В потаённом уголке израненной души Чуть слышно только сердце трепетало. Оно свой стон и боль пыталось донести До тех, кому так сильно доверяло. До тех, кто так бездушно растоптал Всю веру в доброту и человечность. До тех, кто, острый с рукояткою кинжал Без жалости вонзая, душу искалечил... Ведь удар был точен в сердце напрямую, И шанса увернуться не было совсем. Слепые ж бьют без промаха вслепую, В десятку попадая без проблем..
***
Вечерние огни освещали всё вокруг. Солнце давно село и спряталось где-то за морем, оставляя последние пятна желто-красных оттенков на ещё голубом небе. За ужином, Микаса молча отпивала чай, не бросая ответных взглядов на графа, что сидел напротив её. Она прекрасно слышала тот разговор, но предпочла сделать вид будто ничего не знает. Она ненавидела его, была готова вот-вот наброситься, как дикий зверь, но Аккерман была выше этого всего. У неё тоже была своя гордость. Брюнет удобно расположившись, как обычно закинул ноги на большой стол, пристально глядя на девушку подозревая то, что он не очень желал считать правдой. Сероглазая вела себя, как с самого начала их первой встречи, так же независимо потирая руки, чуть стискивая зубы сквозь гнев, что говорило о её браваде. Леви позвал дворецкого, говоря ему совсем негромко: – Особый напиток. Тот сразу поклонившись, удалился, а после через несколько минут вернулся с чайничком из сервисного набора. – Свободен, – слуга исчез,– Не хочешь, как-никак с лепестками чайной розы? – проговорил черноволосый, наливая чай в кружку. – Не откажусь, – как-то не особо радостно ответила азиатка. Брюнет подошёл к ней и нагнувшись, аккуратно держа чайник в руках, налил его содержимое в фарфоровую чашку, напоследок страстно целуя черноволосую в плечо. Это вызвало у девушки большое недовольство. Она резко поднялась с места, когда парень снова восседал на своём стуле. – Что ты себе позволяешь? – Извини, я не удержался. Правда, я не хотел чтобы так вышло. Брюнетка в глубине души смеялась и еле сдерживала смех, что был готов был выплеснуть наружу. Аристократ делал невинное лицо, будто бы он сам ангел, одевая маску самого гуманного человека. – Какие слова? Я тронута до самого сердца. Так вот, оно никогда не будет твоим, – Аккерман схватив скатерть, со всей силы потянула её на себя, с шумом скидывая всё на пол. Посуда с хрустальным звуком разбивалась о землю, а пища превратилась в кашу, смешиваясь в одну массу, но ни один глаз двоих даже не вздрогнул. Они сурово глядели на друг друга, после чего брюнетка удалилась, уже на этот раз надменно задирая нос. Азиатка остановилась у двери в своей комнате, хватаясь за голову, чувствуя, как силы покидают её тело, что наровясь отдохнуть было готово упасть камнем. – Чёрт, этого не может быть. Ривай ухмыльнулся, прикрыв лицо рукой, в предвкушении веселья, что начнётся слишком скоро. Он уже давно направлялся в покои своей сероглазой бестии, зная, что её ожидает поражение. Мужчина не мог сдерживаться. Ему надоело бегать за этой девицей, что совсем уж дерзко ведёт себя. Он распахнул дверь и ловко толкнул её на постель, хватая за руки со всей силы, до боли сжимая запястья. – Сейчас ты ничего мне не сделаешь, – самодовольно и цедя сквозь зубы кинул темноволосый, замечая как жертва закатывает глаза под воздействием чего-то.***
Лунный свет, что проникал сквозь шторы, освещал большую комнату. Микаса лежала неподвижно, а Равель ожидал пока действие препарата закончится. Она начала приходить в себя, что-то произнося невнятное про себя. – Очнулась? – прохрипел аристократ, хватая её за лицо и грубо впиваясь в губы, но девушка до сих пор не открыла глаза, не понимая в чем дело, – Тч, неужели я поторопился? Черноволосая распахнула очи, оглядываясь кругом во мраке. – Что ты собираешься делать? – негромко сорвалось с её уст. – То, что и хотел с самого начала. – Ублюдок! – вскричала она, пытаясь вырваться, но её руки были привязаны верёвкой к кровати, – Не смей! Нет! Ривай приятно закрыл глаза, тихо шептая на ухо: – Повтори. Аккерман дрожала изнутри, ей действительно было страшно. Почему она не увидела это наперёд? Почему она думала, что такого не может случиться? Сероглазая говорила себе, что это страшный сон, что это просто иллюзия, но в это поверить было просто невозможно. Леви начал покрывать влажными поцелуями шею, оставляя многочисленные засосы, чуть покусывая нежную бледную кожу. Темноволосая дергалась, как могла, в попытке вырваться, что вызывало усмешки со стороны графа. – Расслабься, тебе понравится, – ядовито проговорил он на самое ушко, кусая за его мочку. – Ненавижу! – парень заглушил звук исходящий от девушки своим поцелуем, что резко начал углублять, сплетаясь с языком спутницы. Она мычала, чувствуя, как воздуха не хватает, но мужчина не собирался разрывать поцелуй, настойчиво притягивая азиатку ближе. Парень с шумом отдалился, хватая ртом кислород, не сводя глаз с жертвы и её выражения лица. – Убью, – все что могла выдать Микаса, жадно поглощая воздух при каждом глубоком вдохе. Она билась в истерике, чувствуя невыносимую боль, что охватывала лёгкие и область сердце. Будто миллионы ножей пронзали его насквозь, разрезая на мелкие кусочки. Черноволосый стал действовать намного медленнее, дабы растянуть удовольствие в полной мере. Он до сих пор не мог оторваться от шеи, ключиц и плеч Аккерман, которая ещё так же интенсивно брыкалась. Наконец-то он спустив обе лямки добрался до груди, что заставило девушку от отвращения через силу прокричать: – Не трогай меня! Рука мужчины с силой сжала одну из них, когда он в это время посасывал вторую, из-за чего брюнетка прогибалась, как кошка. – Нет, хватит! Перестань! – вскрикивала она, сводя ноги вместе, оскалив зубы, замечая постоянные ухмылки в свой адрес. Ей было очень мерзко внутри за то, что она смогла почувствовать к аристократу что-то и это что-то приводило её в сомнения. Ведь девушка знала кто он такой на самом деле, но поддалась манипуляциям. Она сама виновата, она сама заставила себя влюбиться. Неужели это было так? Неужели она испытывала к нему чувства, как к своему человеку? Обнажив себя и «любовницу», Леви снова навис сверху, снова целуя в губы, слегка прикусывая верхнюю. Парень постепенно начал спускаться вниз, оставляя мокрые дорожки по всему телу, а после ввёл в брюнетку два пальца из-за чего Аккерман покраснев громко крикнула: – Не трогай меня там! Нет! Не трогай! Мужчина довольно улыбался, продолжая движение, пытаясь заставить азиатку издать стоны, что ещё, как странно, он не слышал. – Я разорву тебя на части, слышишь!? – прерывисто дыша из последних сил выговаривала она, а после слегка стиснув зубы, попыталась свести ноги вместе куда сильнее. – Нет-нет, – сказал темноволосый, не позволяя этого сделать, а после ввёл три, что вынудило жертву издать звук сладкого стона, что слетел очень громко. Равель прекратил эти пытки и после раздвинув ноги девушки, нависнув произнёс: – Ладно, – после этих слов он вошёл в её лоно, смотря на лицо черноволосой, что закрыв глаза, повторяла одно и тоже. – Нет! Нет! Прекрати! Ты не смеешь! Мужчина нагло и специально вошёл в неё на половину, что заставило девушку дрожащими губами стиснуть зубы, когда в это время слез катились по щекам большими каплями. – Даже я оказалась наивна..Я ведь верила тебе! Равель сделал вид, что пропустил это мимо ушей, резко начиная двигаться дальше, порвав девственную плену. Микаса закрыла глаза и зажмурилась, чувствуя боль внизу живота, но мужчина не останавливался. – Я забыл, что это твой первый раз, – ехидно прошипел он, как змей, кусая Аккерман за ключицу, что была красная от поцелуев, – Прости. Азиатке были противно от самой себя. Постепенно ей становилось очень приятно и вопли сами по себе вырывались наружу. Она подмахивала бедрами, она двигалась в такт не сдерживая себя вообще. Было тихо...и лишь вскрики и хлюпанье горячей смазки доносились из неодинокой комнаты. Луна, что вышла из-за туч снова, освещала силуэты двух людей, что занимались любовью. Но разве это любовь? Нет, это просто животные инстинкты. – Тебе же нравится? Да? – говорил брюнет, а после развязал руки девушке, что стоная прижималась к нему ближе всем телом, царапая кожу на спине парня уже свободными руками. Они понимали, что скоро дойдут до вершины пика, и одновременно излились. Микаса резко перевалилась на другую сторону постели, заворачиваясь в одеяло, пытаясь скрыть свою наготу издавая звуки плача, когда в это время Ривай уже одевшись, как ни в чем не бывало, ушёл. Азиатка накинула на себя что-то вроде халата, поднялась с кровати и направилась в ванную, дабы смыть это всё с себя, ведь ей было противно даже прикасаться к себе. Она кинула взгляд на своё отражение и ударив кулаком по нему, разбила стекло, хватая один из осколков, поранив себя нечаянно в области ладони, сидя на холодном полу и громко рыдая. Какой смысл жить, если её использовали сыграв с чувствами? Что её ожидает дальше? Будут пускать по кругу!? Она выставила руку перед собой, пытаясь порезать вену, но когда кусок стекла чуть ли не касался её кожи, кто-то выхватил острое из рук. Сероглазая резко повернула голову, замечая обидчика, что сердито глядел на неё. – Что тебе ещё от меня нужно? Ты же получил своё, то, что ты хотел! Так дай мне получить то, чего хочу я! – черноволосая закрыла лицо руками, а слезы, что перемешивались с кровью падали на холодную плитку. Мужчина оглядел её с ног до головы, пытаясь понять то, что она чувствует. – Ты хотела меня убить, так убей, – холодно произнес Равель протягивая тот самый кусок от разбитого зеркала. Юная бестия взяла предложенное и прижав парня к стене, преподнесла остриё к его шее. Мужчина точно знал, что она не сможет причинить ему вреда, но это было опрометчиво. Он снова решил сыграть с ней в что-то? Аккерман оскалив зубы, надавила сильнее, но аристократ резко среагировав, сумел слегка отодвинуть её руку, так, что на шее остался лишь лёгкий порез. – Чёрт, ты меня чуть не убила, и о чем я только думал? Теперь была очередь сероглазой смеяться. Она громко насмехалась над ним, ухватившись за живот, как-то в истерике то ли плача, то ли от того, как было смешно. – Значит, ты доверился мне сейчас? Ты хоть знаешь, как я верила тебе!? Я думала, что это дело во мне, что это я такой дикий человек, что воспринимает всё с опаской! Но я была права. Ты эгоист, ты не умеешь чувствовать совсем ничего. У тебя нет сердца, ни жалости, ни сожаления и нет души. Когда ты сдохнешь, никто не принесёт на твою могилу цветы, никто не вспомнит о тебе что-нибудь хорошее. Ты будешь гореть в аду, ясно!? Похотливое животное! Ненавижу тебя, ненавижу так, что готова продать свою душу, лишь бы услышать то, как ты мучаешься! Леви молча ушёл, не зная, как ему быть дальше, а Микаса снова упав на землю громко рыдала..