Слёзы отчаяния

Сколько можно потерять дорогого за какие-то два года? Теперь Маргарет Хейл знала, что ответом может служить: «Бесконечно много, если не всё, чем Вы живёте». Она не могла прийти в себя. Только теперь к мисс Хейл пришло осознание всего безнадежного положения, и слабо утихшая боль вновь заявляла о себе. Маргарет хотелось кричать, будто она чувствовала, как её сердце было готово разорваться, тело ослабеть, и девушка больше не сможет бороться. Как же плохо ей было. Сколь близка она была, чтобы окончательно сломиться. Всё это давило на неё; все несчастья и невзгоды слетелись к ней, и Маргарет всё больше теряла сил. Она смогла пережить переезд из Хелстона, смириться, что никогда не сможет вернуться. Примирилась, что Фредерик нашёл новую жизнь и в Англии ему больше не место. Держалась после смерти матери ради брата и отца, но теперь… Фредерик был далеко, а отец… Её бедный папа умер и похоронен даже не там, где желал бы, куда стремилось его сердце, оставшись совсем один… Она должна была уехать с ним. Должна была провести с ним последние минуты, быть на его похоронах, иметь возможность проститься… Как же жестока была судьба. За что она послала Маргарет все эти муки? За что… Вопрос, зародившейся в голове Маргарет, всё не желал уходить. А самой ей хотелось исчезнуть. Чтобы никто и нигде не знал о ней. Но это являлось невозможным. Она была сиротой, без мужа, без средств к существованию, и потому должна была уехать к тёте Шоу в Лондон. Как раз сейчас Маргарет читала письмо от неё и Эдит, что они уже едут за ней. Но она надеялась, что это произойдёт как можно позже. Ей не хотелось видеть их лица, что станут выражать искреннее презрение к Милтону и его жителям, о которых они ничего не знают и никогда не поймут. Маргарет не желала уезжать. Не хотела покидать этот дом, этот город, пускай и потеряла здесь так много. Здесь умерла её мать; это место выбрал отец. Он хотел здесь жить и умереть, и она должна была… Но теперь слишком поздно. У неё не оставалось выбора. Девушка окинула печальным взглядом гостиную, в которой они так часто сидели все вместе. На какие-то мгновения ей казалось, что всё это лишь грустный сон; будто она очнётся и увидит отца и мать, о чём-то спорящих, но в их взглядах будет читаться также любовь друг к другу… Нет! Маргарет не могла этого вынести. Не могла находится здесь, где почти недавно они были живые и счастливые. Как же горько ей было. Как тяжело… Не позволяя слезам выйти наружу, мисс Хейл, сказав суетившейся, также горюющей, но желавшей быстрее уехать, Диксон, что желает прогуляться, ушла, даже не вслушиваясь в комментарии служанки, пытающаяся уговорить хозяйку отказаться от этой идеи. Но Маргарет было необходимо вырваться. Здесь, в этом доме, всё… всё напоминало ей о родителях, о тех днях, когда всё было хорошо. Мисс Хейл медленно ступала по полю, что находилось близко к городу, где можно было наблюдать за уходящем в небо дымом, огрязнявшим воздух, отчасти слышать шум фабрик, из-за которых столь многие лишились жизни. Ей вспомнилась бедная Бесси, Баучер и его жена с детьми… Как же несправедливо всё это. Несправедливо. Вдруг неожиданно повеял ветер, и Маргарет механическим движением коснулась головы, осознавая, что она забыла надеть шляпу и поправить волосы, отчего они почти рассыпались на её плечах, но мисс Хейл не стала пытаться попробовать привести в порядок. Будто это могло что-то изменить… Её взгляд столкнулся в противоположную сторону от города, на когда-то родной Юг. Неужели теперь там она должна будет жить, слушая разговоры о сплетнях и нарядах, терпеть скучные приёмы, бороться с намерениями выдать её замуж. Хотя она без причины беспокоилась о последнем. Кому нужна была бедная сирота, не имеющая даже приданного и кроткого нрава. Нет, Маргарет, не создана для замужества. Быть может, когда-то она нужна была человеку, что желал бы её такой, даже в этом положении… Но теперь его чувства к ней прошли; он сам сказал это… Маргарет закрыла глаза, чувствуя это отчаяние. Насколько же с ней всё было не так, что даже собственные чувства осознаёт и принимает, когда становится слишком поздно… Ей уже не быть счастливой. Она почувствовала горькие слёзы на лице, не думая пытаться скрыть их. Это было всё слишком для неё. Она не хотела уезжать. Не хотела расставаться с местом, где смогла обрести некую свободу, где по-настоящему выросла и поняла жестокость этого мира. Ведь как бы не был ей дорог Хелстон, Милтон стал ей домом, пускай она много страдала здесь, но оставались воспоминания, которые были ей дороги. Здесь она встретилась с теми, кто показал ей другую суть вещей, и даже того, кто смог заставить трепетать её сердце… Но слишком поздно. Теперь у неё другая судьба. Насколько же сильно Маргарет углубилась в свои мысли, что даже не услышала шаги за спиной. Мистер Торнтон был сильно удивлён, увидев её. И это отвлекло его от собственных тяжёлых мыслей. Ведь и в его жизни всё шло с трудностями. На фабрике был беспорядок, неудовольствия и волнения оставались, финансовые трудности вновь начинали преследовать его. И он не мог находиться там. Ему было необходимо вырваться оттуда, уйти из той душащей обстановки и спокойно подумать. Но неожиданно Торнтон увидел её. Ту, что была ещё одним беспокойством; ту, что никак не могло забыть его сердце; ту, что уже была выбрана другим. Когда Джон узнал о смерти мистера Хейла, он был ошеломлён и опечален. Он потерял дорого друга, учителя, почти близкого человека. И даже не представлял как может помочь его дочери, что, как предсказывал мистер Белл, должна будет уехать из Милтона навсегда. Возможно, он больше никогда не увидит её. И мистер Торнтон не смог смолчать:  — Мисс Хейл. Маргарет обернулась, не понимая правда ли слышит его голос, или же теперь её рассудок и вовсе помутился. Но это был действительно он, Джон Торнтон. Хотя бы так она сможет в последний раз поговорить с ним. Вряд ли им вновь выпадет такой шанс.  — Мистер Торнтон. Она пыталась говорить спокойно, но вид выдавал её. В глазах Маргарет читалось отчаяние, мольба, сломленность. Но всё что мог сказать Торнтон было лишь:  — Сожалею о Вашей утрате. Мистер Хейл был достойным человеком.  — Да, это так. Маргарет тщетно думала, как привести себя в порядок, но вдруг пришло осознание, что по не всё читалось без труда и исправлять положение не имело смысла. Мистер Торнтон будто видел её насквозь, но не знал, что ещё можно было сказать. Он словно потерял способность говорить, и всё же сумел вымолвить:  — Я слышал, Вы собираетесь покинуть Милтон.  — Да, — Маргарет так сильно старалась говорить равномерно, что давалось с большим трудом. — Уже скоро должны прибыть моя тётя и кузина, чтобы забрать меня в Лондон. Девушке моего возраста не пристало существовать одной. Как не прискорбно это было, но отъезд казался необратим. Она уедет навсегда. Ничто не удерживало её здесь. Ничто и никто. И Джон ничего не мог сказать, чтобы остановить её. Любое нежное слово, которое желал он произнести, не имело для неё значение. Всё то, что мог сказать на прощание было:  — Надеюсь, Вы сможете обрести своё счастье. И пусть дальше должен был последовать наклон головы в знак уважения и благодарности, слова прощания на чём и должно было всё завершиться, но Маргарет не могла этого вынести. Неужели это всё, что он желал ей сказать, когда они могли больше никогда не увидеться. Неужели этот человек теперь совсем не чувствовал то, что когда-то заставило его прийти к ней, хоть она и отступилась от него, не понимая своих настоящих чувств. Всё это было слишком для неё. Она не могла больше выдерживать:  — Счастье, мистер Торнтон? Полагаете, я смогу быть счастлива после всего? Её голос дрожал, тон выражал подступающий гнев с отчаянием. Но Торнтон не представлял, что могло вызвать надвигающуюся бурю:  — Я думал, Вам не нравился Север. И предполагал, для Вас будет радостью вернуться на Юг.  — Не нравится Север? Это слишком малые слова. Голос Маргарет дрожал.  — Здесь я потеряла почти всех, кто мне был дорог. Мать, отца и даже простых друзей, которых и не надеялась встретить. А теперь и их я должна лишиться из-за правил приличия и необходимости выжить, вновь покидая место, ставшее для меня почти что родным. У меня никого не осталось. Она не могла остановиться. Плотина сорвалась, и гнев вырвался наружу, желая всё испепелить, и его уже невозможно было остановить.  — А знаете… Я ненавижу Север! Я ненавижу Милтон! И Вас тоже… Голос сорвался, слёзы не прекращались. Для чужого человека она могла сойти за безумную, но не для Джона… Он знал, какое горе испытывала Маргарет, как ей было тяжело. И её слова ранили. Ранили столь глубоко, что мистер Торнтон с трудом мог дышать, желая умереть самому. Едва переводя дыхание, Маргарет продолжала:  — Ведь после встречи с Вами я стала совсем другой. Узнала столь много, что всё это становится слишком… Из-за Вас я изменилась. Но больше всего мне ненавистно, что Ваш облик навсегда останется в моей памяти и в сердце… Она закрыла глаза, больше не желая видеть. Мистер Торнтон был ошеломлён её словами, её признанием… Ведь в тот злополучный день она была так холодна, давая понять, что не ответит ему взаимностью… И в тот вечер у станции Аутвуд…  — То, что Вы сказали… Разве, Ваше сердце не принадлежит тому джентльмену, который был с Вами в тот вечер? Я видел вас тогда. Разве Вы не любите его? Маргарет едва дышала, встречаясь взглядом с мистером Торнтоном. Как тяжело ей было теперь произносить эти фразы. Но разве не лучше рассказать всю правду в последние минуты, что ещё принадлежали им…  — Будь мы при других обстоятельствах, — её голос всё ещё била дрожь, но она продолжала, — Ваш вопрос был бы столь неприличен… Но теперь мне нет нужды скрывать правду. Да, я люблю его. Ибо я не могу не делать этого, как и мои родители. Ведь тот мужчина, с которым Вы видели меня, мой родной брат, мой бедный Фредерик, что вынужден был сбежать из своей страны, чтобы остаться в живых. И, быть может, я больше не увижу его. Маргарет отвела взгляд от него, не в силах видеть его глаза… Её слова означали для мистера Торнтона… Он не смог бы подобрать верные слова для описание всех его чувств в эти минуты.  — Ваш брат? Смутно вспомнились слова мистера Белла о нём, братце-бунтовщике и беженце. Его одарила Маргарет тем нежным взглядом, которому завидовал Джон Торнтон; за него она вступилась, солгав. Теперь всё становилось ясным. Он смотрел на Маргарет, что вновь решилась поднять к нему взгляд.  — Да. И он потерян для меня, приняв другую страну для спасения своей жизни. А я… Я совершенно одна, вынужденная поступать по чужим желаниям и чувствовать к Вам то, что и Вы когда-то испытывали… Но теперь я призираема Вами, на что Вы имеете полное право. Быть может, в моём отъезде и будет польза… Прощайте, мистер Торнтон. Она развернулась, намереваясь уйти в город. Но после пары шагов не смогла найти в себе сил идти дальше, присев на стоящий рядом валун, опустив руки на колени, а взгляд устремив куда-то в даль, ничего не замечая, думая лишь о боли в сердце. И Маргарет не заметила, как к ней подошёл Торнтон. Он был так поражён той истиной, что она сказала. Он не мог её оставить в этот миг. Маргарет думала, будто ему удалось забыть её, но как же она ошибалась. Джон любил её. И больше не станет отступать. Мистер Торнтон опустился подле неё, взяв её нежные ладони в свои, мягко произнося:  — Дорогая Маргарет. Она смотрела на него с таким отчаянием, мольбой, не находя силы что-либо произнести.  — Никогда бы я не смог найти в Вас то, что заставило бы меня презирать Вас. Я солгал о своих чувствах. Я никогда не переставал любить Вас. Маргарет, я люблю Вас и всегда буду любить, несмотря ни на что. Торнтон нежно поцеловал её ладонь, вновь взглянув на неё, плачущую и удивлённую:  — Мистер… Джон… Её голос был мягок, но она так волновалась, что дрожь не проходила. Боль все ещё не ушла:  — Всё это так свалилось на меня, что… Я не могу так больше. Не могу это выдерживать… Ничего не говоря, Торнтон притянул Маргарет к себе, укладывая её голову на своём плече, обнимая крепко, чтобы она чувствовала, что он рядом. Она вцепилась в его руки, не могла перестать плакать, но начиная ощущать себя в безопасности, осознавая, что больше не одна… Когда мисс Хейл успокоилась и нашла в себе силы вернуться в реальность, она с сожалением отстранилась от мистера Торнтона, с мягкостью наблюдая за ним, едва произнося:  — Спасибо Вам. Он крепко сжал её руку, понимая, что им и в правду следовало вернуться к реальности. Маргарет, осознавая произошедшее, несколько смутилась, произнося:  — Боюсь, мне пора вернуться домой. Торнтон кивнул:  — Вы позволите мне сопроводить Вас? Улыбка озарила девушку:  — Конечно, мистер Торнтон. Они шли молча, но им было так спокойно в присутствии друг друга, что слова не казались нужны в те минуты. Но когда, достигнув дома мисс Хейл, пришлось остановиться, Джон Торнтон позволил себе дерзость, поцеловав её в щёку. Румянец захватил Маргарет, и она могла лишь пожелать ему доброго вечера, как бы ей не хотелось, чтобы он остался с ней сейчас. Но Маргарет нужно было подготовиться к визиту родственниц и подумать, что им сказать. Они приехали в тот же вечер. И пусть уставшие, но уже тогда Маргарет стала выслушивать возгласы миссис Шоу об ужасе Милтона и вздохи Эдит, как здесь было отвратительно. Но ей было нечего им ответить. Мисс Хейл понимала, что они всегда оставались жительницами Юга; им невозможно было осознать всю ценность Милтона для неё. И на следующий день, когда Эдит уже умоляла её начать собираться, дабы уехать поскорее, Маргарет старалась выдерживать скучный утренний разговор о Лондонских сплетнях и всё в этом роде. Низкие для неё потребности южан, столь важные для тёти Шоу с Эдит. В душе зарождалась некая тревога, словно Маргарет ожидала чего-то, но оно никак не приходило. Ей всё вспоминался вчерашний разговор с мистером Торнтоном. Мисс Хейл твёрдо решила, что должна будет прийти к нему в дом, чтобы попрощаться с его матерью и поговорить с ним… Внезапно в гостиную, где сидели дамы, вошла Диксон, довольно встревоженная, и подошла к Маргарет:  — Пришёл мистер Торнтон и желает поговорить с Вами, мисс Хейл. Девушка еле сдержалась, пытаясь скрыть, как взволновала её эта новость. Он был здесь. Он правда пришёл к ней.  — Благодарю, Диксон. Прошу, проводи его в кабинет отца и передай, что я сейчас буду. Диксон вышла, а Маргарет почувствовала, как сильно стучало в груди её сердце. Но тут она услышала возглас Эдит:  — Мистер Торнтон? Смутно припоминаю о нём в твоих письмах… Мисс Хейл вздохнула, утихая волнение:  — Он друг семьи. Разумно, что он решил попрощаться перед отъездом.  — Но требовать встречи с тобой сейчас, — начала говорить тётя Шоу. — Не волнуйся, милая, я буду присутствовать с тобой…  — Нет, тётя! Голос Маргарет неожиданно стал чересчур жёстким:  — Это касается лишь меня и мистера Торнтона. Поверь, жизнь в Милтоне научила меня приличиям и этикету. А теперь прошу извинить, но меня ожидают. Маргарет быстрым шагом направилась к кабинету отца, желая скорее увидеть его. На секунду остановившись, вдохнув как можно глубже, она вошла в комнату, где ждал её Джон Торнтон. Он смотрел на неё с таким мягкостью и нежностью, едва сдерживаясь, чтобы соблюсти правила приличия:  — Мисс Хейл.  — Мистер Торнтон. На мгновения создалась умиротворяющая тишина. Казалось, что они вечность были готовы так стоять, лишь наблюдая друг за другом. Но Джон Торнтон понимал, что время не стоит на месте, и он не мог позволить ей уехать, не сказав то, что могло остановить Маргарет:  — Я услышал, что приехали Ваши родственницы из Лондона И понял, что ошибался, думая, будто у нас ещё есть время. Девушка кивнула, чувствуя, как сердце замирало от его слов:  — Как и я. Он подошёл ближе к ней, осторожно коснувшись её ладони:  — И потому я не могу позволить себе не… Мисс Хейл, я вновь предлагаю Вам свою любовь и прошу Вашей руки. Останьтесь со мной, в Милтоне. Устами Маргарет завладела улыбка. Она чувствовала, что теперь готова на всё ради него. Мисс Хейл кивнула и еле слышно произнесла:  — Я принимаю Ваше предложение. Я хочу остаться дома, с Вами. Мистер Торнтон выдохнул, и она видела его облегчение и счастье в глазах. Он нежно накрыл ладонями девичьи щёки, касаясь своими губами её. Маргарет прильнула к нему, руками обвивая его шею, как тогда при бунте, желая защитить его. А теперь ею движели лишь нежность и любовь к этому удивительному человеку, с которыми она хотела провести все оставшиеся годы, разделяя все важные моменты их жизни. Джон Торнтон слегка отстранился, склоняя свой лоб к её лицу, не желая отпускать любимую ни на мгновение.  — О, Маргарет.  — Джон. Как странно звучало его имя, произносимое её голосом так мягко. Как же счастлив он был.  — Необходимо как можно скорее объявить твоей тётушке и кузине. Я не позволю им увезти тебя. Маргарет улыбнулась, представляя их удивлённые взгляды и попытки уговорить её отменить своё решение. Вот только она знала, что всё будет бесполезно. Она не покинет его.  — Что же скажет твоя матушка? Как же…  — Она сможет полюбить тебя. Просто дай ей время. Маргарет кивнула, думая, что и её родители были бы согласны с её выбором; они бы приняли Джона Торнтона как её мужа, зная, что он сможет сделать их дочь по-настоящему счастливой. Как и она его. Маргарет потянулась к нему, испытывая величайшее наслаждение, чувствуя прикосновения его губ. Как же она была счастлива. Она останется с человеком, которого любила, в месте, что ей уже не нужно было покидать. С мистером Торнтоном в Милтоне. С Джоном, дома.