***
В очередной раз на глазах всех присутствующих хваранов разгорался жаркий и, как всегда, затяжной спор. Неизвестно, кто конкретно был его зачинщиком, с чего все началось и к чему приведет. Но стоит сказать два известных всем имени, как сразу станет понятно. БанРю и Сухо. Оба этих парня раздражали друг друга буквально до чертиков. Каждый рвал волосы на голове, лишь бы только возвыситься, доказать свою правоту и превосходство над соперником. Один — вроде бы спокойный, но невероятно загорающийся, как фитиль, огнем, в их внезапных перепалках, казалось бы, вообще из ничего. Любил и поязвить, уколоть тонкой, но такой больной иголочкой, что невероятно бесило Сухо и заставляло все больше ненавидеть его. Другой — прямая противоположность. Несуразный, но настолько гордый и смелый дух отчаянно кипел в душе, заставляя каждый раз унижать БанРю, только бы увидеть его лицо, аж красное от злости — смех берет. И желание самоутвердиться. Они выросли в разных семьях с противоборствующими идеологиями, будто сама судьба сулила им быть заклятыми врагами и беситься буквально от чужого вида, не то, что от поступков. И неприязнь свою они показывали прямо и открыто. — Да как ты смеешь говорить такое, чертов ублюдок! — нарочно громко сказал Сухо, чтобы опозорить оппонента перед всеми войнами, смиренно находившимися в комнате для занятий. — Это тебе стоит держать рот на замке, недоразвитая шавка. — холодно ответит оппонент, даже не смотря в его сторону. — Это кто тут еще шавка? А ну повтори в лицо! В лицо повтори! — хваран попытался развернуть БанРю и схватил его за плечи, а когда понял, что он не поддается, грубо толкнул. Явная ярость вспыхнула на чужом лице: щеки покраснели, брови сдвинулись к переносице, а зубы сжались в злобном оскале. Отряхнувшись от внезапного падения, Пак привстал, возвышаясь над Сухо, и в ответ толкнул его еще сильнее, от чего парень больно застонал, а к тому же задел одного из хваранов, сидящего рядом. Никто не попытался бы их остановить до этого момента. Все знали, что такие стычки — не редкость и уладит их только время, мол, покричат и успокоятся. Но сегодня гнев в головах обоих парней плескал с небывалой силой, кислотой разъедая действительность, а терпения не оставалось уже ни у кого. Тут же поднялись хвараны из компании Сухо, надеясь отомстить за друга. Завидев это, поднялись и друзья БанРю. Теперь уже и не понятно, кто начал первый — все ожесточенно бились за своих, а непричастные хвараны пытались оттянуть согруппников друг от друга, за что, бывало, тоже получали. Сухо жадно вмазал кулаком по вражескому лицу, гордо усмехнувшись своему успеху — тут же из его носа потекла алая струйка крови, стремясь прямо в рот. Ответный удар не заставил ждать. Парень успел отделаться только разбитой губой, как все услышали грубый крик вернувшегося учителя Вихва: — СТО-ОЙ! ВСЕ СТОЯТЬ, УГОМОНИТЬСЯ! Первым оглянулся Хансон, виновато утирая покрасневшую от удара щеку. За ним повторили остальные, медленно усаживаясь на свои места. БанРю с Сухо злобно прожигали друг друга испепеляющими взглядами. Все хвараны выглядели измученными, казалось, и зачем только полезли? Лишь СонУ сидел на своем месте, а ЧиДви, сложив руки на груди, наблюдал за всем с азарной ухмылкой, оперевшись спиной об изящно украшенную старинными узорами колонну. И так понятно, кто начал эту бойню, но наставник хотел, чтобы они сами сознались в проступке. Очередном за всего-то несколько недель. Он медленно ходил из стороны в сторону, осматривая парней, опустивших лицо в пол. — Кто в ответе за это недоразумение? Молчание. Никто не хотел признаваться или сдавать товарищей. — Вы — хвараны. Воины. Пример для подражания. — мягко говорил он, стоя в центре комнаты и обводя всех пристальным ястребиным взглядом. — Умение признать свою вину должно быть одним из основных ваших качеств, бессовестные недоумки! — нарочно перешел на крик, от чего некоторые хвараны даже испугались. Никакой будущий войн не желал считаться предателем. Потому все, как партизаны, продолжали хранить тишину. Учитель еще немного походил — надо ведь проучить этих мелких негодяев и строго наказал: — БанРю, Сухо. После тренировки ко мне. Все ясно? Оба еле видно кивнули, кажется, только сейчас в полной мере осознав, что натворили. С поступлением в Дом хваранов должен был настать конец детским играм и незаурядным обидам. И было бы оно так, если бы оба могли держать себя в руках.***
БанРю стоял у стены, погруженный в свои мысли и не замечавший никого вокруг. Остальные хвараны не смели его тревожить — сегодня и так изрядно повздорили. С такими соображениями все по очереди пошли в душ, чтобы подготовиться к завершающему день обеду и сну. «Завтра может преподнести что-то очень радостное» — так, наверное, подумал бы Хансон. БанРю все размышлял, что же такого может случиться после сегодняшней стычки. Вихва позвал их с Сухо к себе, а это не сулит добро, в конце концов ведь и так ясно было, кто всегда спорит громче всех. Глупо было завязывать все это изначально. Парень боялся. Не того, что случится с ним самим — это не важно, когда ты знаешь, что о любом происшествии, особенно таком громком, доложат отцу, ЕнСилю, и повторится то, что хотелось бы забыть, как самый страшный сон — цена его отказа от поступления в хвараны. От раздумий отвлекла рука, внезапно оказавшаяся на плече. Она немного трясла его, но уже не со злостью, а более нежно. БанРю нехотя открыл глаза. Естественно, это был Сухо. «Его тут только не хватало.» — подумалось и чуть не сорвалось вслух. — БанРю-ю? Ты чего, а? Идешь к наставнику или как? — проговорил парень, а после сжал губы в ожидании ответа. — Тебе какая разница? Сам иди. — отрезал Пак, отдираясь плечом от чужой руки. — Чего?! Ну уж нет, оба накосячили, значить оба и идем, уяснил? — видно, что хваран начинал раздражаться, но это более не веселило. Даже и говорить с ним не хотелось. Парень снова вжался в холодную стену и скрестил руки на груди. — Не молчи. Ответа не последовало. — Не молчи или я за себя не ручаюсь, БанРю. — снова гробовая тишина на фоне потоков воды в пруду поодаль, — Трус? Ты струсил. Боишься наказания, оберегаешь свой зад, да? Со мной не прокатит, идиот! — тот схватил парня за руку и потянул на себя, тем самым хоть как-то сдвигая рывком его с места. «Вот же упертый. Придурок.» — подумал Сухо, перед тем, как упасть, не справившись с напряжением между их силами. Он шикнул от боли, поднимаясь на колени и увидел, что БанРю так же сидит и болезненно стонет, потирая рукой пораженное место. Хваран хотел было подойти, как тут же услышал грубое: — Отвали. Тут же в душе стало как-то неприятно. Казалось бы, у Сухо есть все — внимание, девушки, деньги, а ныне и статус одного из воинов королевы и наплевать бы на что угодно, но именно сейчас, когда заклятый враг не дает тебе даже поинтересоваться, что случилось, сердце льет алые слезы. Не должно было так быть. Если бы он сначала думал, а потом делал… — БанРю. Дай хоть пом… — протянул руку, которую тут же ненавистно откинули. — Я сказал отвалить. Ты глухой? Еще раз повторить? С этими словами хваран поднялся в полный рост, но тут же опустился на одно колено, шипя и закусывая губу. Теперь было ясно — ушиб или подвернул ногу. Вот незадача-то, а. На этот раз Сухо успел подхватить парня и вцепиться мертвой хваткой, чтобы больше не отнекивался. «Черт его подери, не Сухо, а одна сплошная проблема. Ах да, забыл, оно ведь так и есть. Не хватало еще ногу… ай-й… сломать из-за этого ублюдка.» — хотелось высказать это в лицо, однако не успел он раскрыть рот, как понял, что идея не лучшая — доставляет только больше напряжения. Оставалось лишь тяжело дышать. Сухо помог хварану подняться и повел в главный дом, разрешая опираться на себя, как на главного виновника. Он, ведь, в отличие от БанРю, всегда признается в своих ошибках, да? — Опять ты молчишь. — на полпути сболтнул шепотом. — Извини, понял? Я извиняюсь перед тобой. Хваран молчал, лишь намеренно тяжело дыша. Боль начинала отходить, но хотелось дать Сухо еще помучиться, чтобы понял, что лезть против воли не стоит. Хотя, он ведь туп, как пробка, и эгоистичен. Полезет все равно и дальше. Они дошли до личной комнаты, стараясь аккуратно открывать дверь. Давить на обещание Вихва не хотелось, все-таки причина отсутствия есть, хотя, кто там поверит, что Сухо, который утром цапался с БанРю, вдруг помогает ему, повредившему ногу, дошагать. «Ну что за бред?» — подумают все наверняка. Оставалось только надеяться на содействие самого Рю. Все уже мирно спали, Хансон, как всегда засыпавший первым, сопел, расположившись рядом с СонУ, да и остальные уже прикорнули. Переодеваясь в спальное одеяние, Ким заметил, что парень обнажил пораженную ногу и захотел убедиться, что не оставил синяк, а то ему потом за это сто раз припомнят во время очередной ссоры. — Эй, дай посмотреть! — прошептал парень в темноте, присел и стал ощупывать голень противника. — Совсем из ума вышел? Не трогай меня! — наконец шепотом ответил БанРю. — Эй, голубки-и. — звук послышался сверху. ЕУль. — Что-что? Не неси чуши, спи давай. — Ладно-ладно, только потушись. Я пошутил. — специально громко хмыкнул и отвернулся к стеночке. Доселе никто больше не говорил ни слова.