Ушедшие

— Гарри, — тихо поприветствовала я, сбрасывая с плеч мантию. — Как работа? Майлз тебя еще беспокоит? — спросил он, отрывая взгляд от последнего номера «Придиры». Я коротко кивнула. — Ага. Ты ведь навещал сегодня Андромеду? Как Тедди? — поинтересовалась я и села рядом. — Все по-прежнему. Андромеда говорит, что с той книгой, которую ты подарила, он расстается разве что во время еды, — произносит он с легкой улыбкой. — Мило. Повисла тишина. Ужин прошел в молчании, пока мы не перешли к чаю в нашей любимой гостиной (из множества в доме Блэков): затхлой и набитой мебелью. Гарри сидел напротив и вглядывался в огонь, я пыталась читать довольно внушительную книгу, лежащую на коленях. — Я закончила, — пробормотала я, вырвав его из задумчивости. — Что? — спросил Гарри, моргнув несколько раз, чтобы сосредоточиться на моих словах. — Вчера я добавила последние ингредиенты, поэтому сегодня его можно будет выпить, — сказала я, наблюдая за его реакцией. Он лишь слегка кивнул. — Хорошо. Я передала ему один из двух флаконов, и он откупорил его без промедления. Каждый из нас добавил дополнительный ингредиент, и Оборотное зелье яростно запузырилось. Мое стало по-гриффиндорски красным, его — темно-бордовым. Мы больше не кривились от вкуса или необычных ощущений во время трансформации тел. Я быстро избавилась от одежды; мы стояли и изучали друг друга. Других нас. Тех, кого больше никогда не увидим. Он пошевелился первым, шагнул вперед, собственнически обхватил меня за талию. — Так красива, так прекрасна... — прошептал он и робко поцеловал меня в губы. Я медленно провела руками по широкой груди, с осторожностью к каждой выпуклости мышц. Словно мы были созданы из стекла и могли разбиться, могли исчезнуть навсегда из-за единственного неверного прикосновения... Он разорвал поцелуй лишь для того, чтобы переместиться. Все происходило медленнее, чем обычно; так всегда после напряженных недель, какими и были последние. — Я люблю тебя, — раздавался вокруг их шепот. Имена же могли прозвучать только единожды, и то лишь в порыве неконтролируемой страсти. — Джинни! — Рон!