Либо я усну, либо переживу очень трудную ночь.

- Меня зовут Дэвид, и у меня рак легких. Мир, каким мне его показывали по телевизору, казался мне куда привлекательнее. Двухдюймовый мир окрашен в черно-белый, и вечно открыт для посетителей. Забавен сам факт того, что вступая в жизнь, мы надеемся узреть весь потенциал вложенный поколениями в это место, но затем занавес ночных огней и красивых зданий сползает подобно киноафише, и перед нами все те же бетонные стены и решетки на окнах. Выход один. И он лежит через тебя. У тебя есть ключ. Тебе выпала уникальная возможность сделать этот мир лучше лучше или уничтожить. Вообще наивно полагать, что путь в совершенствовании никак не связан с разрушением. Самосовершенствование – дерьмо. А вот саморазрушение… Он так думает. Я – шрамы на теле Тайлера. Я – бесконечность мыслей Тайлера. Мне 10, и в данный момент я занят тем, что сижу на подоконнике в позе наблюдателя и ищу тебя. Любой след твоего присутствия. Я готов в любой момент сорваться с места. "Помоги мне". Я убежден в том, что мы ненавидим практически все в пределах нашей галактики. Иногда меня одолевает желание дать Тайлеру самоучитель с названием «Есть люди достойные любви. Ну же парень, хватит всех ненавидеть. Полюби уже кого-нибудь. Ненависть утомительна» - Меня зовут Ева, и у меня меланома. Мужчина в черном смокинге, с вставками из черной кожи на лацканах. С золотыми запонками, идеально уложенной прической и удивительно тонкими пальцами. В лучах света, источаемых софитами, он движется плавно, словно скользя, он единственный источник света в черно-белом помещении. Начищенный до блеска черный пол, который вторит каждому его движению. Я зол. Еще пару лет назад я настолько тесно контактировал с понятиями "взыскательность" и "сознательный труд", что предпочел бы быть полом, на котором он стоит. Чтобы получить хоть частичку его славы, его известности, толику его персоны. Нужно просто остановиться. Нам обоим нужно передохнуть. Я поднимаюсь по узким ступенькам в углу полукруглой сцены, попутно закатывая рукава грязной рубашки, жадно вдыхая воздух и сжимая в правом кулаке пустой бокал из под местного фирменного коктейля. Я хочу ощутить отрезвляющую боль, сотни небольших пластинок тонкого стекла, вонзающихся мне в ладонь, и кто знает, возможно, самые крошечные из них доберутся до моих вен, и потом движимые кровью разрежут их изнутри, давая накопившемуся гневу выход. Я хочу затмить свет. Любопытно, но слушая эту историю со стороны, я стал особенно задаваться вопросом, почему я решил это сделать. Я спрашиваю себя: "зачем, зачем ты это сделал?" И ровно в этот же момент мой рот открывается и говорит Тайлер: "Я ничего не чувствовал, ни о чем не думал". Всю свою сознательную жизнь я был собакой, верно ждущей собакой. Щенком, который только и делал, что скулил. Всю мою сознательную жизнь я был зеркальным отражением, идеальным воспроизведением, портретом, копией. Я был тем самым начищенным до блеска полом Тайлера. Я ежедневно прилагаю немалые усилия для того чтобы сравнять с землей все то, что создал. Страдания и боль – первая ступень к новой жизни. Мои зеленые абажуры, мои тарелки, тренажер, специи. Люди заботятся о лоске, лишь потому, что не готовы принять свою дерьмовую жизнь без прикрас. Что ты можешь сделать со мной, если дать тебе больше времени? Кого ты скроишь? Мне необходимо успокоиться. Мне нужно заткнуться. Я был - недосказанным словом, недописанной фразой, незаконченным письмом - я был бесконечным ожиданием, я жил предчувствием, что однажды я встречу тебя. Меня спрашивают, способен ли я на убийства для того чтобы доказать свою правды. Я отвечаю да. Меня спрашивают, способен ли я самопожертвование во имя своей правды. Я отвечаю да. Меня спрашивают, способен ли я на разрушения и разбои для того чтобы моя правда имела право на жизнь. Я отвечаю трижды да. Есть одна загвоздка, в этой череде вопросов и ответов. У меня нет правды. Я погряз во лжи. "Будь со мной".