Алая роза

***

— И в кого ты умудрился влюбиться?       Вздрогнув, Эш повернул голову, оторвавшись от своего уже более чем привычного ежедневного занятия.       Уже порядком стемнело. Оранжерея хорошо освещалась, но сквозь огромные стеклянные двери проглядывался приятный летний сумрак, который ему, Эшу, обычно так нравился. В такое время они, вместе с его лучшим другом Шином, уже шли домой, весело болтая о какой-либо повседневной ерунде. Однако в этот раз, решив остаться в их общем маленьком саду подольше, они потеряли счет времени, погрузившись в уход за драгоценными растениями, которые они периодически покупали у людей или находили сами. — Ты о чем, Шин? — удивленно спросил мальчик, выпрямляясь. Кончиками пальцев он стянул с недлинных, но постоянно мешающих ему светлых волос резинку, натягивая тут же её на руку. — Я о розе, за которой ты постоянно ухаживаешь, — Шин всегда был парнем, который всё видел насквозь. Своего друга, его состояние, даже когда-то было практически идеальным на вид и какая-то мелкая проблема беспокоила его, приятель все равно это видел и тащил его к врачу, заставляя брать отгул от подработки и школы, оставив все хлопоты на лучшего друга.       Блондин прикусил губу, поставив на высокую ступеньку небольшую лейку, но тут же чуть было не опрокинул её на себя. Руки показались ватными. Они тряслись, но он практически ничего не чувствовал онемевшей от волнения кожей. Шин был прав. Напротив Эша, прямо перед лицом, в высоком узорном горшке стояла одинокая среди фиалок, фикусов и гортензий роза. Окутывающий своим неповторимым ароматом цветок смотрел на него слегка покосившимся от тяжести ярким алым бутоном, будто бы насмехаясь над новым хозяином. — Будто бы это что-то значило, — фыркнул он, отворачиваясь. — Конечно, в наше время цветы очень тяжело выращивать, но не означает ведь, что я влюбился в кого-либо. — А давай-ка откроем нашу любимую книгу, если ты не против, — Шин держал в руках толстую записную книгу, полную различных мелких и не очень листочков, которые, кажется, вот-вот разорвут несчастную книжонку надвое, но та держалась совершенно спокойно. Темные, почти черные глаза Шина блеснули в ярких лампах дневного света. — «Розы хрупкие создания. Они нуждаются в определенной почве, определенном корме и в точном поливе. Но даже при этом данные цветы стали будто бы понимающими людей. Ведь роза, особенно алая (чаще всего расцветают белые розы), цветет только у людей, которые искренне влюбляются». Давай вспомним, кто писал этот текст?       Эш, посмотрев в сторону, покраснел. — Я. Он написан мной.       Его сердце забилось в быстром ритме, слабо отдавая в ушах глухим стуком. Тум. Тум. Будто кто-то пытался бить по металлу в вакууме. Тум. Тум. Эш смотрел на своего друга, но тот был совершенно спокоен, хоть и его глаза, проглядывающие сквозь длинные черные пряди, говорили об интересе и ожидании ответа на такой необходимый вопрос. «Кто этот человек?» — немой вопрос без точно данного ответа. — Ты в любом случае можешь мне не поверить? — отмахнулся блондин, хватая лейку. Он направился было к следующему ряду, как его остановила рука, обхватившая его локоть. — Эй, может, я могу как-то помочь? Я, конечно, плох в делах влюбленных, но невозможно оставить тебя так. Скажи мне хоть, кто этот человек?       Тум. Тум. Тишина безумно сильно била по ушам. И только еле слышно жужжала лампа над головой парней. Эш вновь вздохнул. По его губам пробежала кроткая улыбка, не такая, какую обычно привык видеть Шин, не та яркая и задорная эмоция, а натяжная, словно струна. — Ты видишь здесь кого-то, кроме нас?       В его голосе звучала пустая надежда. Конечно, проблески её, более искренней, слышались, но в основе лежала только та, в которую подросток и сам-то верил с огромным трудом. Шин стоял совершенно спокойным, несмотря на то, что на глазах его друга наворачивались слезы. — Ты так и будешь молчать? — А какого ответа ты ждешь от меня? — Не знаю… «Я тебя тоже»?       Шатен тяжело вздохнул, забирая из рук друга аксессуар. Тот вздрогнул и сделал шаг назад, но его ладонь грубо и нагло была положена на грудь Эша. — Что ты чувствуешь? — Прости.? — Нет, у себя самого. — Сердце… Наверное, сейчас просто выскочит из груди, — голос подростка предательски дрожал. — Вырвется как из клетки. — А сейчас? — переложив ладонь друга с его груди на свою, Шин положил вторую руку на его плечо. — Ни… Ничего…       Эша словно что-то тяжелое и мощное ударило по затылку. В горле встал непроглатываемый ком. Мальчик дышал ровно, но казалось, что он вот-вот начнет задыхаться от боли. Ничего? Тишина? Сердце Шина билось словно ровный и тихий штиль, как тот, что за окнами оранжереи. Даже голоса людей утопали в этой жуткой тишине. Блондин со страхом опустил глаза в пол, одергивая руку. — И что ты хочешь этим сказать? Что вообще ничего не почувствовал от моих слов? — Именно это я и хочу сказать. И если это все, что ты хотел мне сказать, то собирайся. Уже поздно. Нам пора идти домой.       Тело Эша не двинулось ни на шаг. «Пора идти домой»? И всё? Подросток заскрежетал зубами, злость алой, словно та самая роза, пеленой, застилала его глаза. Схватив первый цветок, что попался ему под руку, блондин молча с силой швырнул его на пол, разбив вдребезги. — Какого черта ты творишь?! — испугавшись, Шин рванул к другу, но тот взял второй, более массивный горшок, подняв его над собой. Слезы, обжигая, текли по бледным щекам. Рывок и горшок разлетается на мелкие осколки, один из которых, отлетев к ногам Эша, оставил на ноге подростка заметный и весьма глубокий порез, который тут же закровоточил. Но тот будто не подал и виду, ища следующую жертву. — Это тебе за то, что ты ничего не понимаешь! — закричал блондин, бросаясь от одной стойки к другой. Несмотря на то, что Шин пытался убрать его руки от растений, некоторые, не очень тяжелые, Эшу все-таки удавалось сбросить вниз, а какие-то прямо к ногам друга, желая ранить и его тоже. — Я уничтожу всё здесь! Каждый цветок будет уничтожен!       Глядя в светлые глаза приятеля, Шин замотал головой, глядя, что они устремились на совсем недавно расцветшую розу. Ему крайне тяжело было передвигаться по острым осколкам, хаотично разбросанным по полу, но ничего не оставалось. Изрезанные лодыжки ужасно болели, но ему хотелось защитить хоть что-то, что они, друзьями, самыми близкими людьми создавали вместе, чему тратили дни, недели, месяцы. Встав напротив красивого резного горшка, парень развел руки в стороны, прикрывая его своим телом, словно ребенка. — С дороги! — голос Эша звучал грубо и крайне непривычно для него. Шин никогда не слышал его таким волнительным и пугающим, тем более, что он всегда был самым веселым и довольным жизнью человеком на его памяти. Таких больше не было. — Ни за что, — решительно делая шаг к Эшу, шатен не опускал руки. Его лицо все так же оставалось спокойным, будто им он пытался приструнить и унять ярость, обрушивающуюся на него огромным эмоциональным водопадом. — Ты её не тронешь, а если и да, то только через мой труп. — Да если бы не эта чертова роза, то мне бы не пришлось рассказывать тебе о том, что я чувствую! О том, что меня гложет… — обхватив руками свою голову, блондин осел на пол и, подняв алеющие от слез глаза, негромко произнес: — Как ты можешь меня не понимать?!       Отведя взгляд в сторону, Шин тяжело вздохнул, садясь на пол перед ним. — Не понимаю. Прости меня. Но я правда не понимаю. — Т-тогда… — всхлипнув, Эш придвинулся ближе, хватая ладонь друга. — Поцелуй меня, в губы, напрямую, если ты готов попытаться меня понять. Если ты этого не сделаешь, то мы больше дружить не будем вообще никогда!       Эш ненавидел тех, с кем общался Шин. Каждого, с кем здоровался подросток, он сопровождал взглядом, полным лютейшей ненависти, отчего многие не могли находится рядом в его присутствии. Но он всегда оправдывал себя чистыми и невинными чувствами к другу, во всем виновата любовь, но в конце концов он всегда срывался сам на себя, будучи в одиночестве. Готовый биться головой о стену, сбивать об неё кулаки, но лишь для друга, для любимого он всегда должен быть тем самым сияющим солнцем, сопровождающим на пути к счастью.       Лба Эша легко коснулись теплые губы Шина. Мягко и нежно, совсем легко касаясь, он поцеловал друга, заключая в свои объятия. — Не тебе и не мне. Я не отвечу тебе взаимностью, но навсегда останусь твоим лучшим другом. Тебя устроит такой вариант?       В ответ Эш улыбнулся. — Да. Я согласен.       И роза, покачиваясь, словно глядела на них сверху, предзнаменуя счастливый конец.