want to live

      Последнее из того, что помню: я падаю за борт корабля...       Чонин резко раскрывает глаза, упирается руками во что-то мягкое под собой, пытаясь принять сидячее положение, но в глазах мгновенно мутнеет, нарушая координацию. Парень тихонько сползает обратно, двумя пальцами обоих рук принимаясь массировать уже закрытые глаза.       Проходит несколько секунд прежде, чем Ян убирает руки от глаз, медленно открывая их. Веки с трудом разлепляются после сна, который длился...а спал ли он вообще? На этот вопрос он сам не знает ответа, ведь единственное, что Ян запомнил его падание за борт корабля. В событиях до этого самого падения он помнит всё, кроме того как попал на корабль. Даже сам не знает, упал ли он случайно или кто-то помог, мозг будто блокирует эти воспоминания, закрывая на ключик дверцу, говоря, что позже можно будет всё узнать.       Понимая, что Чонин не знает, где он и как сюда попал, парень заключает, что верным решением было бы осмотреть помещение. Которое освещается только через дыру в стене, заменяющую окно в комнате. Сам он лежит на большой копне сена в углу, укрытый какой-то плотной тканью, а рядом на полу лежат небольшой стопкой несколько спальников. Слева находится комод и табурет, который, как кажется парню, сделан не так давно.       Из звуков, слышимых через «окно», Ян различает пение птиц и понимает, что раньше он таких мелодий не слышал. Нет, вообще, он не любитель птиц, но просто приятно посидеть в кофейне с открытыми окнами, когда посетилей нет, и вслушиваться в их незамысловатые песни. Потом Чонин отмечает для себя, что слышит звук пострескивающих поленьев в костре. Никогда не задумывался, что он может быть таким успокаюващим и...даже убаюкивающим. Под такой треск можно заснуть и не заметить этого, а потом проснуться, когда поленья сгорят и останется лишь пепел, когда тихая колыбельная исчезнет.       Ян почти дремлет, когда слышит, что кто-то заходит внутрь, доски под ногами зашедшего нещадно скрипят. Чонин приоткрывает глаза, еле разлепляя их, и смотрит на приятно улыбающегося незнакомца. — Проснулся, — констатирует тот самый незнакомец, подойдя совсем близко к Чонину, который почти отошёл от дрёма. — Пить хочешь? — спрашивает он, беря с комода почти полный стакан воды. Но Ян лишь отрицательно крутит головой. — Кто вы и где мы? — Я — Нам Юнсон, — проговаривает Нам, — можно просто Юнсон, — на его лице расцветает милая улыбка, которая вселяет в Яна некое чувство защищённости. — Ты совсем ничего не помнишь? — Помню только один момент из всего, — говорит младший. Голос его немного хрипловатый то ли после сна, то ли из-за того, что он какое-то время не говорил. — Как я падаю за борт. — Мы плыли на корабле в... — Юнсон запинается, забыв куда же он направлялся отдыхать тогда, — аха, чёрт, я забыл, куда мы плыли, — парень нелепо зарывается пятернёй в волосы, почёсывая затылок, а на его щёках проступает лёгкий румянец, — но это ведь не столько важно, правда? — и получив одобрительный кивок, быстро ориентируется, где остановился и продолжает рассказывать. — Наше путешествие проходило довольно хорошо, но небо резко заполонили тучи, и начался сильный шторм...а что произошло потом никто из нас не помнит. — А есть кто-то ещё из уцелевших? — Ещё Сокджин и Кристофер, больше никого, — Нам делает серьёзное лицо, — правда, мы ещё и не искали никого. — А где мы вообще? — интересуется Ян, склонив голову слегка в бок. — Как я понимаю, мы вчетвером находимся в самой такой глубине какого-то острова, — Юнсон садится на табурет, сгорбив спину, упираясь локтями почти что в колени. — Вряд ли корабль смог бы сюда доплыть, так как ручей, что здесь недалеко находится, довольно узок. Конечно, мы могли приплыть на каких-то обломках корабля, но это можно исключить, учитывая, что мы ничего не нашли. Абсолютно никаких кусков, абсолютно ничего. — А этот дом возле реки или где-то поглубже в лесу? — спрашивает Чонин, осмотрев помещение повторно. — Дом возле реки, метрах в трёхсот от места, где мы оказались изначально, — Юнсон встрепенулся, опустив ладони внутренней стороной вниз на свои чёрные левайсы, устремил взгляд на младшего. — Есть хочешь? Сокджин почти приготовил. — Очень хочу. — Хах, — посмеивается старший, — тебе помочь встать? — Нет, я сам, — говорит Чонин, но когда он встаёт на левую ногу, Ян чувствует сильную боль, распространяющеюся на всё тело,— Ай-я! — он быстро садится обратно, посматривая на ногу. — Я, конечно, не специалист в медицине, — начинает говорить Нам, — но я уверен, что у тебя разрыв ахиллово сухожилия. — Откуда ты знаешь? — Там, где я работаю случаи с разными разрывами и растяжениями очень часты, — Юнсон садится рядом, закидывая руку Яна себе на плечи, — я становлюсь нередко свидетелем, поэтому меры принять могу.       Одной рукой Нам держит за лежащую на его плечах руку Чонина, а второй поддерживает его за талию, помогая младшему спокойно дойти. Юнсон доводит того до небольшого круглого стола, стоящего на улице, совсем рядом с домом, садит на стоящий возле стола табурет.       А здесь звук костра слышнее, чем в доме . Переведя взгляд к костру, Чонин замечает сидящего возле него мужчину, который будет точно постарше него самого. Юнсон говорил, что за ужин отвечает Сокджин. Ян не знает можно ли ему так называть Кима, поэтому воздерживается спросить у него, что-то на счёт ужина.       Дальше взгляд младшего перебегает от костра к дому, из которого Нам его вывел. Не смотря на то, каким дом был внутри, снаружи он казался довольно необычным. Стены напоминали ему палочки Pocky со вкусом зелёного чая, потому что были похожи по цвету, а крыша, настланная черепицей какого-то желтоватого оттенка, напоминала вафли с мёдом. Именно в этот момент, Ян вспомнил сказку про Гензель и Гретель, которые нашли пряничный домик. И ему казалось, что дом и в правду похож на тот домик из сказки.       Чонин пугается, когда хочет спросить у Юнсона на счет дома, а рядом внезапно оказываются ещё и Сокджин с Кристофером, подготавливающие стол к ужину, как-то по-бытовому ругающиеся.

***

— Я не знаю сколько ещё времени нам придётся тут пробыть, — говорит Сокджин, садясь за стол уже после произведённой трапезы, — поэтому я считаю, что лучше дружить, ну, или просто хорошо общаться.       Юнсон, что ожидал подобного, тихо усмехнулся, потерев нос тыльной стороной ладони. — Тогда, может, расскажем о себе хотя бы такую, поверхностную информацию о себе, — предлагает Кристофер, а его предложение оказывается принятым единогласно. — Кхм, ну, наверное, я начну, — вызывается Чонин, раздумывая, о чём же всё-таки лучше рассказать. — Меня зовут Ян Чонин. — Здравствуй, Ян Чонин, — высоким голосом произносит Сокджин. — Не делай так, а то чувствую себя, как в клубе анонимных алкоголиков.       У всех срывается лёгкий смешок, но потом все резко замолкают, будто марионетки по велению кукловода. — Мне девятнадцать и, наверно, я самый младший, — продолжает Ян, — но я постараюсь быть не менее полезным.       Сокджин кивает, соглашаясь, что возраст здесь не главное, поэтому он сможет показать себя. — Дальше я, — вызывается Кристофер. — Меня зовут Бан Чан, но можно ещё Кристофер, Крис, как угодно, — вальяжно произносит он, слегка жестикулируя руками. — Мне двадцать четыре года. Я занимаюсь руфингом и снимаю это на видео. — А что такое руфинг? — задаётся вопросом Чонин. — Покорение каких-то вершин без страховки, — отвечает Юнсон, обмениваясь взглядами с Сокджином. — Ну дальше тогда пойду я. Меня зовут Нам Юнсон. Мне двадцать три и я актёр в театре. Немного разбираюсь в медицине, поэтому могу, если понадобится, оказать первую помощь. — Остался только я? — притворно удивляется Ким. — Ну хорошо. Меня зовут Ким Сокджин, ну, или просто Джин. Меня двадцать шесть. Я повар-технолог, поэтому не бойтесь без жратвы вы не останетесь.       С несколько минут они сидят, перебегая взглядами от одного к другому, пока голос Сокджина не обрушивается на них: — Ах, кстати, зовите меня хёном. — Так точно, — говорит Юнсон, прикладывая руку ко лбу, как солдат.       Они разражаются дружным смехом, нескончаемым и весёлым. И успокаиваясь по немногу, всё равно не могут сдержать улыбок.