Я правда плохой брат?

— Очередная вылазка. И да. Опять чтобы разоблачить этого чёртового специального адъютанта. Мульманчхо оглянулся, всматриваясь во влажную темноту. Ночной дождь шелестел по широким листьям тропических растений. Пахло сыростью. — Не ной, — он раздражённо обернулся к брату. Но младший, однако, не пожелал воздержаться от болезненно справедливых замечаний. — Только вымокнем. Охота тебе соваться к нему именно сегодня? — Ёгвипари намеренно отстранённо рассматривал пустую банку из-под тушёнки. Кончик единственного уха насмешливо подрагивал. Глухо клокочущее в Мульманчхо раздражение вскипело с новой силой. Сердито наморщив длинный нос, он почувствовал, что не ощущает кончика. На холодной чёрной коже оседали крупные капли, которые противно сбегали вниз. Ползти через мокрый, шумящий дождём лес ему тоже решительно не хотелось. Но это было необходимо. Впрочем, слово “необходимо” Ёгвипари всегда понимал плохо. Вечный мальчик, избалованный младший братик. Сейчас он делает то же, что и всегда — балуется вкусным и развлекается… Сердито ощерившись, Мульманчхо притянул брата к себе за воротник. — Ты понимаешь, что он нас сожрёт? — Конечно, — Ёгвипари, наконец, откинул вылизанную до блеска жестянку. — Он опасен. Именно поэтому бесполезно пытаться взять его врасплох. Он тебе и оставшийся хвост отчикает. Мульманчхо почувствовал, как от бешенства начинают дрожать его ладони. Ёгвипари, скорее всего, заметил это, но продолжал нагло и снисходительно смотреть в ответ. Этот маленький гадёныш… — Я тебе сам сейчас отчикаю. Твоё ухо мерзкое, — шипя, он занёс руку для удара. — Может, тогда ты поймёшь, что такое “последний шанс”, тупой ты выродок. Ёгвипари сжался, широко распахнув глаза. — ...Ты дурак? — тихо и с неожиданной горечью спросил он, глядя на брата снизу вверх. — За твою бесхвостую задницу беспокоюсь ведь. Мульманчхо глупо хлопал глазами, глядя, как кончик хвоста брата исчезает меж мокрых кустов. Сейчас он действительно чувствовал себя идиотически. Дёрнув ремень винтовки, Мульманчхо машинально развернулся в противоположную сторону — к обрыву. Усыпанные каплями дождя ветки шлёпали его по ушам, оставаясь незамеченными. Мысли его занимало другое. Правда ли брат беспокоился? Может, просто решил извернуться в последний момент? Мульманчхо не мог связать его детский, заносчивый форс и ту неподдельную грусть, которую увидел только что. Может показалось? Нет. Тогда он бы не ушёл. Пальцы невольно крепче сжали приклад. Мульманчхо скользнул под развесистые листья высоких трав, словно сливаясь с землёй. Винтовка стальным глазом впилась в дорогу под обрывом. Фонарь выхватывал кусок асфальта над непроглядно зияющим оврагом, но весь остальной пейзаж скрывался в чёрной грозовой мгле. Тогда он бы просто расхныкался. Или заулыбался лживо, а потом смешно матерился бы за его спиной — как он обычно делает. Глупенький, потешный Ёгвипари... Но он ушёл. Выходит, и правда обиделся? И что на него нашло? Он никогда не обижался раньше. И — Мульманчхо невольно прижал уши при этой мысли — никогда раньше не уходил. Сколько бы ни было тумаков, обзывательств, подколов… Да что там, и крепких ссор. Он никогда не уходил. Хныкал, но был рядом. Негодовал, но слушался. Пару раз посылал к чёрту — но всегда не по-настоящему, минут на пять… Мульманчхо тряхнул головой и устало уставился на мокрый серпантин. Вот ещё, чем он забивает себе голову? Раз возвращался раньше — вернётся и теперь. А если не захочет — так он, Мульманчхо, может и заставить. И вообще, если он решил бросить его из-за такой ерунды — так и ладно! Впрочем… Что он будет делать, если Ёгвипари действительно не вернётся? Мульманчхо уставился в набрякшее чёрными тучами небо. Ха. Смехотворно. Кажется, если завтра погибнет тот последний на земле человек, с которым он хоть немного связан, он так и продолжит носиться по стране, гоняя ненавистный “Пангулготт”. И даже разницы не заметит. Он и собственной смерти не заметит, наверное. А ведь когда-то их было трое... “Ты всегда был плохим братом. И всё время меня обижал”. Под прицелом расстрельной команды Ёгвипари не стал бы лгать... Что, если он поранится? Ввяжется в какую-нибудь глупость? Попадётся Цветочному Холму в одиночку? Что, если на следующее утро Мульманчхо и правда останется совершенно один? Будет ли эта засада стоить того? Вдалеке, на одной из дорожных петель, послышался еле различимый гул мотора. Мульманчхо повёл ухом. Прильнул к земле и весь ушёл в маленький круг света на дороге, съедаемый каким-то глухим стыдом. Со своим раскаянием он опоздал лет на десять, и вполне заслуживает быть один. За спиной Мульманчхо раздались лёгкие шаги. Мгновение — и мокрый грунт обрыва поплыл под чужими сапогами. Ёгвипари повис на краю обрыва, дрыгая ногами над дорогой. Свет дальних фар выхватил из темноты его перепуганное лицо. — О боже, — Мульманчхо, бросив встревоженный взгляд на приближающийся автомобиль, расцепил онемевшие на прикладе руки и осторожно пополз к Ёгвипари. — Тише, маленький, тише. Всё будет хорошо… Почва, всегда такая знакомая и незыблемая, неестественно вздыбилась, словно расколовшись, и оба брата с грохотом полетели в темноту навстречу визгу тормозов. Мульманчхо с трудом поднялся на ноги. В голове звенело. Сквозь муть во взгляде и влажную мглу он увидел подсвеченный фарами, словно горящий огнём силуэт специального адъютанта. Руки инстинктивно легли на уцелевшую чудом винтовку, прицел взметнулся в ненавистное лицо. — Но-но, — адъютант широко, но холодно улыбнулся, притянув к себе тоненькую одноухую фигурку, приставив пистолет к её голове. — Все любят маленьких братишек, правильно? Впрочем, я не удивлюсь, если ты всё равно выстрелишь. Ёгвипари трясся, ещё не отойдя от падения. Своё оружие он, очевидно, не сумел спасти. Колени его дрожали, по щекам бежали слёзы. Обмануть Кымсэги, отвлечь, выстрелить поверх… Мульманчхо ещё раз взглянул на брата. Что, если Ёгвипари сломал что-то? Если нужна срочная помощь? Руки мыши безвольно опустились вместе с винтовкой. — Вот и славно, — специальный адъютант медленно вернулся к сиденью, прикрываясь Ёгвипари. — Приятного вечера, дорогие соратники. Мульманчхо уставился на его автомобиль. Автомобиль. Если брату нужна срочная помощь, то его надо доставить в госпиталь быстро, а другой машины им здесь не найти… Мысли лихорадочно роились в голове. — Гад! Рыжий Гад! Отчаянный вопль брата ударил по нервам. Дверца машины ударила по голове специального адъютанта. Ёгвипари остервенело колотил его, лязгая лакированным металлом. Адъютант отпрыгнул, и пошатываясь, снова ухватил Ёгвипари за ухо. Фигуры мельтешили, сливаясь. Стрелять было нельзя. Действуя почти неосознанно, Мульманчхо зачерпнул пригоршню рыхлой дорожной грязи… — Куда он делся? Мульманчхо раздвинул ветви кустов, которые словно проглотили ненавистного бурундука после того, как Ёгвипари изо всех сил ударил того в лицо. Перед ними распахнулся огромный, зияющий чернотой овраг. Где-то внизу еле слышно шумела вода. Смазанный отпечаток ноги на краю говорил сам за себя. — Думаешь, умер? — неуверенно спросил Ёгвипари, зачарованно глядя вниз. — Уверен, что нет, — Мульманчхо поспешил оттащить брата от края. — Господи, как ты? — он со всей нежностью взял в ладони его округлую мордочку и лишь спустя несколько секунд понял, что пачкает её мокрой землёй. — Где… Где болит? — Я… Всё-таки умудрился испортить тебе засаду, — невпопад ответил Ёгвипари, словно впервые разглядывая лицо брата. Мульманчхо крепко прижал его к себе, не дав договорить. — Ты всё-таки пришёл обратно. — Я решил… Что хоть ты и дурак, тебя нельзя оставлять одного. Ты… Ты всё равно… — Я знаю, я отвратительный брат. — Дай договорить, — строго и очень серьёзно произнёс Ёгвипари. В следующий миг его тёплые, мягкие губы накрыли губы Мульманчхо. Мульманчхо глупо хлопал глазами, глядя в лицо Ёгвипари. Он, кажется, и сам не догадывался, как нужен был ему этот нежный, платонический поцелуй после пережитых боли и ужаса. Словно согрел его разом в эту мокрую, промозглую ночь. ...Платонический ведь? Ёгвипари вытер выступившие слёзы. — Можешь дать по голове, если хочешь, — горько усмехнулся он в ответ на немой вопрос. — Ухо только не отрезай. После короткого молчания пальцы Мульманчхо легли на ушко Ёгвипари и аккуратно, очень ласково погладили его. — Ну тебя к чёрту. Ты мне скажи, ты точно цел? Мы ведь можем теперь в больницу поехать… — А, да, — деловито кивнул Ёгвипари. — И мы поедем. Только вот нужно туда тебе. У тебя явное сотрясение, ты на ногах не стоишь. Мульманчхо попытался возразить, но потерял равновесие и опёрся спиной на дверцу автомобиля. Он запрокинул голову вверх. Небо мягко кружилось. Пробивающийся через отступившие тучи рассвет был в этот раз поистине прекрасен.