Истории тёмного королевства

       К черту Сторибрук и Зачарованный мир! Он ничего не дал Румпелю, только отнимал — семью, сына, Белль. Ничего не осталось. Только дочка, рожденная в муках, доконавших ее мать, беззащитная и совсем крошечная, пищит в пеленках. Дочь, привязавшая его к жизни. Девочке неделя от роду, имени все еще нет. Румпель держит кроху на руках, с беззаветной нежностью прижимает к себе, втягивает ноздрями нежный запах младенческой кожи, перебирает прелестные пальчики.        — Прости, Белль, — грустно улыбнувшись фото, с которого на него смотрела почившая возлюбленная в желтом бальном платье, шепнул Румпель, — ты хотела назвать ее Марией. Но она совсем не похожа на Марию. Она Изабелль. Прекрасная красавица. Буду звать ее так и вспоминать тебя.        Кроха что-то бессвязно пролепетала в ответ и крепко, насколько могла, сжала пальчиком палец Румпеля.        Они уедут отсюда, как всегда хотела этого Белль. Закроют лавку навсегда, сядут в машину и будут катить по дороге, прочь от боли, прошлого, волшебного мира и магии. Он боялся потерять магию. Думал, что будет беспомощным без нее. А теперь, когда платой за магическую силу стала смерть любимой жены, Голду стало наплевать. Может быть, обычный мир подарит счастье ему и их с Белль прелестной девочке. Если не он, то хотя бы она, заслуживает счастья. *******        Белль растет. Чудесная маленькая девочка, попрыгунья, папина умница. Тащит книги из библиотеки, юлой вертится у отца в антикварной лавке, любит читать, расположившись под яблочными деревьями, но больше всего обожает мечтать. Она мечтает о далеких странах и волшебных путешествиях. Как ее мама, о которой Румпель рассказывает ей каждый вечер перед сном. Маленькая Белль знает, что ее мама была доброй мечтательницей и очень ждала ее появления на свет. Она любит смотреть на фото папы и мамы вместе, часами может рассматривать, сидя на кровати в своей маленькой комнатке, полной игрушек.        Румпель души в ребенке не чает, отправил ее в лучшую школу, до которой добираться сорок минут на машине, в город, отдал на танцы, когда попросила. Ни одного концерта не пропустил. Учителя любят маленькую Красавицу — за ум, неуемную фантазию, покладистый характер и легкий нрав. На родительских собраниях мистер Голд сияет от гордости — Белль читает больше всех в классе, победила на городской олимпиаде по географии, неплохо рисует и сильна в математике. Вот только не всегда внимательна, посреди урока как будто уплывает куда-то. Мистер Голд дочку за это не ругает. Находит ее мечтательность милой. Иногда Белль рассказывает ему, о чем мечтает — увидеть весь мир, особенно ей нравится Лондон. В детском альбоме рисунки Биг Бена и дождя. Голда это беспокоит, даже к психологу малышку отвел. После трех занятий понял, что от мозгоправа девочка пользы не получает, только расстраивается, и оставил в покое эту затею. ******        В старших классах наказанием стала химия. Белль она совершенно не нравилась. Пару экспериментов закончились сильным взрывом в антикварной лавке, а однажды она едва не спалила дом. В конце концов, неудачи в химии прошли благодаря удачи с магией.        — Белль, лучше здесь этого не делать.        Она внимательно посмотрела на отца и улыбнулась:        — Перестань, папа. Никто же не видит.        — Люди здесь не верят в магию, — вздохнул Голд, — здесь колдовать нельзя.        — Я всего лишь закончила эксперимент, — пожала плечами Белль, — и я колдую дома.        Голд хмурится. Ужасные картины, что будет, если она вздумает применять магию при людях, либо кто-то это случайно увидит, так и стоят перед глазами. Изабелль быстро целует его в щеку и обнимает. Погладив по щеке ладонью, улыбается:        — Па, я прекрасно знаю, что ты тоже колдуешь иногда. Я осторожно. Правда. Никто не увидит.        Голд примирительно вздыхает и, сообщив, что будет в гостиной, уходит смотреть баскетбол. Пристрастился к футбольным соревнованиям по телевизору. Ни одного футбольного матча с участием «Ливерпуля» не пропускает. ****        Ее последнее лето перед выпуском они проводят в путешествии. Ездят по живописным уголкам страны. В Манчестере играли вдвоем в футбол. У Белль получается плохо, но согласилась, чтобы порадовать своего старика. В Лидсе остановились у милой приветливой женщины и пили вкусное молоко на завтрак. В благодарность Румпель наколдовал ей букет цветов и полный кошелек. Даже забавно — везде и всюду деньги играли такое важное значение. В Лондоне ходили в музей восковых фигур Мадам Тюссо. Белль осталась в восторге. В Ливерпуле толком погулять не получилось — все три дня, что провели там, шел дождь. Выходили из домика, где остановились, только по вечерам, ели мороженное на веранде.        Домой вернулись за три дня до начала учебы. Белль была счастлива, часами рассматривала фотографии на экране фотоаппарата и призналась, что это было лучшее путешествие в ее жизни. ****        — Ох, милая, — сердце болит, давит, жмет, Румпель старается дышать глубже, не касаться его, чтобы не спугнуть крутящуюся перед зеркалом дочь, — пожалуйста, будь осторожна. Этот Адам… он, похоже, из плохих мальчиков. Хулиган. Пожалуйста…        Умница Белль улыбается и крепко обнимает его за плечи:        — Папа. все будет хорошо. Я знаю, что делаю. Ведь я — твоя дочь, верно?        — Правда — кивнул Голд, не скрывая гордости.        — Тогда ты должен мне верить. Хулиганы не всегда так плохи, как о них говорят.        Ох, Голд готов был спорить с этим утверждением до хрипоты. Адам, капитан футбольной команды университета, был любимцем девушек, избалованным сыном богатых родителей и, похоже, Казановой местного разлива. Белль, которая сначала лишь снисходительно улыбалась в ответ на его ухаживания, если верить подругам, внезапно стала с ним гулять, проводить все больше времени. А недавно Голд случайно услышал, как она говорила Энн Поттс, своей подруге, по телефону, что влюблена.        Румпелю не нравилось это чувство, возникшее так внезапно, когда Белль только начинала учебу на филологическом факультете Оксфорда, он боялся, что внезапные чувства отвлекут ее от учебы. Еще больше он боялся, что дочь, любимое, единственное дорогое создание, которому отдал так много лет жизни, выскочит замуж, уедет со своим Адамом и забудет о нем, старике-отце. И да, он, конечно, по-своему ревновал. Она росла, хорошела, но Румпелю все казалось — она маленькая, его крошка. И как же она успела так быстро повзрослеть? Как влюбилась? Когда это случилось?        Сейчас он смотрел на свою милую девочку, что убегала на свидание, юркнув в машину кавалера и помахав ему рукой, и не мог поверить, что она стала уже совсем взрослой. Почти женщина. Больше не его крошечная малышка, которую когда-то в бессонные ночи таскал на руках, которой читал сказки, усадив себе на колени, и любовался, пока она старательно работала в лавке, помогая ему. И да, она теперь очень напоминала мать. *****        Румпель тушит свет в прихожей, оставляет зажженным лишь ночник в спальне. Идет в душ и, приняв его, ложится в кровать. Остается только надеется, что Белль права. Что этот Адам не причинит ей боль (если так, превратиться в жабу, уж он постарается это устроить). Что любовь может изменить ее избранника, так же, как любовь ее матери изменила ее отца.        Румпель смотрит на фото жены, навсегда молодой и улыбающейся, и улыбается ей в ответ:        — Наша малышка совсем взрослая стала, милая Белль. Надеюсь, ты видишь, как она прекрасна. Ты бы радовалась ее доброму сердцу и легкому нраву. Это у нее от тебя.        Румпель вздыхает. Ночное небо сыпет в окна миллиарды звезд, луна таинственным светом поливает занавески.        — Удачи тебе, милая доченька.        Он снова глядит на фото жены и улыбается.        — И доброй тебе ночи, Белль. Где бы ты не была.