Рядом.

Отсутствие вечерней драки за пульт от телевизора уже говорит Соулу, что что-то идет не так, как обычно. На кухне не горит свет, не слышно шлепанья тапочек, да и вообще, где, черт побери, Мака?! Этим вопросом Итер задается, когда вытягивается на диване в полный рост и не слышит возмущенного шипения сбоку, хотя по сценарию в его голову уже должен был прилететь фолиант размером с хороший кирпич. Но фолиант не прилетел, и Соул даже беспокоится. По телевизору вот-вот начнется ее любимая программа, а пульт все еще у него в руках, не говоря уже о том, кто он вообще разлегся на диване как царь. Посему Соул садится, свешивая ноги на пол, трет переносицу, вдыхает побольше воздуха и орет на всю квартиру: - Мака, ты там живая!? Ответа не следует. Когда молчание длится еще минуты три, Итер понимает, что надо что-то делать. Либо Мака просто уснула, и ее надо будить, ибо потом начнется разборка в стиле «а что ж не разбудил, чурбан ты недогадливый!», либо что-то совсем не то, и надо разбираться. Мака не находится ни в коридоре, ни в ванной. Соул мнется у ее двери, думая, постучать ли, или просто войти, и все же входит без стука, ясно понимая, чем грозит то, что она переодевается, или что-то вроде. Просто в любом случае Мака может сказать «не входи!», если что-то плохо, но он-то все равно войдет. Да и Соул просто чувствует, что она не спит. Сам не знает как, наверное, душой, она же у них почти общая, укрепившаяся многими резонансами и битвами, потерями и решениями идти дальше наплевав на все. Он просто отодвигает дверь и с какой-то полуулыбкой понимает, что был прав. Мака сидит на кровати, обнимая подушку, и смотрит куда-то в окно невыразимо грустными зелеными глазами. Точнее, смотрела. Переводя взгляд на Соула она старается выглядеть как обычно, даже улыбку на лицо натягивает. Думает и надеется, что он не успел увидеть и разглядеть ее глаза до этого. А Соул видел. В голове у него крутится забавная мысль, что любой другой человек просто не поверил бы, что Мака Албарн, владелица Косы Смерти, рубящая Кишинов и просто плохих парней в капусту, может сидеть так и просто грустить. Но он-то сам знает ее лучше ее собственного отца, хотя и понятия не имеет, что у нее стряслось. Да ему и не важно как-то. Точнее нет, важно конечно, но это знание не повлияет на его желание поменять ее фальшивую улыбку на настоящую. Мака пытается что-то сказать, когда Итер закрывает за собой дверь в комнату и подходит ближе, но слова кажутся ей такими бесполезными звуками, что кроме его имени с грустной улыбкой на губах она ни произносит ни чего. Сколько бы она не будет пытаться объяснить ему, что все в порядке, он все равно скажет, что она – дура, и все равно не уйдет. Поэтому Мака наигранно обреченно вздыхает, когда напарник садится рядом, открытым текстом предоставляя ей плечо, в которое можно уткнуться. Но Мака – это же Мака, она так просто не сможет выплакаться, даже если это и Соул, которого она знает сто лет, хотя кажется, что куда больше. Лишь глядит на него удивленным взглядом, как бы спрашивая, зачем он пришел-то, все ведь хорошо. А Итер уже прекрасно знает, что раз она не вышвырнула его в окно еще минуту назад – уходить точно нельзя. И он просто сидит рядом, скрестив ноги и прикрыв глаза, с явной надписью на лице «я не буду подглядывать». И Мака все-таки утыкается ему в плечо, держась пальцами за край футболки, и чуть слышно всхлипывает. Он ведь не будет смеяться или расспрашивать. Разве что только слегка за плечо приобнимет, да что-то прошепчет, наверняка успокаивающее, но Мака не слышит, хотя и не нужно. Соулу, опять же, не важно, что такое произошло. Интересно, конечно, только вот Мака не умеет рассказывать что-то плача. Но грустить в одиночестве он ей не даст, ни за что, иначе не только резонанс упадет, но и все остальное тоже куда-то рухнет. Ему не сложно просто побыть рядом, хотя бы в благодарность, что она сама никогда его не бросит, он знает. Да и это – такая мелочь, казалось бы, но без этого (как и друг без друга) им просто не прожить. Она все ему расскажет, конечно, когда отпустит его футболку и поднимет глаза. А пока можно и посидеть так немного, греясь самому и грея друг друга теплом сердца.