sweet dreams

— дайте угадаю. латте, с собой, с моим фирменным сиропом? — проницательные глаза бариста цвета гречишного меда смотрят на нее. — и как вы угадали? — чуть нервно смеется чонха, обескураженная, что он так хорошо ее знает. — возможно, потому, что вы ходите сюда каждый день. он — джонни, она давно знает его имя — прав. чонха действительно не упускает ни единой возможности заглянуть в эту кофейню, хоть ей совсем и не по пути., но есть что-то чарующее в этом месте, в этом кофе, в том, как бариста смотрит на нее… он ведь мог быть актером, думает она. такой высокий, чертовски красивый, как в песне тейлор свифт; но вместо этого он делает ей кофе, подмигнув, отворачивается, чтобы добавить сироп. однажды чонха спросила, что это за сироп, и джонни ответил: «приворотное зелье». если так, то оно сработало. он протягивает ей бумажный стакан, их руки — случайно ли? — соприкасаются, и чонхе хочется, чтобы это мгновение длилось вечность. наверное, она выглядит как дура. наверное, она просто дура. она делает глоток, и сладкий вкус, знакомый, но неизвестный, затмевает все. джонни что-то говорит ей, но все словно в тумане, в фильме зака снайдера, в бесконечном слоу-мо, и ей не разобрать его слов — и не отвести взгляда от его губ. в кофейне больше нет никого, только они в д в о е м; в мире больше нет никого, только они и стаканчик, что она судорожно сжимает в руках. — ты такая красивая, — вдруг четко слышит она. — пойдем на свидание? не в силах сказать что-то, она лишь кивает; с ним — хоть на край света. он встречает ее вечером; на нем кожаная куртка (искусственная, поясняет он, мы должны заботиться о братьях наших меньших), в глазах непонятный чонхе огонек, на который она летит, точно мотылек, ищущий смерти. она не знает, что говорить, как себя вести: он кажется совсем другим, таким далеким и неземным, будто их и не разделяет больше барная стойка и кассовый аппарат. джонни улавливает ее страх и берет за руку. их пальцы переплетаются, точно так и нужно, точно так завещали им древние боги и вселенная. они идут в веганский ресторан, и весь вечер джонни рассказывает ей о защите природы, а чонха слушает, слушает, слушает его бархатистый голос, отпечатывает его на подкорке мозга, записывает на диктофон, чтобы переслушивать потом всю ночь, издавая неопределенные звуки в подушку. — о, — спохватывается он миллион пропущенных ударов сердца чонхи спустя, — я тебе еще не наскучил? — нет, что ты. с тобой время летит так быстро… — я рад, — джонни улыбается, и чонха понимает, что готова связать с ним всю свою дальнейшую жизнь. (он целует ее на пороге ее дома, и губы у него на вкус что тот сироп). они встречаются уже несколько месяцев, но у чонхи все еще кружится голова всякий раз, когда он рядом; ей кажется, что от него неуловимо пахнет тем самым сиропом, но на каждый ее вопрос он отшучивается или же отвечает, что раскроет все свои секреты после свадьбы. их отношениям может позавидовать любой: он понимает ее с полуслова, полувзгляда, полувздоха, и она все еще не верит, что это происходит с ней. из всех женщин мира он, джонни, выбрал именно ее!.. он продолжает делать ей свой фирменный кофе, только уже поутру у нее на кухне, и приносит его ей в постель, и в такие моменты земля перестает вращаться вокруг солнца. однажды вместе с кофе он приносит ей кольцо, изящное золотое кольцо с бриллиантом в несколько каратов, и просит стать его женой. — да, конечно, да! — восклицает чонха, не в силах справиться с чувствами, захлестывающими ее, как океанские волны, и сбивающими с ног. — но откуда у тебя деньги на такое кольцо, милый? джонни садится на край кровати, надевает ей кольцо на палец и, глядя прямо в ее глаза, из которых вот-вот хлынут слезы, говорит:  — мне пора тебе признаться. не в любви, о нет, это ты знаешь и без моих глупых слов. помнишь, чонха, помнишь, как я обещал тебе рассказать правду после свадьбы, а ты смеялась, думая, что это одна из моих шуток? конечно, я наделен чувством юмора, но в тот раз я не шутил. я все спланировал... прости! и не подумай, что я не доверял тебе, вовсе нет, я просто боялся, что ты меня разлюбишь, и я останусь один, на обочине этого огромного и холодного мира. я не в силах больше терпеть, не в силах больше таиться. чонха, милая, мои родители  — фармацевты, и я — наследник их империи... не смотри на меня так! — в его голосе, всегда твердом и прекрасном, начинает сквозить отчаяние. — это так неожиданно... — шепчет чонха, не зная, что и подумать об этом, но зная, что ничто не заставит ее отказаться от него, от их любви и будущего. — но что же ты добавлял в мой кофе? джонни отводит взгляд в сторону, словно ему стыдно, словно он тяготится той тайной, что хранил внутри себя все это время... но чонха берет его за руку, давая понять, что готова разделить с ним это тяжкое бремя, эту ношу, ведь они теперь единое целое, и он наконец выдыхает: — корень солодки. к его удивлению, чонха смеется, и смех ее похож на переливистые серебряные колокольчики. — какой ты глупый! — говорит она. — самый глупый человек на свете! — твой самый глупый человек на свете, — улыбается он ей. — кофе остывает. чонха делает глоток, и по ее телу вновь разливается такой до боли знакомый вкус. но теперь она знает, что это такое. и улыбается джонни в ответ.