе: «Малыш, ты же знаешь, что я тебя люблю, но мне просто кажется, что мне нужен кто-то, кто будет больше походить на меня с точки зрения карьеры». А Сокджин оказался слишком юн, слишком унижен и недостаточно храбр, чтобы сказать ему тогда: «хренов засранец, ты ведь знал, что я не учился в медицинском, когда мы начали встречаться. Я интересовался твоей работой, а ты всегда просто отмахивался, потому что думал, что я слишком глуп, чтобы понять хоть что-то. А когда я пытался рассказать тебе что-нибудь о себе, то ты говорил, что я раздражаю. И еще, малыш, ты просто напыщенный придурок, и тебе не помешало бы задуматься над тем, чтобы есть побольше ананасов*». (Он уже даже успел прорепетировать эту речь перед зеркалом пару раз.) И всё, что Сокджину известно о Намджуне, — это то, что тот поступил в универ в шестнадцать, и сейчас, будучи двадцатитрехлетним парнем, уже два года как учится в аспирантуре. Всё, что Сокджину известно о Намджуне, — это то, что тот изучает что-то типа микробиологии (возможно? Сокджин прямо помнит, как отключался, когда Тэхен неустанно и восхищенно рассказывал об этом), и что он там, разумеется, что-то вроде местной звезды, стопроцентный гений, которому суждено стать успешным и бла—бла—бла. Брр. Сокджин закидывает в рот еще одну жменьку хлопьев. Сладкая Картошечка трется своей мягкой маленькой головой о его руку, и делает она это по-своему: странно и шипяще. По комнате разносится звук от нового сообщения.* * *
Ким Тэхени хей хен, удачи с переездом, надеюсь все пройдет хорошо <З будь мил с намджуном, пожалуйста. я знаю что ты к нему странно относишься, но он и правда самый добрый и самый хороший человек на всем этом свете и еще жизнь у него не особо веселая была, так что если будешь ему грубить, то я буду Очень Расстроен!!!!!! Я не шучу!!!!!!!! окей, да, люблю тебяяяя <ЗЗЗ* * *
И вот Ким Намджун появляется в коридоре по другую сторону от двери Сокджина. На нем пастельно-розовый комбинезон, кроксы и бейсболка с надписью “Я ХОЧУ ВЕРИТЬ”. В каждой руке у него по стаканчику кофе. На спине у него рюкзак в форме Бульбазавра*. Сокджин смотрит на него в упор. — Привет, — говорит Намджун. Его губы складываются во что-то странное и нервное, во что-то, что, скорее всего, изначально было задумано как улыбка, но в реальности получилось слишком сморщенным. — Я принес кофе. — Ты не должен был приносить кофе, — говорит Сокджин, не думая. Ему сейчас следовало бы просто пригласить уже своего помощника внутрь, но у него совсем не получается отвести свой взгляд от его... от Намджуна, в целом. По какой-то неведомой причине, это в особенности сложно сделать с принесенным им кофе со льдом и пакетиками сахара, выглядывающими из переднего кармана его комбинезона. — Прошу прощения? — непонятливо моргает Намджун. — Ты же и так делаешь мне одолжение, — объясняет Сокджин. Он уже сам не знает, почему его это так зацепило. Ему кажется, что он сейчас, словно какой-то персонаж из Sims, который пытается сдвинуться с места, но врезается в невидимый барьер. — Нельзя же еще и кофе приносить. “Или быть выше меня, — едва ли не добавляет он. — Или ходить с рюкзаком в форме Бульбазавра.” — А, это, у меня в доме на первом этаже есть Ediya, — говорит Намджун. — И мне самому кофеин был просто необходим, иначе я был бы сейчас похож на ходячего мертвеца, и поэтому я подумал, что, эм... но если ты не любишь кофе, то все нормально, ты же вовсе не обязан... Сокджин протягивает руку. Намджун тут же замолкает, и можно даже заметить, как он сглатывает. Он сейчас похож на огромного, неуклюжего жука, на какое-то сто восьмидесятисантиметровое насекомое, возвышающееся перед дверью Сокджина. На что-то, сокрытое листвой, на что-то безобидное. — Я люблю кофе, — сообщает Сокджин. — Оу, — говорит Намджун и на его лице возникает улыбка. Такая широкая улыбка, показывающая его зубы и, о, понятненько, еще и ямочки. А при первой их встрече они у него уже были? Там темно было, Тэхен ведь затащил их в какую-то жуткую, маленькую комнатку для караоке, так что Сокджин вообще не особо помнит, как тогда выглядел Намджун. Не то чтобы это было важно, но вот ямочки он точно не помнит. Прям какой-то палочник* с ямочками. — Итак, — восклицает Сокджин и хлопает руками так резко, что Намджун даже немного дергается. — Заходи. Ну что, приступим? — он говорит слишком громко, слишком быстро, но ничего поделать с этим не может. — Ууууууу! — теперь он почти кричит. — Переезд! Юююхууу! Вперед! После этого он разворачивается и пытается скрыться в своей относительно безопасной пустой квартире, заставленной одними лишь коробками. Он борется с желанием поправить себе волосы, нырнув в них рукой, борется с желанием удостовериться, что его жалкая старая майка не слишком жалкая. Денек обещает быть долгим.* * *
Мин Юнгичи хей кстати, если тебе там сейчас по-идиотски неловко спроси его про докторскую или про мотыльков. он всегда рад поболтать о них* * *
Первая вещь, которую Сокджин говорит Намджуну, едва они проходят внутрь, и едва Намджун успевает добавить в свой кофе отвратительно много сливок и сахара, это то, что если он заметит что-то, похожее на кошку, ему ни в коем случае нельзя трогать это существо. — Это Сладкая Картошечка, или, иными словами, ненавидящий всех и вся демон. — У тебя есть кошка? — удивляется Намджун. — Не совсем так, у меня ‘нет’ ‘кошки’, — говорит Сокджин, энергично изображая в воздухе кавычки. — Я пытаюсь сожительствовать с созданием, которое внешне выглядит как кошка, а на самом деле является воплощением неописуемого зла. Ты меня понимаешь? — Я люблю котов, — говорит Намджун и даже слегка подпрыгивает пару раз, прямо как маленький взволнованный ребенок. — Собакам я не нравлюсь, зато котам — да. Где она? Как ее зовут? — его лицо вдруг наполняется ужасом. — Боже, у меня ведь для нее даже никаких вкусняшек нет. — Ее зовут Сладкая Картошечка, и ей нельзя есть никакие вкусняшки до полудня, иначе она совсем потеряет те отголоски рассудка, которые у нее пока всё еще есть, и сдается мне, что ты так и не понял, что я сказал. Она монстр, — повторяет Сокджин. — С виду она может и похожа на сексуальную кошку-маму из Котов-Аристократов*, но ведет она себя, как граф Дракула. Она, наверное, одержима, или, возможно, в нее вселился какой-то дух. Она кусается. — Я готов умереть за нее. — Как-то раз она попыталась украсть кошелек Хосока. Я не шучу. — Сладкая Картошечка? — зовет ее Намджун, его голос разносится по пустой квартире. — Сладкая Картошечка, ну, иди ко мне, я уже тебя люблю. Сладкая Картошечка возникает из гостиной. Она сейчас, вероятнее всего, заинтригована возникновением новой, ничего не подозревающей жертвы. Сокджин прислоняется спиной к кухонному шкафчику и наблюдает за тем, как выражение лица Намджуна превращается во что-то столь одурманенное и столь до безумия влюбленное, что может показаться, что прежде он ни разу не видел настоящего кота. Сокджин наблюдает за тем, как Намджун, напрочь позабыв про свой кофе, присаживается на корточки и вытягивает свою руку вперед так, чтобы Сладкая Картошечка могла обнюхать ее. — Привет, — воркует он. — Привет, красавица. — Вместо сердца у нее заледенелая пустошь, — говорит Сокджин, делая глоток кофе. — Только не говори потом, что я тебя не предупреждал. Намджун игнорирует его. И это, хм, ну и ладно. Неважно. Если ему и правда так сильно хочется прочувствовать, каково это — быть исцарапанным с головы до ног, то это его личное дело. Несмотря на его внешность, Сокджин — обычный смертный. Он не виноват, что все отказываются ему верить, когда он говорит, что это не кошка, а чертов вурдалак. Сладкая Картошечка подходит к Намджуну, нюхает протянутую им руку и тут же начинает урчать. У Сокджина чуть стаканчик из рук не вываливается. — Оу, какая хорошая кошечка, — говорит Намджун по-детски высоким голосом, почесывая мягкую белую шерстку на шее Сладкой Картошечки. И она даже не сопротивляется. — Ну разве ты не идеальная малышка? Да, конечно. Конечно-конечно, ты идеальная. Урчание Сладкой Картошечки становится еще громче, она обвивает свой хвост вокруг тощего запястья Намджуна. Он целует ее в голову, а она и не думает исцарапать его лицо за это, что, между прочим, даже немного оскорбительно с ее стороны, ведь она до сих пор порой реагирует так на Сокджина, а он, блин, ее отец. Черт, он ведь покупает ей кошачью еду всяких разных дорогих брендов. Благодаря ему, у нее всегда есть кошачья мята. Уровень жизни Сладкой Картошечки примерно такой же, как у Кейт Миддлтон, и всё это — заслуга одного лишь Сокджина. “Как ты смеешь вот так вот просто предавать меня? — яростно спрашивает он у себя в голове, ибо вероятность того, что она умеет читать мысли, равна где-то восьмидесяти пяти процентам. — Мерзкий чертенок. Червяк-изменник. Я привел тебя в этот мир, так что уж точно смогу и забрать из него.” Она взмахивает своим хвостом.* * *
Где-то на протяжении сорока пяти минут Сокджин и Намджун таскают коробки из квартиры на первый этаж, а уже оттуда — в свои машины. Все это они делают в идеальной тишине. Не то чтобы общение в данный момент вообще могло быть удобным, учитывая то, насколько тяжело они сейчас дышат, а в придачу к этому Сокджин еще и ненамеренно (или намеренно) делает всё быстрее Намджуна. Всё так задумано потому, что ему вот никак нельзя оказаться вместе с ним в лифте в один и тот же момент и, доверившись богам/звездам/субатомному хаосу этой бесчувственной вселенной, понадеяться, что всё это не превратится в жалкое клише всех мыльных опер, в которых лифт ломается, из-за чего они будут вынуждены провести вместе шесть часов, находясь в замкнутом пространстве, в темноте, в жаре, они оба вспотеют, и, возможно, Намджун решит снять свой розовый комбинезон, потому что, Ох Боже, под ним сто пудов скрываются просто нереальные ноги. Так что, эм, да, это было бы ужасно. Сокджин страдальчески пытается поднять довольно-таки тяжелую коробку (судя по его собственным полуразборчивым каракулям, в ней лежат КНИГИ ПРО ГАРРИ ПОТТЕРА и БЕЗДЕЛУШКИ), в голове у него мысли о том, как же это классно — работать в тишине, и вдруг... — ХОЧЕШЬ ПОКАЖУ ТЕБЕ ОФИГЕННЫЕ ФОТКИ МОТЫЛЬКОВ, — раздается голос Намджуна прямо у него за спиной. Из Сокджина вырывается напрочь лишенный какой-либо гордости вскрик, и коробка выскальзывает из его рук. Еще чуть-чуть и она приземлилась бы ему на ногу, так что ему повезло, ибо, случись это, без перелома бы не обошлось. — О господи, — вздыхает он, положив руку себе на сердце. — О господи, ты чуть мою хорошую ногу не сломал. — Извини! — говорит Намждун. — Прости, извини меня, я просто всё не мог разобраться, неловким было это молчание или нет. У меня всё плохо с неловкими молчаниями, я сразу становлюсь нервным и болтаю без умолку, лишь бы избежать тишины. Прости меня. Ты в порядке? — его глаза становятся шире. — Погоди, в смысле? Хорошую ногу? У тебя и плохая есть? Боже, может, тебе нельзя тяжести поднимать? — С моими ногами всё нормально, — отвечает Сокджин. — Просто у меня на левой ноге пальцы более сексуальные. Намджун открывает было рот, а затем тут же закрывает его. — Не смей осуждать меня, Ким Намджун, — предупреждает Сокджин. Он приподнимает левую ногу и злобно трясет ей в воздухе. — В универе эта нога приносила мне по три миллиона вон каждый месяц. Если бы не она, то у меня не было бы ни машины, ни пенсионного плана. — раздражается он. — О, и знаешь еще что? По три миллиона в месяц — это только в вонах. Ты даже не захочешь узнать, сколько мои пальцы стоят в биткоинах. — Если честно, я был бы не прочь это узнать, — говорит Намджун, но не давит на него. — Еще раз прости, что напугал тебя. Хочешь, я сам отнесу эту коробку? — Нет. Хотя.. да, хочу, она тяжелая, и, на самом-то деле, будет лучше нести ее вдвоем, — сказав это, он хмурится. — Ты сказал, что хочешь показать мне фотки, эм, мотыльков? — Оу, — щеки Намджуна начинают розоветь. — Нет, извини, забудь об этом. — Ну уж нет. Показывай давай этих своих мотыльков, я хочу посмотреть на мотыльков. Розовый постепенно превращается в цвет фуксии. Сокджин прямо оживает. — Я, эм, — Намджун придвигается поближе, доставая телефон из кармана комбинезона. — Окей, ладно, заранее извиняюсь, тебе совсем не обязательно притворяться, что тебе интересно, просто, как я уже сказал, молчание — это не мое... ну, то есть, мое, но только когда я один, или когда рядом кто-то, кого я хорошо знаю, и, да, — он весь съеживается. — Извини, я не пытался как-то намекнуть на то, какие у нас с тобой отношения, или... — Или на их отсутствие? — перебивает его Сокджин, потому что должен же хоть кто-то спасти Намджуна от него самого. — Все нормально. Я, хм, я знаю, что в последние несколько раз у меня не получилось сходить с вами в боулинг, — или в караоке, или на совместный просмотр фильмов, или, да. У Сокджина что-то сворачивается прямо в животе, и это никак не связано с выпитым им кофе. — Это не страшно. Ты ничего не пропустил. Чонгук всегда побеждает, Хосок всегда пьянеет в стельку после одной бутылки пива, а я всегда играю хуже всех. — Боулинг не для тебя? Намджун фыркает. — Я просто безнадежен, — отвечает он. — У меня с рождения нет никакой связи между тем, что я вижу, и тем, что делают мои руки, я свои конечности вообще не контролирую. У меня шар до кеглей не докатывается раз шесть из десяти. — Но зато ты ведь не перестаешь пытаться, да? Смех Намджуна пробирается по всему его телу прямо к верху, превращаясь во что-то, что почти можно назвать хихиканьем. И, так, ладно, его ямочки, они появляются и тут же исчезают, как ртуть, это всё равно что подмигивание, или поднятая бровь, или два встретившихся взглядом человека, которые одновременно подумали про одну и ту же инсайдерскую шуточку. Это всего лишь маленькая физическая черта, она милая и завораживающая, и, вау, Сокджину пора уже прекращать пялиться. — Покажи мне фотки мотыльков, — требует он, и, спасибо, господи, что прозвучало это властно, а не безысходно. — Покажи мне фотки мотыльков, или я навсегда изгоню тебя из своего королевства, а именно, из этой квартиры. И из новой тоже. — Но я же тебе с переездом помогаю. — Я не возьму свои слова обратно. Что сказано, то сказано. — Ладно, — рычит Намджун и снимает блокировку с телефона. Сокджин подвигается ближе, чтобы было удобнее смотреть в экран, так что, к своему собственному удовольствию, он наблюдает за тем, как Намджун заходит в фотографии и открывает папку с названием “офигенные фотки мотыльков”. У него там четыреста шестьдесят три фотографии. — О господи, — говорит Сокджин. — Я люблю мотыльков, — произносит Намджун, краснея. — О господи, — повторяет Сокджин. — О господи.* * *
Ким Сокджин >>> Мин Юнгичи НА ПОМОЩЬ НА ПОМОЩЬ НА ПОМОЩЬ!!!!!!!!!!
Мин Юнгичи ?Ким Сокджин Окей без паники Но Я кажется испытываю кое-какие эмоции
Мин Юнгичи ахахахахаахахахахахахахахахахаххахахахаа я знал, что так будет реально, спроси тэхена. я так и знал, черт возьмиКим Сокджин Я тут прям серьезно немного паникую
Мин Юнгичи ох эй хен во-первых, эмоции ты испытываешь постоянно. чонгук до сих пор жив лишь благодаря этим твоим мягким приставучим эмоциям видит бог, я б напрочь забыл, что его нужно кормитьКим Сокджин Нет, ты бы не забыл
Мин Юнгичи неважно я не об этом просто, в этом же нет ничего необычного в этот раз все просто немного сильнее, чем обычно но это ничего, да?Ким Сокджин То есть ты хочешь сказать, что мне стоит приступить к выполнению миссии под кодовым названием "Комбинезон"?
Мин Юнгичи да стоп чтоКим Сокджин Чудно Спасибо, детка
Мин Юнгичи ...отныне ты заблокирован (люблю тебя)Ким Сокджин Фу (И я тебя)
* * *
К пяти часам небо наконец проясняется, и день плавно перетекает в вечер. И вроде бы ничто не предвещало беды, с неба даже одной капли не упало в качестве предупреждения. Все было просто: в один момент нет никакого шторма, а в следующий — он уже есть, начинает лить холодный дождь, а вместе с ним появляются и молнии, они раскалывают темные облака, словно скорлупки от яиц. Сокджин уже даже не удивлен. Ну конечно же, должен был начаться шторм. Ну разумеется. К счастью, к тому моменту, как начинается дождь, они с Намджуном уже успевают перевезти фактически все его вещи (господи, почему у него так много вещей?) в новую квартиру. Сокджин говорит ему припарковаться в гараже под квартирным комплексом, а сам возвращается за мелочами, которые оставил на последний заезд, включая недовольную Сладкую Картошечку. Он тратит где-то минут десять на то, чтобы запихнуть ее в переноску, после чего устраивает забег на скорость до своей машины, ему приходится сгибаться в попытке заслонить ее от дождя. Намджун уже ждет его возле двери в здание, когда тот подъезжает к тротуару. Он подбегает сразу же, как замечает его машину, приближается к водительской двери и высоко поднимает зонт. Это мило. Это по-глупому мило. Очень предусмотрительно с его стороны, очень заботливо. Намджун ведь вполне мог и просто подождать его наверху, в квартире, в тепле и уюте, но нет, вместо этого он решил пробежаться по лужам только лишь для того, чтобы встретить Сокджина с зонтом. Если честно, отнюдь не незначительная часть Сокджина хочет, блин, накричать на него. Им всё же удается дойти до укрытия, хотя правильнее, наверное, будет сказать, что удается доковылять до него. Они бегут практически боком: Намджун держит зонт, а Сокджин — переноску со Сладкой Картошечкой. Порыв ветра ударяет по ним в тот же миг, когда Сокджин открывает дверь, и это просто кошмар (сразу становится очень холодно, дождь бьет его по лицу, Сладкая Картошечка воет), из-за которого Сокджин не выдерживает и издает крик истинной банши*, а потом разражается смехом. Он разворачивается, чтобы взглянуть на Намджуна. Тот стряхивает воду с зонтика, лицо у него тоже раскрасневшееся, глаза раскрыты широко-широко, мокрые волосы торчат возле висков и лба. Выглядит он сейчас как взволнованный гусь. Выглядит он сейчас, эм, вполне неплохо. Сокджин смеется, поеживается и смеется еще сильнее. — Ты на гуся похож, — говорит он Намджуну, но из-за его стучащих друг о друга зубов звучит это странно. — Черт, охренеть можно. Я замерз. Намджун закрывает зонт. Его белая майка, которую он надел под комбинезон, вся промокла, в области ключиц она стала почти прозрачной. Одежда, липнущая к телу, словно бы акцентирует внимание на его фигуре: он выше Сокджина, худой и подтянутый, и ноги у него длинные. Когда он был младше, то, скорее всего, выглядел немного нелепо, как щеночек, пока еще не доросший до своих больших лапок. Но вот сейчас... Сокджин опять поеживается. — Поверить не могу, что начался такой шторм, — говорит Намджун, не замечая ничего другого. — В твоей машине еще что-нибудь осталось? — Ничего такого, что может испортиться. Они вместе поднимаются наверх, пока Сладкая Картошечка продолжает несчастно мяукать в своей переноске. В новой квартире Сокджина все коробки и разобранная мебель составлены возле одной из стен, а его матрас лежит на полу вместе с парочкой больших мусорных пакетов, в которые он положил одеяла и постельное белье. Сокджин стягивает с себя мокрую байку и выпускает Сладкую Картошечку на волю. Она тут же исчезает, видимо, боясь, что если она останется, то ее опять отнесут прямо под дождь. — Глупышка, — до ужаса нежно бормочет Сокджин ей вслед. Он оборачивается и замечает, что Намджун стоит в коридоре, вокруг его ног образовалась лужа. Он смотрит на Сокджина. Они встречаются взглядами, и Намджун отводит свой в сторону, его щеки краснеют еще сильнее. — Хей, — говорит Сокджин, его голос звучит куда приятнее, чем он того хотел бы. Он прочищает горло. — Хей, эм. Может, тебе полотенце дать? Или, не знаю, что-нибудь, чтобы переодеться? Намджун сглатывает. Даже со своего места, находясь примерно в метрах трех от него, Сокджин явно видит это по его шее. — Да, что-нибудь, чтобы переодеться, было бы сейчас очень кстати. — Окей, — говорит Сокджин. — Я бы курочки заказал, если ты не... В квартире резко становится темно.* * *
В течение следующих двадцати минут, Сокджин и Намджун выясняют пять очень важных вещей: 1. Проблемы с электричеством сейчас по всему Сеулу. 2. Намджун не сможет выехать на своей машине из гаража до тех пор, пока электричество не вернется. 3. До полуночи шторм вряд ли утихнет. 4. Электричества может не быть аж до самого утра. 5. Черт, Olive Chicken все равно доставляют еду на дом. — Так выпьем же за куриные ресторанчики, — торжественно произносит Сокджин, поднимая свой бокал вина. — За основу нашего общества. — За куриные ресторанчики, — словно эхо, повторяет Намджун. Их бокалы ударяются друг о друга, и, пробуя вино, они оба морщатся от его согревающего вкуса. Они сидят на одеяле, которое решили растелить на полу, между ними стоят открытые коробочки с курочкой, а еще — бутылка вина и быстро тающее мороженое, которое они спасли из морозилки. Для освещения они решают воспользоваться парочкой ароматизированных свечей (“Сексуальная рождественская арома-смесь” и “Мужской Мускус”; Намджун отреагировал на них обеих поднятыми бровями), а потом Намджун даже учит Сокджина, как можно сделать светильник из телефона: нужно включить фонарик и приставить его к кувшину с водой, и тогда жесткий свет будет рассеиваться по комнате. В итоге сочетание вышло весьма странное: свечи горят мерцающим желтым светом, а кувшин — сверкает крутым белым, из-за чего на стену и на лицо Намджуна падают необычные тени. Сладкая Картошечка скрутилась клубочком на матрасе, она сладко спит, игнорируя шторм. Снаружи дождь всё еще стучит по окнам, и каждые несколько минут раздается гром. Внутри, наоборот, сейчас по-странному уютно, даже не смотря на то, что они находятся в необставленной мебелью квартире, и все вещи Сокджина сейчас в коробках, и электричества нет, и он до сих пор не уверен, что чувствует к Намджуну. Хотя, последнее — это, наверное, ложь. — Эм, Тэхен, кажется, говорил, что ты маркетингом занимаешься? Сокджин поднимает взгляд. Намджун смотрит на него, длинными пальцами он отбивает ритм на своей коленке. — Ага, — говорит Сокджин. — Я работаю в кое-какой фирме в Каннаме. У Намджуна широко раскрываются глаза. — Вау. И ты, что, вот прям сам рекламу придумываешь? — Не, работка у меня, в основном, скучная. Я больше всякими сделками занимаюсь, например, пытаюсь уговорить компанию Х дать нам больше денег, чем предлагает компания Y, и бла—бла—бла, — Сокджин машет рукой. — Я весьма хорош в, как бы это более деликатно сказать, эм, в создании драмы и натравлении могущественных компаний друг против друга? — Это совсем не кажется скучным, — говорит Намджун с всё еще широкими глазами. Он немного наклоняется вперед и опирается локтями на колени. — Это же похоже, на, не знаю, на сериал какой-то. — Это да, на самом-то деле, работа не особо скучная, — признается Сокджин. — Во всяком случае, не для меня. — Я бы ни за что не справился ни с чем таким. Я едва ли могу нормально разговор поддержать, не говоря уж о заключении сделки. — Но сейчас мы ведь разговариваем, да? У тебя всё нормально получается. — Эм, ну, — его губы складываются во что-то, похожее на грусть. — Это всё из-за вина. — У тебя и до вина всё было нормально. Мне понравились все эти твои фоточки мотыльков. — Ох, боже, прости за это. Еще раз. Я просто перенервничал. Если это опять повторится, то просто скажи мне замолчать. Сокджину хочется переубедить его. Я же серьезно говорил. Я бы не стал просить тебя замолчать. Но все это кажется слишком реальным? Слишком честным? Просто слишком? Поэтому он просто делает странное выражение лица, хлопает ресницами и задает свой вопрос. — Я заставляю тебя нервничать, Намджун? — Да, — отвечает тот. Сокджин удивленно моргает. — Оу... — Ты немного пугающий, хен. Его не в первый раз называют пугающим. И даже не в десятый. Сокджин красивый, а красивые люди порой пугают. Сокджин всегда прекрасно осознавал, какой эффект он производит на других людей: официанты и бариста смущаются и путают что-то в его заказе, старшеклассницы хихикают, прячась за своими ладонями, стажерам на работе частенько сложно смотреть ему в глаза. Иногда он замечает, как люди тайком фотографируют его в общественном транспорте. Уже несколько раз было такое, что туристы просили его сделать с ними селфи. Он все прекрасно знает. Знает, как выглядит, знает, как это влияет на людей, знает, как это можно использовать для того, чтобы заполучить что-то, что ему нужно. Он совсем не виноват, что само его существование заставляет людей нервничать. Такова реальность, и всё. Так что... — И почему же? — игриво спрашивает он, наклоняясь вперед и заглядывая Намджуну в глаза. Может быть, ему покажется, что он флиртует. Может быть, Сокджин не особенно-то и старается, чтобы ему показалось обратное. Может быть, он был бы не прочь еще раз увидеть смущенного Намджуна. — Что же делает меня таким пугающим, мм? Намджун мычит. — Только не смейся. — Я, скорее всего, всё же засмеюсь, — совсем без какой-либо злобы говорит ему Сокджин. В ответ опять раздается мычание. — Ну же, выкладывай. Чем я тебя пугаю? Дело в плечах? Они у меня очень даже широкие. — Ты просто такой ты, — в спешке произносит Намджун. Сокджин замирает. — Тэхен так много рассказывал мне о тебе. О том, насколько ты хорош в своей работе, о том, что ты там самый младший из всех сотрудников, о том, что тебя наняли еще до того, как ты выпустился, и создается впечатление, что ты уже со всей чертовщиной в своей жизни разобрался. Понимаешь? Кажется, будто ты точно знаешь, кто ты такой, и еще кажется, будто ты упорно продолжаешь быть самим собой. Несмотря ни на что. Ты не притворяешься кем-то другим, — он опускает голову и вздыхает, полный смущения. — Прости, извини, я опять странно себя веду. Мы же едва знакомы. Но я просто, я просто думаю, что ты очень крутой, хен. Наступает момент, когда Сокджину надо бы сказать что-нибудь. Момент, когда надо бы пошутить. Их разговор стал слишком реальным, всё стало слишком реальным. Воздух между ними теперь такой же густой и тяжелый, как и тучи за окном, он жужжит из-за накопившейся в нем энергии. Скажи что-нибудь. Пошути. Разряди обстановку. Сокджин открывает рот, но у него не получается ничего сказать. — Тебе совсем не обязательно что-либо отвечать на это! — говорит Намджун. Он так сильно покраснел, что это бросается в глаза даже в столь тусклом свете. — Я знаю, что это первый раз, когда мы проводим время вместе, и я знаю, что не особо тебе нр.. эм, да. Просто, Тэ рассказывал мне о тебе исключительно положительные вещи. Вот и всё. Сокджину все еще не приходит в голову ни единой маленькой фразы, которую он мог бы сказать, но в этот момент спасение появляется оттуда, откуда его уж точно никто не ждал. Сладкая Картошечка уже, видимо, вдоволь пообижалась из-за дождя и теперь вполне готова довольствоваться чужим вниманием. Она подходит к ним и трется о колено Намджуна. И Сокджин уже даже не может злиться на нее из-за этого, из-за того, что она ненавидит всех, кроме Намджуна. Он совсем ее не винит. — Привет, малышка, — шепчет Намджун. Голос у него до сих пор дрожит, он до сих пор нервничает. Уши у него до ужаса красные. — А ты ей и правда нравишься, — это то, что Сокджину наконец удается из себя выдавить. — Я хорошо лажу с котами, — говорит Намджун. — А вот с людьми у меня иногда всё не так хорошо. Сокджин допивает остатки вина залпом, как водку. — Ты ведь подружился с Тэ, разве нет? И с остальными тоже, — со всеми, кроме меня. Но в этом нет твоей вины. Совсем нет. — Мм, — Намджун рассматривает свой бокал с вином. — Мне просто повезло. Ну, с Тэхеном. Это исключение, а не правило. Сокджин ждет, пока он продолжит. — У меня нет никакой душещипательной истории из прошлого, — говорит он. — Просто, ну, знаешь, я всегда был тем, кто перескочил через один класс. Тем, кто поступил в универ на два года раньше других, — кривится он. — Может показаться, будто я хвастаюсь, но поверь мне, это не так. Я хорошо учился, да, но эмоционально я совсем не был готов для универа. Всё не должно было произойти так, как произошло. Я был жалок, я не справлялся со стрессом. У меня несколько раз были нервные срывы. Я выделялся, и поэтому люди судили по обложке, что ли. Меня нельзя было назвать Мистером Популярным. Люди судили по обложке. Из-за того, как именно Намджун сказал это: непринужденно, смущенно, так, словно это он был виноват в том, что к нему плохо относились, из-за всего этого Сокджину захотелось ударить себя по лицу. Да посильнее. И лучше дважды. По одному разу на каждую щеку. — Это отстойно, — говорит он. — Это очень отстойно, Намджун. Мне очень жаль, что с тобой такое случилось. Намджун трясет головой. — О, нет, всё нормально. Теперь все хорошо, у меня, ну, у нас, то есть, отличные друзья, и в аспирантуре мне нравится. Да, моя жизнь, скорее всего, теперь навсегда будет наполнена социальным беспокойством, но, не знаю, могло быть и хуже. — Ты и правда не так уж и плох. — Честно? Потому что мне кажется, что я за сегодня уже раз двенадцать успел опозориться. — Ну, не двенадцать, — говорит Сокджин. — Раз семь, не больше. — Оу, — говорит Намджун, слегка улыбаясь. Он кидает взгляд на Сокджина, а потом опять опускает его. — Ладно, видимо, всё не так плохо, как я думал. — Да, так и есть. — Круто. — Круто, — беспомощно повторяет за ним Сокджин. — Эм, — Намджун прочищает горло, ударяет пальцами по колену и чешет затылок. — Эм, так чем ты любишь заниматься помимо работы? — Я делаю чучела из шкур животных на досуге, — Намджун удивленно распахивает глаза. — Шучу. Я учусь играть на гитаре. Иногда пишу песни. Часто играю в видео-игры? Я даже как-то попал в международный рейтинг лучших игроков Mario Kart. Я, наверное, единственный живой человек, до сих пор играющий в Pokémon Go. Я насобирал уже двадцать три Драгонита. — Вау, — Намджун выглядит очень впечатленным. — Да-да! Может показаться, что мне и похвастаться нечем, кроме красивого лица, но не тут-то было, — говорит Сокджин, имитируя злость в голосе и показывая рукой на свою голову. — Я читаю по три книги в месяц. — Я не считаю, что тебе только своим лицом можно похвастаться. — Ах, да, — подмигивает Сокджин. — Даже и не думай, что я не заметил, как ты пялился на мою задницу. Вас, мистер, неуловимым не назовешь. Намджун вновь краснеет, и, не отводя взгляда, нагибается вперед. — Нет, я серьезно. Ты можешь похвастаться не только своим красивым лицом, или, эм, или шикарной задницей. Я правда имел это в виду, когда сказал, что ты очень умный, и крутой, и уверенный в себе, и просто. Не знаю. Я бы хотел узнать тебя получше, что ли. Сокджин просто смотрит на него какое-то время, а потом вздыхает. — Я очень ценю это, Намджун-а, и мое эго тоже это ценит. Но в этом нет никакой необходимости. — В смысле? — Слушай, дружище, — говорит Сокджин. — Я знаю, что я офигенный. Я уже слышал это от некоторых людей, а от других — я слышал обратное, и в какой-то момент своей жизни я понял, что вообще предпочел бы не слышать ни того, ни другого. — Извини, я вовсе не пытался... — Всё нормально, я знаю, что ты не поэтому это сказал, просто хотел пояснить: я в курсе, что я умный. И работаю я очень-очень-очень усердно, и именно по этой причине у меня так чертовски хорошо получается делать свою работу. Тэхен говорил тебе, что меня за полгода повышали целых три раза? Да я и воду рыбаку смог бы втюхать. Я закончил универ с отличием, у меня необъяснимо хорошо получается вязать, я неплохо шарю в квантовой механике, я умею петь, у меня офигенные друзья. Только им не говори, что я так сказал. И еще мне всего немного осталось до халявного пулькоги бургера в Lotteria. Я знаю себе цену, Намджун-а. Откровенно говоря, я Тадж-Махал* среди людей. И пришел я к этому хоть и далеко не сразу, но, всё же, пришел. Намджун просто смотрит на него, по нему совсем не ясно, что он думает. — Ах, да, так, к слову, насчет моего лица? — Сокджин поднимает подбородок, демонстрируя себя в лучшем ракурсе. — Красивый — недостаточно красноречивое слово. Это лицо смогло бы спустить на воду тысячу кораблей, приятель. Чертова Елена Троянская* нифига не круче меня. Эти слова вызывают именно ту реакцию, на какую он и рассчитывал: Намджун начинает смеяться прямо в свой бокал с вином. Если бы это был не Намджун, а кто-то другой, если бы это, скажем, был какой-нибудь новичок из инвестиционного банка, входящего в Финансовую Группу Шинхан, то в этот момент он бы приблизился к нему и сказал что-нибудь неряшливое и слегка снисходительное. Ладно, малыш, умный ты, умный. Ладно, малыш, у тебя, помимо красоты, и мозги есть. Он бы сказал что угодно, что могло бы помочь затащить его в постель. Но его реальный собеседник не произносит ничего такого именно потому, что это Намджун. Он просто прикусывает губу и смущается, избегая встречи взглядами. Он кажется большим, и мягким, и слегка ошеломленным. Он выглядит очаровательно, в этом свете от свечей и странного импровизированного светильника. Губы у него красные из-за вина. — Ладно, я понял, — говорит Намджун. — Ты не нуждаешься в какой-либо оценке со стороны. — Да, не нуждаюсь, — соглашается Сокджин. — Но знаешь что? От парочки забавных фактов о мотыльках я бы не отказался. Намджун расплывается в широкой улыбке, и эта улыбка, она, что ж... может быть, ей и не под силу спустить на воду тысячу кораблей, но сотен этак пять? Без проблем. А то, как он смеется, это его ха с придыханием, оно милое, и дурацкое, и чертовски прелестное? И этого хватит на оставшиеся пять сотен кораблей. Как минимум. — Эй, — говорит Сокджин. — Эй, Намджун, извини меня. Тот сперва непонятливо моргает, а потом нахмуривается, между бровей у него появляется морщинка. — За что это? — За то, что пропустил все эти походы в боулинг. Хотя, нет, стоп, это не совсем то, за что я извиняюсь. Я пошутил. Если серьезно, я ведь не особенно хорошо к тебе относился, — рука Сокджина предупредительно взлетает в воздух в то же мгновение, когда Намджун собирается возразить. — Это правда. Я ненавижу, когда люди делают какие-либо выводы обо мне, не зная меня, но именно это я и сделал по отношению к тебе. Я не хотел узнавать тебя. Но, эм, — выражение лица у него такое, будто он злится и обижается одновременно. — Мне очень неприятно это говорить, но я был неправ. Поэтому прости меня. — Спасибо, — тихо говорит Намджун. — Я тебя прощаю. Сокджин тыкает в него пальцем. — Эй! Нельзя же так быстро прощать меня! Это извинение далось мне очень трудно, и теперь мне бы хотелось почувствовать, что оно того стоило. — Ла-а-адно? Тогда, выходит, я тебя не прощаю? — Так-то лучше, спасибо. А теперь скажи, как мне искупить свою вину, — Намджун внимательно смотрит на него. — Я жду. Тик-так. — Эм, — Намджун чешет затылок и делает еще один глоток вина, он старается смотреть куда угодно, но только не на лицо Сокджина. — Эм. Ладно, как насчет этого? Я прощу тебя только в том случае, если ты сделаешь три добрых дела для троих разных незнакомцев в течение ближайших двадцати четырех часов. — Отвратительно, — говорит Сокджин. — Ты отвратителен. Поверить не могу. — Ну а сейчас-то я что сделал не так? — Меня бесит, что ты такой настоящий. — Не понял? — Это значит, что я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — говорит Сокджин. — Если ты таким вообще занимаешься, конечно. Вино, видимо, попадает не в то горло. Намджун пытается откашляться, наверное, секунд тридцать, а когда ему это наконец удается, то он уже весь раскрасневшийся, глаза у него слезятся, а взгляд напоминает самое смешное в мире удивление. — Что, прости? — Я сказал, что хочу, чтобы ты поцеловал меня. Ну, только если ты и сам этого хочешь, разумеется, — Сокджин не отводит глаза. — С чего это тебе хотеть что-то такое? — В смысле? Намджун всё еще в шоке смотрит на него. — Я, ты, ты же, хен, ты, черт, я знаю, что ты и слышать ничего подобного не хочешь, но ты именно такой, каким я тебя описал, ты, ты невероятно умен и уверен в себе, а я просто ходячий хаос, и я ведь тебе даже совсем не нравился до сегодняшнего дня, и, серьезно, не хочу показаться лицемером, тем более после всех этих разговоров, но ты ведь и правда самый красивый человек из всех, кого я когда-либо видел в своей жизни, а я, я же похож на метлу, к которой сверху прикрепили волейбольный мячик. — Ты пытаешься оскорбить мой вкус в мужчинах? — Нет. Да. То есть, не совсем так, просто я не понимаю его. Сокджин пожимает плечами и отправляет себе в рот еще одну ложку мороженого. — Я бы не сказал, что ты похож на метлу. Ты мне скорее напоминаешь сексуального деревянного эльфа. Или даже одного из Кристальных Самоцветов из Вселенной Стивена. И... — он сбивается, потому что находится сейчас всего в шаге от самого настоящего кошмара, кошмара под названием Эмоциональная Уязвимость, и это как раз тот момент, в который он точно не сможет смотреть ему в глаза. — И еще я думаю, что, эм. Что ты очень-очень потрясающий человек. Ну, в целом. — О господи, — говорит Намджун. — Ты отличный парень, Ким Намджун, — он произносит это голосом Микки Мауса, а пальцы складывает в воображаемые пистолеты. Намджун изумленно смотрит на него. Так, черт, это далеко не лучшая реакция. Сокджин прочищает горло, стараясь побороть разочарование, наполняющее его изнутри, как вода во время наводнения. — Эй, знаешь, если ты не хочешь, то это же нормально, — говорит он теперь гораздо тише. — Я же пойму, ладно? Мы можем просто забыть о том, что я сказал. Ты можешь просто сказать нет. — Нет, — взвизгивает Намджун, а потом тут же вздрагивает, когда видит выражение лица Сокджина. — Погоди, черт, прости, это ‘нет’ было не в смысле ‘нет, я не хочу тебя целовать’, а в смысле ‘нет, я не хочу забывать об этом’. — Оу. Правда? — Да, — говорит Намджун, говорит так, будто бы он задыхается. Его глаза всё продолжают мимолетно фокусироваться то на Сокджине, то на чем угодно, лишь бы не на нем. — Да. Я хотел бы, хотел бы сделать это. — Оу, — еще раз произносит Сокджин. Та штука, которая наполняла его изнутри, превратилась из воды в солнечный свет, пытающийся вырваться наружу. — Хорошо. — Хорошо. — Хорошо! — О боже, хорошо, — выдыхает Намджун. Он отставляет свой бокал в сторону, подползает ближе, так, чтобы быть прямо перед Сокджином, так близко, что их колени соприкасаются, что Сокджин теперь отчетливо видит его ресницы, видит пятно от синего маркера у него на подбородке, видит маленький шрам над его левой бровью. Кожа у него вся раскраснелась, глаза потемнели, и Сокджин чувствует кое-что, чего не чувствовал уже давно, чувствует, будто его застали врасплох. И, если честно, это чувство оказывается не таким уж и плохим. Он просто сидит здесь, ждет, пока его поцелуют. Намджун наклоняется вперед, и Сокджин замечает, как у него напрягается все тело, он закрывает глаза, но Намджун не целует его в губы. Вместо этого, Сокджин чувствует легкое прикосновение чужих губ к своей щеке. Он распахивает глаза. — Это не совсем то, что я имел в виду. Намджун расплывается в улыбке прямо рядом с его щекой. — Я знаю. Извини. Мне показалось, что так будет правильно. — Тебе бы лучше поторопиться и поцеловать меня по-настоящему, — шепчет Сокджин. — Потому что уже 2018-ый год за окном, а тебе по-прежнему кажется, что кроксы — это нормальная обувь. Я могу одуматься в любую секунду. — Пожалуйста, не надо, — просит Намджун. Потом он опять немного двигается, его нос скользит по щеке Сокджина, и вот он накрывает его губы своими. “Оу, — думает Сокджин. — Оу, вау.” Его руки сами по себе скользят вверх по плечам Намджуна. Тот целует его очень осторожно, так, будто он всё еще не до конца уверен, что ему можно это делать, будто он боится, что Сокджин оттолкнет его. И это глупо, если учитывать тот факт, что это именно он попросил его об этом, именно он сказал, что хочет, чтобы Намджун поцеловал его, именно он попросил поцеловать его по-настоящему. Глупо. Сокджин слегка откидывает голову назад (ведь Намджун даже в таком положении, сидя на полу, все равно немного выше него) и прижимается сильнее, превращая их невинный поцелуй в нечто настоящее, что обратно забрать уже будет нельзя, в нечто с нажимом, позволяющим почувствовать чужой вес. Намджун издает тихий, удивленный звук. Его дыхание дрожит, Сокджин узнает в нем запах вина и даже немного приятного холодка от мороженого. Сокджин обхватывает его нижнюю губу своими, задерживается в этом положении всего на мгновение и теперь ощущает не только запах вина и мороженого, но и их вкус. Ему хочется еще. Ему вдруг резко становится жарко, он словно пьянеет, и не столько от алкоголя, сколько от поцелуя. Они же выпили всего по одному бокалу каждый. Как же давно Сокджин не целовался с кем-нибудь, будучи трезвым. А как же давно Сокджин не целовался с кем-нибудь, ощущая это всем своим телом, как какой-то прилив, как будто у его губ кувшин с водой, постепенно наполняющей его изнутри. О боже. Как же ему нравится. Ему прямо по-настоящему нравится. Черт. Намджун поднимает свои руки к его затылку, запускает пальцы в его волосы. Он приподнимается на колени и прижимается сильнее, Сокджин разводит ноги в стороны, чтобы Намджун смог устроиться между ними, чтобы он был еще ближе. В таком положении их разница в росте заметна еще сильнее, Намджун наклоняется, а Сокджин выгибается. Поцелуй становится все глубже, рот Сокджина открывается все шире. Намджун проскальзывает в него своим языком. — Твои, твои губы, — бормочет Намджун во время поцелуя, его пальцы теперь еще крепче держатся за волосы Сокджина. — Ох, господи, твои губы. Хоть религию из них делай. — Прекрати думать обо мне, как об объекте для поклонения, — говорит Сокджин. Намджун отодвигается, он удивлен, а Сокджин лишь смеется и вновь притягивает его к себе, целуя его подбородок, его щеку, его шею. — Шучу, — говорит он. — Можешь продолжать, ибо один лишь бог знает, что я думаю о тебе. — Это жестоко. Я тебе нужен только из-за моего тела? Это шутка, да, но Сокджин понимает, что в этом вопросе скрывается что-то более реальное, более важное. Я тебе нужен только сегодня? Поэтому Сокджин целует его. Хватается за перед его майки и тянет на себя, выходит совсем не изящно: сам он приземляется спиной на одеяло, а Намджун — на него. Он обхватывает руками его лицо и целует его, пробегается пальцами по его коротким волосам и целует его, проводит ладонью по его спине и целует его, нежно и открыто. — Утром мы пойдем вместе завтракать, — говорит он в качестве ответа на заданный ему вопрос. — Есть одно местечко, в которое я давно хотел заглянуть. У них там подают японские блинчики, такие, которые очень пухлые. Я съем штук пять. Намджун вздрагивает и зарывается лицом в шее Сокджина. — Звучит здорово. — Но будет не здорово. Будет стремно. Рот я буду открывать так же широко, как удав. — Жду не дождусь взглянуть на это. — Хорошо, — говорит Сокджин. — Значит, свидание. Это, наверное, должно быть смущающим, то, как широко и по-клоунски улыбается Сокджин, глядя в потолок. Но это не так. Это не так, потому что лицо Намджуна все еще прямо у его шеи, и он чувствует, что на его губах сейчас тоже широкая улыбка.[конец]
Примечания переводчика
* Хаотичное зло. Так, окей, это отсылочка к настольной ролевой игре Dungeons & Dragons. Там типа есть разные виды мировоззрения, обладающие своими особыми характеристиками. Конкретно этот вид описывается так: “Хаотично злые персонажи – это гибель всего доброго и организованного. Ими движет только желание личной выгоды и удовольствия. Они совершенно не видят ничего плохого в том, чтобы взять то, что им хочется, любыми возможными способами”. Я сама не в теме, если честно, это все из старой доброй Википедии. * Право сквоттера (или сквоттинг). Ох, вау, это, короче, такая штука, когда люди, проживающие в каком-либо месте, требуют через суд законные права на него. И хотя собственниками они вовсе не являются, это прошение они основывают именно на факте проживания. В законодательстве России есть похожая штука, называется “приобретательная давность”. В общем, если кратенько, это приобретение в результате пользования. Это тоже мне поведала Википедия. * Польза ананасов для мужчин. Они типа повышают фертильность и улучшают качество спермы. Эм, да. * Бульбазавр. Это покемон такой. * Палочник. Это насекомое. Милое такое. Готова поспорить, вы все узнаете его, когда увидите фоточку. * Сексуальная мама из Котов-Аристократов. Речь о белой пушистой кошке по имени Герцогиня. Та еще красотка. * Крик банши. Иными словами, пронзительный вопль. * Тадж-Махал. Это мавзолей-мечеть, признанный одним из шедевров мировой архитектуры. * Елена Троянская (и тысяча кораблей). “Лицо, спустившее на воду тысячу кораблей” – это фигура речи, взятая из пьесы Кристофера Марло “Трагическая история доктора Фауста”. Елена Троянская была женой короля Спарты. В этой пьесе делается как бы отсылка к тому, что греческая армия отплыла на войну с Троей для того, чтобы вернуть Елену, которая была похищена троянским принцем. Ее уже похищали и до того, как она вышла замуж за короля Спарты, поэтому он, женясь на ней, заставил всех ее греческих поклонников (а у нее их было много) пообещать, что они помогут ему, если ее когда-нибудь понадобится спасти. И вот, все эти кавалеры, или их сыновья, спустили на воду свои коробли (тысячу кораблей, блин) и отправились исполнять обещание. Настолько она была красива. (И это все, разумеется, не установленные факты, но кто знает, была эта война или нет). * Кристальные Самоцветы из Вселенной Стивена. Эти ребята, походу, очень даже крутые. Защищают землю от сил зла и все такое.