Истории тёмного королевства

       — О, как это ужасно, когда пресса всё время вмешивается в личную жизнь! Подумать только, теперь я даже не могу спокойно выпить воды! Газетчики должны ответить за это!        Мэрелин вздыхает, не скрывая разочарования. Ничего у неё не получается. Надо было больше на курсы ходить, чаще. И вообще забыть о чем-нибудь ещё, кроме работы. Как было наивно надеяться, что справится с ролью в одном из самых лучших британских сериалов, имея такой скромный, мало что дающий, опыт, как же было это наивно…        Какая она всё-таки идиотка! Нужно было слышать маму, а не менеджера, настаивающего на том, что всё с ней в порядке, и к её игре не может быть претензий. Её игра и есть одна сплошная претензия, черт побери! И ведь знала же, что играет не обычную школьницу, а Кейт Миддлтон, саму герцогиню Кембриджскую! О чём она только думала, на что надеялась, чего ожидала? Вот уже, смотря в зеркало, она начинает думать, что всё плохо, буквально всё. И внешность у неё не такая, как надо, не достаточно аристократичная, и мимика глупая, как будто она не члена британской королевской семьи играет, а маленькую наивную школьницу, как и в «Стыде», и осадка ужасная, никакая не королевская.        Мэрелин с досадой качает головой. Нет, так не пойдет. Ещё немного — и она додумается до того, что ошибка природы.        Закрыв зеркало белоснежным полотном, как делает всегда в гримёрке, когда оно ей не нужно, идёт к Томасу. Замирает у гримёрки. Рука, тянущаяся к двери, застывает, не рискнув постучать. По губам ползёт медленная, добрая улыбка, а на душе тут же становится легче, гораздо легче.        Мэрелин прислушивается, продолжая улыбаться, точно ребенок. Слушает нервные, дёрганные шаги Томаса в гримёрной — из угла в угол, что значит — он тоже очень взволнован и, быть может, на взводе. Мэрелин уже знает, видела, что, когда он волнуется, то ходит взад-вперед с руками, заведенными за спину, и кусает без остановки губы, пока они не дают о себе знать ноющей болью (у неё самой была такая привычка, едва от неё избавилась).        — У меня нет желания учиться в университете. Я намерен уйти. Или хотя бы сделать перерыв. Остаётся только сдать сессию. Однако, скорее всего, я уйду. Нет смысла учить искусства, которые не нужны никому в этом мире, разве что, только энтузиастам. И, прошу тебя, Кейт, не нужно бесконечно мне повторять, что я должен продолжать учёбу. Потому что я не понимаю, почему должен. Нельзя постоянно делать то, что тебе не по душе. Знаешь ли, мне этого и в повседневной жизни хватает.        Репетирует сцену. Всё же интересно, какая версия более правдива: что это Кейт убедила Уильяма продолжать учёбу, но перевестись на географический факультет, или что это отец, принц Чарльз, не дал сыну отчислиться? Мэрелин была уверена, что обе версии правдивы, в большей или меньшей степени.        Робко постучавшись, она, тем не менее, уверенно вошла в гримёрную. Томас стоял, застыв у окна, сведя за спиной руки, но обернулся и улыбнулся ей.        — О, привет. Ну что, как проходят репетиции?        Мэрелин подошла к окну, запрыгнула на подоконник, сложив ногу за ногу.        — Да так, — вздыхает, — не важно. Не герцогиня Кембриджская получается, а какая-то… училка из колледжа!        — Угу, — присев рядом на подоконник, горько кивает Томас и, как Мэрелин предполагала, кусает губу, — и у меня чёрт знает что выходит. Говорю, что, мол, университет оставлю — и сам себе не верю. Зря я так радовался, когда после «Стыда», где играть-то по сути, нечего было, меня сюда сниматься позвали. Да ещё и в какой роли… Как теперь наверстать?        Мэрелин улыбается.        — Ты спишь хорошо по ночам? Потому что у меня уже пару недель бессонница из-за этого проекта. Никакие снотворные не помогают.        — Точно так же — кивает Томас и улыбка его сейчас, наверное, самая обреченная в мире, — не знаю уже, что придумать. Наверное, не готов я к такой ответственности. И ведь ещё попробуй фанатам «Стыда» докажи, что я не бревно бездарное. Достали уже. Только об этом и пишут.        — И у меня так же, — Мэрелин грустно улыбается и кивает, — ладно, давай репетировать сцену на день рождении, раз уж всё равно я здесь? Нам прохлаждаться точно некуда.        Томас кивает, находит нужные листки сценария и, прочитав свою реплику: «Ты же знаешь, Кейт, что для меня будет большой радостью, если ты придешь на мой двадцать первый день рождения, правда?», смотрит на партнершу по съемочной площадке, ожидая ответа.        В таком режиме молодые актёры живут третий месяц. И им, хоть и интересно, но безумно сложно показывать пару, которая только жената восемь лет как, а вместе — почти с самого детства.