Зимний Солдат: Оттепель

После катастрофического по своим масштабам провала своей секретной ячейки в недрах ЩИТа, ГИДРА пыталась, если не отрастить новые головы, то хотя бы сохранить уцелевшие. Оставшиеся нераскрытыми агенты ГИДРЫ спешили реорганизоваться, однако даже в том временном хаосе, который воцарился после гибели Александра Пирса, их американское подразделение успело со всей тщательностью провести операцию по поиску Зимнего Солдата. Для них он был не только очень ценным оружием. Они отобрали у него его голос, его мысли, его чувства, его время, его смерть. Как собака, сорвавшаяся с цепи, он стал для них теперь опасен. Подчиненные Пирса, контролировавшие функционирование Солдата, прекрасно понимали, на что он способен и небезосновательно боялись того, что может случиться, когда он в полной мере осознает урон, который они ему причинили, и придет за ними. Однако цель успела опередить своих преследователей. Оборвав пару проводов в электрощите, встретившемся ему по пути от реки к городу, Зимний Солдат устроил легкое замыкание в своей кибер-руке. Напряжения оказалось достаточно, чтобы поджарить встроенный в нее маячок, по которому его отслеживали всегда и везде, но недостаточно, чтобы полностью нарушить ее работоспособность, поэтому пока что они официально считали его погибшим. Пока что он не знал и не помнил ничего. Он еще не был охвачен жаждой мести, точно так же не было в нём вины или гнева. Если в нём и оставались ещё какие-то эмоции, то это были опустошенность и, быть может, потерянность. Старая система координат, в которой он существовал, была разрушена, а что до того огромного мира, в котором он попытался укрыться, провалив свою последнюю миссию…В этом новом мире, где его сущность и воля не были ограничены стенами лаборатории и криокамеры, тренировками и очередным заданием, приказами и маской, ему, казалось, не было места. Он знал, что оказаться в гуще людей было бы для него сейчас нежелательно, однако что-то внутри него гнало его поближе к городу. Он мог бы остаться солдатом без миссии, но вместо этого, стал человеком с целью. Он стремился узнать, что скрывалось за пределами установок, которые ему дали в штабе, какую правду его создатели стремились уничтожить, снова и снова шлифуя его мозг электроразрядами. Поэтому днём он прятался у всех на виду. Даже в самых людных местах, он, как призрак, был незаметен, наблюдая, регистрируя в уме всё, что происходило вокруг, а по ночам обдумывал всё увиденное, размышлял, пытаясь понять, где же ему искать начало той нити, которая должна была привести его к самому себе. Из активного оружия он превратился в пассивного наблюдателя. Он ходил по задним дворам жизни большого города, он видел насилие и страдания, а его сил было более чем достаточно, чтобы навести порядок и ужас. Но судьба окружающих его не трогала, поэтому он никогда не вмешивался. В качестве укрытия и прибежища Солдат выбрал для себя крыши домов. Закрытые двери и отсутствие пожарных лестниц не останавливали его. Он перемещался, перепрыгивая с крыши на крышу незамеченным и бесшумным, лишь изредка нарушая тишину своего существования слабым жужжанием кибер-деталей. Содержа его в лабораторных условиях, обслуживающий персонал обеспечивал постоянную подпитку его жизненных и кибернетических систем. Он был идеально отлаженным механизмом и, тем не менее, он не был машиной. Реактор в искусственной руке работал безукоризненно, однако запасов выносливости и энергии в организме ему хватило не более, чем на неделю. Поначалу сон его был неравномерным. Иногда, если ему удавалось найти укромное место, он уходил в многодневную спячку, готовый, однако, при необходимости в любую секунду проснуться, иногда – дремал не больше получаса. Зимний Солдат достаточно времени провел в криогенной заморозке, чтобы холод ночлегов под открытым небом не тревожил его. Гораздо больше его беспокоила просторность и открытость пространства, в котором ему приходилось теперь ночевать. Несколько дней он отвыкал спать, вытянувшись прямо. Он был вынужден прижиматься спиной к стенам, находить ниши и углубления, где он мог, наконец, задремать, свернувшись в клубок, как когда-то сворачивался в окопе спящий рядовой Баки Барнс. Зимний Солдат спал настороженно, чувствуя себя незащищенным без своего зимнего кокона, всегда начеку. Свобода давалась ему нелегко. Пробуждения на свободе также стали иными, куда более спокойными. Со временем. Первые же несколько недель он все еще по привычке просыпался, будто от удара током. Раньше его только так и будили – другого способа запустить его остановившееся сердце не было. Снова и снова он, просыпаясь, хватался за грудь в попытке нащупать и сорвать прикрепленные к ней электроды и датчики. Снова и снова его камера становилась его гробом, который он принимал с покорностью и облегчением. Каждый раз, когда его усыпляли после очередного выполненного задания, вся жизнь в нем замирала, и только глубокая заморозка не позволяла его телу разрушиться. А потом пришли сны. Просыпаясь по утрам, он в первое время не понимал, что происходило с ним ночью. Большой город, в котором он обосновался, любил поесть. Еда была повсюду, но получить её было не так просто. Он был обучен убивать, но не красть. И в то же время, он убивал по приказу, а не по собственной воле. Приказов убить продавца хот-догов Солдату получать еще никогда не приходилось. Поиск еды, таким образом, был весьма затруднен, поэтому видения, приходящие к нему по ночам, казались ему, в лучшем случае, голодными галлюцинациями. Чаще всего, однако, его не покидало беспокойство, что всё это происходило на самом деле, что его сознание снова перестало принадлежать ему и оказалось во власти его создателей. Он решил, что, быть может, видения эти все же принадлежали его собственному подсознанию только тогда, когда сюжет их несколько раз повторился в точности до мелочей. На его недолгой памяти необходимости видеть сны у него никогда не было, хотя криоген, в общем-то, не оставлял другого выбора. Сны не посещали Зимнего Солдата, потому что его долгие зимние спячки были ничем иным, как смертью. Его новые сновидения не отличались особым разнообразием. Долгое время в них не было ничего, кроме Человека на мосту. Человека, которого он, сам не зная почему, спас. Раз за разом он выбрасывал свой щит, украшенный серебряной звездой, так похожей на ту, что горела красным холодом на металлической руке Зимнего Солдата. Он говорил своему противнику, что он – его друг, и руки Солдата дрожали, разбивая лицо, которое было ему откуда-то знакомо. В его мозгу последняя миссия отпечаталась до мельчайших деталей, но в его снах было что-то помимо этого задания. Поначалу немые и бессмысленные, а потом всё более яркие и ощутимые, его мучили сцены, которые он не знал, но помнил. Вот он лежит, распростертый и обессиленный, на столе, а лицо Человека склоняется над ним, встревоженное. Вот он сам наклоняется над задыхающимся Человеком и помогает ему подняться со ступенек. Лицо Человека всё то же, только окровавленное и искаженное кашлем, но его туловище, такое худое и маленькое, совсем на него не похоже. Да и сам Солдат не может понять, кому принадлежат руки, которыми он спасает Человечка от нападавших на него. Они обе сделаны из мышц и костей, но ему всё-таки кажется, что эти руки – его. Самым беспокойным и изматывающим был сон, в котором Солдат падал. Всякий раз сон начинался с резкой боли в левой руке, которая, казалось, вот-вот оторвется. Что-то колючее со свистом рассекало его щёки, всё вокруг было заполнено чудовищным грохотом. Стиснув зубы от напряжения, Человек протягивал ему руку и, перекрывая лязганье и свист, кричал ему: «Баки, хватайся!». Правая рука Солдата тянулась к его пальцам, но кожу на левой нестерпимо обжигало ледяное железо. Последнее, что Солдат видел перед тем, как проснуться – растерянность на лице Человека, которое замирало на мгновение, прежде чем стремительно улететь вверх, к ослепительно белому небу, и исчезнуть. Время шло, но память его всё никак не могла дать ему ключи к разгадке его воспоминаний. В том, что сны его были ничем иным, как воспоминаниями, сомнений больше не было. И вот однажды вечером, бродя по улицам, он наткнулся на вывеску, где было написано «Cмитсоновский музей. Капитан Америка: выставка», а внизу фотография…Человека со щитом, украшенным серебряной звездой, так похожей на ту, что горела красным холодом на металлической руке Зимнего Солдата.