Труба-провод

      То, что день будет особенным и волшебным, Тэен понял, когда проснулся за пять минут до звона будильника и потянулся так сладко, как никогда не тянулся рыжий кот, принадлежащий его соседке. Он впервые за долгое время выспался, захватил больше десяти часов сна и чувствовал, что в этот день можно будет пожить. Его сжатый с усилием кулак уперся в холодную стену, он вздрогнул, словно холод был в новинку, и открыл глаза. В комнате было подозрительно светло.       Он попытался отодвинуть занавеску в лежачем положении, но это оказалось непосильной задачей — его талию придавливало три одеяла. Зима выдалась прохладной, а денег на то, чтобы прогреть квартиру, у них постоянно не хватало.       — Я готова страдать, если дети в Африке получат лишний литр воды, — сказала Лиса ему однажды утром, выдернув из его сжатых пальцев несколько банкнот и старательно запихав их в банку с надписью «на благотворительность». Оглядев его посиневшие руки с зелеными вьющимися венами, она выдала ему его третье одеяло. У нее, привыкшей к жаркому климату Тайланда, откуда Лиса была родом, почему-то было очень много одеял, хоть сама она даже в такой холод ходила в майке и шортах. Каждую неделю они откладывали средства на благотворительность для детей и животных. Если бы Тэен не был совсем чуть-чуть, исключительно платонически влюблен в нее, он бы ни за что не согласился отдавать деньги, трепетно собираемые на графу «отопление».       Снова пытаясь понять мотивы своих действий, он спихнул одеяла до колен, а потом оттолкнул их ступнями. Ничего удивительного, что одеяла плюхнулись на пол. Комнату огласило обиженное «мяу», и Тэен вынужден был прыгать на пол и успокаивать несчастное, пусть и довольно наглое, рыжее создание.       — Прости, Морковка. Я все время забываю, что ты, — он замялся на секунду, но подытожил, — что ты существуешь рядом.       Он протянул к коту руку, предлагая перемирие. Морковка оказался приверженцем древних обычаев «око за око» и мстительно шаркнул когтями по протянутой руке.       Тэен вскрикнул и забрался обратно на кровать. Справедливо, рассудил он, оглядывая распушенный хвост, гордо удаляющийся в сторону крохотной кухни.       За эти пару минут он почти забыл, что именно заставило его с таким усердием высвобождаться от теплых объятий кровати. Теперь, когда мурашки побежали по его голым коленкам, по ляжкам, вверх к талии, по груди и вскоре оббежали его полностью, он вспомнил.       Сзади, чуть левее от него, в спину ему словно что-то дышало, и от этих холодных выдохов так зашлась волнением кожа по всему его телу. Так, наверное, чувствует себя человек, выбежавший на автомобильную магистраль в бреду или спасая ту же кошку в темноте ночи. Этот человек даже не успевает толком обернуться, но уже ощущает ослепительный световой удар фар надвигающейся машины.       С замиранием сердца Тэен повернул голову к окну, готовый вскочить и ринуться вслед за Морковкой. Мощный, раздражающий с непривычки глаза свет не ослепил его, но заставил зажмуриться.       Даже сквозь темно-зеленые занавески что-то снаружи сияло так ярко, что Тэену пришлось приложить ладони к векам и потрясти головой из стороны в сторону, стряхивая собирающиеся в глазах слезинки.       Наклонив голову, опустившись на четвереньки, он пополз по кровати поближе к окну. Дыхание оттуда с его приближением становилось все более морозным, во рту у него зубы заводили лихорадочную дробь.       Тэен протянул вперед руки к занавеске. Поверх его запястья скользнуло лезвие света, словно пытаясь облизнуть. Крепко вцепившись в складки ткани и подтянув коленки, Тэен вдохнул и на выдохе развел руки в стороны, словно выйдя навстречу жуткому врагу с просьбой о пощаде.       Белая пелена окутала его, и несколько секунд Тэен так и стоял, почти не дыша с закрытыми глазами, позволяя свету впитаться в него и привыкнуть. Медленно, как в трансе, он открыл глаза, ощутив, как дрожит от напряжения верхнее веко, но от увиденного только еще сильнее зашлось его сердце.       На улице творилось что-то невероятное, вчера еще совсем невообразимое, немыслимое, скрытое только глубоко в мечтах. На газоне перед входом, на кустиках, на крыше газетного киоска, по дорожкам тротуаров и на головах прохожих — везде лежал белый и пушистый снег. Он же свисал с кистей деревьев, витал в воздухе. Мир обелился, обнулился за ночь, и слепил глаза своим чистым, незапятнанным нарядом.       Тэен хлопал веками, внимая в тишине великолепию снежного утра, пока на кухне не загромыхало что-то.       Морковка. Наверняка требует еды, сообразил Тэен. У Лисы начались каникулы, и родители купили ей билет и отправили в качестве подарка самим себе домой. Морковка был оставлен на попечение Тэена.       Одинокий на ближайшие несколько дней хозяин квартиры тридцать пять откинул с лица челку и ступил вновь на холодный пол. Обычно он натягивал на себя дополнительную одежду прямо поверх пижамы, состоящей из коротких, часто прячущихся под длинной футболкой, шорт и, собственно, этой самой футболки. Но сегодня ему нравилось ощущать мороз по коже. Календарь, висящий у него на стене, сигналил красной кривой елкой, в которую было замкнуто двадцать четвертое декабря. Канун Рождества совсем скоро. Обледеневший снаружи, он смаковал тепло внутри, пока ходил по кухне, собирая завтрак себе и Морковке.       Пожевывая праздничный омлет с беконом и поглаживая свободной рукой Морковку, забравшегося к нему на колени, он проверял сообщения. Пока ничего от Юты. Странно, обычно он всегда писал ему по утрам.       Родом из Осаки, старшую школу Юта закончил в Сеуле, а поступил учиться почему-то в Токио. С Тэеном они подружились, когда однажды столкнулись в схватке у игровых автоматов. Тэен просто любил игры, Юте автоматы напоминали о доме. Обсуждение стратегий вылилось в разговоры по душам, о душах и смысле жизни. Юта оказался первым, кто в практичном подходе Тэена увидел что-то милое. И не постеснялся сообщить об этом, чем вызвал румянец на щеках и испуганный забег аномально больших глаз. Тэен посчитал себя как минимум увлеченным, а размышления о том, не первая ли это любовь накрыла его в старшей школе из ниоткуда, оставил на потом.       С возрастом время бежит быстрее, а за разговорами с людьми, которых обожаешь, пролетает со скоростью ракеты, стремящейся вырваться из притяжения земли. Отъезд друга на родину Тэен переживал очень беспокойно и даже объявил тому бойкот на целый месяц: не отвечал на звонки и сообщения. Последний полный месяц Юты в Сеуле они провели раздельно, и только за неделю до прощания что-то сжало у Тэена сердце и он пришел мириться, подальше затолкав тревожные сигналы и попытки безостановочно дрожащего органа сообщить что-то важное.       Семь дней они не покидали комнату Юты, выходили только забрать еду у дверей и в ванную. Юта готовился вычеркнуть из расписания даже принятие душа, но был вытолкнут с дивана на пол и отправлен мыться. В эти минуты одиночества Тэен думал, не стоит ли ему, возможно, признаться. Но когда Юта выходил из душа, с каплями, застревающими в вставших от холода по телу волосках, в футболке, липнувшей к груди, он зарывался обратно в одеяло и требовал поторопиться, не то заболеешь.       Тэену в тот момент очень хотелось срастись с Ютой навсегда.       Самолет увез Юту в Токио, и Тэен ясно осознал, что ничто, абсолютно ничто не может позволить людям оставаться вместе навечно.       Отправив Тэена в университет, его родители переехали за город, а старшая сестра, учившая его готовить, вышла замуж. Но за время проживания с Ютой Тэен и сам пришел к выводу, что хотел бы жить один. И снял комнату. Оказалось, что жить совсем одному ему не по силам, и он с честью принял звание соседа Лисы. Благо, комнаты у них были раздельные, и совместное проживание ограничивалось только кухней.       Прошло два года, а Юта продолжал оставаться его лучшим другом. Тэен иногда просиживал у окна при свете компьютера, задаваясь вопросом, был ли Юта чем-то большим для него. Так проходило время, пока он ждал от друга сообщений. Юта любил большие компании, но чередовал активную деятельность с тихими вечерами. Тэен предпочитал одиночество, поэтому изо дня в день время в сумерках он коротал либо напротив компьютера, либо… Да нет, все так же напротив компьютера, просто с того электронного конца ему печатно или вслух отвечал лучший друг, который так и не стал чем-то большим.       Среди всей своей активной социальной жизни и жизни в режиме онлайн, Юта каким-то образом успевал хорошо учиться. Возможно, помог ему опыт проживания за границей. Студенту факультета международных отношений, думается, полезно знать несколько языков и быть отчасти пропитанным чужой (пусть и родственной) культурой.       — Как ты все успеваешь? — печатал Тэен, добавляя грустные и с видом, измотанным жизнью, смайлики, чтобы ясно передать, насколько он сам удручен учебой и не самой блестящей успеваемостью.       Юта печатал со скоростью света, кажется, быстрее, чем сам Тэен.       — Жизнь не стоит на месте, вот и я не останавливаюсь.       Тэен отправлял в ответ пистолетики и ножи, добавляя: «Хоть бы что-то полезное сказал, философ».       — Хаха, лол, — приходил ответ, и загорался скайп.       Юта знал, что Тэену больше нравится вживую слушать его смех, нежели мысленно воспроизводить в голове. Видеосвязь он часто включал в темноте своей комнаты, выйдя из душа. На его плечах висело розовое махровое полотенце, которое он однажды забрал у Тэена. Тогда лил сильный, тяжелый как стопа мамонта, дождь, а Юте срочно надо было бежать и, несмотря ни на какие уговоры, он выскользнул из дома Тэена, лишь успев выхватить из заботливых холодных рук полотенце. Полотенце ли только он забрал с собой, было непонятно. Но он словно нарочно светил этим полотенцем в камеру, утирая из-под глаз влагу и проходясь тканью по волосам.       Тэен вспоминал ту неделю, прожитую вместе, и не мог понять, тоскует он по Юте или по тому времени. И что бы он хотел сделать с Ютой, будь он не через экран и сотни километров, а рядом, в этой же комнате.       Благодаря поспешности и, скорее всего, неиссякаемому энтузиазму, Юта сдал экзамены на отличные оценки. Его приверженность спорту сделали его чуть ли не лучшим футболистом на своем факультете — это соревнование он проиграл старшекурснику — и в комплексе с учебой хорошие результаты убедили его преподавателей, что можно отпустить птенца из академического гнезда.       Следующий семестр Юта должен был провести в университете Сеула. Он сообщил об этом Тэену после того, как два часа подряд рассказывал ему подробности своего заурядного дня, читал забавные фразочки из аниме, которые параллельно разговору искал на каком-то сайте. И только перед прощальной минуткой вдруг тяжело вздохнул. Тэен нервно вкусил заусенец, хотя и не мог сообразить, чем это было вызвано. Ну, вздох и вздох, что поделать, он и сам часто ни с того ни с сего вздыхал так, словно тащил на спине мешок картошки.       — В общем, я приеду двадцать четвертого декабря. Жди, — сообщил Юта, опустив голову и растрепав челку.       Тэен вскочил с места и прижался к глазку камеры вплотную. Юта в ужасе завопил, видимо, именно в этот момент он взглянул снова на экран, но Тэен уже был в другом мире. Вцепившись руками в края ноутбука, он выдохнул:       — Насовсем?       — Нет, дурачок! На семестр, по учебе. А там посмотрим. Господи, отодвинься от камеры. Твои глаза, конечно, жемчужины галактики, но вблизи очень страшно.       Тэен выпал обратно в свою реальность без Юты, плюхнувшись на стул, но украдкой хмыкнул и скрестил под столом пальцы.       Свой оставшийся до конца года календарь Тэен посвятил ожиданию приезда друга. Пусть он и нарисовал на двадцать четвертом числе елку, на самом деле это значило, что Санта привезет подарок раньше, а дальше — может и ничего не дарить. Что еще нужно, когда лучший друг рядом.       К приезду Юты подготовка была начата сразу на следующий день после сообщения приятной во всех смыслах новости, вне зависимости от статуса, которым Тэен был готов одарить будущего гостя. Он освободил несколько дней до рождества и после праздников от подработки, торжественно сообщил родителям, что в гости не приедет, выслушал поздравления, и, залившись краской, бросил трубку.       С того момента аниме, фильмы, даже ужастики заняли несколько папок на его компьютере. Целый вечер он потратил на прослушивание саундтреков из Наруто и сломал настольную лампу, ударив в нее головой под очередное «we are fighting dreamers». Несмотря на общую хрупкость, точеную угловатость локтей и тазобедренных костей, голова у него всегда была крепкая.       «Жалко, что пустая!» — ударяла его барабанной палочкой по лбу старшая сестра. Делился первыми юношескими переживаниями Тэен с ней под насмешки, советов не получал, но внимал ее хитрым взглядам и кивал, когда она говорила, что он должен сам во всем разобраться. Это была ее позиция на все времена. Ее она повторила, даже когда Тэен заявил семье, что будет барабанщиком, впечатлившись однажды уличными музыкантами. Палочки ему подарили, а вот что именно с ними делать, он так и не узнал. Значит, все же не мое, сообщил он сестре, на что она лишь снова усмехнулась.       Одну палочку он из дома увез, прицепил к ней сделанный из целлофана воланчик и водил перед носом Морковки, когда они оставались дома одни и скучали. Теперь палочка торчала из вороха одеял, до приезда Юты оставалось несколько дней, а Тэен впервые засомневался, будет ли Юте комфортно спать с ним на одном разложенном диване. Все же прошло два года с их последнего общего ночлега. Кстати, и единственного.       Юта ни разу не обмолвился о том, чтобы у него кто-то был. Но Тэен был уверен, что уж хоть кто-нибудь да оказывался притянутым в разгоряченные объятия, под одеялом или без. Это можно было угадать по неожиданным упоминаниям Ютой незнакомых имен, под его смехом над пикап-приколами, по комментариям во время совместного просмотра фильма, в повествование которого входили всякие сцены. Да это просто всегда понятно, чувствуется в манере общения человека.       Тэен думал об этом совершенно спокойно, трезво. Сам он ощущал неприязнь от того, чтобы делить свое тело с кем-то, к кому не испытывает сильных душевных чувств. Юта относился к своему телу как-то очень, как бы это сказать, биологически. Тело для Юты было инструментом, с помощью которого он мог получать воздух, еду, положительные эмоции. Тэен принимал тот факт, что у них очень разный взгляд на мир. Принимал, потому что разное отношение к раскиданным по квартире томикам манги никогда не вставало на пути их дружбы.       Тэен вдруг испугался, не встанет ли на ее пути диван. Конечно, теоретически, можно было спросить Лису, переживет ли она в чертах своей комнаты чужого и не пушистого мужчину, если Тэен поклянется все-все помыть и постирать. Но ему, честно сказать, не хотелось, чтобы Юта спал в другой комнате. Приятное сопение, как он успел понять за семь дней, очень хорошо влияет на его сон. Сопение на ухо Морковки было не таким целительным, да еще и оканчивалось сопливой от чужого мокрого носа щекой.       Со стола раздался призывной вой будильника — это он сиреной напоминал, что пора собираться в университет. Экзамен был последний, по английскому. С этим у Тэена все было очень плохо, с Ютой они договорились, что в следующем семестре будут вместе учить настолько упорно, чтобы при случае быть в состоянии пригласить на романтический вечер королеву Елизавету. Тэен сам не мог объяснить, каким образом почтенная леди ворвалась в это обещание. Юта просто не расслышал его и подумал, что соседкой Тэена является британская королева. В общем, по-настоящему сдать английский Тэен планировал в следующем семестре, но сходить на экзамен все равно следовало, чтобы не вызвать на себя гнев злопамятного преподавателя.       Спотыкаясь о Морковку, вьющегося воздушным змеем у ног в попытках запутать и не дать последнему человеку в квартире оставить его одного, Тэен переоделся и, натягивая на плечи поверх тонкой футболки пуховик, сообразил, что неплохо было бы купить надувной матрац. С этой мыслью он выскочил из дома.       По дороге до университета и из него Тэен несколько раз настолько сильно увяз в снегу, что чуть не окунулся в него еще и лицом. Город встал, и до магазина, где должны были продаваться матрацы, он шел пешком. О чем почти пожалел. Среди снежной бури и людской неразберихи вдалеке маячил большой торговый центр, уютно сверкая розовым, оранжевым и зеленым. Тэен знал, что внутри людей будет еще больше, предпраздничный шопинг в эти дни поглощал всех как огромный вечно голодный монстр, и толпы варились внутри глубокого магазинного брюха. Вроде бы католическое Рождество не было особенно семейным праздником, оставленное в угоду парочкам, но поток людей все равно увеличивался.       Внутри и правда было людно, ярко, шумно. Удобство Юты стоило того, поэтому Тэен шагнул внутрь, потирая руками щеки.       Он бывал здесь не раз, постоянно закупаясь средствами для уборки и канцелярскими товарами, периодически — игрушками и кормом для Морковки и всякой всячиной для Лисы, когда ей некогда было самой все купить. Лиса была подписана на несколько клубов и вела самую бурную студенческую жизнь. Тэен слышал, как его однокурсники шептались о том, какой он везунчик, раз делит с ней квартиру. И как такому странному стручку повезло. Тэен в такие моменты кутался плотнее в свое худи, делая вид, что не слышит. Как не слышал он и девчачьих перешептываний за спиной. Он привык ждать своё.       В этот раз он решительно прошел мимо продуктов и бытовой химии, когда перед ним выросли полки с различными матрацами. Синие, черные и даже малиновые, размером с его диван и для таких же тоненьких стручков, как он, с разными вариантами системы надува. Матрацев было очень много, так много, словно все население Сеула перешло с традиционного вида спального места и западных альтернатив на матрацы.       — Могу я вам помочь?       Тэен вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял и сверкал ослепительный улыбкой сотрудник магазина. Выше его, но не особо крупнее, абсолютно белокожий парень. Выйди он на улицу, его можно было бы потерять среди снегов, если бы не приятная, лавандового оттенка шевелюра. Минуту назад Тэен был потрясен безграничным выбором, а теперь он застыл в восхищении перед продавцом. Рождественский эльф, мелькнула в его голове мысль и тут же растаяла как сахарная вата.       — Я, — протянул он неловко и оглянулся вновь на большие стеллажи с коробками. Матрацы, матрацы, еще матрацы. Никаких ответов, кроме матрацев, и снова ожидающая улыбка парня напротив.       Тэен уставился на сцепленные руки продавца. У него были аккуратные пальцы, запястья тонкие, но на вид сильные, или, по крайней мере, жилистые и крепкие, пусть и слишком изящные для молодого человека, готового дать консультацию по матрацам. На одной руке висел на вид серебряный браслет и мелко подрагивал. Тэен поднял взгляд на молодого человека, сообразив, что тот тоже нервничал. С чего бы, спросил он себя, и его собственное напряжение немного спало.       — Мне нужен матрац. Я пришел сюда за ним. Хочу купить.       Тут вот и следовало остановиться, взять паузу, подышать, дать слово консультанту. Но за день Тэен так приноровился торопиться, что и здесь поспешил: — Ко мне приезжает друг, и я подумал, что ему будет комфортнее на матраце, чем на диване со мной. Не знаю, насколько комфортно спать вдвоем на диване. То есть, на моем диване. Мы никогда не спали вместе у меня, только у него. Ой.       Консультант за это короткое время поменялся в лице несколько раз. А что удивительного, вряд ли он работал здесь для того, чтобы выслушивать подробности чужих личных жизней. Под конец невнятной тирады Тэена он и вовсе стал быстро водить глазами по полкам, то ли от шока, то ли от смущения. Не хотелось думать, что от отвращения.       — Давайте определимся, что вы собираетесь делать с матрацем, — его рука прошлась по коробкам, и Тэен словно попал под чары чужих пальцев.       — Ничего такого, о чем вы могли бы подумать, — пролепетал он, исчерпав запас воздуха. Консультант вновь уставился на него, придерживаясь руками за полку. А потом его брови поднялись вверх, а губы растянулись в улыбке.       — Нет, я имел в виду, собирается ли ваш друг один спать на матраце. Или не один. Хотя, конечно, как именно он будет спать, тоже может быть важной информацией для выбора правильного матраца.       Невероятная невозмутимость, подумал Тэен.       Консультант отпустил полки и провел свободной рукой по волосам в ожидании. Нельзя было сказать, что он очаровал Тэена. Нет, его улыбка совместно с подрагиваем валуна челки над лбом, легкое движение его руки со сверкающим браслетом — все это произвело странный эффект на внутренние органы Тэена. Он услышал три гулких удара, будто патроны вывались из обоймы и ударились о кафельный пол — он остался разоружен. Спроси его сейчас незнакомец пароль от кредитки, Тэен выдал бы его без проблем. Возможно, вместе с кредиткой.       — Один! Он будет спать один, — почти вскрикнул он, сам того не ожидая. Поторопился, пока язык не начал плести уж совсем ни к чему не подходящие слова вроде «Я вас люблю» и «Разрешите пригласить вас в кино».       Парень напротив кивнул, повернул к себе одну из коробок и принялся внимательно читать описание. Уж наверное Тэен был не первым идиотом, падающим в абсолютное безумие при виде такого симпатичного лица.       Тэен был готов сам себе откусить язык. Его всегда немного раздражали люди, подходящие к нему с комплиментами и предложениями, просто потому, что его лицо показалось им безмерно привлекательным. Он сам никогда не подавал вида, но факт этот его возмущал. Внешность — лишь обложка книги. Как же так выходит, что если у интересной книги не самая притягательная обложка, то и желающих почитать ее будет меньше? А все эти симпатичные, глянцевые обложки, к которым так и тянутся пальцы — разве не будут они замызганы, зачитаны из-за потока желающих?       Теперь вот и он сам готов был кинуть под поезд красивой мордахи годами тлеющие чувства к кому-то. Тэен всегда считал себя однолюбом, не сомневался, что будет верен одному человеку до конца дней. И теперь, ошарашенный, испытывал к себе некоторую неприязнь.       Он схватился за собственную переносицу как корабль, спасаясь от течения, цепляется за якорь.       — Слушайте, мне просто нужен матрац для одного человека. Примерно вашей фигуры и роста. Просто для того, чтобы поспать.       — Тогда берите этот, — парень хлопнул ладонью коробку, которую до этого внимательно изучал.       — Я смогу его сам надуть? — продавец внимательным взглядом проскользнул по его телу.       — Они разве не все надуваются с помощью специальных механизмов?       — Вы и сами не знаете?       Консультант смотрел в глаза Тэену, Тэен отвечал ему тем же. Если бы в центре не играла веселая рождественская песенка, можно было бы услышать их дыхание, а, может, и дыхание матраца, сжимаемого в коробке руками консультанта. Не выдержал на этот раз консультант.       — Извините, вынужден признаться, я здесь не работаю. Точнее, я работаю в соседнем отделе, вон там, в самом конце в блоке за стеклом, — он указал ладонью в сторону полок, где совершенно невозможно было что-то разобрать, — А здесь я заменяю своего товарища. Давайте это будет нашим рождественским секретом?       И он подмигнул. Тепло и ярко, как отражает мягко солнечный свет лежащий в тарелке персик. Тэен не любил персики, они казались ему водянистыми, часто безвкусными, иногда совсем ватными. Персикам он предпочитал взрывающиеся ярким вкусом во рту конфеты, карамельки с кислой начинкой и шоколадные шарики с наполнителями. У него и сейчас таких дома была пара мешочков запрятана — один для себя, а другой — чтобы было чем угостить Юту. В компании с ним обычно поддерживающий здоровое мужское питание Юта срывался на конфетные марафоны. По крайней мере, так было до его отъезда. Без него Тэен замучился лечиться от кариеса, а конфеты прятал подальше и ел по штучке в неделю. Иногда по пять. Юта!       Они прошли до касс вместе, не говоря ни слова. Перед расставанием консультант поднял палец к своим губам и кивнул, отправляя Тэена дальше. Почему у него лавандовые волосы, вдруг поинтересовался Тэен сам у себя. Почему я не спросил? Тут же он решил, что неловко задавать такие вопросы незнакомцам. А с другой стороны, разве не странно. Да, у Тэена тоже волосы крашены в светлый, но у него ведь есть объяснение (Лиса, предложившая поэкспериментировать сначала на нем, прежде чем допустить краску до своих волос, и если бы Тэен не был в нее немножечко, крошечную капельку, платонически влюблен!), а какой мотив может быть у человека перекраситься в лавандовый — этого он не знает. И никогда, наверное, не узнает. Лавандовый! Чудеса какие-то.       Он обернулся, чтобы еще раз проверить, не растворился ли консультант как кусочек сахарной ваты.       Нет, он стоял все там же, спрятав за спиной руки. Бежевый свитер раздувался над его бедрами, и казалось, что под ним спрятано несколько лавандовых котят. Тэен улыбнулся, представив, как котята мяукают.       Консультант ответил ему улыбкой и указал снова ладонью в направление от себя. Тэен повернулся и, наконец, разглядел, на что указывал парень. Отдел с музыкой и кино светил блеклой, не впечатляющей вывеской, грустно и потрепанно глядя на проходящих мимо покупателей с органичными, стильными айфонами, самсунгами, плеерами в руках.       — Покупателей у нас всегда немного. Заходите.       Голос пригласил его словно из сказки, после чего Тэен кивнул, прошел на кассу, оплатил несчастный матрац и пошел пешком домой.       Перешагнув порог своей квартиры, стянув с ног мокрые ботинки и чуть не наступив Морковке на хвост, он дошел до кровати и упал на нее, тут же заснув.