— Давайте поиграем с ней, парни, — закусив губу, отступница вертела в руках лезвие. — А то она считает себя тут главной, — прошипела Ясу, сужая свои лисьи глаза.
Буквально через пару секунд девушку взяли под руки и усадили на деревянный стул, привязывая запястья к ручкам. Как бы Сакура не хотела вырваться — сейчас был не лучший момент. У всех присутствующих здесь было оружие, да и чакру куноичи пока не восстановила.
Как только бывшие шиноби удостоверились, что жертва не сможет легко высвободиться, ехидно улыбнулись. Двое мужчин встали по бокам, а Ясу громко хлопнула ладонями по столу. Банду, похоже, не смущал ужасный запах, а может, они уже привыкли к нему. Ведь их душа пахла абсолютно также.
— А вы смелые, однако, — Сакура ухмыльнулась уголками губ и коротко выдохнула. — Взять в плен героя войны… вам нужно похлопать, только вот руки связаны, — изумрудные глаза испепеляли отступницу, которая была явно довольна похвалой.
— Ну, мы можем отрезать тебе руки… и тогда похлопаем ими, — она наигранно засмеялась. — Хватит разговоров, — через секунду её лицо стало серьезней некуда. — Где остальные шиноби и где твои деньги? Уверена, их у тебя не мало, — Ясу повертела в руке лезвие и слегка кивнула остальным.
Она выглядела довольно необычно. Длинные темные волосы были собраны в высокий хвост, тонкий нос и пухлые губы. Но самое интересное это глаза. Её буквально называли лисой. Такие же хитрые, пытливые небольшие глазки, которые хотели знать всё.
К горлу резко подставили кунай, который так и намеревался разрезать мягкие ткани и задеть сонную артерию. По телу прошла легкая дрожь, ведь что было на уме у этих людей — никто не знал. Поэтому надобность в бьякуго возрастала с каждой минутой.
Сакура почувствовала, как на лице проступает холодный пот, потому что от всего процесса становилось не по себе.
— Говори, — над ухом прохрипел очень низкий баритон. — Мы не играем в игры, красотка, — он чуть-чуть сильнее надавил на горло. — Ты мне еще нужна живой, — его рука погладила Сакуру по плечу.
— Я вам уже сказала, что вы не услышите из моих уст абсолютно ничего, — куноичи сжала ладони в кулак, вновь оставляя полумесяцы. Запястья неприятно натирались, отчего по телу прошел легкий спазм. — Можете делать со мной что угодно… я такое уже повидала в своей жизни, что вам даже не снилось, — Сакура напрягла челюсть, чувствуя, как лезвие начинает разрезать кожу.
Ясу буквально воткнула кунай в деревянный стол, гневно смотря на своих напарников. Но через мгновение её взгляд смягчился, видя, как из неглубокой раны на шее начинает течь струйка крови.
— Мог бы и зарезать сразу же, — ляпнула отступница. — Нет, нет! Не надо, — выдохнула девушка, видя, как бывшие шиноби напряглись.
Неприятная жгучая боль вновь сковывала все тело. Кровь, стекающая по шее, никак не хотела останавливаться, отчего внутри Сакуры росло напряжение. На ее теле уже было слишком много порезов… Лицо, шея, руки, спина, также ножевое ранение в ноге, и она не знала, останутся ли шрамы, напоминающие ей о том, что могут сделать чувства с человеком.
Да, именно чувства. Ведь из-за пылкого характера, нахлынувших эмоций девушка в итоге попала в эту передрягу.
— Поговорим по-другому, — Ясу вновь взяла кунай в руку и вертела им, словно видя перед собой соперника.
Её голос прозвучал как-то странно, а двое других вышли из помещения. Или она хотела поговорить наедине… или те пошли за чем-то другим.
«Какаши, прошу…»
Через пару минут, амбал, которого звали Горо принес что-то похожее на плоскогубцы. Внутри все замерло. Словно умерло. Душа кричала и рвалась, предупреждая об огромной опасности и предстоящей боли.
Сакура была готова кричать от неимоверного страха и нарастающего, до жути неприятного чувства, когда ноготь зажали и начали тянуть кверху.
— Говори! — закричала Ясу, в её оранжевых глазах метали молнии. — Я тебе все ногти оторву, пока не скажешь, тварь! — она резко подошла к куноичи, давая пощечину.
Щека горела от удара, а из глаз начали капать слёзы, разъедая нежную кожу, раны начинали неприятно пощипывать. Сердце словно остановилось, дыхание перехватило, когда Харуно почувствовала, как ногтевая пластина оторвалась от мяса. Ноготь упал на землю, и по сути, никакого шума от падения не должно быть. Но куноичи казалось, будто огромный булыжник уронили на стеклянный пол.
Затем последовал второй ноготь, только уже на правой руке. Вновь боль сопоставимая с ножевым ранением обволакивала разум, словно окуная девушку в кипяток. Чувствовать, как пластина отрывается с каждым мгновением, при этом испытывая страх и очень неприятные ощущения — всё это подрывало силы и самоуверенность девушки. Из глаз уже слёзы текли ручьем, как бы Сакура не хотела оставаться сильной, но женская ранимая натура брала верх. Она хотела абстрагироваться от боли, но удары по щекам не давали уйти в раздумья, чтобы заглушить боль.
— Пусть поваляется, подумает, — прохрипела Ясу, в её глазах что-то на мгновение дрогнуло, но через секунду её лисьи глаза выражали полную жестокость.
Харуно отвязали со стула и резко кинули к холодной стене. Перед глазами начинала плыть картинка, но куноичи вновь тратила чакру на блокировку боли.
«Какаши, где ты?»
Сползая по ледяной стене, ощущение того, что она подопытная или игрушка для развлечения не исчезало. Ей было до жути обидно, ведь сейчас куноичи чувствовала себя такой слабой и немощной. Не могла противостоять каким-то наглым отступникам.
Вытерев слёзы ладонями, девушка закусила губу и начала прислушиваться к шагам за дверью.
«Кто в этом виноват. Я или ты? Может все-таки я? Ведь вопрос, который спровоцировал тебя на агрессию, был задан мной. А может ты… потому что твоя резкость привела к тому, что я ушла. Чёрт. Как же мне всё-таки тяжело находиться с тобой. Когда вижу твои пепельные волосы, черные, как бездна глаза — невольно замираю на месте. Обычные прикосновения приносят столько боли и одновременно такой букет эмоций.
Порой, когда замечаю в тебе некую грусть, то хочу подойти и обнять, сердце так рвется сделать это. Я боюсь влюбиться в тебя. Очень боюсь. Но, однако, все больше и больше задаюсь вопросом — может, я уже влюблена? Даже когда думала, что это всего лишь симпатия, то во мне уже горел огонь любви? Или это иллюзия и простая человеческая привязанность к тебе? Я как наивная дура мечтаю быть с тобой даже спустя столько лет, но для тебя же разница в возрасте важнее. Как я могла забыть данный факт, — девушка вновь прикрыла веки, а изумрудные глаза привычно накрылись пеленой. Соленые слёзы стекали по щекам, оставляя за собой красные дорожки».
— Заскучала, красавица? — Тору зашел в помещение. — Может я смогу развеселить тебя? — его низкий, полный возбуждения, голос пробирал до мурашек. — Чего ты молчишь? — он присел на корточки, смотря в глаза Сакуры.
Его рука вдруг резко и неожиданно оказалась на щеке куноичи, отчего та вздрогнула. Гнев, зарождающийся внутри, придавал немного сил. Резко вскочив с места, Сакура отошла от мужчины, который раздевал взглядом фигуру девушки.
— Не надо, не убегай от меня, — бывший шиноби вновь начал подходить. — Тебе будет очень приятно, — его движения были слишком резки и быстры, а координация у Сакуры пока была нарушена.
Прижав куноичи к стене, правая рука отступника начала поглаживать талию, медленно спускаясь на бедра. Его быстрое дыхание говорило о сильном возбуждении. Вдруг лицо Тору оказалось предельно близко, поэтому девушка отвернулась.
— Я тебе член оторву, — прохрипела Сакура, когда почувствовала, как ладонь мужчины ловко проскользнула под водолазку.
— Ох, звучит заманчиво, — нежно прошептал Тору, но буквально через мгновение амбал отлетел к другой стене.
В руках у девушки буквально пылала чакра. Подбежав к отступнику, куноичи со всей силы ударила по его челюсти, отчего та вмиг повисла. Сзади послышался грохот, обернувшись, Сакуру уже окружили почти все присутствующие. Семь человек были вооружены холодным оружием, поэтому действовать нужно быстро.
Харуно не могла надолго активировать бьякуго, потому что понимала, что иначе может истратить слишком много запасной чакры и потом упасть в обморок. Над головой вновь просвистели сюрикены. Куноичи буквально бросилась к отступникам, внутри неё все горело от желания убить обидчиков. Раны, нанесенные девушке, вмиг зажили. Используя окашо*, Сакура прочистила себе путь, так как сразу двое отлетели в стену с огромной силой. Послышался хруст, и тела упали на землю. Перелом позвоночника.
Выбегая из проклятой комнаты, Харуно увернулась от удара Ясу, которая кидала в девушку иглы, пропитанные ядом. Сакура, добежав до ошарашенной отступницы, с силой сдавила горло одной рукой. Когда та начала задыхаться, куноичи достала танто и всадила ей в живот.
Ясу прикрыла свои лисьи глаза и начала держаться за ранение, отползая назад.
Сконцентрировав чакру в правой руке, Сакура отбросила какого-то бывшего шиноби с карими глазами. Он пытался незаметно подойти сзади, но, к сожалению, данная авантюра провалилась и закончилась переломом шейных позвонков.
Вдруг Харуно поняла, что если она не деактивирует бьякуго — всё может закончиться плачевно. Ведь запасной чакры становилось всё меньше и меньше.
— Сакура! — в это время девушка упала на колени и перестала пользоваться чакрой, накопленной годами, а полосы на лице начали исчезать.
Подняв голову на человека, который позвал девушку. Сердце дрогнуло и болезненно сжалось. Какаши Хатаке. Как жаль, что он
опоздал.
— Сакура-а-а-а, — Хатаке начал бежать к куноичи, в его глазах застыл неимоверный страх.
Харуно резко вздохнула и почувствовала, как её проткнули насквозь. Какой-то отступник, который прятался все сражение в углу, подбежал и воткнул в спину меч. Сакура опустила голову вниз, и, видя, как намокает жилетка, буквально начала падать в обморок от потери чакры и сильного кровотечения.
— Ка…каши, — прошептала куноичи, падая на землю. Кровь лилась из раны, забирая с собой оставшиеся силы. В глазах резко потемнело, а дыхание перехватило. Харуно хотела еще сказать пару слов, но язык будто оторвали.
«Почему ты опоздал, Какаши?»
— Чёрт, Сакура, — прохрипел шиноби, ловя девушку в свои объятия. — Держись, ты сильная, — он погладил её по щеке, прижимая к груди.
В это время Менма быстро разобрался с остальными двумя, в том числе и с отступником, который ранил куноичи. Шиноби из Песка обошел землянку, в это время Хатаке уже побежал к родной деревне, держа в своих крепких мужских руках девушку. Внутри него все колотилось, он знал, что Сакура сильная, но она потеряла много чакры, из-за этого кровотечение не хотело прекращаться. Вдруг его взгляд резко упал на руки.
«Нет двух ногтей».
Ему хотелось убить весь мир за то, что он заставил девушку страдать.
Её слипшиеся от грязи и крови волосы небрежно спадали на лицо, приоткрытый рот, бледная от обезвоживания и истощения кожа. Да, бьякуго сделал свое дело и на ранее упругой и гладкой коже, появилось несколько складок.
«Ей двадцать пять. Откуда у нее маленькие морщины около глаз. Почему она себя изводит?»
Хатаке хоть и бежал среди леса, но успевал разглядывать каждую мелочь на её лице. Ему было одновременно больно, но и хорошо, что в его руках лежала стройная девушка, которую он любит. Однако на душе скреблись кошки от понимая, что Сакура находится без сознания, ведь по большей части это его рук дело. Точнее языка, который не мог спокойно ответить или промолчать. Сжав челюсть, под маской двигались желваки, что означало высшую степень гнева.
— Я такой идиот, прости меня, — прохрипел шиноби, вновь смотря на уставшее лицо куноичи. — Мне уже без разницы на всё, абсолютно… кроме тебя.
— Ка...каши? — Харуно пришла в сознание, но сил открыть глаза не было. Она не слышала его фразы, потому что разум был затуманен пеленой боли. Сакура лишь знала и чувствовала, что лежит на руках её возлюбленного.
Сильнее прижимаясь к мужчине, куноичи почувствовала ускоренное сердцебиение. Но разбираться, почему его пульс учащен было неуместно. Вновь тяжело выдохнув, чувствуя сильную боль в груди, из глаз невольно потекли слёзы. Слёзы боли, но и также досады от того, что человек, которого ты, похоже, уже любишь, несет тебя в деревню лишь из-за долга.
— Сакура, ничего не говори, — испуганно сказал шиноби, видя, как девушка слегка ерзает в его руках.
«Я так хочу обнять её и больше никуда не отпускать. С каждым годом мои чувства не проходят, а лишь возрастают. Что мне делать с этим? Сойти с ума? Погрязнуть с обыденной пучине и стать планктоном? Какой есть выход из этого всего? Уже хочется открыться ей. Но что я увижу в её глазах? Страх, смятение, надменность? Я не могу быть уверен. Прогоняя в голове тысячи сценариев, я все равно не мог выбрать что-то одно. То, что сможет удовлетворить меня и её. Разве после стольких лет молчания и обиды, она захочет общаться и дружить? Не хочу вновь ощущать дыру в груди, когда на моих глазах Сакура разобьет все мои надежды. Но почему тогда веду себя как подросток и не могу поговорить с ней? Почему в моей голове опять столько вопросов и никаких ответов. Надоело, правда, надоело».
***
— Какаши! — закричала Цунаде, видя, как шиноби бежит к ней. — Твою мать! Быстро в операционную, — выругалась женщина, подзывая к себе остальных куноичи. — Если хочешь жди или иди домой, — впопыхах прохрипела Сенджу, забегая в операционную.
Первым делом, как бы на душе сейчас не было тяжело. Надо было зайти к Наруто и доложить всё. Выйдя из больницы, Хатаке понял, что весь также пропитан кровью. Но лишнего времени не было.
— Какаши, стой! — Менма догнал шиноби из Листа. — Будь с Сакурой, я зайду к Господину Седьмому, — его голубые глаза были настолько серьезны, что отказываться было неприлично. Поэтому как только Хатаке кивнул, Сато побежал к Резиденции.
— Все убиты, точно? — в глазах у Наруто читалось смятение, а лицо с каждым мгновением становилось все серьезней и серьезней. — Я не предвидел данного расклада, — он почесал за затылком. — Сакура оправится, она… не из слабых, — он болезненно улыбнулся и сжал ладони в кулак с такой силой, что послышался хруст. — Передай Гааре, что я безумно благодарен ему за то, что предоставил такого отличного шиноби как ты, Менма. Можешь остаться в Конохе и привести себя в порядок, — Наруто улыбнулся, однако его глаза, цвета океана, выражали отчаяние и страх за Сакуру.
В это время Какаши сидел в коридоре. Сдавливая переносицу, он не обращал внимания на испуганные взгляды пациентов и других куноичи. Прошло около двадцати минут, а казалось, что вечность. Его как обычно суровый и холодный взгляд был устремлен в пол, однако в груди ему было очень больно и неприятно.
— Всё в порядке, сейчас мы переведем её в палату. Не задеты органы, буквально в миллиметрах прошло лезвие… это чудо. По-другому не назовешь. У неё сильное истощение чакры, пусть полежит пару дней, — Цунаде выдохнула, убирая пот со лба. — Потом мне все расскажешь, почему ты не уберег её! — возмущенно воскликнула Сенджу. — Я же вижу, что между вами как будто кошка пробежала. Да и странные взгляды бросаете друг на друга, — уже тише сказала куноичи, кладя руку на плечо. — Не мучайте себя, поговорите уже, — она словно читала этих двоих как книгу.
В это время в сердце мужчины затаилась надежда.
— Да, надо бы, — задумчиво сказал Какаши. — В палату можно? — но он спросил таким тоном, будто это было утверждение.
Цунаде коротко кивнула. Через пару минут Хатаке сидел около Сакуры, смотря, как она ровно дышит. Её медленное дыхание и спокойное лицо убаюкивало шиноби, от чего тот сам начал засыпать, накрыв её ладонь своей.
Посреди ночи, куноичи проснулась и видя, как мужчина слегка посапывает, крепко держа ладонь девушки, Сакура вздрогнула. Сердце бешено колотилось, словно перед первым поцелуем. Ей было куда лучше, как и физически, так и душевно. Пусть даже сенсей и переживал за свою бывшую ученицу, просто ради вежливости, это не могло не радовать Харуно. Да, она думала, что Какаши просто устал и уснул. Но на самом деле всё было по-другому. Изумрудные глаза излучали тепло и любовь, когда смотрели на шиноби. Его нежная, но одновременно тяжелая ладонь так успокаивала всё внутри, что это казалось сном. Просто хорошим сном. Невольно представляя себе утро, как Какаши с нежностью посмотрит на очнувшуюся девушку, скажет ей приятные слова, поцелует в лоб. Но Сакура понимала, что так не будет и от этого вместо тепла, осталась лишь привычная тоска.
«Ты даешь мне ложные надежды… прикасаешься ко мне, смотришь на меня… Но это обычные жесты, которые я переделывая под свой лад, чтобы как-то согревать себя. Но ведь надежда странная вещь. У нее есть две стороны. Да, надежда греет душу, но если ожидания не оправдываются, внутри что-то умирает. Словно хорошая часть души становится черствой и темной. И с каждой такой несбывшейся надеждой вера во что-то хорошее исчезает. Остается только плохое. И нет уже повода ждать чуда, когда знаешь, что в итоге «чуда» не будет».
Закусив губу, Сакура вновь загоняла свои мысли не в то русло. Счастливый огонек в глазах исчез, поэтому прикрыв веки, из ранее блестящих глаз вновь хотели пролиться слёзы. Но их уже не было. И такое состояние куда хуже, чем слёзы. Это лишь просто тихая боль, молчание, которые съедает снаружи и изнутри. Просто нет желания уже ни о чем говорить, хочется забиться в угол и свернуться калачиком, чтобы отстраниться от всех. Видимо, все слёзы уже выплаканы, слишком много она пережила… Но почему по-прежнему больно? И самое ужасное здесь это отчаяние, осознание того, что ничего нельзя изменить. Невозможно человека заставить влюбиться. Поэтому остается лишь заглушать эту боль чем-то другим…. Уголки губ слегка затряслись, словно перед истерикой.
Сакура в скором времени заснула с осознанием, что никто и ничто не сможет изменить отношения между этими двумя.
***
По окну палаты неприятно и монотонно барабанили капли дождя. Коноху вновь окутали темные дождевые тучи, изливающие свою тоску на деревню. Девушка, слегка повертелась на месте и приоткрыла глаза. Было довольно светло, но по большей части этот свет был от ламп, поэтому переводя взгляд на часы, Сакура удивилась, что уже было три часа дня. Протерев глаза, девушка все еще не поворачивала голову налево, где сидел Хатаке, наблюдая за ней.
— Сакура? — он наконец подал голос, а куноичи вздрогнула, резко обращая свой взгляд на него.
— Какаши, — Харуно решила перестать называть его с этой приставкой, ведь она правда уже не учитель и ученица. — Всю ночь провел здесь? — но зачем было спрашивать, если девушка и так знала ответ на этот вопрос.
— А… эм, нет, — он привычно прикрыл веки. — Я вот только пришел, проведать как твои дела, — сложил руки в замочек и опустил взгляд на пол.
Сердце неприятно и болезненно сжалось. Зачем он соврал? Почему не хочет говорить, что правда спал здесь и никуда не уходил? Опять очередная надежда рухнула в пропасть. Легкая улыбка с лица Сакуры пропала, и девушка уставилась в одну точку, почти не дыша.
— Зачем ты врёшь? Ты же сидел тут всю ночь, — Харуно перевела взгляд на вздрогнувшего учителя. — Неужели я настолько противна тебе, что ты даже не можешь сказать… что провел тут ночь. Для тебя такая фраза — постыдно? — уголки губ вновь затряслись, а глаза уже открыто выражали обиду. — Тебе даже нечего сказать в ответ. Как всегда без разницы, — громко вздохнув, куноичи опустила голову вниз, видя, как учитель молча встает с места и выходит из палаты. — Хватит мучить меня, прошу, — прошептала Сакура, закусывая губу. Утыкаясь лицом в подушку, из её глаз опять полились слёзы. Ей было безумно обидно. Разве она заслужила такое отношение?
— Чертов идиот. Мудак. Придурок, — Какаши зашел в туалет, ударяя кулаком по кафельной стене. — Она так страдает, а я лишь делаю больнее, — он схватился руками за голову, смотря в зеркальное отражение. — Как только её выпишут, мы решим все раз и навсегда.
