Когда в тот вечер я увидела его взгляд, то не могла поверить. Это был совершенно другой мужчина. Все, что я о нем знала в миг испарилось и превратилось в туман. Он смотрел на меня так нежно и искренне, что я в миг потеряла всю горечь слов, которые собиралась ему сказать. Тёплое чувство наполняло меня, которое я до сих пор храню в своём сердце… Тогда я поняла, что дом — это не просто место, где ты живешь, это люди, к которым ты хочешь возвращаться… Кириноёни Цунгэ В двадцать пятый год змеи
Девушка закрыла пыльную рукопись и уставилась на песочные часы на столе. — Опять меня тут оставили хлам разбирать, — Хуи отодвинула стопку бумаг и улеглась на стол, положив под голову первую пару рук. Время тянулось словно резиновое, а зайцы — духи все приносили новые просьбы. Когда-то давно все было совершенно по другому. Люди жили в больших деревнях, которые надо было защищать и в них процветало кузнечное дело. Звон меди, скрежет олова, музыка стали, раскалённой огнём жаровни. Опалённые и вымазанные сажей, но занимавшиеся своим делом, кузнецы прославляли горячее дыхание Хуиланг, которое разжигало печи и плавило сталь. Некогда могучая богиня теперь стала собственной тенью. Без крова, без хранителя, без верующих. Только в самых глубинках ещё помнили о ней. Об искрах, создающих пламя. Хуиланг взъерошила свои светлые коротко постриженные волосы. Золотые серьги-кольца зазвенели переливами. Она растянулась на стуле и вновь сползла. В храм Ооконинуши ворвалась утренняя прохлада. — Я закончила! Хуи сорвалась со своего места и вихрем пробежала по храму и скрылась в гуще тумана. Хуиланг любила утреннюю свежесть, которая бодрила после раскаленной печи. Божество не имеющее дома не всегда несчастно, а скорее свободно. Так себе всегда говорила девушка, оставаясь ночевать под открытым небом. Здесь не было ни хранителя, ни храма, и молитвенника, однако был свободный ветер, солнце и луна, которые всегда приглядывали за ней. В синтоизме божество появляется из какой-нибудь вещи или части тела другого божества, или что-то в этом духе, однако есть такое, что божество возникает, когда в нем действительно нуждаются. Хуи бежала босиком по траве, раскрывая две пары своих рук навстречу солнечным лучам. Она помнила день своего появления. На рассвете, когда только только разжигались жаровни, когда готовили металл, кто-то тихо попросил, чтобы в этот раз у него сложилось кузнечное дело, чтобы огонь разгорелся, а металл стал мягким. Этот голос шепотом молил о помощи и его услышали. Появившаяся из тумана тень скользнула по закопченной жаровне и вдохнула туда огонь. Кузница на окраине стала ее храмом, ее домом с первым человеком, который просил о помощи. Невидимой рукой направляла его богиня, помогая и оберегая, и вскоре дела пошли на лад. Молот гнул метал, а огонь и воды закаляли сталь. Она подставила своё лицо первым солнечным лучам и ощутила кожей, легкое прикосновение Аматэрасу. — Ты опять блуждаешь, Хуиланг — сама, не сидится тебе у Оокунинуши, — среди облаков раздался приветливый женский голос. — Нет, госпожа. Не хочу привязываться и проводить века в одном месте, в прошлый раз это плохо закончилось, — Аматэрасу видела на сквозь сердца всех и каждого, и прекрасно знала, что каждому нужен дом. Даже бог ветра — Отохико имел свой храм, хотя и появлялся в нем раз в столетие. Девушка осталась на едине с собственными мыслями. Она зашла в глубь парка и, забравшись на дерево, стала подмечать прохожих. — Как интересно наряжаются девушки, словно куколки в разноцветных лоскутах, — она любила рассматривать разных людей, однако сама одежду так и не сменила. Короткое голубое чогори еле прикрывало грудь поверх бинтов, которые стягивали женские округлости. Штаны с разрезами по бокам, оголяли бёдра и были подвязаны замысловатым поясом низко на талии. Перетянутые стяжками на икрах, они не мешали при передвижении в узком пространстве кузницы. Преимущественно боги в Японии пришли из Буддизма и Даосизма, которые берут своё начало в далекой Индии, что объясняло золотые браслеты на руках и золотые кольwа в ушах Хуи. Богиня частенько оставалась подле старых печей, в разрушенных деревнях, чтобы вспомнить былое и просто придаться любимому делу. Она облачалась в свой доспех, которым служил фартук из плотной кожи, и принималась за разжигание печи. Выбор метала всегда зависел от того, что конкретно будет делать девушка. Частенько боги и демоны просили новое оружие, преимущественно для коллекции, а так же бронзовые зеркала или привести в порядок то, что давно потеряло значимость, а выкидывать было жалко. Жар румянил ее щеки и с лица не спадала улыбка. Хуиланг мастерила отменные клинки с гравировками и резьбой, любой сложности и размера. Передвигаясь по кузнице она находилась в своей стихие. Как божество она покровительствовала тяжелому и кропотливому труду и старалась помогать всем, кто попросит.***
Когда среди богов заходил разговор о нынешней людской моде, то Отохико вконец долгой тирады вставлял остринку о неподобающем виде Хуиланг, которая смахивает больше на одну из девиц борделя, нежели почтенного божества. Конфликты на этой почве могли обсуждаться часами, и вскоре подключался бог войны, который вообще не имеет к этому отношения. — А потом говорите, почему Хуиланг нигде не живет, — громко вещал Икусагами, — разве можно в таком виде появляться? — Ты себя то в зеркало видел? Сам выглядишь как извращенец в трико! — не унималась рассерженная Хуиланг, сдерживаемая лишь отсутствием силы, чтобы тягаться с богом войны. — А ты приманка для извращенца! — Икусагами хватаясь за меч, в порыве эмоций, почти никогда не обнажал его в ругани с Хуи, даже он понимал, что силы слишком не равные. — Мне кажется, если все уйдут — эти двое даже не заметят… — Отохико поправил очки на макушке, — они словно женатая пара на каждом собрании… Ежегодное собрание богов в Идзумо часто заканчивалось глухой пьянкой, как собственно и начиналось. Когда ещё все божества собираются вместе и проводят время. Однако в этот раз на повестке дня были падшие боги, которые решили напомнить о своём существовании. Хозяин храма — Оокунинуши, огласил, что уже несколько храмов и священных мест были атакованы Падшими Богами, которые всюду сеют скверну, и в этот раз опасность достаточно серьезная, чтобы пустить это дело на самотёк. Боги должны предоставить списки мест, за которые они отвечают, чтобы пустующие места заняли другие боги. После тщательной переписи всей территории, остались небольшие участки, куда должны были направить более мелких богов для очищения. — Итак, остров Окинава разделён между Семью Богами Удачи, Киото под защитой Мамориногами, и, — Оокунинуши сделал паузу, — гора Курама? В чьи владения входит гора Курама? — Это пристанище Тенгу, эти демоны справятся сами, а если не справятся, оно и к лучшему, — Икусагами презрительно покосился в сторону мелких богов. — Однако, это священное место, не смотря на ёкаев. Кто возьмёт гору Курама? Среди богов настала гробовая тишина. Никто в здравом уме не сунется в рассадник нечести, да и нет смысла злу помогать в борьбе со злом, это даже не логично. Хозяин главного храма ещё раз перелистал список мелких богов, когда на его глаза попалось причудливое имя. — Кириноёни Ишиночие… — Я? Что, никто вообще не хочет взять сей райский уголок с монахами-тенгу? — Хуиланг оглянула соседних божеств. Оокунинуши вопросительно посмотрел на богиню. — Твоё имя Кириноёши Ишиночие? — Кириноёши Хуиланг, а Ишиночие — это чиь-то кривые руки, которые до сих пор транскрипции имени писать не умеют, — светлые брови сгустились на лице девушки. — Тогда решено, Хуи, твоё место будет горой Курама. — Ага, с кучей тенгу-мужланов… — буркнула богиня и уселась на подушки. Бессмысленно переть против воли Оокунинуши, все равно не послушает. — Только оденься по приличнее, а то опозоришь богов перед нечистью, — Икусагами покрутил рукой в направлении девушки. — О, тогда я именно так и пойду, и всем скажу, что ты сам мне одежду выбирал! — огрызнулась Хуи и сверкнула глазами. — Ну что ж, раз все решено, предлагаю выпить за успех нашей кампании, — Оокунинуши словно не видел этих двоих, которые уже сцепились и закидывали друг друга гадостями. Время — длинная река, которая неумолимо течёт, и меняет все вокруг. — Скорее коровья жвачка, — недовольно буркнула Хуиланг рассматривая свой молот на длинной ручке. Она лежала животом на траве и рассматривала землю, чем ещё можно заняться и куда податься. Новость о горе с тенгу ее не обрадовала, потому что какой вариант того, что с такой внешностью ее вообще туда пустят. Даже если она будет божественной делегацией и притащит с собой конвой, тоже не факт. Хуиланг перевернулась на спину и убрала заднюю пару рук под голову, а другими перебирала молот на весу. — Думаешь, тебя не пустят? — Отохико вышел из-за дерева. — Я думаю, что чтобы очистить какое-то место от скверны, надо там как минимум пожить, а на этой горе ни одной женщины и в принципе их там быть не должно… — Хуи села. — Не о том думаешь. Гору надо очистить, а значит — влиться в коллектив. Переоденься и скрой вторую пару рук — и вот, ты очаровательный мальчик-бог. Тенгу не такие варвары, и они сами попросили прислать им божество, -порыв ветра унёс Отохико, оставив девушку сидеть и размышлять о пути на гору Курама. — Это меня как раз и напрягает… — Хуиланг тяжело вздохнула и направилась в храм верховного бога.