Эксцесс

Планета трещала по швам. Под позеленевшим тёмным небом не прекращалась резня между хаосом и порядком. И если Империум получал подкрепление, то Гвардии Смерти приходилось несладко. Якс стал последней точкой в Чумной Войне, и Мортарион понимал это, как никто другой. Принц Разложения замахнулся косой, чтобы располовинить нескольких своих противников, но заметил как одного из них тащит за ногу ядовитого цвета цепь. Бледный жнец, находившийся неподалеку от примарха, вносил свою лепту, помогая владыке. Гвардеец смерти слабо улыбнулся — даже несмотря на то, что они проигрывали, после их ухода этот мир всё равно будет мёртв, а ордены окажутся вынуждены восстанавливать свою численность, как минимум, несколько столетий. Им было мало материального урона, так пусть платят моральным ущербом. После удачно проведённой серии атак Безмолвием, примарх взмахнул крыльями и поднялся в воздух, дабы отыскать себе более достойного противника нежели рядовые Ультрамарины. Мужчина оглядывался, летая над местом битвы. Внезапный звук одного из воздушных аппаратов вернул его в реальность и Мортарион рванул вниз, чтобы уклониться от пикирования нескольких механизмов. Коса демон-принца поднялась у того над головой и затем впилась в дно корпуса, пронзив его насквозь своими зубьями и ядом. Принца Разложения дёрнуло в противоположную сторону от его полёта, но, когда оружие выскользнуло из шипящего тающими сплавами корпуса налётчика, последний взорвался, грохоча грудой осколков и деталей. Второю "птицу" подбили снизу, не оставив одному из князей Эмпирея лишней заботы. Мортарион хмыкнул, продолжив лететь дальше — он найдёт того, кто ему был нужен и потратит на это хоть все часы, которые остались их обороне. Примарх слышал своё гулкое, сбившееся дыхание под маской поломанных фильтров и чувствовал как, словно в панике, колотятся его сердца. Страх неудачи грыз, обгладывая кости его самосознания, но пока что предатель не был уверен в своём поражении окончательно. Под ногами разверзся ад, поглощающий в черноту своих пропастей невнимательных. Планета безмолвно кричала, потонув в судорогах вызванных не одной стычкой вражеских войск. Мортарион наконец-то увидел то, что выискивал эти несколько мучительно тягучих часов. Сердца замерли лишь на пару мгновений, но слуга Отца Чумы уже знал, как низвергнуть обладателя Пылающего Меча в самые низы его существования. Скрываясь за вуалью едких туманов и грязных облаков, чумной воитель наблюдал за схваткой Жиллимана с Голодом. Демон выл, царапая бронник противника, и отскакивал от него всякий раз, когда клинок Императора пытался достать высокопоставленного выродка Моря Душ. Потасовка регента Империума с воплощениями болезней происходила почти у самого края одного из разломов. Обрыв зиял пастью острых осколков-краёв и громыхал симфонией воплей пустот. Мортарион плавно приземлился на ближайший шиповидный разрытый холм и сосредоточился, высчитывая различные вероятности его действий. Фактор неожиданности мог сыграть против него — отродья Хаоса не знали о том, где он, а если и чувствовали, то явно не смогли бы понять, чего он хочет от них. Примарх осознал, как по его ноге что-то ползёт. Наклонившись, предатель заметил нурглинга умело карабкающегося по его сапогу и уже пытающемуся взгромоздиться где-нибудь на бедре. Схватив демонёнка за шкирку, Мортарион отбросил паразита на несколько метров от себя. Лишь спустя мгновение до него дошло озарение, ибо низший из слуг Нургла подал ему отличную идею. Предостерегающий шёпот роем мух мчался над округой, проникая под кожу своим заражением и приказом. Насекомые оседали на тех, кому были посланы, и, перебирая лапками, выводили нечто настолько тихое и едва разборчивое, ибо в общей какофонии битвы это ощущалось как пустой звук вровень тому, что кричать на глухого. Чумоносцы и гноящиеся герольды восприняли указ незамедлительно, приготовившись узреть того кому служат. Демоны услышали шёпот и поверив, подчинились желая прочесть хотя бы один маленький кусок души своего предводителя, но мухи больше не говорили ничего и лишь молчали, продолжая выдалбливать в телах своих будущих носителей новое гнездо — рассадник одного из смертельных вирусов, что будет расти в зародыше и под конец сражения сыграет свою роль. Мортарион открыл глаза. Теперь он был уверен в том, что мухи доставили его послание. Будучи плывущим силуэтом в ядовитом белёсом облаке, на холм к Повелителю Смерти никто не поднимался, хотев испытать судьбу и быть заражённым по собственной глупости, а потому примарх четырнадцатого легиона был спокоен насчёт того, что его сейчас никто не поджидает и не видит, готовя ловушку. Он смотрел на громадный Голод и то, как просвечивают его кости в тощем, но огромном скелете. Демон скрывал противника за своим телом и отвлекал, пряча планы одного из любимейших слуг Хозяина Мора. Мелочь, ошивающаяся рядом с аспектом, разрывалась, лопаясь и показывая свои потроха вместе с отвратительными песчинками миазмов, кои в обилии насыщали воздух отравлением и духотой непозволения лишнего вдоха. Для смертных подобный химический состав был бы чем-то выходящим за рамки восприятия, но астартес с их третьим лёгким и лучшими фильтрами подобный воздух был не в новинку. Мортарион спрыгнул с холма и разогнался, начиная бежать. Безмолвие несло за собой шлейф отвратительных газов источаемых нечистью в курильнице, что была закреплена у корня лезвия косы. Дух скрёбся, пытаясь выбраться за границы дозволенного, но зачарование не позволяло ему этого сделать. Демон-принц оказался совсем рядом с проблеском света среди всего того гнилостно-зелёного катаклизма, что целиком поглотил Якс в свою пелену хвори. Голод увернулся, уходя с дороги Принца Разложения. Мортарион подпрыгнул, взмахнув крыльями, и вновь занёс косу над головой. Взгляды братьев встретились всего на миг, но и этого отвлечения четырнадцатому хватило с лихвой. Робаут думал, что соперник ударит своим проклятым оружием и он успеет блокировать этот приём, расположив клинок горизонтально, но заместо ожидаемого момента тактика врага внезапно изменилась и избранный Великого Осквернителя ударил Жиллимана выставленными вперёд ногами. Ещё один взмах крыльев, и вот его тело уже расположено в другой позе. Ультрамарин, ошеломлённый одним точным толчком в грудную пластину, отшатнулся к самому краю пикового разлома. Мортарион усмехнулся, не сдержавшись. В этой комбинации была вторая уловка — роковой выпад Безмолвием, что до его удара ногами оказалось позади. Оружие врезалось своим верхним изгибом регенту чуть выше сердец, также в грудину, и примарх не устоял на краю, полетев в пустоту и море серой хмари.

***

Жиллиман распахнул глаза и хотел было подскочить, чтобы и дальше сражаться, но это не представлялось возможным. Примарх чувствовал как его что-то держало за руки и ноги, заставляя стоять на коленях. Конечности были чуть оттянуты назад к одной из сторон разлома, в который ультрамарин упал по собственной неосторожности. В отличии от рук и ног, голова мужчины была ничем не закреплена, и тот мог осмотреться, поняв, что за неведомая сила его удерживает в одной позе, не давая пошевелиться. Ультрамарин повернул голову, чтобы глянуть на одну из своих рук, — в районе кистей латную перчатку обвивала некая тёмно-зелёная субстанция, представляющая собой гладкое щупальце. Робаут дёрнулся, но отросток словно окаменел и даже не пошевелился. Жиллиман огляделся — вторую кисть также поверх брони удерживал в своей липкой хватке этот неизвестный организм. Чужая форма жизни, скорее всего, занесённая Гвардией Смерти на Якс. Вероятно, именно это нечто и образовывало дыры в планете, разрывая рельеф мира изнутри и тем самым воздействуя на поверхность. — Забавно, — Робаут ощерился, слыша голос, который в последнее время встречался ему не слишком часто. Мортарион до сегодняшнего момента избегал битвы с ним. — Не пытайся выбраться. Чем сильнее ты дёргаешься, тем крепче становятся путы. Едкий туман рядом с ним приобретал очертания, вырисовывая тёмные контуры и разгоняя вокруг себя полумрак. В разломе было достаточно светло по меркам зрения космодесантника, но тьма с каждым мгновением всё сгущалась и сгущалась, становясь почти ощущаемой и приобретая облик живых существ. Робаут скривился, видя, как к демон-принцу, стоящему напротив него, ластятся твари Нургла, пачкая его доспехи и балахон светлой слизью и слюной. Мортарион погладил радостного зверя и отогнал одного из них, второй же подошёл к Жиллиману и начал вылизывать его силовые доспехи. Аквила на груди лояльного Империуму примарха незамедлительно покрылась налётом, а затем и склизкой субстанцией, что стекала с тела животного Хозяина Мора. Воитель стиснул зубы, пытаясь проигнорировать гадкое существо. — Ты не представляешь, сколь долго я ждал подобного момента, — Принц Разложения посмотрел на демона, и тот, скуля, отступил. — Увидеть Робаута Жиллимана на коленях! Как жаль, что у нас не так много времени. Тебя, наверняка, уже начали искать и слагать грустные песнопения о том, как ты покинул своих сынов в столь трудный час. Регент молчал, осматривая брата. От него разило смрадом схожим разве что с мешаниной химикатов. Эмоциональные всплески предателя показывали и крылья за его спиной. Хрупкие и будто кем-то изъеденные, они то резко поднимались, распушившись, то наоборот опускались, складываясь в тонкое подобие разноцветного плаща с цветами ржавчины, мертвецкой синевы и алой сетки сосудов. — Какая интересная вещь, — Жиллиман взглядом проследил за тем, куда направился его враг — неподалеку от прикованного к низине обрыва ультрамарина валялся Пылающий Меч, что был отдан Робауту их отцом. Сейчас же оружие служило искрой в этой мутной и непроглядной ловушке. Мортарион протянул руку к дару Повелителя Человечества. — Проклятье! — вскрик брата порадовал Робаута, и тот не сдержался, улыбнувшись. Под перчаткой Мортариона кожа сейчас, скорее всего, пузырится, вздуваясь от сильнейшего ожога, и наливается кровью из лопнувших волдырей. Гвардеец смерти отдёрнул раненную руку и хмыкнул, боковым зрением замечая улыбку брата. — Тебе не помешало бы остудиться, — подал голос пленник. Но увидев, как собеседник пинает оружие, запустив его в подземный источник, что находился совсем рядом, радость маленького триумфа Мстящего Сына тут же истлела. — Что же, — еретик усмехнулся, снимая латную перчатку с пострадавшей конечности. Бледная ладонь с тонкими и длинными пальцами уже заживала, регенерируя новые клетки и убивая старые, обожжённые и сгнившие. — Это не самое худшее, с чем мне доводилось столкнуться. Но ведь мы сейчас хотим поговорить не об этом, верно? Мортарион подошёл к брату, встав пред ним на одно колено и оперившись на него же левой не пострадавшей рукой. Лица примархов были на расстоянии рассчитываемым где-то в два десятка сантиметров. Робаут ощущал на себе дыхание самой смерти, и ему защипало глаза. В горле всё пересохло, и теперь воздух резал по его стенкам своими неприятными ощущениями. Мужчина выдохнул, сделав попытку отодвинуться от прожигающего его взгляда двух болотного цвета глаз. Гвардеец смерти внимательно следил за каждым движением брата и удостоверившись в том, что живые цепи не дают имперцу предпринимать попытки самодеятельности, произнёс: — Мне всегда был интересен один аспект устройства наших тел. Все мы обладаем безупречным разумом или же его крупицами. Но у человеческой сущности есть некий предел — странное действо, скопления неведомых чувств и ощущений. Примарх Ультрадесанта насторожился, слушая речи Мортариона. Жиллиман чувствовал, как иногда на кистях и лодыжках с коленями слабеют странные щупальца, растущие из ниоткуда. Слабеют, а потом вновь с пульсацией стягиваются в плотные волокна отливающие чернотой. Конечно же, он не мог их контролировать, но понять принцип работы запросто. — Мы запрограммированы на вечную битву, и каждый из нас непохожая ни на кого личность, — кожу его лица ошпарило незримым огнём. Робаут дёрнулся, пытаясь высвободиться из крепкой хватки, но пальцы гвардейца смерти продолжали давить на челюсть и распространять слабый паралич. Заточенные ногти впивались в кожу до крови. — Но неужели ты не чувствуешь, что чего-то не хватает? Ответь, мне важно знать это. — Я считаю, что всё так как и должно быть, — слова тринадцатого сына Императора Человечества вырвались из глотки смазанным месивом нечленораздельных урывков из-за воздействия паралича, но Мортарион понял и принял точку зрения своего врага, который сейчас находился в столь жалком положении. Связанный и обездвиженный, но ни на каплю не сомневающийся и не сломленный. Примарха-предателя жутко бесил этот эталон. Воплощение героя и лидера, что был удостоен огромного войска и неограниченной власти. — И тем не менее, мне нужен был доброволец, что может вместе со мной выдержать сие престранное испытание, — Мортарион встал, снимая свою маску и откидывая капюшон с шиповидным венцом. Робауту казалось, что он будет первым, кто видел главу Гвардии Смерти таким. Так оно и было. — Твоя кандидатура, непоколебимый образ идеала, подходит как ничья другая. Лоялист смотрел на брата, не скрывая своего отвращения. В лице Принца Разложения не было почти ничего не искажённого мутацией. Длинный язык вывалился изо рта примарха, продавшего свою душу, а под белизной кожи Мортариона пульсировали вены, отдающие болезненной зеленью и фиолетовым оттенком. Слипшиеся от грязи и жира каштановые волосы свисали толстыми сосульками и на собственное удивление имперца даже в какой-то мере украшали лик предателя. — От тебя не требуется почти ничего, — пленник следил за тем, как длинный язык брата двигается, доставая своим кончиком почти до самой ключицы или чуть ниже неё. — Всего лишь позволить мне кое-что сделать с твоим телом. Он бросил маску псам. Те всё это время катались рядом с Жиллиманом, разместив поверх земли слой чистой слизи, что капала с их растянутых оранжево-зелёных тел. Твари с радостным визгом забрали игрушку и кубарем покатились чуть дальше от двух примархов. Кашляя мокротой и заливаясь в подобии лая, псы катались по земле, грызя респиратор. Робаут вздрогнул, неожиданно увидев демон-принца рядом с собой. Четырнадцатый примарх положил свою руку на наплечник имперца, и сплав зашипел, испаряясь под тонкими пальцами. Токсичный пар, шедший отовсюду, где бы не прикоснулся к доспехам Мортарион, разъедал кожу и слизистую носа, но регенерация творила с телом Жиллимана чудеса и не поддавалась ни ожогам, ни скверне Хаоса. «На Никее, помнится, твой легион был абсолютно против колдовства. Ныне же ты заменил силу на магию. Какая ирония», — ультрамарин улыбнулся, вспомнив каверзный момент в жизни брата, но с насмешкой приходила и паника — его доспехи, не считая латных перчаток и сапогов, истлели на глазах, показывая обтянутое "второй кожей" тело. Чёрная ткань комбинезона плотно прилегала к каждому выступу кости и к каждой мышце на его теле. Робаут увидел, как резко раскрылись полупрозрачные крылья проклятого, и то, с каким довольным выражением лица тот смотрит на его потуги сопротивления. — Это не займёт много времени, — Жиллиман помотал головой, ощущая, как по затылку к ушам подбирается нечто ползучее. Большие слизни со шлепком слетели с задней стороны его шеи и плюхнулись в липкую "гололедицу" под ногами регента. — Возможно, час или несколько часов. Во всяком случае я надеюсь на это. Гадко. Именно таким словом примарх Ультрадесанта мог описать своё состояние. Он не чувствовал, как пара слизняков и их собратья поменьше разгрызают ткань комбинезона сзади, а потому теперь, когда мужчина стряхнул брюхоногих, он ощущал холод по всей спине и плечам. Твари не доползли до поясницы и ног с руками. Передняя часть комбеза тоже была нетронутой до того момента, как её не разорвал в клочья возвышающийся над ним гвардеец смерти. Жиллиман понятия не имел, что за чувство он должен был испытать от сего процесса. Пока что он переживал лишь слабое подобие унижения и непонимания. Лязгнуло крепление, и на землю рухнул один из наплечников Мортариона. Проводки соединителей и плотные серые ремни взирали на Жиллимана своими заляпанными грязью полосками. Шум и грохот ударяющихся друг о друга частей брони отвлекал пленённого, и тот смотрел на кучу деталей, что с каждым ударом увеличивалась, становясь больше. Спустя какое-то время ему снова сжали челюсть, заставляя не отводить взгляд. Здесь на самом дне разлома творится что-то непонятное владыке Ультрадесанта. Он завороженно смотрит на, казалось бы, осквернённое тело своего четырнадцатого родственника, но в облачённом в такой же комбез теле нет и намёка на Хаос, а уж тем более на силы воплощения таких аспектов как Разложение и Болезнь. Здесь видится лишь Жизнь, кипящая в могучем теле. Взгляд имперца мечется, выискивая изъяны, но не замечая их — он обессиленно выдыхает, опуская голову и часто дыша. — Тебе нравится, — шёпот перемежается с треском крыльев громадных стрекоз, что выползли из пещеры, коя была выше их на несколько метров. Насекомые парили, стрекоча и глядя на Жиллимана своим фасетом многогранных радужных глаз. Мечнику кажется, что он поддался чему-то. Туман пробуждал в нём непонятное, неописуемое доселе чувство. Неужели это то, что от них упрятали, задвинув в долгий ящик? Или же то был Ящик Пандоры, в который она положила на дно не только надежду, но и нечто ещё?.. Неожиданно щупальца на его ногах и руках укоротились, потащив назад. Жиллиман оглядывался, ища и не находя в поле своего зрения Мортариона. Слизь под его ногами чавкнула, взметнувшись вверх на несколько сантиметров своими нитями и каплями, а затем Робаут почувствовал того, кого искал эти несколько мгновений, вводивших его в замешательство. — Думаю, нам это не понадобится, — шёпот теперь не был трескучим, он стал тихим и горячим. Почти у самого его уха. Робаут дёрнулся, не понимая, но затем почувствовал тупую боль под коленом — его силовые ботинки тоже шипели, буквально испаряясь на глазах. Он не жалел о том, что не видит этого. — А вот руки пусть будут закреплены... Лояльный примарх глубоко дышал, пытаясь успокоиться и разобрать всё по полочкам, но этот шкаф мыслей трещал и гвозди с шурупами не удерживали его полки, скидывая на пол рассуждения и трезвое восприятие происходящей ситуации. Он в очередной раз почувствовал ледяное прикосновение на своей коже — сейчас его обнимали одной рукой под живот, прижимая к себе. Невольник опять дёрнулся, не сдаваясь. Он, можно сказать, почти что сидел упираясь спиной в грудь брата. — Скоро ты почувствуешь... Вид слизней, грызущих его комбез на ногах, не располагал ощущать что-то радостное и... Какой же она должна быть та неизвестная эмоция и реакция? Он всё ещё испытывал отвращение, унижение и даже злость на своё бессилие — так крепко, почти до онемения сжимали его конечности странные щупальца, слушавшиеся лишь его брата. — Что ты хочешь сделать? — он подал голос впервые за все те долгие минуты, которые ушли у них на монологи и разоблачение столь странным образом. — Я уже сказал, — ответили ему из-за спины. Свободная левая рука Мортариона разорвала последние куски "второй кожи", а сам он уже был давно обнажённым из-за влияния всё того же пара, что плавил не только керамит, но и ткань. — Поучаствуй в эксперименте — будь послушным подопытным. Если я проиграю битву сил, то хотя бы смогу убедиться в правильности своих предположений и одержу верх в схватке умов. Робаут рыкнул, замечая, как слева от него полз слизень, но затем мерзкую тварь подхватили под "живот" и взяли в руку уже знакомые бледные пальцы. — Не дрыгайся, — шипение и прикосновение языка к его плечу не прельщало к резким движениям, но ультрамарина, наверное, впервые охватила жуткая паника. Он не знал чего ожидать от подобных действий, ибо ему никогда не доводилось сталкиваться с таковыми. Он не знал решения проблемы — осознание своей ничтожности, как и слизь на его позвоночнике, скатились куда-то в район поясницы и бёдер. Знакомый звук упавшей туши жирного брюхоногого вывел Жиллимана из раздумий и вверг в чувство отчуждённости. Он отрицал. Всё происходящее сейчас — симуляция или кошмар, навеянный предсмертной агонией. Нежданная дикая боль в районе седалища отрезвила и словно дала пощёчину, разорвав дымку белёсого наваждения. Ультрамарин начал вырываться, даже понимая, что не сможет ничего изменить. Боль, тем временем, от каждого движения лишь усиливалась. Рука демон-принца, доселе лежавшая на бедре брата, переместилась на шею, сжимая. — Я же сказал не дрыгаться, сукин сын. Или ты перестал понимать готик? — его голову повернули до упора разворота так, чтобы не свернуть ненароком шею. Жиллиман рыкнул, вновь прочувствовав боль там, где была плоть Принца Разложения. — Строптивая тварь. Расслабься или скоро будешь выть от того, что ты весь в крови. К боли ниже пояса теперь добавилась и новая — удушающая. В губы тринадцатого впивались чужие обветренные и тонкие. Мортарион прикрыл глаза, не желая видеть один: голубой, распахнутый и с увеличенным зрачком. Ужас ощущения столь интимного прикосновения выводил Жиллимана за границы его понимания жизни. В его рте сейчас умещался почти что десятисантиметровый чужой язык, и в этом была своя ненормальность. Имперцу катастрофически не хватало воздуха, и тот замычал, требуя разорвать связь. Гвардеец смерти ослабил хватку пальцев на шее и разорвал извращённый поцелуй. — Если ты не заткнёшься, я сделаю это вновь, — голос прислужника Тёмных Богов звучал грубо и хрипло. Робаут подчинился, замолчав и замечая, как на него пялится тварь Нургла. Ошибка эволюции, в форме отдалённо напоминающая собаку, глядела на него своими алыми зерцалами, лёжа вверх ногами. Жиллиман зашипел сквозь стиснутые зубы. Как он понял, эксперимент Мортариона начался с первым толчком, что в который раз отразился у регента Империума в пояснице тупой болью.

***

Ему нужно было вспомнить. Вспомнить то, как он оказался здесь, а не на Яксе. Вспомнить, где он и почему один. Чернота словно топь — он барахтался в ней, но лишь сильнее погружался в дёготь и играл роль утопленника. Спустя несколько мгновений, его кисти и лодыжки что-то обвило и затем выплюнуло наружу, изрыгнув чумазое и окрашенное в отходы нечто, едва ли похожее на человека. — Чёрт, — изо рта посыпались живые и маленькие белые черви. Воин кашлял личинками, всё никак не останавливая этот противный процесс. По ощущениям, он был абсолютно здоров, но опарыши своим присутствием настойчиво утверждали обратное. Приступы усилились, и нагой мужчина рухнул на пол, опираясь на него руками и не зная, когда закончится эта пытка. Едва видя очертания топи, с торчащими из неё живыми отростками, человек на карачках подполз к яме без дна и окунул туда голову. Кашель перестал сводить его с ума, но уже знакомые щупальца рванули тело вниз, затягивая в воронку бесконечной галлюцинации и ожидания своей участи. — Умница, — прошептал Мортарион, позволяя любовнику самому поцеловать его, потребовав близости. На этот раз страстно и с нетерпением. В прикрытых глазах Жиллимана ничего не читалось. Принцу Разложения на секунду показалось, что тот вообще находится в некоем подобии сна. Трясина перенесла его на мостик корабля. Он понимал это, просто зная. Зная, что сейчас он находится не на Яксе, а на «Терминус Эсте», что плывёт где-то в пространстве территорий Империума. Щупальца тянулись куда-то к командному трону, и разрослись они до небывалых размеров, представляя собой какие-то корни, свисающие с потолка. Мужчина бегом рванул за чёрной полосой, что вела неясно куда. Первое, что он услышал, — стон, полный удовольствия. Человек, погрязший в зелени и черноте, был чуть подвешен над полом и извивался, требуя продолжения. Странник очнулся, разогнав морок и скинув с себя кожу из отходов и плёнки химикатов. Он — Жиллиман. Да. Регент Империума... Ультрамар... Громкий отчаянный вопль под потолком заставил встрепенуться и посмотреть наверх. Жиллиман снова мотнул головой и протёр глаза — картина щупалец и человека, что его оплетали была каким-то кошмаром. — Жиллиман... Жиллиман... — он повторял своё имя как мантру, боясь забыться. «Терминус Эст» стал кощунством и мутацией в чистом её виде. — Солдат? — знакомый голос выбил Робаута из колеи, и у него подкосились ноги. Нет... Нет! Так не бывает и не может быть! Это всё тот ядовитый туман. Только он повинен во всех этих галлюцинациях и бедствиях. — Тебе не до́лжно здесь находиться, — он взглянул. Взглянул и ослеп. По сравнению с полутьмой освещения корабля и прочей ахинеей, говоривший сиял. Мортарион был облачён лишь в одну белую ночную рубашку. Босые ноги шлёпали по ледяному полу, и примарх Гвардии Смерти казался выше его. — Или ты жаждешь присоединиться? Симбиоза?... — Нет, мой повелитель! – он понял, что Мортарион подловил его и прочувствовал страх "солдата". — Я... Обознался. Да. В сравнении с мутировавшим кораблём и его экипажем, прародитель четырнадцатого легиона был нетронут силами Хаоса. Когда он сел на корточки так, чтобы их с космодесантником лица были на одном уровне, его одеяние расплылось молочным бескрайним морем. Робаут тут же рухнул в воду, начав плавать, но броня тянула вниз. — Я каюсь, повелитель! — он умоляюще взвыл, не зная, как воззвать к пустоте, которую заполнял лишь белый свет и такая же мутная вода, отдающая хлором. Вдруг море почернело, и уже ставшие спасением гладкие тёмно-зелёные отростки утопили его. Он так и не смог забыть своё имя. Выдержал и не забыл. Жиллиман распахнул глаза и часто задышал. В живот упиралась собственная плоть, а рука Мортариона гладила его чуть выше. Кончики заточенных ногтей не то щекотали, не то раздражали его, вызывая мурашки. Робаут попытался откинуться назад, расслабившись, но у него ничего не вышло. Треклятые ксено-оковы не давали пошевелиться. Ультрамарин заскулил, мотая головой. Он не забыл и запрет Принца Разложения, когда тот приказал ему молчать. Как низко опуститься... — Хватит, — между ног всё горело. Робаут глубоко дышал, сжимая и разжимая пальцы в кулаки. Он не мог. Не мог больше это терпеть. Хотелось разбить себе голову об стену, так велика была боль неизвестного до этого момента ощущения. — Мы ещё не перешли к самому главному, – смешок и едва ощутимый поцелуй в шею. — Тебе явно нравится чувствовать себя таким... Востребованным. И... — Сделай уже хоть что-нибудь! — это конец. Он проиграл, он признаёт и готов хоть сдать планету, лишь бы уже что-то произошло с его напряжённым телом. Жалобная интонация... Жиллиман завертел головой, пытаясь увидеть своего мучителя, но во тьме, как бы он не изворачивался, была видна лишь улыбка и горящие зелёным пламенем глаза. Яркое освещение и золото давили на зрение и вызывали головную боль. После полумрака в глаза резко направили свет тысяч свечей и люминесцентного мерцания. Огромная зала с высочайшими потолками... За окнами, в большую часть стен, плывут белые облака. Насыщенное красками голубое небо непривычно для Жиллимана сейчас. Люди, стоявшие группами по периметру всего зала, что-то тихо обсуждали. Робаут даже увидел нескольких своих братьев с их свитой или же доверенными воинами. Он же был один. В голове вспыхнула мысль о том, что он попросил на несколько минут оставить его. Примарх Ультрадесанта снова решил осмотреться, разведывая обстановку. Пока что ничего не предвещало беды. Он вспомнил ещё кое-что — это место называлось Никеей. Сбор о запрете колдовства, ну конечно... Мужчина прислонился к колонне и начал наблюдать. Пока что в его поле зрения был лишь один из родственников — Магнус. Рыжий, несомненно, будет выступать за легализацию искусства псайкеров, но в чём смысл запретов, если он и дальше продолжит свои исследования? Император вряд ли закроет глаза на такое наплевательское отношения к себе и законам Империума. — Хочешь ещё? — слова, как сквозь вату, достигают его ушей, а затем и разума. — Освободи... — Жиллиман открыл глаза, очнувшись и поняв, что он достаточно тихо прошептал свои слова. Вместо темноты скал было золото и витражи. Заместо боли его грели солнечные лучи жаркого подобия Солнца, но вот Мортарион был в обеих реальностях. Тринадцатый увидел Безмолвие, что блестело своим лезвием, нависая над головами смертных, космодесантников и почти всех примархов. — Трон... — тихо выругался ультрамарин и как ошпаренный отошёл в обратную сторону. Подальше от треклятого оружия и его хозяина, коего ещё не было видно в толпе. — Демонология — несомненно необходимая вещь, но даже в исцелении кроется смерть. Что сможет библиарий-лекарь, если у него будет больная фантазия? Правильно! Он остановит сердце, скрутит нервы и свернёт кровь так, что та затвердеет. — Порой, я сомневаюсь даже в таком. Жиллиман не мог поверить. Похоже, галлюцинация заставляла его смотреть и не одобряла то, что от объекта её внимания уходят столь далеко. Ультрамарин помнил этот разговор. Малкадор с Мортарионом обсуждали плюсы и минусы различных пси-дисциплин. — И именно поэтому я против любого колдовства! — собеседник Сигиллита ударил древком своей косы в пол, и Безмолвие стукнулось об отполированные плиты с характерным звуком, подтверждая вышесказанное. — Ох, Робаут, — старик напротив него неодобрительно покачал головой. — А что же ты думаешь обо всём этом? Лично я ещё до сих пор не могу найти правильного решения данной задачи. — Я...

***

Лоялист взвизгнул. Пальцы Мортариона коснулись его затвердевших сосков и теперь осторожно растирали их. Робауту хотелось закрыть лицо руками или же сгореть в огне как грешная и потерянная душа. Эти позорные воспоминания будут преследовать его до конца жизни. Тихий смех брата и что-то неразборчиво-ласковое на ухо. Ультрамарин задёргался, пытаясь стряхнуть холодную руку, но Принц Разложения и сам сообразил, что пора прекратить это действо. — Шлюха, — оскалился предатель, и щупальца чуть ослабили хватку в районе рук пленника. — Я ничуть не жалею о своём проигрыше. Жиллиман рухнул назад. Напряжённая спина вроде бы расслабилась, находя опору, но имперца тут же заставили выгнуться и застонать с новой силой. Так, словно у него открылось второе дыхание. — Прошу прощения, — ультрамарин покачнулся, прикрывая ладонью глаза. — Всё в порядке, брат? — ещё не поддавшийся и не знающий о порче. Сейчас Мортарион выглядел таким, каким и должен был быть полководец — уверенно стоящий на земле и знающий, чего он хочет от жизни, а не испачкавшийся в слизи и опустившийся до непотребств, коими сейчас активно занимался сам Жиллиман. Тело в воспоминаниях было идеальным и всё познавалось в сравнении. — Да, просто слабое недомогание. Уже всё в норме, — он врал. Хотелось рвать желудочным соком или же личинками, как в прошлый раз, ему уже было всё равно. — Я пока тоже не определился с этим, но думаю, что отдельные виды колдовства всё-таки пригодились бы на поле боя или же в мирное время. — Забавен тот факт, что потенциал у всех чародеев разный, — подхватил его слова Малкадор. — Все могут лишиться рассудка, если не поддаваться тренировкам, оттачивая навыки. А вот дальше у каждого своя дорога. — Верно, — согласился гвардеец смерти и скрестил руки на груди. Где-то вдали зазвучали колокола — скоро сюда должен был явиться Император. — Но я, к сожалению некоторых моих братьев, не изменю своей точки зрения. Движения под ним стали более резкими и быстрыми. Жиллиман закатил глаза и высунул язык от непреодолимого возбуждения. Возбуждение. Слово казалось новым и одновременно таким древним, будто его забыли на многие годы. Нет, не забыли, но спрятали от его разума. Ультрамарин перешёл чуть ли не на крик, когда ощутил как его прижали к себе, по-собственнически обнимая и лапая. Щупальца больше не сдерживали его руки и ноги. Потеряв опору и не помня себя от столь прекрасного чувства, примарх постанывал, позволяя Мортариону всё, что тот только хотел сделать с ним. Это было ужасно, неправильно и кощунственно. — Плевать... — Робаут наконец-то откинулся назад, прижавшись к взмокшему от пота телу, что рычало и двигалось позади него. Возбуждение — вот, что ютилось на дне заветного ящика несчастий приписанных астартес и их сверхотцам. Жиллиман хитро улыбнулся и, воспользовавшись данной ему свободой, схватил демон-принца за его язык. Потемневшие глаза Мортариона вмиг посветлели, и он вернулся в реальность, покинув чертоги сильнейшего из удовольствий. Новый третий поцелуй был искренним. Теперь уже звёзды перед глазами парили у инициатора третьего их раза. Его прижали к себе сильнее обычного. Мортарион зашипел, резко распахивая крылья и сотрясаясь в оргазме. Так близко... Регент не выдержал, кончая. Живот и ноги заливало собственное семя. По спине текли остатки прозрачной слизи, а по бёдрам — горячий генный материал Принца Разложения. Имперца спихнули с себя на землю, и тот, уподобившись тряпичной кукле, валялся на боку. Тринадцатый лежал без сил, не пытаясь даже пошевелиться, но подмечая, как быстро приходит в себя его брат. Твари Нургла, которых несколько часов назад призвал Мортарион, перепрыгнули через тело распластавшееся на земле и, хватая в зубы части доспехов, тащили обмундирование к ногам своего хозяина. Прошло некоторое время прежде, чем бывший сумеречный налётчик смог надеть свою силовую броню. У него не было ткани комбеза, но сражаться можно и без неё, а контакты проводов будут лишь натирать кое-где до крови, но и это с их ускоренной регенерацией вполне поправимо. — Думаю, я закончил со своим экспериментом, — Мортарион поднял Безмолвие и закрепил его на спине. Он подошёл к брату и чуть толкнул того ногой, разворачивая лицом к себе. — И могу назвать его удачным. Но в этих исследованиях есть маленькая погрешность... Подземный родник был совсем рядом. Жиллиман слышал всё это время, как ледяная вода журчит в нём, не прекращая течь ни на секунду и не останавливаясь по чьей-то указке. Сейчас же, когда гвардеец смерти держал в своих руках Пылающий Меч, Робаут не смог бы возразить ему ни в чём. Он подобен Отцу Всех Богов. Так сильно и так высоко парит чумное торнадо, в котором едва ли можно разглядеть нечто человеческое. Неся волю одного из сильнейших Пророков Нарага, вихрь сносит на своём пути города, уничтожая их и погребая местных живых. На него молятся как на спасителя и почитают как искусителя самой Смерти, с коей он гуляет под руку, отвлекая её от вечной работы — жатвы душ. — Мне бы очень хотелось тебя убить сейчас, — наваждение развеивается. До исполнения похожего пророчества у них осталось не так много времени. Часы уже начали тикать, отбивая начальную канонаду во славу Второго Пророка и его сына. — Но я имею представления о чести. А то, что у нас состоится новый поединок, мне нашёптывает сама судьба. Жиллиман проглатывает подобие оскорбления и молчит, всё также наблюдая за нависшим над ним Мортарионом. Еретик хмыкает, сжимая в руках трофей, которого он по праву достоин. — Маску оставь себе, — говоривший взмахнул крыльями, начав парить над землёй. Ветерок обдувал лицо ослабшего ультрамарина. Только сейчас на него навалилась вся та скверна, которую в себе воплощает Повелитель Мух. — Достойный обмен, не находишь? Отец оценит. Туман словно стал менее густым и проницаемым. Мортарион в последний раз посмотрел на одного из своих братьев и взмахнул крыльями сильнее, исчезая из поля зрения. За ним подобно свите, приклеиваясь к чёрным стенам разрыва, мчались звери Нургла и летели громадные не то стрекозы, не то мошка. Мимо лоялиста полз толстый бледно-жёлтый слизень. Жиллиман скривился, пытаясь осмыслить то, что с ним произошло и повернулся на бок, чтобы встать. Слизняк остановился рядом с примархом и свернулся калачиком. Робаут не понял, что им двигало в тот момент, когда он осторожно погладил мокрый и противный клубок рядом с собой, но вот последний развернулся и теперь уже пополз вслед за своим крылатым хозяином, покидая компанию регента Империума. Ультрамарин рассмеялся, чувствуя себя абсолютно бессильным и униженным. Это было безумие, и он отдался ему с головой.