Крылья

Я помню тебя совсем еще прежнюю. Ты скажешь, лукаво улыбнувшись, а разве так бывает? Разве я сильно изменилась, разве раньше я была лучше, и почему ты тогда так печален?... но ты не скажешь. Ты снимаешь вечернее платье, стоя лицом к стене, И я вижу свежие шрамы на гладкой как бархат спине… Мне хочется… и плакать от боли, и сжать тебе нежную кожу на твоих руках, лишь бы ты умоляла отпустить тебя. Но ты и так мечтаешь только о не-встречах со мной, ты и так, скрывая страх, всегда проходишь мимо меня. Почему страх? А, впрочем, не зря боишься. Я серый волк, и тебя, моя красная шапочка, мне бы хотелось растерзать. Так что не зря, не зря опускаешь глаза, когда замечаешь, как я бесстыдно рассматриваю каждую чертову черточку твоего лица. Я даже могу сказать — ты довольно мила, однако стоит мне некоторое время не видеть тебя, и, при своей хорошей памяти на лица, я не могу вспомнить главное — тебя. Когда, интересно, ты стала Главным? Не помню, запутался слишком. …Или забыться во сне. И я забываюсь в тяжелых и жарких снах. В них почти всегда есть ты, но другая Ты. Ведь Ты Настоящая никогда не стала бы так пошло ухмыляться и скалить зубы в какой-то безумной улыбке. В моих снах ты всегда безумна, в жизни же никакой грубостью не выведешь тебя на гнев. Ты спокойна и холодна, а моя игра заключается в том, чтобы разозлить тебя. Когда же ты наконец покажешь свое истинное лицо, я буду доволен, а пока — не надейся, что я отпущу тебя. Где твои крылья, которые так нравились мне? Я доигрался — теперь ты злишься. Ты, сломив свою гордость, скрываешься, стоит мне появиться рядом. Ты делаешь это теперь уже не только из страха, — из отвращения ко мне, хотя все еще чувствую, как ты боишься меня. И ненавидишь всем сердцем. Что же, моя игра закончена? Где твои крылья, которые нравились мне? Кажется, я попал в ловушку и теперь не могу расхлебать эту намешанную мной кашу. Где прежняя ты, похожая, со своими светлыми волосами и искрящейся улыбкой, на ангела с картин какого-нибудь художника эпохи Возрождения? В моих снах я лечу над пропастью, но не над той, что во ржи. Это — настоящая пропасть с невиданными чудовищами в ней, и только ты со своими крыльями можешь перенести меня через нее. Но где же твои крылья? Неужели их кто-то сорвал, и теперь ты обычная земная тварь? Неужели я сделал тебя такой, и не кто-то, а я сорвал твои крылья? И, значит, я упаду? Значит, ты будешь смотреть, как меня поглощает бездна и, как в моих снах, злобно ухмыляться? Когда-то у нас было время — теперь у нас есть дела Теперь я скучаю по прежней тебе. По твоему положению жалкой жертвы, которая так нравилась мне, которая стирала слезы, подступавшие от моих жестких издевок. Но времена меняются, и единственные слезы, которые я могу увидеть в твоих глазах — это слезы ярости. Знаешь, раньше меня это бы рассмешило, ведь ты тогда изображала бы ярость, и похожа была бы на маленького злого хомячка. Но времена меняются, и твои слезы, твоя, ничего хорошего не предвещающая улыбка, твой прямой и вызывающий взгляд — пугает меня. Доказывать что сильный жрет слабых Доказывать что сажа бела… Когда-то и я был сильным, и я бы сожрал в конце концов всю тебя, я думал, что имею на это полное право: ты была слабой, я был сильным. Или мне так казалось? Но так было раньше, а если быть точнее, то никогда. Никогда я не был сильнее тебя, а всего лишь хотел казаться таким, так же как и ты — хотела казаться доброй. Ко всем. Без исключения. Даже ко мне, но меня это не спасло, а тебя погубило. Что же нам делать с тобой? Доказывать ли, что можно вернуться назад и что-то исправить, что мы не ненавидим друг друга? Ведь ты точно не должна испытывать ко мне этого губительного чувства? Не должна, — слишком долго ты носила маску терпения, и к тебе она накрепко приклеилась, приелась. Хочешь сменить имидж? Поздно. Ты тоже в ловушке. Все так удивятся, когда, используя тебя как мягкую подстилку, будут натыкаться на острые иголки в ней, уходя, будут проклинать и боязно ежиться. И больше никогда к тебе не придут, за спиной называя истеричкой и злюкой. Я этого когда-то добивался. Неужели, после того, как я воспитал монстра, ко мне пришло раскаяние? Мы все потеряли что-то, на этой безумной войне Кстати, где твои крылья, которые нравились мне? На этой безумной войне мы потеряли самих себя, ты уже не станешь прежней, и я, что скрывать, тоже. Кажется, пора завязывать с сигаретами, но не могу. Они заполняют пустоту, в которой я потерян, дымом, они — мое спасение, ведь ты меня спасать не торопишься. Рвота хлынула на холодный кафельный пол. Мне уже давно не было так хреново, но я не хочу помощи, я хочу страдать. Руки в глубоких царапинах от моих же рук, знаешь, я ненавидел себя, тебя так, что хотелось заглушить это простой физической болью. Понятной и ясной, как день. Ты меня не поймешь? Милая, слезы, кровь, рвота смешались между собой, но не жди, что в этом угаре я звать тебя буду. И скажу больше: если и ты корчишься сейчас на полу, то рад я буду и плюну тебе в лицо.