у зеркала секретов не бывает.

       Что вы чувствуете, когда смотрите на свое собственное отражение в зеркале? Вы зациклены на своем внешнем виде и хотите посмотреть на себя со стороны, либо же пытаетесь разгадать секрет зеркала? Все то, что отражается в нем, — лишь малая часть того, что происходит на самом деле.        Мелоне не любит смотреть на себя, отраженного в зеркале. И не в суевериях, что устоялись в обществе, дело. Не смотрит на себя потому, что человек по ту сторону, так сильно похожий на него, исчезнет в одночасье.        Иллюзо ему говорил, что мир по ту сторону зеркала совершенно обычен, и все-таки нет в нем никаких тайн. Ему хотелось верить, но за его широкой, хитрой порой даже улыбкой скрывается нечто зловещее. Гордому Мелоне не свойственно проявлять свою боязливую, чувствительную натуру.        Но зеркала способны отражать не только внешность.        Эта интригующая, никоим образом не связанная с реальным миром способность Иллюзо помогает убедиться в обратном. За зеркалом есть свой мир. Побывать там Мелоне не рисковал, испугавшись, что беззащитность его окажется особенно явной.        Красные глаза напротив нисколько не успокаивали его.        В очередной раз, при свете, что льется из окна, Мелоне занавешивает зеркало и старается не смотреть в глаза собственного отражения, боясь быть затянутым в потусторонний, неизведанный никем мир.        Тот, кто в нем властвует, особенно жесток и хаотичен. Иллюзо не может не внушать страх.        Мелоне хладнокровен и недоверчив, особенно к тем, кто пугает его. Ему легче выполнять миссии, хладнокровно убивая стоящего на его пути несчастного, чем поверить словам тех, с кем он знаком уже долго. Тому же Ризотто, пускай и преданным был, Мелоне верил не до конца. Но он устрашает и это заставляет его подчиниться.        — Выглядишь ты сегодня особенно паршиво.        Чужой голос, устрашающе низкий, доносится буквально из ниоткуда. Иллюзо всегда появляется в местах, куда свет не проникает. Благо, Мелоне занавешивал и окна.        — Уходи.        В ответ ему едкий, судорожный смех. И в самом-то деле, Иллюзо был загадочен, и оттого внушал страх. Такому человеку доверять не хотелось совсем.        Мелоне, стоящий к нему спиной, пытается казаться увереннее. Так, чтобы было ощущение, что ему нечего бояться, он тихо усмехается. И смеяться тут есть над чем.        Прикосновение к собственной коже не подпитывало страх и не делало его сильнее. К плечу Мелоне часто прикасаются, будь то Формаджио, Пеши или даже Иллюзо. Их отношения были весьма натянутыми, их нельзя назвать товарищескими. Зато они умели сработаться в команде.        — И как долго ты будешь прятаться от собственного отражения?        Чужое неровное дыхание сбивает с толку. А говорить совсем не хотелось.        — До самой своей смерти.        И неизвестно, что именно могли означать его слова. Смерть, может, и будет, но уж точно не сейчас. Впрочем-то, Мелоне был тоже загадочен. Он тоже умел заинтриговать.        О смысле прозвучавших слов Иллюзо явно не задумывался. Да и оно к лучшему, наверное.        Его заставляют развернуться лицом к лицу. Мелоне чуть выше Иллюзо, оказывается.        — Ты и дальше будешь сторониться своего отражения, если не побываешь в зазеркалье.        Мелоне улыбается. Не совсем настоящей улыбкой, правда, зато лукавой и выразительной.        — Так проведи же меня в свой мир, будь любезен.        И страх снова дает о себе знать, ударяя в голову. Но все то, что скрыто от людских глаз, должно быть изведано и разгадано. А Мелоне как раз из тех людей, для кого риск не представляет ничего серьезного. Это, скорее всего, вошло в привычку и стало частью его рутинной жизни. По-другому нельзя.        Не от всех привычек можно отвыкнуть. Вот Иллюзо, например, не перестает удивлять. Сразу и не поймешь, что сокрыто за его улыбкой и ярко-красными глазами. Они были схожи с кровью по цвету. А сам Иллюзо тоже не может обойтись без чужой или же своей крови.        Его берут за руку, на удивление даже мягко и осторожно, но Мелоне был готов к любому проявлению жестокости. Даже в такой мелочи. Его ведут за собой, сквозь преграду в лице ткани, что занавешивала призывно блестевшее зеркало, и в один миг все представления Мелоне о жизни по ту сторону сводятся к минимуму.        Ему совсем не удалось испытать того, к чему он был готов. Боль не ощущалась, а комната, что отражалась в его зеркале, оставалась прежней. То, что ничего не поддалось изменению, покоя отнюдь не давало.        — Видишь, Мелоне, за зеркалом нет ничего.        Иллюзо упустил мысль о том, что единственными живыми душами в его мире были лишь он и Мелоне. А об этом не надо забывать.        Только вот все равно казалось, что оставаться здесь надолго будет опасно. Пока Иллюзо упрямо молчит, ожидать можно чего угодно. Одно ясно — убьют его не здесь.        Не важно каким образом, не важно откуда взялся Иллюзо, материализовавшийся за спиной. Его крепкие, сильные пальцы сжали светлые пряди, не принося при этом сильной боли. И все же это было ощутимо. Это более реально, чем все то, что окружает их сейчас.        Вторая ладонь своим теплом согревала напрягшееся плечо Мелоне, стоявшего спиной к нему. Он отчаянно пытался выровнять свое дыхание, что казалось сейчас невыполнимой задачей.        На лице Мелоне проскальзывает лукавая, многообещающая улыбка. В том-то и дело, что ничего хорошего она предвещать не может. Его рука, слегка подрагивающая, старается дотронуться до чужого лица. Он не видит Иллюзо, и это придает сил.        — А ты прав. Мир по ту сторону не представляет собой ничего особенного.        Шершавые, чувствует Мелоне, обветренные губы дотрагиваются до его шеи. Он бы не стал протестовать, ведь тот, кто стоит сзади, полностью контролирует этот мир. Его силы здесь безграничны. Собственная участь уже не кажется ему страшной, а ситуация безвыходной.        — Ты знаешь, я ненавижу ложь. Те, кто лгут — презренны.        С приоткрытых губ Мелоне срывается рваный вздох. Он запрокидает голову для того, чтобы открыть доступ к своей шее.        — И снова ты прав. Таким доверять нельзя.        Иллюзо не медлит, жадно примыкает к белой шее Мелоне, чьи волосы разметались по его запотевшему лицу. Целует, облизывает, кусает и делает все то, что ему захочется. Мелоне уважал его за его упорство и амбициозность.        Но назвать Иллюзо честным язык не повернется.        Отстранившийся Иллюзо любуется чернеющими пятнами на чужой коже. Нельзя сказать, что они причиняли боль Мелоне, но и нельзя так же сказать, что ощущение было приятным.        — Я рад, что мы поняли друг друга.        Мелоне замирает в чужих объятиях, томно дыша и прижимаясь к чужому торсу. Свои распутность и раскрепощенность он бы не стал отрицать и ни в коем случае не стал бы от них отказываться. Ничто не может дополнить его, как эти качества. Премерзкие, на самом деле, но от того хуже не становится.        Он трется о чужое, сильное тело, и из губ Иллюзо срывается его первый вздох. Чужое тело мгновенно отозвалось, и Мелоне тихо, но усмехается. Кое-кто тоже не способен держать себя в руках.        Он прекрасно осознает свои действия, и только поэтому он, резко развернувшись и вывернувшись из чужой стальной хватки, впивается в чужие губы напротив и заставляет их приоткрыться. Иллюзо опешил от чужих действий, замер на мгновение, но позволил наглому языку проникнуть в его рот. Он позволял касаться своей груди, сжимать плечи и властвовать над ним. Весьма иронично, потому что в зазеркалье властителем является он.        И все же Иллюзо отстранился первым, так как то, что произошло, окончательно свело его с ума. О последствиях своих и действий Мелоне он думать наотрез отказывался. Что потом будет — неизвестно. Чужая ладонь все так же сжимала его собственное плечо, и он было уже пожалел о том, что позволил себе открыться самому непредсказуемому и развратному члену их банды.        — Есть еще кое-что: не смей говорить неправду.        Мелоне касается напряженной плоти Иллюзо сквозь ткань, сжимает ее и надавливает на нее. Иллюзо закусывает губу, нервно сглатывая. Едва ли он был в состоянии сопротивляться.        Красные глаза потемнели, сменив свой яркий цвет на более темный и устрашающий.        — Не будем рисковать.        Мелоне убирает ладонь с члена Иллюзо, прежде чем тот успел залиться краской. Он убирает чужую темную прядь за ухо и почти даже мягко улыбается. Сегодня он улыбался чаще, чем обычно.        — Прикажи своему Man in the Mirror выпустить нас отсюда.        Иллюзо лгал, лжет и будет лгать, но не в присутствии Мелоне, чья раскрепощенность не доводит дело до добра. Так, по крайней мере, впервые Мелоне мог почувствовать себя победителем.        Он по-прежнему не доверяет Иллюзо и все так же занавешивает зеркало.