***
Тсукишима провел с Ямагучи ещё какое-то время, пока тот показывал ему внутреннее убранство королевского дворца. Принц водил его залам (показал даже тронный) и приёмным, указал, в какой стороне находятся конюшни, в какой – кухня и все крыло прислуги в принципе; показал даже, как добраться до его личных покоев, но внутрь не заводил. Ямагучи рассказывал ему об устройстве дворца и о массивной крепости, что окружала его, защищая – словно Тсукишима и так не знал всего этого (однако предпочёл просто слушать, молча кивая принцу). Но вот нынешнее крыло, в которое они свернули, было абсолютно пустым – здесь почти не было никаких картин или гобеленов, голые полы и окна, плотно завешанные тонкими светлыми шторами, через которые пробивался солнечный свет, лишь несколько незажжённых свечей на стенах и запертые двери. И что больше всего удивило Тсукишиму, здесь не было ни одного человека: ни лакеев, ни рыцарей, ни слуг, которых он привык встречать на каждом углу замка за время их знакомства с принцем. Здесь было тихо, но то была не спокойная тишина, а мёртвая. Внезапно принц резко остановился, так что Тсукишима чуть не налетел на него, и, неловко помолчав несколько секунд, указал на дверь за своей спиной: — Не думал, нужно ли показывать, но всё же я не должен скрывать своё местонахождение от своего... мм.. паладина? Тем более, что теперь тебе придется проводить своё время здесь тоже. Не думаю, что есть хоть кто-то, кому известно об этом месте, в это крыло запрещено ходить, но я с детства бываю тут – мы часто играли с матерью в этом крыле!– Так что когда отец после ее смерти запретил нам с братом сюда приходить, я был расстроен и зол, — Тсукишима не успел уловить момент, когда принц снова начал быстро что-то рассказывать, путаясь в своих же мыслях. Та печальная история, которую знают многие и в королевстве, и за его пределами, произошла с королевской семьёй почти девять лет назад; по каким-то причинам все, у кого когда-либо спрашивал подробности Тсукишима, либо не знали их, либо умалчивали, общеизвестным оставался лишь один факт – королева погибла в несчастном случае. Ямагучи говорил быстро, ему то ли было стыдно за такие откровения, то ли неловко самому по себе. Но Тсукишима молча слушал, иногда кивая, и ни слова не говорил в ответ. Это казалось важным для принца, и почему-то – хотя Тсукишима и не возлюбил его ещё до их знакомства – Кей всё больше и больше проникался к парню сочувствием. Ему тоже не чуждо горе утраты, подумал Тсукишима. — Я всё равно каждый день тайком ходил сюда, и со временем это место породнилось мне, — продолжал Ямагучи. — Комната находится сразу за выходом из башни. Ямагучи молчал, ожидая от Тсукишимы хоть какой-нибудь реакции, но тот так засмотрелся на одну из картин с изображением королевской семьи, что не сразу понял, что к нему обращаются. —... А! Да, пойдемте, конечно. — Он кивнул, и принц, словно и не заметив, на что отвлёкся Тсукишима, указал рукой на самую дальнюю дверь. После того, как они миновали запертую – пф, у принца безусловно был от нее ключ – дверь, перед ними открылась неширокая винтовая лестница, ведущая высоко вверх. Бесполезные физические нагрузки, вздохнул про себя Кей и молча поплёлся за Ямагучи. Освещение было ещё более тусклым, чем в коридоре за ними, и Тсукишима еле различал ступени, размыто мелькавшие перед ним. Так, не заметив одну из ступеней, он то ли споткнулся, то ли оступился, и чуть не упал. "Чуть" – потому что его удержал шедший немного впереди принц, успев очень быстро подхватить под руки. Они поднимались уже какое-то время, поэтому Тсукишима успел запыхаться, да и Ямагучи не отставал ему в этом плане. — Ты как? — Порядок. — Тсукишима глубоко вздохнул, уперевшись одной рукой в вогнутую холодную стену дворца, вторую всё ещё придерживал Ямагучи; отпуская её, он случайно еле коснулся ладони Тсукишимы – пальцы его были тёплыми. Возможно, они поднимаются в какой-то из отдалённых башен, подумал Кей и сказал, быстрое и негромкое: «Простите.» — Я установлю на стенах больше свечей, и ты сможешь лучше ориентироваться здесь, —так же тихо ответил Ямагучи. Это так... учтиво и заботливо с его стороны, с удивлением подумал Тсукишима и улыбнулся про себя. — Спасибо, — коротко ответил он. Ямагучи улыбнулся? Тсукишима явно не почудилось, хоть и было слишком темно, чтобы точно утверждать, но он был уверен, на лице принца промелькнула улыбка. Они молча поднимались остаток пути, но молчание не тяготило. Наконец, принц отворил массивную дверь, и они вышли в ярко освещённую полуденным солнцем большую круглую комнату с крупным окном, в которое и проникал яркий солнечный свет. Только войдя в комнату, Тсукишима сильно прищурился от резкой боли в глазах. —Угх, — он начал тереть их руками. Всё же они провели достаточно времени в темноте, да и зрение Кея, казалось, на мгновение вообще пропало. — Извини, — тихо произнес Ямагучи. Когда глаза Тсукишимы привыкли к яркому свету, он смог осмотреть помещение, в котором они оказались. Большое окно, про которое уже было упомянуто, и кресло прямо напротив него, несколько столов и стулья, небольшая кушетка, на стенах старинные карты, которые в настоящее время уже были много раз перерисованы. Окно чинно обрамляли шторы из алой увесистой ткани – таких штор Тсукишима даже в тронном зале не видел, эти словно на пол столетия отставали от тронных. И книги. Просто. Куча. Книг. Они были буквально везде: ими были забиты несколько находившихся здесь шкафов, завалены столы, они даже стояли на полу, словно вырастая из него кривыми башенками. У Тсукишимы в жизни почти не было возможности даже просто взглянуть хоть на одну, а тут, казалось, их были целые десятки. В воздухе летала пыль, и солнечные лучи пронзали её пылинки. Здесь тоже было тихо, но в отличие от крыла, в котором они только что были, это была умиротворяющая тишина. Идиллия. Время здесь словно остановилось, Тсукишима всё смотрел и смотрел вокруг себя, и предметы, хоть они и были расплывчатыми в его глазах, завораживали своим разнообразием. Кей не знал, прошло ли всего пару минут, или же они находятся тут целую вечность, но опомнился, только когда услышал, как Ямагучи начал перекладывать книги на одном из столов. Поначалу тот неловко засмеялся: — Должен ли я извиниться за этот хаос из всего, что тут есть? — И хотя в его голосе слышались нотки доброй улыбки, принц говорил искренне. Зачем вам извиняться передо мной?, подумал Кей, я же всего лишь один из людей, которые обязаны вам чем-то только потому, что вы родились под счастливой звездой. Этот принц, продолжил он свою мысль, он неправильный; он должен быть таким же, какими являются его брат и отец, почему же он так добр? Или же это обычная учтивость, потому что теперь я – его личный щит? В буквальном смысле. — Я здесь провожу почти всё своё свободное время, и наверное, тебе теперь тоже придётся? Так что ты можешь перенести сюда всё необходимое, чем ты обычно пользуешься. Почему-то голос Ямагучи снова звучал виновато. Тсукишима молчал; он не знал, что ответить, ведь вся его рутина до назначения в "должность" состояла в тренировках и выполнении поручений, которые он получал от старших по статусу. Ещё он ухаживал за братом, но теперь, видимо, не сможет, потому что быть личным паладином – значит, всё своё время посвящать принцу. Теперь буквально вся его жизнь ему больше не принадлежала – он должен был отдать её всю без остатка, – и он не знал, как перестраиваться и сможет ли вообще это сделать. Его взгляд потух, а губы сжались в тонкую линию. Внезапно Кей вспомнил, почему всё это изначально ему так не нравилось. — Нет необходимости, –резким твердым голосом ответил он и отвернулся от принца, не смотря ему в глаза. — Думаю, нам уже пора возвращаться. Он молча вышел за дверь и, подождав, пока Ямагучи запрет её, начал спускаться, держась за стену, чтобы вновь не проглядеть ступени. Как только они вновь вышли в тот коридор, Тсукишима так же молча, как они и спускались по лестнице, прошел вперед, намереваясь покинуть уже это место. Пройдя ещё немного по коридору, они оба почти одновременно услышали приближающиеся шаги и голоса, юноша посмотрел на принца, и в тот же миг тот с паникой в глазах посмотрел на Тсукишиму в ответ. Тогда Кей начал дергать ручки дверей и после нескольких неудачных попыток всё же нашел незапертую; он открыл её и дернул принца на себя, затаскивая внутрь. Как только Тсукишима прикрыл дверь, шаги и голоса завернули за угол прямиком в этот коридор. Было темно, Тсукишима не знал, что это за комната и почему именно она была не заперта; Ямагучи не спешил отходить от него – так что они стояли прямо друг напротив друга – и быстро и неглубоко дышал, хотя они не бежали, так что Тсукишима не особо понимал почему. — Что такое? — шепотом спросил Тсукишима. Казалось, принца даже потряхивало. — Темно, — ответил он приглушенным голосом и тихо рассмеялся. — Вы... боитесь темноты? — Нет, просто... — он снова с паникой в голосе рассмеялся. — Фху-у, — шумно выдохнул и присел на корточки. Тсукишима не совсем понимал, что сейчас вообще происходит, но присел за ним следом. — Я не шутил, когда говорил, что находиться здесь запрещено. Отец розгами высечет, если узнает. Да и неловко это как-то... Я даже твоего лица не вижу – как темно! Если мы попадемся... не хотелось бы, чтобы у тебя были неприятности из-за меня. Я ведь не тупой, хотя могу таким и казаться, я понимаю, что сколько бы ни платили за подобное поручение, желания заниматься чьей-то защитой – когда под угрозу поставлена не одна, а две жизни – всё равно не прибавится. — Принц снова начал говорить быстро, запинаясь и путаясь в словах. Тсукишима не видел ничего, здесь не было ни одной зажжённой свечи – да и зачем они, в этом помещении уже столько лет никого не должно находиться; и, хотя Тсукишима не видел лица Тадаши, он все равно потянул руки на звук и, наткнувшись пальцами на щеку принца, положил свои ладони ему на плечи. — Так что я пойму, если ты предпочтешь отказаться, тебе вряд ли позволят, но если же попрошу я, то, возможно, получится. Потому что я понимаю, как это тяжело, потому что это бесполезно и несправедливо, и не... — Вы здесь не одни, это во-первых , — твёрдо сказал Тсукишима, не давая Ямагучи договорить. — И во-вторых, я здесь чтобы как-никак защищать Вас, у меня своя голова на плечах, и я в полной мере осознаю всю опасность и другие неприятные последствия. И я всё ещё здесь, видите? — принц молчал, — И я пока не собираюсь уходить. Принц подумал: «Пока.» Из-за двери донёсся диалог: — Ну и где ты услышал тут голоса? — голос говорившего был низким и звучал крайне недовольно. — Сюда запрещено ходить уже столько лет, думаешь, кто-нибудь бы осмелился? Ты что, забыл, что король не побоялся даже собственного сына высечь, когда тот ослушался его? — Думаешь, я стал бы на свою шкуру ставить? Я точно слышал здесь кого-то, думаю, мы могли бы проверить... Договориться ему не дал про собеседник: — Ага, и самим попасться! Да ни за что, мне моя жизнь ещё дорога — вот что я тебе скажу! А теперь я ухожу и советую тебе тоже убраться отсюда поскорее... Второй говоривший что-то промычал в ответ, и две пары шагов начали быстро удаляться. Всё это Время Тсукишима держал руки на плечах Ямагучи, а тот в свою очередь лишь тихо дышал. — Я выйду проверить, — сказал Тсукишима. — Вам нужно будет всего полминуты побыть ту... Ямагучи перехватил его запястья и крепко сжал их. Он медленно убрал руки Тсукишимы с плеч и со словами «лучше я» поднялся. Когда он аккуратно открывал дверь, Тсукишима уловил тихое «сам же слышал, если что, мне не впервой». Не успел Тсукишима окликнуть его, принц вышел за дверь, оставив своего паладина в относительной безопасности. Тсукишима второй раз подумал, что это неправильно. Что принц какой-то неправильный – защищает Тсукишиму, а не наоборот. Тсукишима встал, и как только он подошёл к двери, она распахнулась, и чьи-то руки вытянули его в коридор. Он снова сощурился от яркого света и снова потер руками глаза. Привыкнув к свету, он разглядел принца. Они вышли из этого крыла, и первым, что он услышал, были извинения; вторым же, что услышали они оба, был желудок Кея, отчаянно намекавший на трапезу. Тсукишима отвернулся, смотря под ноги, а Ямагучи предложил ему потрапезничать вместе. — Не думаю, что это будет в норме вещей, — ответил Тсукишима, — всё же Вы – принц, а я ещё даже не рыцарь. — Будет ли здесь уместен вопрос о том, сколько тебе лет? Я думал, ты уже прошёл обряд посвящения. — Двадцать. — О! Значит, тебя посвятят через год. — Если доживу, подумал Кей. — Мне тоже двадцать. Тсукишима кивнул – то ли в знак того, что ему это, безусловно, как и многим, известно, то ли в знак понимания. — Но отобедать со мной я всё же тебя попрошу. А после будешь свободен, достаточно ведь на первый день. Тебе же дали комнату, так? — Тсукишима кивнул. — Вот. Осмотришь её, обустроишь. А! Познакомлю тебя ещё с Сэром Такедой Иттетсу. Если понадобится хоть что-то – обращайся к нему безо всяких сомнений! Тсукишима снова кивнул, уже витая в своих мыслях о том, как же ему предстоит со всем этим справиться. Его готовили всю жизнь, а ему всё равно кажется, что ни капли он к этому не готов.***
Они отобедали наедине, отец и брат Ямагучи отсутствовали из-за поездки, а больше принцу трапезничать было в принципе не с кем. И после, быстро оглядев данную ему комнату, Тсукишима быстро покинул дворец и направился к дому. В голове крутится ворох мыслей от всего, что произошло за это время. Всю свою жизнь Тсукишима думал, что все в королевской семье – одинаковые: высокомерные, вредные, алчные. Он привык так думать, потому что все Сэры – кроме Укаев, – от которых он получал поручения, обычно вели себя с ним так; они были надменны и эгоистичны, и даже если Тсукишима выполнял все поручения в срок, ему всё равно приходилось выслушивать издевки от людей, чьи семьи между прочим относились к тому же сословию, что и семья Кея, отличием было лишь одно – за Тсукишиму теперь никто не вступится, так что этот "высокомерный, наглый мальчишка..." получал несправедливые порицания в свою сторону. Единственными людьми, которые не относились с Кею со злобой, были его товарищи на тренировочном поле и Укай. Так что получать добрые слова, заботу и учтивость от принца... Тсукишима был удивлен, вернее сказать, ошарашен. Раздражает.