Часть 1
6 февраля 2019 г. в 17:40
У Шепард на предплечье чёрной вязью горят буквы. Две строчки случайных знаков, никак не желающих складываться в слова. Две строчки, безраздельно завладевшие вниманием лейтенанта Аленко, приковывающие к себе его внимательный взгляд. Иногда Кайден сам не понимает, что пришло раньше: его увлечение Джейн Шепард или попытка раскрыть тайну её татуировки. Хочется верить, что всё же первое.
Шепард сама подходит к нему: говорит, что знакомится со своей командой, но формальный разговор непроизвольно затягивается. И никто не торопится прекращать. Коммандер всё время что-то спрашивает, не давая диалогу увянуть, но сама почти не говорит. Кайден рассказывает ей о своей семье и о доме. О детстве призрачно-далёком и солнечно-ярком. Рассказывает немного, кратко, боясь утомить скучными, ненужными подробностями. А сам следит внимательно за тем, как Шепард слушает, и как робкая улыбка легонько приподнимает краешки губ. Несмелая, полузабытая, но такая искренняя. Ради этой улыбки он готов говорить вечно.
– Ваша татуировка, – спрашивает Аленко будто бы невзначай, – эти буквы значат что-то конкретное?
Приоткрывшаяся на мгновение душа снова прячется за толстыми стенами, и холод сменяет тёплую искру, загоревшуюся было в зелёных глазах.
– Ага, – только и кивает женщина.
Уходит Шепард не попрощавшись. Просто вдруг отворачивается, и, прежде чем мужчина успевает что-то понять, скрывается за дверями лазарета. Сквозь затемнённые окна Кайден видит её, болтающую с доктором Чаквас, и в глаза бросается улыбка, фальшивая, дежурная улыбка, которой точно не было во время разговора с ним. Что ж, Аленко сам виноват, что попытался залезть в её душу. Он не хочет оставлять эти попытки добиться искренности от женщины, просто в следующий раз нужно дождаться приглашения.
Шепард приходит снова. Не возникает неожиданно, не врывается шумным вихрем, как доктор Т'Сони за полчаса до этого. Наоборот, подходит неторопливо, давая время отложить в сторону датапад и вздохнуть, освежив забитые делами мысли. В этот раз, после обсуждения рабочих вопросов, она спрашивает о военной службе, о мотивах и целях, о мечтах. Кайден снова выкладывает всё как есть, не скрывая даже самых глупых желаний. Рядом с ней он не боится показаться дураком, не верит, будто она, всегда серьёзная и ко всем внимательная, может высмеять кого-либо, заставив того чувствовать неловкость. Рядом с ней он хочет быть собой, без масок и образов, прячущих истинную личность. Шепард слушает внимательно, ловит каждое сказанное мужчиной слово, и от этого хочется говорить снова и снова. Лишь бы была рядом, лишь бы улыбалась так по-особенному, словно только для него одного.
– Да вы романтик, Аленко, раз пошли на флот за мечтой.
Кайден чуть улыбается в ответ. И сам собой с языка слетает встречный вопрос:
– А что привело вас в войска Альянса?
Шепард отвечать не торопится, а глядит задумчиво на чернеющие на коже буквы. Аленко, забывший было про странную татуировку, вновь прикипает к ней взглядом, не в силах отвести глаз. Секунды тишины сменяются минутами, а женщина по-прежнему молчит, будто сочиняя наиболее правдоподобную ложь.
– Я сбежала, – наконец выдает она, и Кайдена в дрожь бросает от скривившей её губы усмешки, кровожадной и жестокой. – У меня был небогатый выбор: остаться на дне и быть на побегушках у преступной шайки или же сжечь мосты и попробовать своими силами пробиться наверх, начав всё с чистого листа.
Кайден пытается переварить услышанное. Кажется, слишком долго. Рушится ещё одно его представление о коммандер, возникшее благодаря ею созданному и тщательно поддерживаемому образу. Резкими словами, эта женщина обращает иллюзии в дым в тот миг, когда этого совершенно не ждешь.
– Увы, не ко всем из нас Земля была благосклонна, – Шепард только пожимает плечами, как будто собственное тяжёлое детство ничего не значит. – Ещё увидимся, лейтенант.
Тело автоматически выстраивается по стойке смирно, чтобы отдать честь идеально выверенным движением. Мысли же летают где-то далеко, неспособные вернуться в разум.
Следующий разговор снова получается односторонним. Кажется, Шепард обладает потрясающим умением вытягивать из других секреты, не раскрыв при этом собственных тайн. Вместо ответов на встречные вопросы – дежурная улыбка, холодный взгляд и туманная, ничего не значащая фраза. Остальным этого оказывается достаточно, Кайден же сдаваться не намерен.
В этот раз он рассказывает ей о боли, что грызет уже очень давно. Рассказывает о страхе и о предательстве. Вот только кто в итоге оказался предателем – загадка. Вирнус? Райна? Он сам? Даже сейчас, спустя годы, горько при воспоминании о содеянном. Шепард советует отпустить, оставить прошлое в прошлом. Будто избавиться от сожалений так легко. Будто память можно вынуть из головы и запихнуть в альбом с надписью "Опыт", бросив тот пылиться на полке в квартире. Это же, чёрт возьми, нереально! Да что эта женщина может понимать в ошибках?
– Действительно, совсем ничего, – зелёные глаза словно стекло, а губы побелевшие, сжаты плотно, подобны тонкой нити.
Не дав вставить ни слова, Шепард отворачивается в следующий миг, и одного взгляда, брошенного вслед, становится достаточно, чтобы понять. Боль скрывается глубоко внутри, прячется за гордой осанкой и непроницаемым выражением лица. И ждёт любого момента слабости, чтобы напомнить о себе, уколов иглой в самое сердце. Но это же Шепард! Разве знакомы ей сомнение и страх? Разве для неё не стала ключевой фраза, что цель оправдывает любые средства? Разве...
– Идиот, – шепчет Кайден, ударяя кулаком ближайшую стену. – Она прежде всего женщина.
Острая, пронзительная боль бьёт по костяшкам, не спеша затихать. Не важно, Аленко давно привык к физической боли. А вот избавиться от мерзкого чувства в груди, вызванного неприятным разговором, куда сложнее.
Извиняется Кайден быстро, не желая разбрасываться пустыми, ничего не значащими словами. Никаких громких речей, никакой мишуры, всё четко и по делу.
– Всё хорошо, Аленко, я не злюсь, – брошенная ею фраза выглядит сухой, но это опровергает дружелюбная улыбка.
Мужчине крайне неприятно, что первый начатый по его инициативе диалог состоит из одного лишь извинения, поэтому он предпринимает попытку сменить тему. Как обычно, Шепард только спрашивает и слушает, но сейчас Кайдену достаточно и этого. Он рассказывает ей о себе, собственных целях, собственных мыслях. И в эту минуту чувствует себя как никогда обнажённым, пуская другого человека в свою душу.
– Скажите, коммандер, вы со всеми о таком говорите? – интересуется мужчина с напускным равнодушием в голосе.
Пора приоткрыть завесы над некоторыми тайнами. Слишком сильно – нестерпимо сильно – затянулось обоюдное замалчивание. Хватит. И плевать на устав.
– Нет, – женщина качает головой.
И снова собирается уйти не попрощавшись, скрыться из виду стремительно и резко, не позволив опомниться. Рука тянется вперёд прежде мысли, и Кайден внезапно понимает, что сжимает пальцами запястье Шепард, не давая той сделать шаг. То самое запястье, над которым полыхает чёрным огнем непонятная надпись, набор букв. Аленко не впервые прикасается к этой женщине, но в первый раз дотрагивается до занимающей мысли татуировки.
– Кто я для вас, коммандер? – шёпотом спрашивает он, потому что в такой очень личный момент нет смысла в громких словах.
Шепард не колеблется с ответом, лёгким и аккуратным движением освобождая руку:
– Ты мой лейтенант.
В зелёных глазах Кайден видит искреннюю веру в собственную ложь.
– Это инициалы, – тихий голос нарушает тишину, вырывая мужчину из полусна обратно в реальность.
После столь грубого прерывания дремоты мысли немного путаются и сложно понять, о чём идет речь.
– Что? – Кайден переворачивается на бок, подложив локоть под голову и заглядывая в глаза лежащей рядом.
Шепард растягивается на спине, высвободив левую руку из-под одеяла, впервые разрешая тщательно рассмотреть бегущую по коже вязь.
– Помнишь, когда-то я сказала тебе оставить прошлое в прошлом? – Кайден кивает, даже зная, что вопрос на самом деле риторический.
Кивает машинально, больше самому себе, нежели ей в ответ. Потому что слишком боится прервать откровение неудачным словом или жестом.
– Так вот, я сама не смогла последовать собственному совету, – продолжает женщина, позволяя Кайдену пальцами пробежаться по выведенным на руке строчкам. – Эта татуировка – инициалы тех, кто остался на Торфане. Тех, кого я оставила на Торфане. Я всем советую жить в реальности, в настоящем, а сама ношу прошлое на коже, прямо перед глазами, и каждый день множество раз ко мне являются призраки, напоминая о принятом решении. Будь у меня шанс, я бы не раздумывая всё повторила, потому что о сделанном выборе не жалею. И татуировка, скорее, напоминание о том, что у всего есть цена. Моя цена – помнить.
На эти слова невозможно что-либо ответить, ведь любая сказанная фраза будет лишней, банальной, бесконечно ненужной. Кайден не собирается говорить, и лишь обнимает женщину, прижимая её к себе так крепко, как только может. Обнимает, потому что вдруг становится страшно оттого, что в следующий миг она снова повернётся спиной и вновь станет чересчур далекой, запрёт душу в каменной башне. Шепард не отстраняется и, к его огромному счастью, не отворачивается, позволяя себе удобнее устроиться в кольце сильных рук. Сейчас она кажется нежной и беззащитной, и хочется стать сильнее лишь для того, чтобы оградить её от всех опасностей мира. Аленко вспоминает об Эшли, ещё одном невозможно тяжелом выборе, но больше не корит себя за то, что остался жив. Когда смерть дышала в затылок, когда голова разрывалась от криков в динамиках и звуков стрельбы, когда сознание готово было принять неизбежное, появилась Джейн Шепард. Рядом с ним, не с Эш. И сейчас эта женщина неосознанно подарила ему новую цель существования: он будет жить ради тех, кто стал внесённой за него платой. Он будет жить, чтобы помнить.