mon coeur est a toi, toujours

— Почему ты никогда не носишь носки? — спросил Лука, проводя пальцами по волосам Элиотта, не в силах оторвать взгляд от лица, находящегося так близко к его собственному, — Разве тебе не холодно всё время? Элиотт медленно облизывает свои губы, выдыхая, и на его лице появляется улыбка. Они лежат достаточно близко, поэтому Элиотт касается кончиком своего носа нос Луки, что заставляет последнего улыбнуться. — Я не восприимчив к холоду, — наконец-то говорит он, и Лука смеётся, пальцами проходясь по шее Демори, обводя рукой мягкий изгиб плеча. — Чушь, — произносит Лаллемэнт, пальцами ног доставая до голой лодыжки Элиотта. На нём не было штанов — ни на одном из них их не было, если уж так говорить — только лёгкие футболки и нижнее бельё, они лежат на кровати Луки, пока солнечный свет пробивается сквозь занавески. И вставать в ближайшее время Лука точно не собирается. Он чувствует, как Элиотт подрагивает от прикосновения, прижимаясь ближе к нему, губами проводя по его губам в не-совсем-поцелуе. — Ты мне не веришь? — спрашивает Элиотт дразнящим тоном. Его пальцы скользят по волосам Луки, проходясь по участкам кожи за ушком, кончиками пальцев проводя по ушной раковине, и теперь дрожит уже Лука. — Твоя куртка вон там говорит об обратном, — отвечает Лука, кивая в сторону куртки Элиотта, лежащей на полу небольшой кучкой. Элиотт задумчиво мурлычет, ногой обвиваясь вокруг лодыжки Луки. Лука медленно вздыхает, совершенно расслабленный рядом с Элиоттом. Даже спустя столько времени всё это казалось нереальным, Элиотт прямо здесь, пальцами можно почувствовать биение его сердца, на его губах светится улыбка, а мягкий взгляд заставляет что-то в животе Луки перевернуться. — Может, ты сможешь меня согреть, — наконец-то произносит Элиотт, сокращая расстояние между ними и целуя Луку, на чьём лице появляется улыбка. И Луке это нравится. Ему нравится, когда Элиотт целует его, медленно прикасаясь губами, так, словно он всегда пытается взять всё, что может, от этого, когда они сплетаются языками, выдыхая через нос, когда Элиотт вжимается в Луку ещё сильнее, как будто это вообще возможно. Ему нравится, что Элиотт его не отпускает, подтягивая подбородок ладонями, пока он языком изучает его рот, зубами прикусывая нижнюю губу Луки. Губы Элиотта всегда мягкие, всегда изучающие, всегда задерживающиеся чуточку дольше, прежде чем отстраниться, словно ему совсем не хочется отрываться. На секунду Лука просто замирает, рассматривая слегка отодвинувшегося Элиотта, чья рука всё ещё пребывает на шее Лаллемэнта. Устраиваясь удобнее, Лука перемещает руку на нижнюю часть спины Элиотта, поглаживая открытый участок кожи чуть ниже поясницы. Демори улыбается в ответ. — У тебя такие потрясающие ресницы, — неожиданно говорит Элиотт, и Лука замирает, вопросительно поднимая брови. — Вовсе нет, — раньше его дразнили из-за этих ресниц, они же такие длинные, почти «девчачие». Он закрывает глаза, пока Элиотт проводит пальцами по ресницам, открывая их вновь только когда пальцы юноши исчезают, устроившись вместо этого на его рёбрах. — Ещё как да, — настаивает Элиотт, наклоняясь для медленного поцелуя, от которого у Луки мурашки по спине. Не потому что он думает о мятых простынях и сбитом дыхании, а потому что что-то сжимается глубоко в его сердце, и он не сразу открывает глаза после поцелуя, — Ты потрясающий. Ещё несколько месяцев назад ответом Луки на такой комплимент была бы попытка перевести всё в шутку, но сейчас Лука пододвигает парня ближе, рукой проводя по спине Элиотта, их ноги сплетаются вместе, каждой частичкой тела, которая касается Демори, он чувствует тепло, и Элиотту он не отвечает. Вместо этого он снова его целует, проникая языком в рот Элиотта, изучая его так, как не позволил бы себе пару месяцев назад, не всегда мягко и осторожно, сладко и уверенно. Демори улыбается ему, когда Лука отстраняется, утыкаясь Элиотту в подбородок, обнимая ещё крепче. И в этот момент всё идеально, рука Демори в его волосах, большой палец скользит по виску, и он ощущает сердцебиение парня своей грудной клеткой. — Куплю тебе носки, — бормочет Лаллемэнт, чувствуя, как Элиотт смеётся, оставляя поцелуй у Луки на лбу. — Хорошо, — соглашается он, выдыхая, и Лука крепче обхватывает талию Демори своими руками, пока они нежатся в солнечных лучах, проникающих сквозь занавеску.