Львы - тоже норные животные

Гарри смотрел на Драко, Драко смотрел на Гарри. Искра, буря, бе… Кхм. — Что это? — спросил Поттер тихим опасным голосом. Невысокий, худой и лохматый, он, однако, напоминал готовую к прыжку нунду. — Что это, блядь, за ёбаный нахуй? — снова спросил Поттер, и в и так подозрительно тихой красно-золотой гостиной наступила практически полная тишина. Драко мелко сглотнул и коротко огляделся. Что-то было не так. Поттер пружинисто стоял на чуть согнутых широко расставленных ногах, заложив руки в задние карманы этих ужасных магловских штанов для авантюристов и золотоискателей (Драко мельком подумал, что лучшего описания Поттеру и не придумать), в майке, которая не оставляла простора для воображения, открывая гармонично проработанную явно не на тренажёрах фигуру. Поттер не был мощен или массивен, но он был… жилист, пропорционален и очевидно силён. Как раз в духе Драко. — МакГонагалл должна была вас предупредить, что нас переводят на Гриффиндор, — вылезла Панси как самая наглая, которую даже случившееся не могло сломить. Никто из Гриффиндора и не казался удивлённым. — Да я не об этом говорю, — махнул рукой Поттер, а где-то на втором этаже раздался легкомысленный топот каблучков, и спустя мгновение на верхней площадке показалась Лаванда Браун, неожиданно прилизанная и какая-то даже кукольно-идеальная. Нет, Драко, конечно, знал, что Браун с её длинными, «идеальным золотистым блондом, между прочим, потому что, Драко, отстань ты со своими платиновыми волосами, а вот этой сучке повезло так родиться», как говорила Панси, кудряшками и распахнутыми глазами претендовала на звание бабочки-однодневки, рафинированной девочки-сплетницы с отсутствием мозгов, но не настолько. — Ах! — Лаванда картинно приложила ладошки к щекам и застучала каблучками по лестнице. Не останавливаясь, она буквально подпорхнула к Гарри, подавая ему тонкую чёрную папку, которую, Драко готов был поклясться, она ниоткуда не могла вынуть. — Прости-прости, Волчонок, обрабатывала информацию. Поттер тем временем открыл папку и принялся её внимательно изучать содержимое. Драко и хотелось бы возмутиться, что их держат на пороге, но они были здесь чужими, и, судя по всему, его существование здесь, а также всех тех, кого он убедил последовать за собой, зависит от Поттера, который невозмутимо изучал папку и хмурился всё больше. — Понятно, — веско обронил он, и в гостиной повисла какая-то напряжённая атмосфера. — Это всё? — обернулся Поттер к Лаванде. — Ну-у, — протянула та, надув губки. — Обижаешь, Волчонок. Это самая полная информация на данный момент, я чудом вытрясла её из Гринграсс. — Драко дёрнулся, услышав имя своей, видимо, несостоявшейся невесты. — Она будет в порядке? — нахмурился Поттер. — Всё совершенно конфиденциально, — кивнула Браун. — Хотя тряслась эта бледная моль знатно. — Ну и поделом ей, авось ещё кто одумается, — фыркнул Уизли и закинул в рот конфетку. — Король, — непонятно выдала Грейнджер и бросила резкий взгляд на Уизли. Впрочем, Драко уже понял, что ничего не понял. — Так, ясно, все по местам. — Поттер захлопнул папку и махнул рукой, отступая к окну. Всё в комнате мигом пришло в движение, Драко даже не успел заметить. Кто-то куда-то ушёл, кто-то откуда-то вернулся, из спален высыпала малышня, кто-то двигал кресла, кто-то переставлял столы, их с Панси, Блейзом, Миллисент и (удивительно!) Пьюси оттеснили в дальний угол комнаты и усадили. Через несколько минут всё успокоилось. В итоге оказалось, что, кажется, весь факультет Гриффиндор скучковался в одной половине гостиной, а напротив них сидели пятеро слизеринцев. Поттер по-прежнему стоял у окна. Осмотрев их всех насмешливым взглядом, хмыкнул и вышел на середину комнаты. К нему тут же присоединились Уизли и Грейнджер и грациозно-лениво выплыла из своего кресла Браун. Лицо Грейнджер ощутимо закаменело. — Итак, — начал Поттер и снова оглядел их всех. — Как видите, перемены уже начались, — сообщил он, будто продолжая начатый разговор. — Это, — он махнул в сторону слизеринской композиции, — только первые звоночки, будут и другие. Однако основное назначение Хогвартса — быть Цитаделью, и он его выполнил, раз слизеринцы сумели вступить под своды нашей гостиной. И я настоятельно рассчитываю, что факультет останется таким же сплочённым, как и раньше. Для всех ваших личных разногласий по-прежнему открыт дуэльный зал нашей башни. Наказания за проступки остаются прежними и будут ужесточены, как только Барби и Неясыть разведают обстановку в школе, — припечатал Поттер, и даже Драко стало понятно, что это не завуалированная просьба, а однозначный приказ. Да-а-а, дела творятся в Датском королевстве. — Далее. Малфой и Ко теперь гриффиндорцы, это значит, я рассчитываю, что всю посильную помощь, которую вы оказываете вашим старым софакультетникам, вы будете так же оказывать и новым. В слизеринском доме, очевидно, кипят разногласия, а Когтевран и Пуффендуй никогда не были опорой школы, и в такой ситуации только мы остаёмся теми, кто соблюдает порядок. Политика факультета вне этой башни остаётся прежней до дальнейших распоряжений. — Поттер отступил на два шага, давая выйти Грейнджер, пока Драко потихоньку офигевал от происходящего. — Следующая информация касается всех и слизеринцев, Малфой, тоже! — повысила заучка голос, и Малфой, которого она почему-то посчитала лидером «сопротивления» (что, впрочем, было не так уж далеко от истины) вздрогнул, неосознанно выпрямляя спину. Грейнджер хмыкнула и уткнулась в какие-то бумаги. Дальше она говорила, практически не поднимая головы от них. — Студенты курсов до четвёртого включительно, за исключением Денниса Криви, держатся от новичков как можно дальше. В споры не вступать, конфликт не начинать, по всем спорным вопросам обращаться к кураторам либо напрямую к Гриму. Седьмой курс, потому что у нас неведомым образом затесался Пьюси, не обращает особого внимания на новичков и спокойно готовится к ЖАБА. К Пьюси относиться настороженно, вяло, пассивно-агрессивно, но без драк. Куратор — Дэвид Пирс. — Высокий темноволосый парень встал с кресла и направился к сторону слизеринцев, безмолвно вставая за спиной Пьюси. Тот напрягся, но вида не подал. Грейнджер проследила за перемещением и удовлетворённо кивнула. — Пятый курс по возможности избегает новичков, отношение опасливо-настороженное. Основное внимание — изоляция третьего курса и ниже. Венера и Лайт действуют по своему усмотрению в оговоренных рамках. Возможно проявление открытой агрессии. Дальнейшую тактику обговорите с Гримом. Шестой курс… — Тут Грейнджер вздохнула, подняла глаза и с тоской оглядела факультет. — Действуем по принципу «Враг есть, да не про нашу честь». Без членовредительства! — повысила она голос на оживившихся гриффиндорцев и, когда те немного успокоились, отступила на прежнее место. — Что за… хрень?! — выдохнул Малфой, пока Поттер снова не занял собой всё пространство. Поттер окинул его насмешливым взглядом. — А ты что думал, в сказку попал? — спросил он и, кажется, хотел добавить что-то ещё, но выдохнул, покачал головой и снова посмотрел на Малфоя тем холодным тяжёлым взглядом, с каким вещал о правилах поведения. Даже неудивительно, что его все слушали. — Вы теперь гриффиндорцы, и, хотите того или нет, вам придётся смириться. Хогвартс не позволит вам перейти обратно, когда всё немного утрясётся. Если оно, конечно, утрясётся за год-то. Поэтому, как и каждый гриффиндорец, вы должны знать. Гриффиндор — это казарма с очень сложной иерархической лестницей. Здесь всё подчинено строгим правилам и нормам поведения, а все, кто выбиваются из них и не соответствуют духу факультета, очень быстро выбраковываются. Гриффиндор всегда был, есть и будет оплотом стабильности и единства, а все наши распри — всего лишь тщательно сыгранный спектакль. Слизерин кажется единым только снаружи, а на самом деле внутри его раздирают противоречия. Гриффиндор косит под сиюминутных дурачков, но монолитен изнутри, именно поэтому мы единственные сумели сохранить суть факультета. Ещё во времена основателей на Гриффиндор шли те, кто был лучше всего предрасположен к войне, обладал изрядной «сырой» силой и таким же вспыльчивым нравом, поэтому Годрик ввёл очень строгие правила и разработал систему «масок», чтобы уменьшить число высококлассных боевиков, которых могли нанять разные политически конклавы под руководством бывших слизеринцев и устроить в стране хаос. Мы все приносили клятвы верности факультету, товарищам и определённому Кодексу чести, а все, кто предавал факультет, в итоге заканчивали как Петтигрю. — Тут Поттер поморщился, и не он один, очевидно, тема Питера Петтигрю была здесь малоприятной и оттого бурно обсуждаемой. Откуда только гриффиндорцы знали истинный расклад сил, оставалось загадкой. — Вам тоже это предстоит, пожалуй, в урезанном формате… — А если я не хочу кому-то в чём-то непонятном клясться? — возмутился Блейз, и Драко, хотя и был внутренне с ним согласен, шикнул. — Ваш случай особенный, — снова вступила Грейнджер. — Поэтому клясться вы будете по усечённой формуле, действующей только до получения аттестата. И эта клятва… она скорее символическая. Ничего, кроме весьма неприятной, держащейся несколько месяцев, но абсолютно безопасной печати предателя на лбу вы не получите. Блейз возмущённо задохнулся, а Грейнджер снова замолчала. — В этом-то и проблема, — вздохнул Поттер. — Вы уже почти сформировавшиеся «политики», и не подходите ни духу факультета, ни его принципам. Вам будет сложно с нами, но другого выхода нет. Вас, видимо, совсем прижало, если вы решили обратиться за помощью к Дамблдору. И к слову, Гриффиндор — единственный факультет, который обладает подобными полномочиями, именно поэтому директор не рассматривал другие. Если кто-то в школе просит убежища, его отправляют к нам. В Хогвартсе случалось, что кого-то переводили на Гриффиндор, но не на другие факультеты, и с Гриффиндора никто не уходил. Ладно. На сегодня всё. Думаю, всё и так понятно. Младшие курсы могут быть свободны. — Поттер махнул, и тут же началась суета. Снова кто-то двигал кресла, столы, кто-то переговаривался, смеялся. На слизеринцев поглядывали, но без привычной ненависти и брезгливости, с любопытным опасением, но не более. Когда гостиная относительно освободилась, на прежних местах остались сидеть только пятые-седьмые курсы. — Так. — Поттер переместился поближе к остальным и оседлал стул, опершись на спинку. И даже в такой глупой позе он выглядел суровым закалённым лидером, так что Драко с восхищением проследил за тонкой вязью выпирающих венок на его руках. Грейнджер молча наложила на их уголок с десяток невербальных заклинаний, от которых воздух зарябил, а Блейз восхищённо присвистнул, и присела рядом. Только сейчас Драко заметил, что вместо привычной гривы у неё заплетена какая-то хитрая коса (и Панси пожирала её взглядом), а сама Грейнджер выглядела ничуть не хуже маменькиных девочек-аристократок со Слизерина, разве что в её грации отчётливо ощущалось что-то звериное, и сразу становилось понятно, что такая руку откусит, если что не по ней, а не тонко завизжит, попытавшись воткнуть кинжал вам в горло. — А теперь поговорим серьёзно, — негромко сказал Поттер, хотя его точно никто лишний бы не подслушал. — Малфой, — произнёс он веско, и Драко вздрогнул от прозвучавшей властности, буквально стёкшей по его спине. Перед таким Поттером хотелось преклоняться. У Драко вообще были проблемы с «преклоняться». — Я не оспариваю решения Дамблдора, очевидно, что из Слизерина вас выперли пинком под зад… — Давай откровенно, — хмыкнул Блейз, всегда адаптировавшийся гораздо быстрее Драко. — Это было так: Нотт наехал на Малфоя, на что Малфой довольно очевидно высказался, где он видал Нотта вместе с его авторитарными влажными мечтами, и ушёл, громко хлопнув дверью. Я в принципе тоже кое-где вертел Нотта, но не потому что в целом не разделяю его желаний, а потому что мне не нравится Нотт. Тем более Драко всё лето выедал нам с Панси мозги, что же мы должны сделать. Ты скоро поймёшь, Поттер, что с Малфоем проще согласиться, чем пытаться его переубедить. Поэтому я и Панс здесь. — Он усмехнулся в ответ на поднятую Поттером бровь. Драко медленно сполз по спинке дивана, закрывая лицо руками. Блейз… козёл. И идиот. Сам Драко всё решил ещё летом, когда получил самое самоубийственно предложение, которое только можно было получить. Не то чтобы у него в принципе был выбор, но, увидев однажды, как неприступный декан глотает галлонами зелье от Круциатуса и трясётся, будто старая развалина, стирая с худого лица пот и кровь вперемешку явно со слезами глубокого сожаления… Драко не желал сожалеть. Поэтому, узнав от Лорда, что тот назавтра собирается его инициировать, он мигом придумал план. Отца было жалко, но дементоры в Азкабане оставались явно ненадолго, а значит, особых последствий для него не будет. Иссушив себя почти полностью, он правом лорда-регента заблокировал менор от посторонних (что значило принудительную трансгрессию для всех, в ком не текла кровь Малфоев, что, к сожалению, означало и мать), потом с помощью домовика вернул мать домой, ограничил её перемещения территорией менора (ох, эти старые порядки, чтобы не допустить женской измены и дочерних побегов), поставил на дом Фиделиус, наложил кучу кровных запрещённых чар и написал Дамблдору. И отцу. В письме последнему он подробно и тщательно расписал причины и следствия своих поступков и пожелал Люциусу при первой же возможности свалить куда подальше. Не то чтобы это давало Драко много шансов бежать или с такой уж гарантией могло спасти мать, но он сделал всё, что мог. Остальное… от него не зависело. И он действительно всё лето третировал друзей на предмет правильного выбора и прекрасно осознавал, что никто из них не поддерживал его… Но они всё же пошли за ним, и вот, оказывается, почему. — Я тебя самого на хую вертел, Забини, — прошипел Драко, прерывая тихие объяснения Милли, беспроблемной девочки из не радикальной и не слишком родовитой семьи, которая не желала впутываться в войну и кровопролитие и обладала достаточной смелостью, чтобы воспользоваться даже таким призрачным шансом на спасение. Не то что всякие там Гринграсс, прав Уизли. Драко резко дёрнул рукав мантии и почти выдрал запонки, закатывая левый рукав рубашки. — Вот! — выплюнул он. — Вот все мои разногласия с Ноттом. Я слишком Малфой, чтобы служить кому-то и слишком дорожу своей великолепной кожей, чтобы осквернять её чем-то. — Конечно, это было ложью, и дорого ему было кое-что другое, и да, где-то до конца третьего курса он не переносил грязнокровок и не желал думать ничем, кроме задницы… — Твоему отцу и твоему деду это не мешало, — тихо заметил Поттер. — Значит, они не были достаточно Малфоями, — фыркнул Драко, нервно закатывая рукав обратно. Он, конечно, полагал, что с гриффами придётся объясняться, но не думал, что всё выйдет… так. — Я закрыл менор от посторонних, заточив там мать и нарушив с полсотни законов о кровных ритуалах, мой отец сидит в Азкабане, а я не желаю служить психу, любимым развлечением которого является круг Афродиты. Грейнджер тихо охнула. Поттер посмурнел, и Драко мог понять почему: круг Афродиты являлся модификацией круга Линча, в котором убивали несогласных, и по названию, в принципе, было понятно, что именно делали с несчастными в круге Афродиты. — И часто он так развлекается? — светски уточнил Поттер, но Драко чувствовал, как от него пошла волна холодного бешенства. — Периодически, — тактично ответил он. — Нотт и к нам собирался применить круг Афродиты, — тихо заметила Милли, и Панси, вздрогнув, поправила полу мантии, под которой, Драко знал, остались клочья школьной юбки. — Он уже активировал Круг, но Драко и Эдриан практически лорды и сильнее Нотта, они разорвали его. Поттер помолчал несколько минут, не обращая внимания на глухое ворчание однокурсников. — С Ноттом можете делать что угодно, если он останется жив, перечень его травм не привлечёт внимания Мунго и авроров, и ни одно из происшествий не свяжут с вами. Уизли ухмыльнулся, и Драко стало как-то не по себе. — Я этим займусь. Поттер кивнул. — Что ж. Пьюси? Почему ты здесь? — спросил он и повернулся к последнему слизеринцу. Драко, если честно, и самому было интересно, что двигало Эдрианом, когда тот после эпического спича Драко, где он видал Нотта и Тёмного Лорда, выбил палочки из рук желающих восстановить круг Афродиты и молча выскользнул следом за ними. Пьюси был странным даже для Слизерина. Нелюдимый, молчаливый, он не имел друзей и никогда ни во что не ввязывался. Учился хорошо, но и только. Поговаривали, что у него проблемы с психикой, и если бы Эдриан не был слизеринцем, составил бы хорошую компанию Полумне Лавгуд. Пьюси пожал плечами, меланхолично разглядывая Поттера. — Мне остался учиться год… Грим, — сообщил он, и по ухмылке Поттера Драко понял, что с прозвищем он не прогадал. — Как думаешь, стоит ли мне менять моё будущее на тараканьи бои в банке? Я ненавижу Британию и уеду отсюда при первой же возможности. Мне нет дела по Пожирателей смерти и Тёмной метки, но мой отец был Его преданным слугой, и меня не обойдут, уже не обходят стороной. К тому же мне жалко Малфоя. Он, словно потерянный щенок, ищет, всё ищет дорогу с первого курса и не видит, что она у него перед носом. Хочу посмотреть, чем всё закончится. Драко задохнулся от возмущения и стыда. Он?! Щенок?! А Поттер снова ухмыльнулся. — Понятно. Тогда вот как решим: Пьюси останется под ответственностью Пирса до конца года, а ближайшую неделю до тренировок под неусыпным контролем. Дэвид, я думаю, сам разберёшься, что и как. — Тот самый темноволосый парень кивнул и похлопал Пьюси по плечу. Вместе они встали и пошли к общежитиям. Поттер проследил их путь до верхней лестничной площадки и перевёл взгляд на оставшихся слизеринцев. — За Панси будут присматривать Барби и Неясыть. — К Панси тут же переместились Лаванда и Парвати, и Драко без труда определил, кто из них кто. — За Забини присматривать будет Король и… пожалуй, Лепрекон со Снитчем, потому что я ему не доверяю. За Миллисентой… Фея, Малфоя я беру на себя. Я не знаю вашего уровня боевой подготовки, — снова обратился Поттер к слизеринцам, — и выяснить его получится только на следующих выходных. Однако я не сомневаюсь в боевой подготовке своего факультета. Поэтому до выходных вы будете под непрерывным надзором кого-то из факультета, чтобы они смогли защитить вас в нужный момент. Это будет ненавязчивое присутствие кого-то из гриффиндорцев рядом с вами. Так же, я настоятельно прошу сообщать обо всех ваших отлучках, будь то свидание или ночной жор на кухне, потому что до выходных вас будут сопровождать гриффиндорцы. — Нам не нужны няньки! — рявкнул на это разозлённый Блейз, и Драко оставалось только прикрыть глаза. Он был только рад дополнительной боевой силе рядом, хотя никогда не считал себя плохим дуэлянтом. Впрочем, где дуэль, а где война. — Тогда можешь готовить круг Афродиты для Панси и Миллисенты. Да и для себя. Я не спрашиваю твоего несомненно ценного мнения, а ставлю перед фактом. — жёстко оборвал его Поттер и переглянулся с Уизли, ухмылка которого стала ещё противнее. Малфой был уверен, что теперь Блейз и шагу в сторону не ступит. — Нотт становится всё опаснее, у него уже есть Метка, отсутствие мозгов и чувство собственной безнаказанности. Преподаватели ничего не смогут с ним сделать, пока он ученик этой школы. Он не остановится. Король, конечно, заставит его побегать, но это может не спасти. Драко был полностью согласен. Особенно, если вспомнить, к кому переметнулись Кребб и Гойл. Друзей детства было отчасти жалко, но себя однозначно жальче. — Так вот. График дежурств Гера предоставит завтра в течение дня. Завтра с вами будут ваши кураторы, они же объяснят правила поведения и дадут вам ваши «маски». На этом всё. Следующее собрание в следующие выходные после тренировки. — Поттер откинулся на стуле в пустоту, держась руками за спинку и запрокинул голову, пока остальные разбредались. Малфой и Блейз остались сидеть, ожидая своих кураторов. — Ты уверен, что всё будет в порядке? — обеспокоенно спросила Грейнджер после того, как сняла все заклинания. Поттер пожал плечами и что-то невнятно пробурчал. Гермиона покачала головой. — Ладно, я передам отчёт профессору МакГонагалл, — вздохнула она и собрала свои многочисленные бумажки, вставая. — Герм, — позвал Поттер, усаживаясь нормально на стуле. — Выспись хорошо, ладно? — Ладно, — улыбнулась Грейнджер. — Сам-то… — Она покачала головой и ушла. С Уизли Поттер стукнулся кулаками и перекинулся парой непонятных фраз. Драко остался наедине с Поттером. Некоторое время они сидели молча. Гарри смотрел куда-то в сторону, будто раздумывая о чём-то, а Драко любовался более чем приятным зрелищем хорошо сложённого парня. Едва заметно подавшись вперёд, он коснулся локтя Поттера, привлекая его внимание. Тот вздрогнул, приходя в себя, и встал, разминая шею. — Устал? — почти не разжимая губ, пробормотал Драко, следуя за Поттером. — Адски, — так же тихо пробормотал Поттер. — Всё утро ругались с МакГонагалл, она всё не хотела раскрывать лицо факультета. А потом малышня решила, что она может попытаться собрать в дуэльном зале бомбу. Драко хмыкнул. Слизерин, конечно, радикально отличался от Гриффиндора, не прячась от всей школы за «масками», но он как староста прекрасно знал, что оставленный без присмотра младшекурсник — оружие массового поражения. — Значит, вот, что ты скрывал, — сказал он, когда дверь поттеровской комнаты захлопнулась, и Гарри активировал защитный артефакт. Поттер пожал плечами. — Сам понимаешь, не моя тайна. Об этом вообще никто, кроме гриффиндорцев, не знает. — И все молчат? — скептически приподнял бровь Драко. Не то чтобы он не верил, да и Петтигрю никогда ни о чём таком не заикался. — Печать молчания. — Гарри обернулся и высунул язык, на котором зловеще светилось несколько рун. — Это единственный серьёзный обет. И вам тоже придётся его принести. — Блейз будет в восторге, — падая на свободную кровать, хмыкнул Драко. — Его проблемы. Несколько мгновений они молчали. — Так и будешь стоять или… — Драко невнятно мотнул головой, и Гарри ухмыльнулся. Всё тем же пружинящим шагом нунды он подошёл к Драко, и только сейчас тот понял, что так он двигался весь этот безумный вечер, и что именно это он настоящий. Следом пришло понимание, что в комнате приглушён свет, и, исходящий от магического панно на стене, отбрасывающий неверные рыжеватые блики, он порождает самых странных монстров из подсознания. У Драко внутри рождалась дрожь, и он не мог её контролировать. Гарри протянул руку, заставляя подняться с кровати, и невесомо коснулся кончиками пальцев поясницы Драко через свитер. Малфой едва успел сдержать стон. Он слишком остро реагировал. Он слишком расслабился. Он успел забыть за лето, каким ненавязчивым и мягким был Гарри, и как легко он начинал, и самым интересным в нём было то, что таким он и был, и совершенно не пытался соблазнять, а действовал всегда с опаской и осторожностью. Драко считал, что ничего более эротичного с ним в жизни не происходило. — Ты правда закрыл менор? — Рука Гарри полностью легла на спину, и Драко склонил голову набок, отчасти соглашаясь, отчасти пытаясь не потерять нить беседы.  — Мне предложили убить Дамблдора, — тихо ответил Драко, чувствуя, как покалывает кончики пальцев, — Я не знаю, кому перепоручат это задание, потому что не так много тех, кого можно так наказать… Гарри задумчиво склонил голову. — Люциус?.. Драко вздохнул. Имя отца отзывалось болью. — Дамблдор и так не жилец, — вздохнул Гарри, продолжая так же невесомо поглаживать Драко по спине, — старинное проклятье, — махнул он рукой на заметно побледневшего Драко. — Но у нас ещё год, и если он прекратит строить из себя жертву… — Тут Гарри поморщился. — А он прекратит?.. Гарри пожал плечами, и Драко знал, что нет ничего хуже, когда Гарри пожимает плечами. Потому что это значило, что плана у него нет и действовать придётся по обстоятельствам. А значит, всё, как обычно, пойдёт по наихудшему сценарию настолько, что Гарри даже не берётся его просчитывать. — Что ж… — дрожащими губами едва слышно выдохнул Драко от ужаса и восторга, потому что Гарри поглаживал кончиками пальцев уже его обнажённую кожу под свитером. Вот почему все их плохие разговоры всегда заканчивались сексом: Драко всегда слишком беспокоился, а Гарри считал своим долгом его успокоить, и для него это означало прикосновения. Впрочем, Драко против не был. Вот и сейчас ему приходилось изо всех сил скрывать позорно ослабевшие колени и сосредотачиваться на словах Гарри. Но и это не помогало, потому что в голосе Поттера отчётливо звучали раньше едва заметные властные ноты, и таким он нравился Драко ещё больше. Таким — обыденно властным и привыкшим к подчинению других, расслабленным и не вынужденным строить из себя безобидного дурачка — он пробуждал в Драко что-то тёмное и первобытное. — Ты напряжён, — заметил Гарри, и Драко едва хватило сил не рассмеяться истерически, потому что как не быть напряжённым рядом с Гарри, по которому, даже нелепому и очкастому, текли все, кому исполнилось тринадцать и не исполнилось девяносто пять? Ну или хотя бы сорок (Люпин и Снейп, фу). Как же Драко их всех ненавидел. Он судорожно вздохнул, медленно закрывая глаза. С ним Гарри иногда забывался, а всё их общение почти всегда несло скрытый невербальный подтекст. Вот и сейчас Гарри всё понял правильно. Он подтолкнул его, и Драко слепо отступил куда-то назад. Гарри надавил ему на поясницу, притягивая ближе, и Драко одним слитным движением последовал за ним. В действительности они не нуждались в словах. Гарри невесомо провёл кончиком пальца по его губам и надавил, проскальзывая внутрь. Драко тут же обхватил его, прикусывая подушечку и наблюдая за реакцией сквозь прикрытые ресницы. Гарри прищурился и резко дёрнул его на себя, запутывая пальцы в отросших светлых волосах, которые Драко отращивал специально для него. Он успел вцепиться в обтянутые школьной рубашкой крепкие плечи и утонуть. Гарри тянул за волосы, заставляя откидывать голову, облизывал внутреннюю сторону его губ, ногтями с силой проводил по чувствительной пояснице Драко, ломал всякое стремление к сопротивлению одним только жаром своих рук. Откровенно говоря, Драко многих успел поцеловать за свою жизнь, но только Гарри среди них был… идеальным. Он совершенно не сомневался ни в своём праве, ни в своей власти. Непререкаемо заставлял делать выбор в его пользу. Драко сделал шаг назад куда-то в сторону, как он помнил, кровати, и чуть не споткнулся об неё же. Гарри оторвался от его губ и усмехнулся, на что Драко привычно уже закатил глаза. Он плавно опустился на покрывало, не отрывая взгляда от полыхающих тёмной зеленью глаз Гарри. Тот впервые раскрывался перед ним полностью, и Драко хотел больше. Гарри опёрся коленом о кровать и снова вплёл пальцы в его волосы, оттягивая голову. Драко прикрыл глаза, давая согласие абсолютно на всё, а потом распахнул их. Разумеется, их сорвало. Позже, лёжа на Гарри и лениво вычерчивая рисунки на его коже, Драко сказал: —  Расскажи мне об этом. Гарри неловко завозился, переворачиваясь на бок и нахмурился. —  Ну, в Гриффиндоре всегда есть лидер факультета… —  Это ты, — перебил Драко. —  Сейчас да. Но вообще лидером становится самый сильный представитель факультета, причём не всегда парень. Тут дело не только в том, чтобы быть самым физически сильным, нужно быть достаточно умным, сообразительным, достаточно смелым, достаточно верным факультету. Много каким. Драко хмыкнул: ну кто бы сомневался, что Поттер окажется воплощением Гриффиндора. Даже несмотря на его слизеринскую жилу. Наверное, это отразилось на его лице (хотя вообще-то он умел себя контролировать, да что там, он был мастером самоконтроля), потому что Гарри лукаво улыбнулся и сказал: —  Знаю, о чём ты думаешь, но довольно часто лидерами становятся не чистые гриффиндорцы. Наверное, это связано с тем, что они умеют взглянуть на ситуацию с другой стороны. — Гарри вздохнул и подполз ближе, снова укладывая свою лапищу Драко на поясницу. Малфой подумывал отучить его от этой привычки — сосредоточиться же невозможно! — но подозревал, что так этого и не сделает. —  Лидер отвечает за то, как выглядит и ведёт себя факультет. На самом деле, лидер должен заботиться о том, чтобы никто не догадался, что Гриффиндор вообще-то умеет думать, и чтобы никто не воспринимал нас всерьёз. Но чтобы внутри факультета не было никаких серьёзных ссор. Это вообще-то та ещё задачка. Драко согласно хмыкнул. —  Я стал лидером на четвёртом курсе, — пожал плечами Гарри. Драко приподнялся на локте, приподнимая брови. —  Что?.. Но… —  Да, я знаю, но, честно, меня так достало, что все считают меня обманщиком. До меня лидером был Дерек Боулз, а перед ним Чарли Уизли, и, если судить по рассказам, Дерек был настолько же ужасным лидером, насколько замечательным был Чарли. В общем, Дерек мне не нравился, факультет под его руководством напоминал пчелиный улей, а тут ещё и ты. —  Я? — удивился Драко. —  Ага. Мы с Роном не общались, а в тот день я с ним снова поругался, точнее, просто наорал на него, и тут ты. Весь такой великолепный, сидишь на дереве… Драко рассмеялся, прервав Гарри. —  Так это случилось тогда? Гарри тоже улыбнулся. —  Ага. Ты меня взбесил просто. В смысле, мы оба знали тогда, что хотим друг друга. И знали, что другой об этом знает. И ты всё равно отказывался что-то делать, хотя, чёрт возьми, никто меня тогда не поддерживал так, как ты. Ну и… Я разозлился, а когда пришёл в гостиную и увидел Дерека с этим его вечным «вы все мне должны» выражением, слова просто сами вылетели. Я был тогда так зол, что первый поединок с ним выиграл чисто на этой злости. —  Подожди, поединок? — Драко перевернулся на живот и с интересом и беспокойством взглянул на любовника. —  Да. Лидер определяется в поединках с другими учениками. Если кто-то бросает вызов лидеру, поединок проводится сразу, чтобы определить, достоин ли рискнувший. Обычно это обдуманное решение, но… Тогда мне казалось, что это лучший выход, и я просто… Хотел, чтобы меня оставили в покое, хотя бы на факультете. А поединки — это не только магические и магловские дуэли, но и разные другие. Например, мне пришлось играть в шахматы с Роном, и этот бой я проиграл вчистую. Собственно, как и провалил тест на логику от Гермионы. Видишь ли, чтобы стать лидером, ты должен доказать, что лучше других, а значит, должен победить лучших в чём-либо на факультете. —  Но ты же проиграл. —  И поэтому они мои заместители. —  А как же старосты? —  А они исполнители. Правила в Гриффиндоре отличаются от школьных, и старосты следят за исполнением именно школьных. За тем, чтобы малышня не выдала нас. За исполнением распоряжений лидера, — Гарри помолчал и со вздохом продолжил: — В общем, у меня не было особых проблем с тем, чтобы стать лидером. По силе я уже тогда не отставал от старшекурсников, а с остальным помогли Гермиона и Джинни, ну и Рон, они только в своих поединках не могли поддаваться. — Значит, ты победил в поединке Дерека… — протянул Драко. — Ага. Пошатнул его положение как лидера, и старосты вынуждены были составить список испытаний. — А ты в это время… — Сбежал из гостиной. — Чтобы трахнуть меня! — почти возмущённо воскликнул Драко, ударяя Гарри кулаком в плечо. — Ну, у меня почти получилось. — Merde, — пробормотал Драко. — Ты придурок. Гарри рассмеялся. Драко откинулся на подушку, прикрыв глаза. Он был абсолютно счастлив ровно четыре секунды, пока рядом не раздалось деликатное покашливание, и Гарри резко не вскочил с кровати. — Что?.. — Драко приподнялся, замирая в нелепой позе, когда увидел, что на небольшом ненавязчивом пейзаже напротив кровати появился человек. Весьма узнаваемый человек. — Что случилось? — напряжённо спросил Гарри, одеваясь по аврорским нормативам: за двадцать секунд. — Мисс Уизли передаёт, что Нотт с группой слизеринцев находятся на пятом этаже, — так же напряжённо ответил Джеймс Поттер с картины. — Что они там делают? Портрет пожал плечами, а у Драко заледенели плечи. Он скрюченными пальцами вцепился Гарри в локоть, заставляя его обернуться. — Зал Артефактов, — прохрипел он. — На пятом этаже. Гарри нахмурился, а потом нахмурился ещё больше. — Он заброшен, там ничего нет. Драко кивнул, а потом качнул головой. — Я не знаю. Нотт облюбовал его с первого курса. Там может быть всё что угодно. — Ерунда, профессора бы его засекли, — покачал головой Поттер, призывая палочку и несколько флаконов с Заживляющим, как определил Драко. Он выдохнул и потянулся за школьной формой. — Или нет. — Или нет, — согласился Гарри, оглядывая его. — Что ты делаешь? — Собираюсь идти с тобой, — резко ответил Драко. — Даже если я ничего не стою в бою, я по крайней мере пять лет живу с Ноттом в одной комнате и представляю, как он мыслит. Это не считая дошкольного знакомства. Гарри нахмурился ещё больше, но промолчал, доставая что-то из чемодана. — Сколько мишеней выбиваешь в дуэли? — спросил он, когда наконец выпрямился. В руках он держал свёрнутый много раз пергамент и удивительную потусторонне переливающуюся и будто постоянно плывущую ткань. — Десять, — пожал плечами Драко, гордо вздёргивая подбородок: своей меткостью он гордился, — и застегнул под горло чёрную строгую мантию отца, которую тот надевал для рискованных вылазок. Он взял её в поместье, здраво рассудив, что теперь, когда сбежал из-под самого отсутствующего носа Лорда, да ещё и изрядно пнув его по гордости, он в постоянной опасности. Поттер присвистнул. — Неплохо. — Он на мгновение задумался. — Идём. Но постарайся не лезть под руку. Пойдёт Венера, а с ней мы уже сработались. Драко кивнул, хотя так и не понял, о ком говорил Гарри. Он уже догадался, что у каждого на факультете было своё имя, и, судя по тому, как легко Гарри произносил его, чаще здесь пользовались именно выдуманными. Драко дёрнул плечом, решив подумать об этом позже. Джеймс Поттер молчаливо следовал за ними по портретам. В гостиной к нему присоединилась миловидная рыжеволосая женщина, и Драко в какой уже раз за вечер пообещал себе ничему не удивляться. В гостиной обнаружились такие же собранные и сосредоточенные Уизли (все четверо), Грейнджер, Криви, Браун и Лонгботтом. Гарри осмотрел их всех и чему-то кивнул. — Кто сегодня дежурил? — тихо спросил он, и Драко пришлось приложить все силы, чтобы не думать о постороннем. Ну что поделаешь, он ещё не умел различать все эти «я крутой поттер» оттенки в голосе любовника. — Я, — вперёд выступила мелкая Уизли. — С Ноттом ещё человек пять обычных прихлебателей, Кребб, Гойл и какая-то пришибленная рыжуха. — Денверс, — мигом определил Драко и не успел заткнуть себя. — Дальние родственники Паркинсонов. На него тут же всё обернулись. На лице Уизли появилось сложное выражение, как будто он пытался думать. И да, Драко, знал, что он не тупой, если что. — Он идёт с нами? — наконец выдавил он. — Драко знает слизеринцев. И у него десять сбитых мишеней. У тебя всего пять, но ты тоже здесь, — ровно ответил Гарри, неосознанно смещаясь, чтобы прикрыть Драко и даже не понимая, как он палится. Драко обречённо прикрыл глаза. Он не знал насчёт остальных, но Грейнджер с Уизли догадаются за секунду. А ведь он так не хотел раскрываться… Уизли хмыкнул и сложил руки на груди. — Зато я умею думать, — заявил он. — И хочу, чтобы ты наконец рассказал, какой придумал план, и чтобы мы уже пошли за Ноттом. Гарри хмыкнул, неуловимым движением набросил тот кусок ткани на Драко, и тот понял, что это была мантия-невидимка. Совершенно удивительная и самая необычная мантия, которую он только видел. А видел он у отца немало. Драко даже не стал возмущаться: когда ещё удастся поносить такое чудо. Уизли снова хмыкнул, но промолчал. — Барби и Травник остаются и ждут нас час, после идут к МакГонагалл. Надо проверить зал Артефактов, есть ли там что-то опасное. Дред, Фордж. — Гарри посмотрел на близнецов Уизли, и те одновременно кивнули с одинаковыми улыбками. — Лайт, ты всё записываешь на камеру и держишься в стороне, — теперь кивнул Криви. — Мы с Венерой, — он оглянулся на Уизлетту, — их отвлечём и попытаемся что-то узнать. Браун и Лонгботтом отошли, почти синхронно усаживаясь в кресла у тлеющего камина. Остальные вышли из гостиной, Грейнджер махнула палочкой, и с неё сорвался серебристый Патронус, очевидно, отправляясь не за преподавателями, иначе почему бы не позвать их раньше. В коридорах царила полутьма. Они не зажигали Люмусы, полагаясь только на приглушённый свет редких факелов, шли быстро и бесшумно, так, как никогда особо не умел Драко. Однако он заметил, что волшебная мантия (даже в волшебном мире волшебная) Гарри заглушала его шаги, и он обязательно решил спросить Гарри об этом позже. А пока крепко держался за его руку, чтобы не потеряться самому и чтобы не потеряли его. Хогвартс испокон веков делился на сферы влияния факультетов. Вотчиной Слизерина были подземелья и прилегающая территория (но сами слизеринцы об этом уже забыли, иначе Забини не преминул бы брать деньги за выход во внутренний дворик), пуффендуйцы контролировали первые три этажа, с четвёртого по шестой — когтевранцы, а седьмой, восьмой и все башни (которых хватало) — гриффиндорцы. Пятый этаж оберегался когтевранцами, и когда из очередного секретного прохода выскользнула Полоумная Лавгуд, Драко понял, кому был тот Патронус. Она потусторонне улыбнулась следующему за ними по портретам Джеймсу Поттеру и завела с ним тихий разговор. Гарри так же тихо объяснял детали плана. Которого, да, не было. Как сказал Гарри, это всего лишь рядовая слежка, и Драко невольно задумался, а сколько раз вот так следили за ним самим? Ведь отношения отношениями, но Гарри — такой Гарри — вовсе не мог быть уверен в его лояльности. Он скосил глаза на своего парня. Или мог? — Это не очень-то тянет на хоть какую-то тактику, — прошептал чуть слышно Драко, изучавший в своё время основы ведения боя, когда они выбрались из очередного тайного хода: Лавгуд провела их каким-то совершенно неизвестными путями, которые назвала «птичьими», на что Гарри только хмыкнул. Гарри пожал плечами. — Ну, так и Нотт не Наполеон. Он, конечно, опасен, но больше из-за своей непредсказуемости и чувства безнаказанности. Умом он не блещет. — Тогда почему так много народа?.. — Нотт не один. Если дойдёт до драки, он один, да и Кребб с Гойлом способны нанести немалый ущерб. Их возьмут на себя Уизли, они, как бы глупо не выглядели иногда, одни из самых эффективных боевиков факультета. Гермиона прикроет нас от учителей и постарается избежать ненужных разрушений. Колин заснимет это. Мы никогда не выходим на вылазки без тех, кто может собрать компромат. Ну а мы с Джинни провокаторы и сработанная боевая двойка. — Гарри жёстко улыбнулся, и Драко как-то резко расхотел хоть когда-то переходить ему дорогу (не то чтобы он раньше хотел, конечно). — А Лавгуд? — Просто смотри. Зал Артефактов появился перед ними совсем неожиданно, и Драко, который думал, что они всё ещё на шестом этаже, а не на пятом, в который раз велел себе не удивляться. По коридору плыл сладко-горький запах, в котором Драко безошибочно узнал дурман-траву в смеси с валерианой — самую распространённую дурь на Слизерине. Он и сам не раз и два расслаблялся именно таким способом. Драко потянул Гарри за рукав и сбросил капюшон волшебной мантии. — Дурман и валериана, — прошептал он. — Держу пари, у них ещё и плохое Огденское от Монтегю. Нотт потеряет вообще всяческие представления о границах, но и скорость тоже. Гойл с большой вероятностью уже вообще ничего не соображает и помехой не станет. — Драко поморщился, вспоминая слабую устойчивость (и в то же время большую любовь) бывшего друга к валериане. — А вот Кребб, наоборот, обретёт потерянную уверенность и возомнит себя великим бойцом. Будет вести себя довольно самоуверенно, бросаться простенькими, но крайне мощными в таком состоянии заклинаниями. Реакцию Денверс знаю плохо, но по крайней мере она всегда остаётся в относительно ясном рассудке, только становится смелее. Гарри кивнул, принимая к сведению, и посмотрел на Лавгуд. Та улыбнулась и сделала шаг вперёд, вставая посреди коридора перед самой дверью. Грейнджер, наоборот, отошла чуть ли не в самый конец коридора. И тут Лавгуд запела. Драко даже подумал в первое мгновение, а не сошла ли она с ума: ведь за дверью были опьянённые слизеринцы, и если они услышат… Но потом понял, что песня звучала только в его голове. Лавгуд беззвучно что-то бормотала, закрыв глаза и раскинув руки в стороны. Драко оглянулся на Гарри, и тот улыбнулся, разводя руками, мол, просто прими это как факт. Драко принял. Лучше так, чем думать, кто там… в предках у странной когтевранки. Фигура Лавгуд светилась обманчивым потусторонним светом, в котором, как в солнечном луче, кружились пылинки. Только это не была обычная пыль, это было что-то… другое. Драко не видел глаз девушки, но почему-то знал, что и они светятся серебристо-голубым, как та непонятная дымка вокруг неё. Наконец, Лавгуд улыбнулась (Драко по-прежнему не видел её лица), и всё вернулось в норму. Она опустила руки и отступила назад, прислоняясь к стене. — Что она сделала? — прошептал Драко, прижимаясь спиной к Гарри. Какой бы безобидной ни выглядела Лавгуд, это было пугающе. — Приманила нам немного удачи, — улыбнулся Гарри. — Она умеет общаться с изнанкой мира. Говорит, что это как плетёный ковёр, и если нити пригнаны не очень плотно, их можно подвинуть. — Но это же… это… — Драко замолчал. Он знал, у кого могла быть такая сила. Он, чёрт возьми, не хотел знать. Гарри беспомощно пожал плечами. А потом вышел вперёд. — Что ты, чёрт тебя возьми, делаешь? — прошипел Драко, буквально вцепляясь в рукав Гарри. Но того было не остановить. — Эй, Нотт, — лениво бросил Гарри, напрягаясь всем телом и заставив вздрогнуть слизеринцев. Драко почувствовал мимолётное удовлетворение от их страха, пусть и притуплённого валериановым дурманом. — Что ты делаешь тут? — бросился тот в атаку, пока только словесную, но никто здесь не страдал наивностью, и все крепко сжимали палочки. Драко под мантией неотступно следовал за Гарри и Уизлеттой. — А ты? — парировал тот. — Разве вам не пора в кроватки? — Не твоё дело, Потти! — Как раз моё. — Гарри бесшумно шагнул вперёд. Напряжение буквально повисло в воздухе, и сложно было сказать, что именно останавливает противников. Быть может, то самое колдовство Лавгуд, а может, никто не хотел драться раньше времени. Хотя вот Нотт точно хотел. Пока всё внимание слизеринцев было приковано к Гарри, братья Уизли и Криви успели тенями скользнуть по стенам, взяв Нотта и компанию в кольцо. Теперь, если начнётся бой, он будет недолгим. Драко невольно выдохнул и прислушался к тому, как Гарри продолжал выводить из себя Нотта. Не самый умный ход, но, видимо, зачем-то он нужен. — Ты скоро поймёшь, Поттер. — Нотт явно находился на грани бешенства, он подошёл почти вплотную к Гарри и говорил тихо, едва цедя слова сквозь зубы. — Твоё время закончится, и мы будем решать, что будет дальше. — Хотел бы я на это посмотреть, — всё так же насмешливо отозвался Гарри, складывая руки на груди. — Увидишь, — почти прошептал Нотт. — Совсем скоро. Дамблдору недолго осталось. — Да ты что. — Он умрёт, и ты ничего не сделаешь. — Он ещё вполне в самом расцвете сил, — равнодушно солгал Гарри. Нотт ухмыльнулся зло и торжествующе, и большего доказательства не нужно было. Гарри приподнял бровь. — Убирайтесь, — тихо произнёс он, крепче сжимая палочку. Драко почувствовал, как сгустилось и достигло своего пика напряжение. Он отошёл к стене, пользуясь своей невидимостью и собираясь колдовать из-под мантии. Он знал, на что способны Кребб, Гойл и Нотт. — Заставь нас, — ухмыльнулся Нотт, отходя к своим. Это стало негласным сигналом. Уизлетта из опущенной палочки наколдовала Летучемышиный, и мерзкие маленькие создания тут же заполонили пространство зала. Кто-то из слизеринцев поставил щит, ограждая от них. Драко прицелился и пустил заклинание в Кребба, но тот, как и следовало ожидать, от валерианы приобретший поистине мордредову уверенность в себе, непредсказуемо кинулся в сторону и ушёл из-под заклинания. Драко чертыхнулся едва слышно и направил палочку на Денверс. Креббом уже занялись Уизли. Прихлебатели Нотта пока не вступали в потасовку, и только кто-то из них поддерживал щит от летучих мышей. Заклинания носились во все стороны, но было на удивление тихо. Драко вырубил парочку слизеринцев и уже примеривался к третьему, как неожиданно Гарри повалил Нотта на пол и приставил палочку к его горлу. — Убирайтесь, — прохрипел он, задыхаясь. — Немедленно, — железным голосом добавила появившаяся на пороге Грейнджер. Спорить со школьной старостой вместо пусть агрессивного, но Поттера, желания у слизеринцев почему-то было меньше, и стоило зауважать Грейнджер только за умение внушить такой страх. Неуверенным ручейком слизеринцы потянулись к выходу. Денверс привела в себя двоих отключенных Драко и вцепилась Креббу и Гойлу в локти, таща их за собой, хотя те пытались сопротивляться. И откуда только сила бралась? Нотт вышел последним, или, если быть точнее, был вышвырнут. Грейнджер выглянула напоследок из зала и, вернувшись, сказала: — Ушли. Мистер Поттер, не могли бы проверить, куда они направились? — обратилась она к портрету, всё это время спокойно наблюдавшего за происходящим. Впрочем, что ещё портрету делать. — Мистер Поттер? — поднял брови Драко, скидывая мантию. Гарри пожал плечами. — Отец тоже был лидером. В гриффиндорской башне есть портреты всех лидеров, мой тоже будет. Их рисуют в последний год обучения, а потом волшебник иногда приходит в башню и делится знаниями с портретом. Так что… тут примерно такой же принцип, как с портретами директоров. Иногда с лидером могут нарисовать кого-то ещё. Мой отец выбрал маму. Драко хмыкнул, осматриваясь. Ему нечего было добавить. Зал оказался пуст. Никаких тайников, артефактов или чего-то подобного. Нотт оказался умнее, чем Драко мог о нём думать, и использовал это место для таких вот полуночных тусовок, очевидно. Вздохнув, гриффиндорцы собрались и отправились в обратном направлении. Лавгуд провела их до шестого этажа и испарилась так же незаметно, как и появилась. В гостиной Браун и Лонгботтом всё так же сидели в креслах. Им хватило уверенного кивка Гарри, чтобы отправиться спать, и Драко, если честно, тоже. За последние сутки его жизнь изменилась слишком сильно, но обдумывать всё это не было сил. Драко устало упал на кровать, на которой меньше часа назад выгибался под Гарри и устало прикрыл глаза. — Спи, всё будет хорошо, — прошептал Гарри, ложась рядом через какие-то десять минут, и Драко хотелось ему верить. Хотя в то, что всё будет просто, он не верил совершенно. Но у него есть Гарри, а у Гарри есть целый факультет, и, возможно, игра стоит свеч.