Часть 1
1 мая 2021 г. в 14:01
У Кацуки на губах остатки смолы от недавно выкуренной сигареты.
Он ими никак не может распробовать на вкус дурное словосочетание «женщина-мечты» — да кто его вообще придумал?!
Разве она существует?
Кацуки в тридцать убедился, что – нет.
А вот Киришима утверждает: его жена – идеальна во всем!
Да как же, думается Бакуго: Черноглазка неуклюжая и часто несет самый настоящий бред. Она не готовит, не убирает и не ведет хозяйство. Она спихивает детей на воспитание бабушкам и вечно громко хохочет, что аж по ушам бьет. Эйджиро может и счастлив, вот только вообще не понимает, о чем говорит.
Кацуки в тридцать убедился, что – не существует.
И даже лучший друг женился на идиотке.
А вот Дэку смеется на его вопрос: фотографию любимой он носит в кармане под сердцем и хвастаясь, тычет ему едва ли не в лицо.
Бакуго опять поражен: у Мелиссы ведь ни кожи, ни рожи. Иностранка, говорит она невнятно на японском. Не умеет ничего, кроме как провода паять и рассказывать историю своей нелегкой жизни без причуды. Изуку, в принципе, подходит, вот только – какая же она «женщина-мечты»?
У Бакуго много вопросов и никто не может дать на них вразумительные ответы.
Бакуго тридцать лет, а у него ни разу – кроме секса ровно ничего. Ничего серьезного, никаких связей дольше, чем на несколько недель.
Бакуго тридцать лет, а ему кажется, что женщин он словно коллекционирует или, смешно представить, пробует на вкус, сравнивая с дурацкой поговоркой. И все, черт возьми, мимо!
У Кацуки в венах перфекционизм течет и он им дышит, вроде как, даже бычки складывая подобием ровного заборчика в пепельнице.
Ему бы хотелось видеть рядом с собой нечто складное: не розовых пони и сладкую вату, для них, вообще-то, поздновато. Идеальный образ, под стать ему, иногда ловит его во снах – только никак не рассмотреть ее черты, ее характер.
Но Кацуки с вероятностью в сто процентов – влюблен.
А время нещадно сжигает одинокие мосты и вот уже ему тридцать один.
В тридцать один мать сетует о том, что ей бы хотелось понянчить внуков. Кацуки вяло отмахивается, отвечая, что та их убьет.
В тридцать один Кацуки хлопают по спине друзья, приглашая на свадьбы или, того хуже, в роддом на выписку к своим женам.
В тридцать один бывшие ровные заборчики в пепельнице стали разваливаться и плавно тлеть неразборчивой горкой.
Последним местом откровений становится родной дом. Отец, в ответ на интригующий вопрос, конечно же рассказывает про жену. Бакуго другого и не ожидал, но больно интересно – чем их карга его зацепила? Мужчина мягкий, нежный, отмечает про ее грубость с самым неожиданным умилением. Отец выделяет в ней строгость, силу духа и пробивной характер. Сын вроде и рад бы согласиться, но все же – все опять не так.
Кацуки в тридцать один нещадно закапывает влажными горками сырой земли остатки перфекционизма. Идеальных – нет.
Рассудив у себя в голове все ответы, он перестает об этом думать напрочь. И сны вроде ему уже не снятся – там всё черно, поди чернее, чем в гробу.
В тридцать два, весною, он сидит в агентстве и скучающе перебирает брошюры с заданиями. Недалеко высокий знакомый голосок рассказывает что-то своей подруге. Знакомое лицо, знакомый блеск в глазах. Эту героиню он помнит, поди еще со школьных лет мелькала перед носом иногда. У нее смех солнечный такой, яркий и совсем не раздражающий. Он с удивлением отмечает для себя, что ему в кои-то веке интересно, о чем же они там щебечут.
У Кацуки время розовых пони давным-давно потеряно – суровая реальность, жизнь: где все совсем серо.
Прислушиваясь, он замечает за окном, что сакура цветет и вроде – солнце светит. Там все многоэтажки оказались раскрашены красками и даже чей-то велосипед оказался синим.
У Кацуки зачем-то мир приобретает яркие оттенки и он совсем понять не может, где он прогадал в своих расчетах в голове.
Бакуго неожиданно понимает, что «женщина-мечты» – для каждого своя. Она абстрактна.
И он влюблен, вот только, не нашел еще в кого.
— Может сходим куда-нибудь завтра?
Или нашел?